Книга Нурсултана Назарбаева «Казахстанский путь»

АСТАНА. КАЗИНФОРМ - В 2016-ом году Казахстан отмечает 25-летие своей независимости. В связи с юбилейной датой Международное информационное агентство «Казинформ» предлагает ознакомиться с книгой Лидера нации - Первого Президента Республики Казахстан Назарбаева Нурсултана Абишевича «Казахстанский путь».

Книга Главы государства рассказывает о самых трудных и ярких моментах в новейшей истории Казахстана. Каждая глава раскрывает знаковые шаги на пути становления молодого независимого государства. Это работа над Стратегией развития Казахстана до 2030 года, процесс принятия действующей Конституции страны, начало освоения нефтегазовых ресурсов, ввод национальной валюты и создание успешной банковской системы.

В отдельных главах освещены процессы приватизации и проведения земельной реформы, рассказано о переносе столицы в Астану и первом полете казахстанца в космос. Книга задумана как обращение Президента к молодежи страны. 

Структурно книга включает в себя 9 глав: «Стратегия независимости», «Конституция 1995 года», «Битва за Каспий и нефтяной бум», «Тенге - символ нашей независимости», «От государственной собственности - к частной», «Национальная финансовая система», «Эволюция земельного вопроса», «Казахстан - дорога к звёздам», «Новая столица новой эпохи».

«Я посвящаю эту книгу молодому поколению, особенному поколению. Вы рождены и взрослеете уже в независимом Казахстане. Время вашей юности - время подъема и расцвета нашей страны. И вы впитали этот дух достижений и стремления к успеху. Именно вашими судьбами определится судьба нашей страны. Моя книга, описывая события прошедших лет, обращена в будущее, а не в прошлое. Я надеюсь, что она станет настольной книгой будущих лидеров Казахстана»,- сказал Глава государства в своем обращении к читателям.

Книга не только повествует о том, что сделано, но и показывает путь в будущее, даёт чёткое представление о том напряжённом состоянии, в котором делается конкретная живая история.

Предисловие

Укаждой семьи есть мечта построить свой собственный дом. Все начинается с простой идеи. Первоначально отец семейства представляет образ будущего дома. Идеи и детали долго вынашиваются им. После определения месторасположения делается чертеж и макет. Дом строится постепенно - от фунда­мента к крыше и стенам. Многие семьи возводят его годами, качественно и капитально. Глава семьи строит его для своих детей, внуков и правнуков. Нет дороже дома, построенного собственными руками. Но дом - это нечто гораздо большее, чем просто окна, стены и комнаты. Дом - это кров, приют, это твоя территория жизни.

Как говорил известный писатель Антуан де Сент-Экзюпери, «тот, кто, желая понять сущность дома, разбирает его, видит кирпичи, черепицу, но не находит ни тишины, ни уюта, ни прохла­ды, которым служили кирпичные стены и черепичная крыша. Кирпич, черепица - чему способны они научить, если распался замысел зодчего, который объединил их воедино? Камень нуж­дается в сердце и душе человека».

Многие люди, особенно старшего поколения, знают, как непросто построить хороший дом. Еще труднее было постро­ить молодое государство - Казахстан - наш общий дом. Стро­ительство государства требовало ясного генерального плана, который давал бы четкие ориентиры того, в каком государстве мы будем жить.

Сухая и официальная история независимости не в состоянии отразить все смысловые детали истории и человеческие судьбы, где каждое событие являлось сгустком страстей и трагедий, же­сточайших конфликтов интересов различных групп и даже поко­лений. К тому же, человеческая натура такова, что быстро забы­вает прошлое, особенно неприятное.

Мир и спокойствие, переживаемый нами экономический бум и жизненный оптимизм наших граждан, уверенность в своих собственных силах и в завтрашнем дне становятся для нас обы­денными вещами. Мы часто не замечаем их, как не замечаем теплых солнечных лучей, медленно поднимающихся по высот­ным зданиям Астаны каждое утро. А ведь десять лет назад никто не верил, что будет именно так. Кто мог поверить тому, что Астана станет духовным, экономическим и политическим центром притяжения всего Евразийского континента? Кто мог поверить тому, что Казахстан станет лидером экономических и политических реформ, «эпицентром мира» на континенте. Имен­но поэтому я взялся за написание этой книги. Я хочу рассказать о том, каких усилий нам стоило построение современного и независимого Казахстана.

Желание написать такую книгу возникло давно. За прошед­шие годы у меня накопились многочисленные выступления и просто записи идей, о которых я говорил на встречах и лекциях с одаренной молодежью, студентами университетов, стипендиа­тами программы «Болашак» и выпускниками высших школ. И каждый раз, глядя им в глаза, такие молодые, полные задора и поиска, я понимал, что нашей молодежи очень часто не хватает реальных фактов и объективного анализа событий прошлых лет - того, как все начиналось, как протекали все перемены, в чем заключалась основная логика тех или иных решений, принимае­мых в столь трудное для страны время. Вот поэтому я хочу рассказать о том, каким трудным и мучительным был каждый шаг на пути к этому успеху.

Моя книга, описывая события прошедших лет, обращена в будущее, а не в прошлое. Я верю, что она станет настольной книгой будущих лидеров Казахстана.

Будущие лидеры нашей страны - сегодняшние студенты и школьники - должны знать каждый «кирпичик», что был зало­жен в основание Казахстана. Мне хотелось бы, чтобы они по­чувствовали величину и тяжесть ответственности при принятии решений на каждом из этапов становления нашего государства, когда самые непопулярные задачи решались методом принужде­ния, концентрированным проявлением воли, выбросом огромной жизненной энергии.

Я не устану повторять, что вы, сегодняшняя молодежь, - особенное поколение. Вы рождены и взрослеете уже в независи­мом Казахстане. Время вашей юности - время подъема и расцве­та нашей страны. И вы впитали этот дух достижений и стремле­ния к успеху. Именно вашими судьбами определится судьба на­шей страны.

Сегодня не только международные эксперты, но и лидеры ведущих государств мира признают успешным казахстанский опыт реформ. Лидерство Казахстана основывается на удачно выбран­ной политико-экономической модели переходного периода: силь­ная президентская власть плюс быстрые и энергичные экономи­ческие реформы. Наша модель заключалась в синтезе радикаль­ных, но не «шоковых», реформ, ориентированных на построение основ рыночной экономики и демократизацию, но не ослабление государственной власти.

Автор всегда несколько больше, чем написанное им. Действи­тельно, за годы независимости проделана столь большая работа, что ее трудно уместить в рамки текста. Тем более название обязывает ко многому.

Если говорить о казахстанском пути, то конечно этот путь не сводится только к выбору экономической модели. Это и полити­ческая модель, включающая в себя не только общие конституцион­ные положения, но и политический режим инфраструктуру и конфессиональные отношения. Это богатейший массив и именно в этих отношениях Казахстан выступил как модельное государ­ство в современном мире. Этот ракурс получил высокую между­народную и внутреннюю оценку.

Сохранение на протяжении полутора десятилетий этническо­го и религиозного консенсуса в столь хрупком регионе планеты определяет в значительной мере казахстанский путь. Он построен на тонких балансах и серьезное нарушение быстро дестабили­зирует ситуацию. Многое завязано на личности.

Следующее измерение казахстанского пути - это безопас­ность. Начиная от ядерного разоружения и определения границ с региональными и глобальными державами, борьбы с террориз­мом и военно-политических блоков и кончая вопросами безопас­ности индивида все это часть огромного пути. Но все это еще требует отдельного осмысления. Думаю пока еще нельзя гово­рить об этих вещах, так как работа еще ведется.

Теперь очень важно не расслабляться и, самое главное, стре­миться вперед. Ведь, образно выражаясь, задача чемпиона зак­лючается не только в том, чтобы завоевать «золото», но и в том, чтобы удержать свое лидирующее положение. А это возможно, только если ставить перед собой новые, все более сложные и амбициозные цели.

Именно об этом в моей книге. О том, как мы освободились от Прошлого. О том, как пришли к своему Настоящему. И о том, как непрост был это путь - путь независимого Казахстана.

Глава I

СТРАТЕГИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ

Историческое своеобразие периода, предшествовавшего рождению суверенного Казахстана, состоит в том, что его можно сравнить с состоянием клинической смерти, которую переживал крупнейший государственный организм - Союз совет­ских социалистических республик. Государственный организм был в коме, парализованный экономическим и политическим кризисами, в то время как общественный мозг «просматривал» краткий курс истории без прикрас, а социальное сознание трясло судорожной реакцией на этот тяжелый процесс.

Начиная с апрельского пленума ЦК КПСС 1985 года, когда фактически стартовала «перестройка», и вплоть до своего окон­чательного распада, страна погрузилась в осмысление самых слож­ных лабиринтов своей истории. Оживали образы млн. репресси­рованных, воскресали лики уничтоженной тоталитарной маши­ной интеллигенции, большим и малым народам начала возвра­щаться память о своей исконной истории. Зачастую в разных регионах бывшего СССР эти процессы сопровождались всплес­ком национальных конфликтов, бурей политических баталий и вооруженных столкновений. «Болезнь» была так запущена, что до сих пор некоторые регионы бывшего СССР не могут выбраться из этого тяжелого состояния, фигурируя в сводках тревожных новостей в качестве «горячих точек» планеты.

В этой связи мне вспоминается совместная пресс-конферен­ция с Президентом Грузии Михаилом Саакашвили в ходе его первого официального визита в Казахстан в марте 2005 года. Тогда он, отвечая на вопрос одного из журналистов, сравнил свою страну на пятнадцатом году ее независимости с пациентом в «состоянии реанимации после комы». Примерно в таком же положении находятся экономики ряда других стран СНГ. Это говорит о том, что мы опередили их на 11-12 лет.

Но, хотя и мы испытывали симптомы социальных болезней переходного периода - социальную депрессию и апатию, психо­логическую напряженность людей, - Казахстан вышел из того кризиса гораздо раньше и, более того, эта «болезнь» очистила нас от иллюзий советского времени и расчистила место для строи­тельства совершенно новой страны - независимого и успешного Казахстана.

Мы понимали, что то своеобразное состояние «комы» было настолько нестабильным и двойственным, что любое промедле­ние или неправильное решение могли привести к «летальному исходу». У нас была большая опасность броситься в ненужные истерики по поводу прошлых обид и попытки исправить уже ставшее Историей прошлое, тогда как нужно было думать о настоящем и будущем. Когда тонет корабль, команда должна слаженно работать, а не выяснять, что или кто повинен в слу­чившемся.

Да, ситуация была непростая. Но какой бы сложной она не казалась, для выхода из нее необходим был здравый управлен­ческий подход и напряжение сил каждого из нас. Тяжело бывает настолько, насколько это воспринимает само общество. Любую кризисную ситуацию не стоит драматизировать, ибо смысл вся­кого кризиса состоит в том, чтобы предшествовать новому этапу. Я считал тогда и считаю сейчас, что при любом кризисе речь идет, прежде всего, о развитии. Конец старого - всегда начало чего-то нового.

Ни одна страна мира в период становления не избежала кризисных явлений, затрагивающих, прежде всего, экономиче­ские основы государства. Великие депрессии и спады пережили Америка, Франция, Англия, Турция, Германия, Индия и другие страны. Разной была лишь сила потрясений. Некоторые страны, например, так называемые «тигры» Юго-Восточной Азии, все «рифы» становления рынка прошли через этапы внутриполити­ческой нестабильности, земельные реформы и финансовые кри­зисы. В отдельных странах не обошлось без переворотов и граж­данских войн, как это было в Латинской Америке и происходит сейчас в некоторых регионах планеты.

Пройдя через все эти трудности, одни государства сумели укрепить свою экономику и стать примером для подражания в мировой хозяйственной структуре. Другим повезло в меньшей степени, и они до сих пор не могут выйти из непреодолимой цепи междоусобиц, нестабильности, экономической депрессии, растущего и столь обременительного внешнего долга.

Можно, конечно, возразить, что у каждого государства были различные стартовые условия. Особенности географического по­ложения и экономического развития, специфика предыдущего опыта и, наконец, менталитет людей - все это объективно влия­ет на результаты реформ и конечные итоги. Но, по моему мнению, не всегда объективные причины являются определяю­щими, очень многое зависит и от субъективных качеств руково­дителей этих стран. Именно поэтому, приступая к строитель­ству нашего государства, я стал интересоваться биографиями отцов-основателей многих государств, пытаясь узнать причины тех успехов и неудач, через которые они прошли. Примеров личностей, сыгравших выдающуюся историческую роль в исто­рии своих стран, много. Это первый Президент Турции Кемаль Ататюрк, 31-й американский Президент Франклин Делано Рузвельт, «отец китайских реформ» Дэн Сяопин, экс-Премьер-министр Малайзии Махатхир Мохаммад - и этот ряд можно продолжать и продолжать.

Но особенно я выделил двух выдающихся деятелей, являю­щихся основателями государств и ставших в чем-то личным при­мером для меня. Это Президент Франции Шарль де Голль, уже ушедший из жизни, а также поныне здравствующий Ли Куан Ю, отец-основатель Сингапура.

После Второй мировой войны Французскую республику один за другим продолжали раздирать парламентские кризисы. Фран­ция терпела поражения одно за другим. В 1930-х годах завязшая в политических спорах Франция не сумела эффективно противо­стоять агрессии со стороны Германии и в итоге потеряла боль­шую часть своих заморских территорий. Не успели французы оправиться от позора Второй мировой войны, как началась про­должительная и кровавая гражданская война в Алжире. Завяз­нув в Индокитае, французская армия теряла своих солдат в войне с вьетнамскими крестьянами, а вместе с ними и свое лицо. К концу 1950-х казалось, что Франция навсегда потеряла статус мировой державы.

Политический кризис наложил свой отпечаток и на общее состояние экономики. Франции требовалось перевернуть очеред­ной лист своей истории, и как можно скорее. Стране нужна была сильная личность, способная сплотить французскую на­цию. Такой личностью стал генерал де Голль.

Имевший огромную популярность и непререкаемый автори­тет среди своих соотечественников, он сумел создать сильную и стабильную президентскую республику. За короткий срок Шарль де Голль сумел поднять Францию с колен, вернуть ей доброе имя после фашистской оккупации и вновь ввести свою страну в число мировых держав. Конституция Франции, которую де Голль завещал своим соотечественникам, возродила Францию, сделав ее сердцем Европейского Союза. В то время нашлось немало критиков, обвинивших де Голля чуть ли не в похоронах фран­цузской демократии. На что он однажды ответил: «Я удивляюсь безмерной забывчивости избирателей, старой склонности фран­цузов разделяться под влиянием разноречивых тенденций, раз­влекаться политической игрой. Под влиянием этих тенденций, разжигая неприязнь в отношениях с сильной властью, партии восстановили бы свое верховенство и снова повели бы страну к упадку. Режим политических партий привел Францию к позор­ному поражению в начале 40-х годов».

Следующий пример - это Ли Куан Ю, который за тридцать с небольшим лет сумел превратить Сингапур в развитый город- государство с высоким качеством жизни. На сегодняшний день системы образования и здравоохранения Сингапура являются одними из лучших в мире, а годовой доход на душу населения составляет более 25 тысяч долларов, тогда как в момент обрете­ния независимости он составлял менее чем 1 тысяча долларов. Двухмиллионный мегаполис стал наиболее привлекательным азиат­ским городом для работы крупнейших транснациональных ком­паний.

В мае 1991 года Ли Куан Ю с неофициальным визитом посе­тил Алма-Ату. С этого момента началась наша дружба, которая длится и по сей день. За пять дней, проведенных в Казахстане, он ознакомился с ситуацией в нашей стране и, по моей просьбе, выступил перед группой молодых экономистов, работавших в тот момент в Совете министров Казахской ССР.

На импровизированной лекции Ли Куан Ю рассказал, как строился и развивался город-государство. Он обратил внимание слушателей на проблемы, с которыми столкнулся Сингапур с обретением независимости в 1965 году. Это были проблемы фор­мирования государственных институтов и собственной армии, сохранения межнационального согласия и невмешательства со­седних государств в дела Сингапура. Свою экономическую поли­тику Сингапур основывал на инициативе и трудолюбии синга­пурцев, делая ставку на выгодное географическое положение порта и высококвалифицированные кадры.

Премьер-министр Сингапура заворожил аудиторию своим неординарным характером, волевой речью и яркой харизмой. Со свойственной Востоку тонкостью и образностью, Ли Куан Ю сравнивал большое государство с большим кораблем, которому требуется много места и глубокий фарватер для разворота, ина­че он перевернется. Иными словами, таким ключевым государ­ствам, как СССР и Китай требуется много времени и глубоких расчетов для проведения коренных экономических, а затем поли­тических реформ. Тогда как, таким странам как Сингапур и Казахстан, История просто не давала времени на долгие раз­думья и колебания, требуя подчас радикальных перемен и жестких методов.

В своей лекции Ли Куан Ю старался убедить аудиторию в том, что у коммунизма нет никакой перспективы, приводя в пример развитие Западной и Восточной Германии, Северной и Южной Кореи. Имея единую культуру, менталитет, климат и природные ресурсы, страны с коммунистической системой не сумели конкурировать со своими капиталистическими родствен­никами.

Опытный политик и лидер государства, Ли Куан Ю был уве­рен в неминуемом распаде СССР, но при этом он с неподдель­ной уверенностью предвосхищал большое будущее Казахстана. И, хотя многие тогда восприняли его слова в адрес нашей страны лишь как дипломатический комплимент восточного гостя, Время показало, что они были пророческими.

На дворе стоял 1991 год, который открывал дверь в неопре­деленное будущее. До распада СССР, одной из самых могуще­ственных империй человечества, оставались считанные недели. Наступала новая эпоха, а вместе с ней и новые, непредсказуемые перемены. В период восьмидесятых и девяностых годов мир стре­мительно переходил от индустриального общества к постиндуст­риальному. Научно-технический прогресс неумолимо менял струк­туру экономик государств, что, в свою очередь, оказывало влия­ние на общественное устройство в них. Глобализация набирала обороты, угрожая странам, неготовым к переменам, оказаться на задворках истории.

Оставим политологам и экономистам споры о том, как имен­но взаимосвязаны падение коммунистической системы и усиле­ние процессов глобализации. Фактом остается то, что Советский

Союз, с его громоздкой экономикой и военно-промышленным комплексом, не сумел адаптироваться к постиндустриальному обществу. Он не сумел измениться вместе с меняющимся миром - и ему не стало в нем места. СССР делал попытки провести реформирование. Но это была трансформация, сфокусированная на политической системе в первую очередь. Реформу экономики поставили на второй план. В итоге, экономический кризис при­вел к развалу огромного государства.

С началом деструкции планово-административной экономи­ки, с разрывом союзных производственных цепочек и экономи­ческих связей, Казахстан, как и другие союзные республики, заходил в тупик. Было очевидно, что надо «переходить» от пла­ново-административной экономики к рыночной.

Однако современная экономическая наука не давала ясной модели перехода к рыночной экономике, которая отвечала бы современным тенденциям. Не было одного уникального решения или какого-то единого алгоритма для подобного «перехода». На­верно, и не может быть такой общей модели трансформации. Так или иначе, нам нужно было самим искать свой путь. Казах­станский путь.

В этом поиске мы совершали многочисленные поездки и встре­чались с людьми поистине мирового масштаба. Становление на­шего государства происходило при живом интересе таких вид­ных мировых деятелей, как Маргарет Тэтчер, Франсуа Митте­ран, Гельмут Коль, Джордж Буш - старший, Ли Куан Ю, Иоанн Павел II и многих других. В общении с такими людьми мы формировали наше глобальное видение мира. Дискуссии и об­щение с ними помогали мне лично понять, на каком этапе разви­тия находится мир и какое место должен занять Казахстан на мировой карте. Мы всегда были открыты для диалога, прислу­шивались к новым и незнакомым идеям, позитивно воспринима­ли критику в наш адрес. Если опыт других стран был интересен для нас, мы смело перенимали и внедряли его у себя.

Так, например, мы долго анализировали, почему годы эконо­мического кризиса на постсоветском пространстве стали золоты­ми годами для азиатских «тигров», сумевших наиболее полно адаптироваться к условиям международной конкуренции.

Мы задавались вопросом: как беднейшим странам Юго-Вос­точной Азии удалось выкарабкаться из нищеты в течение 30 лет и стать процветающими индустриальными государствами? Пер­выми были Корея, Тайвань и Сингапур, а затем к ним присоеди­нились Малайзия, Индонезия и Таиланд. В то время, когда с космодрома Байконур в космос отправлялись советские космо­навты, эти страны только заканчивали свои земельные реформы, а неграмотные крестьяне заполняли будущие мегаполисы.

Более того, многие из этих стран начинали свое развитие на основе системы, где государство прямо определяло экономиче­ские ориентиры и повседневно вмешивалось в экономическую жизнь страны. Казалось, на каком-то этапе своего развития пра­вительства этих стран вовремя сумели оградить себя от тоталь­ного планирования и дать больше возможностей частной инициа­тиве. Государство использовало свои методы не для ограничения рынка, а для его стимулирования и форсированного развития. Впоследствии, азиатский метод государственного регулирования, практикуемый в этих странах, получил признание во всем мире под названием «модель регулируемого рынка».

Для нас же при построении рыночной модели экономики Казахстана вопрос состоял не только в том, чтобы создать пакет разумных экономических мер, но и в последовательном их осу­ществлении посредством политической воли и укрепления суве­ренитета. Необходимо было осмыслить суть происходящих ради­кальных перемен, предвидеть тенденции дальнейшего развития, выбрать наиболее эффективную стратегию преобразований, отвечающую интересам десятков миллионов людей. Причем сде­лать это в кратчайшие сроки. История не отводила времени на длительные исследования и размышления. Мир менялся с нара­стающим темпом. А нам нужно было адаптировать не только экономическую систему, но и общее государственное устрой­ство, начиная с самых его основ, и даже мышление каждого казахстанца. И при этом мы, можно сказать, были в положении «догоняющего» весь остальной мир.

Многие наши кадры из старой когорты не понимали необра­тимости происходящего. Будучи закрытыми от всего мира на протяжении стольких лет, мы не представляли угрозы глобали­зации в полной мере. Впрочем, как и ее возможности. У нас не было своего рода «опыта существования» в открытом мире. Лек­ция Премьер-министра Сингапура в 1991 году стала для нас ориентиром при разработке долгосрочных государственных стра­тегий. Нам нужно было определить, чего мы хотим достичь, чтобы найти свой путь развития.

Нашим первым опытом среднесрочного планирования была разработанная в начале 1992 года «Стратегия становления и раз­вития Казахстана как суверенного государства». Это была пер­вая попытка осмыслить путь развития в неразберихе тех лет, и ее уверенно можно назвать первым трехлетним общегосудар­ственным планом.

C обретением независимости требовалось решить целый ряд первостепенных задач. В первую очередь, необходимо было со­стояться как государство. А это означало, что надо было создать государственные институты власти, добиться признания на меж­дународной арене, вступить в различные международные орга­низации. Сейчас, оглядываясь назад, можно определенно ска­зать, что этот план выполнил свое предназначение, являясь в большей мере стратегией выживания. Именно она определила кто мы, и кем мы станем в ближайшем и отдаленном будущем.

«Без четкой цели не могут существовать ни человек, ни властные структуры, ни общество. Людей, живущих без осоз­нанного идеала, высокой мечты, неизбежно захватывает сти­хия мелких, обывательских интересов, сиюминутной матери­альной выгоды. И, как следствие, наступает общественная деградация. Вот почему столь необходима сегодня четкая и конкретная концепция развития казахстанского общества, да­ющая каждому возможность увидеть азимуты нашего движе­ния, обрести уверенность в предсказуемости событий, в дос­тижении конечного результата».

Стратегия становления и развития Казахстана как суверенного государства,1992 год

Стратегия стала одним из первых официальных документов республики, заложивших идеологический фундамент - вопрос самоопределения казахстанской нации. Проводя краткий истори­ческий обзор, стратегия разъясняла, что Казахстан в современ­ных границах исторически был территорией этнического рассе­ления племен, составивших позднее казахскую нацию и контро­лировавших всю территорию современного Казахстана. Мы офи­циально заявляли, что независимое государство в своем нынеш­нем виде - не чей-то подарок казахам, а наша историческая родина, исконно казахская земля. Мы дали народу четкие ориен­тиры. Мы также дали ясный сигнал, что власть будет исполь­зовать все конституционные средства для обеспечения унитар­ной целостности государства, единства и нерушимости его тер­риторий. Это было важное заявление для столь нестабильного периода.

Стратегической целью было определено развитие суверенно­го государства с сильной президентской властью. Молодой рес­публике требовалось очертить четкие контуры государствен­ности. Учитывая опасность потери времени и дальнейшего углубле­ния кризиса, президентская власть позволяла нам сконцентриро­ваться на решении неотложных проблем и проведении первосте­пенных реформ в сжатые сроки, не отвлекаясь на уговоры и поиски компромиссов-полумер. В тот период были созданы но­вые министерства, нацеленные на решение основополагающих задач. Также впервые в истории независимого Казахстана были созданы такие государственные институты, как вооруженные силы, дипломатическая и таможенная службы. Были приняты меры по укреплению и определению государственной границы. Все это требовало крупных финансовых ресурсов и решитель­ных действий.

С этим документом мы сделали первые и, пожалуй, самые сложные шаги по изменению отношений собственности, преодо­левая консерватизм устоявшейся хозяйственной практики и инер­цию мышления как отдельных руководителей, так и населения в целом.

Стратегия провозглашала два основных экономических прин­ципа. Во-первых, формирование социальной рыночной экономи­ки, основанной на конкурентных началах. Во-вторых, создание правовых и других условий для реализации принципа экономи­ческого самоопределения человека. Государство официально за­явило о сокращении в перспективе доли государственной соб­ственности до 30-40%. Для достижения поставленных экономи­ческих целей предполагалось использование косвенных методов регулирования экономики при реализации соответствующих бюд­жетной, налоговой, денежно-кредитной и социальной политик.

«В республике будет идти характерный для посттотали- тарного периода процесс разграничения политической и эконо­мической власти, преодоления абсолютной монополии государ­ства на собственность. Последнее выразится в более актив­ной приватизации и функционировании достаточно влиятель­ных и весомых негосударственных форм собственности, в фор­мировании массивного среднего слоя частных собственников, придающего стабильность развитию экономики и обществу в целом. Именно этот слой способствует преодолению в обще­стве таких негативных явлений, как иждивенческий комплекс, привычка к помощи и апелляции к власти при наступлении экономических трудностей».

Стратегия становления и развития Казахстана как суверенного государства,1992 год

Работа над самим документом шла довольно трудно. Я сфор­мулировал для группы молодых экономистов основные цели и задачи стратегии. По ним они выстраивали проект этого доку­мента. Он многократно обсуждался при мне. Я подключал пред­ставителей разных категорий специалистов и моих зарубежных советников. Естественно, консерватизма или, вернее сказать, «за­стойности мышления» у наших специалистов хватало. Но в ко­нечном итоге получился именно тот текст документа, который был нужен.

Стратегия констатировала, что Казахстан переходит от пла­новой экономики к рыночной, от тоталитаризма к либеральной политике. Многие не понимали нас. Верховный Совет и его ру­ководство требовали пересмотра отдельных принципиальных по­зиций, мотивируя это тем, что народ не готов принять такие идеи.

Я благодарен тогдашнему Вице-Президенту Ерику Асанбаеву, которому было поручено возглавить эту группу. В эту группу были включены молодые экономисты - С. Аханов, У. Шукеев, О. Жандосов, Г. Марченко и другие. Они отстаивали документ перед депутатами Верховного Совета (так назывался советский Парламент) и противостояли консервативной позиции многих критиков, которые не понимали еще сути происходящих перемен или просто боялись всего нового. Дебаты в Верховном Совете были жаркими.

Можно сказать, что ключевым идейным моментом Стратегии было такое понятие, как «благосостояние для всех». Автор этой идеи - известный немецкий экономист, министр экономики, а позднее и канцлер ФРГ Людвиг Эрхард. Его называют «патриар­хом» рыночных реформ Германии, которые имели поразитель­ный эффект. В течение 10 лет германский экономический рост держался на уровне около 8% в год и в то время был наивысшим в мире. Именно благодаря таким результатам реформ Эрхарда в оборот вошло понятие «германское экономическое чудо». Следуя принципу «благосостояние для всех», наше государство объяви­ло, что будет добиваться благосостояния для всех путем обеспе­чения каждому желающему предпринимательской свободы и возможности приложения сил в любой выбранной сфере дея­тельности. В таких условиях более способные, трудолюбивые и предприимчивые люди будут достигать более высокого социаль­ного статуса в обществе. Одновременно мы обещали повышение трудовых доходов, пенсий и пособий по мере роста и стабилиза­ции экономики, ее интеграции в мировое сообщество. Как пока­зала история, свое обещание мы выполнили.

В стратегии мы также объявили о нашем намерении ввести национальную валюту. При этом делалась оговорка, что мы бу­дем рассматривать этот вопрос только после выхода из кризиса и стабилизации экономики. Советский рубль рассматривался как общая валюта переходного периода, потому что тогда мы еще не были готовы к переходу на новую валюту. К тому же все расче­ты при товарообмене производились в рублях. И российское руководство обещало на какое-то время сохранить рублевое про­странство. Однако в России появились люди, которые хотели поставить нам условия: или постоянно оставайтесь в рублевой зоне или мы разрушим вашу экономику. События последующих восемнадцати месяцев подтвердили наши опасения по поводу рублевой зоны, но об этом я расскажу в последующих главах.

В конце 1992 года мало кто верил моим заявлениям, что эта стратегия лишь начало большого пути. В самый разгар кризиса стратегия определила ориентиры для формирования нормально­го демократического общества с многоукладной рыночной эконо­микой, открывающей каждому человеку равные возможности самостоятельного выбора и экономического самоопределения в реализации своих экономических, социальных и политических интересов. Мы стремились создать общество, где будут верхо­венствовать закон, воля народа и здравый смысл. Общество, где предприимчивые и умные люди станут состоятельными и успеш­ными гражданами.

Несмотря на трудности, встретившиеся нам как в политичес­кой, так и в других сферах, на протяжении первых трех лет (1992-1994 годы) Правительство пыталось либерализовать эконо­мику, создать законодательную и институциональную базы ры­ночных отношений, наполнить рынок потребительскими товара­ми. Осуществляемая либерализация экономики выявила множе­ство проблем, которые оказали влияние на сокращение произ­водственного и экономического потенциала страны. Это было связано с техническим отставанием экономики и неконкурент- носпособностью многих товаров и услуг, отсутствием институтов государственности и рынка, законодательной базы, финансовых и кадровых ресурсов.

В этот период было большое количество критических, резких, порой доходящих до абсурда, мнений и суждений со стороны многих зарубежных СМИ, направленных в адрес Казахстана и его руководства. В этих заявлениях остро ставились вопросы о целесообразности ведения реформ в Казахстане, возможности пересмотра границ и прочее.

Американские политологи во главе с З. Бжезинским опаса­лись страшных внутренних межэтнических потрясений в виду многонационального состава республики или поглощения нас такими странами, как Россия, Китай, мусульманские государства. Для примера достаточно привести выдержки из книги З. Бже- зинского «Великая шахматная доска»:

«Неизбежным становится то, что не только представи­тели элиты, но вскоре и простые люди в этих республиках будут становиться все более и более националистически на­строенными и, по всей видимости, будут все в большей степе­ни придерживаться мусульманской ориентации. В Казахстане, обширной стране, располагающей огромными запасами природ­ных ресурсов, но с населением почти в 20 млн. человек, распре­деленным примерно поровну между казахами и славянами, лин­гвистические и национальные трения, по-видимому, имеют тен­денцию к усилению».

(Brzezinski Z., "The Grand Chessboard. American Primacy and Its Geostrategic Imperatives", 1998)

Надо сказать и о том, что тон критики задавала независи­мая пресса России. На ее страницах особо отличился Владимир Жириновский, который, как и Солженицын, заявлял, что Казах­стан - это временное явление, что он не сможет существовать как независимое государство, что якобы права русских в Казах­стане ущемляются. Российские неолиберальные политики-эконо­мисты говорили, что Казахстан, потеряв связи с Российской Фе­дерацией, обанкротится и «приползет к России на коленях».

«...при сохранении нынешней экономической политики, как предсказывают и российские эксперты, Казахстан в недале­ком будущем ждет гиперинфляция, а точнее - крах нацио­нальной валюты и общая финансово-экономическая катастро- фа.<...> летальный исход наступит не позднее марта буду­щего года».

«Независимая газета», 27 мая 1994 года

История показала, что все эти «предсказания» не сбылись. Более того, спустя десять лет после провозглашения независимо­сти во многих сферах Казахстан стал лидером на постсоветском пространстве. Главными достижениями первого этапа реформ в экономической сфере стали сохранение стабильной социально­политической обстановки в стране, успешное введение нацио­нальной валюты, вступление в международные финансовые ин­ституты и окончательный отход от принципов административно­командной экономики и, как следствие, признание Казахстана международным сообществом.

В период становления и укрепления независимости государ­ства и экономики остро встала проблема нехватки квалифициро­ванных кадров. Нам приходилось ездить по всему бывшему Сою­зу в поисках казахстанских специалистов - экономистов, юри­стов, военных, финансистов и др. Многих даже не нужно было убеждать вернуться на родину. Все они являлись профессиона­лами своего дела и патриотами Казахстана. Именно тогда в Ка­захстан вернулись многие высококвалифицированные кадры, ко­торые позже заняли высокие посты на государственной службе.

Однако наряду с поиском оптимальной экономической моде­ли важно было определиться и с идейными ориентирами. Я сум­мировал свои размышления в небольшой работе «Идейная кон- солидация общества как условие прогресса Казахстана», вышед­шей в 1993 году. Тогда в массовом сознании царила неразбериха. Но сквозь туман неопределенности маячили три основные пер­спективы: социалистическая идея, которая была еще очень силь­на, традиционализм и либеральные идеи. Нам нужно было выби­рать между разными вариантами. Однако именно тогда анализ ситуации убедил меня, что не все готовые варианты развития общества, апробированные многими странами, подходят нам.

С социалистической идеей ситуация была более или менее ясной. Тотальный кризис в экономике, политике, межнацио­нальных отношениях был, как говорится, налицо. И мне как человеку, на своем опыте испытавшему статистические «чуде­са» социалистической экономики, было ясно, что вперед в про­шлое дороги нет.

Сложнее было с традиционализмом. Несмотря на то, что тра­диционализм очень важен для сохранения нации в сфере куль­туры, он не является выходом в политике. Мне много раз прихо­дилось тогда указывать, что нами категорически не приемлется политическая идеология традиционного типа, которая основана на оживлении архаических форм общественного устройства, ро­доплеменной психологии. Мне уже тогда была понятна вся опас­ность разных трайбалистских взглядов и дискуссий. И вся моя практическая политическая деятельность на протяжении полуто­ра десятка лет жестко направлена на пресечение всяких трайба­листских настроений.

Между тем традиционализм как политическая идеология не­избежно вел к резкому обострению родоплеменных противоре­чий. Помню, как в 1993 году группа молодых политологов при­несла мне доклад относительно механизмов трайбализма в ка­захском обществе и его влияния на будущее государства. Доклад был серьезно проработан и детально обрисовывал возможные перспективы. Однако я отложил его в сторону и сказал, что изучать проблему необходимо, как и осуществлять постоянный мониторинг, но не нужно будоражить общество, тем более устраи­вать по этому поводу общественную дискуссию. Время показало мою правоту.

Сложнее было с либеральной идеей. Тогда в начале 1990-х годов либеральная идея казалась многим представителям элиты панацеей от всех болезней. Мне как государственному деятелю нельзя было быть столь легковерным. Да, либеральная идея один из наиболее ярких и зримых вкладов Запада в мировую полити­ческую теорию и практику, да, она стала доминирующей поли­тической идеологией в целых регионах планеты. Однако уже тогда было ясно, что при механическом переносе западной либе­ральной идеологии в Казахстан ее проводники столкнуться о такое явление как культура - в широком, в том числе и поли­тическом смысле. Нельзя мгновенно изменить ее характер и идеалы. Необходимо постепенно, цивилизованным способом на основе реальных реформ преобразовывать тип политической культуры.

Напомню, что сказано все это в уже далеком 1993 году. Можно не менять ни одного слова и сегодня в этой характерис­тике. И столь же четко была предложена система наших ориен­тиров. Это была сжатая программа. Четыре направления в поли­тической и экономической сфере, четыре направления в сфере идейной консолидации. Я не менял ориентиров, провозглашен­ных тогда. Судите сами.

Первое. Ставилась задача перейти от формально-правовой к реальной независимости. Второе. Стратегическим направлением на этом этапе выбиралось укрепление государственности. У нас ведь только появились атрибуты государственности. Третье. Был выбран курс на системные и полномасштабные экономические реформы. Четвертое. Прагматизм в выборе внешнеэкономиче­ских партнеров и прагматическая внешняя политика в целом.

Идеологический же срез включал в себя такие четыре пласта. Во-первых, межнациональное согласие. Мы блестяще реализова­ли эту идею в последующие годы. Во-вторых, внутринациональ­ное единство. Нам удалось избежать раскола самих казахов по жузам и родам, регионам и другим территориальным единицам. Для многих стран, как мы видим сегодня, это остается не просто актуальной, но и даже жесткой политической проблемой. В- третьих, была провозглашена идеология модернизации казахстан­ского общества. Создание институтов гражданского общества, многопартийности, свободных средств массовой информации, неправительственных организаций - все это входило в систему модернизационной идеологии. Наконец, мы правильно оценили потенциал религиозных движений и четко постулировали необ­ходимость религиозной терпимости и свободы вероисповедания.

Все эти положения прошли проверку временем.

Несмотря на первые успехи, оставалось еще много нерешен­ных проблем. Одной из них, тревожащей меня особенно, было то, что люди все еще не хотели принимать происходящие пере­мены. В условиях жесточайшего кризиса и развала экономики я выступил на заседании Верховного Совета с Посланием Верхов­ному Совету Республики Казахстан, ставшим известным как «Меморандум Президента». Его основная цель заключалась в том, чтобы высшие эшелоны государственной власти, а также политические партии и объединения реально взглянули на сло­жившуюся в Казахстане ситуацию, сделали правильные выводы и начали, наконец, слаженно и конструктивно работать. Это был третий год независимости, и населению нужно было четко ска­зать, что возврата к прошлому не будет.

1994 год стал переломным во многих аспектах. Меморандум предполагал коренные реформы в денежно-кредитной и банков­ской системах. Уже полгода в стране действовала национальная валюта. Следующий решительный шаг был нацелен на стабили­зацию курса тенге и обуздание гиперинфляции. Основной зада­чей государство ставило достижение финансовой стабилизации, как единственный выход из создавшегося кризиса.

Мы прямо сказали своим гражданам, что государство будет сокращать все свои расходы, включая различные прямые и скры­тые дотации, субсидирование, а также расходы на содержание государственных органов. От правительства требовался жесткий контроль над доходами и расходами бюджета. Всякое давление и лоббирование в пользу отдельных отраслей и сфер экономики жестко пресекалось. Официально на государственном уровне было заявлено, что государственный бюджет является инструментом государственной политики, и он не будет растаскиваться в угоду корпоративным, региональным и прочим интересам. Другой не­маловажной целью для правительства было привлечение макси­мально крупных иностранных инвестиций в такие ключевые от­расли, как транспорт, энергетика и минеральные ресурсы. Еще одним знаковым событием этого периода стала независимость Национального Банка от Верховного Совета и Правительства.

Именно в это время были проведены беспрецедентные меры по сокращению государственного аппарата. При Советской вла­сти было модно выбивать деньги из центра на увеличение коли­чества областей и районов. Это множило число государственных чиновников. Чтобы первый руководитель республики мог пре­тендовать на роль члена Политбюро, необходимо было иметь не менее 20 областей, как на Украине. У нас их число довели до 19. На очереди была 20-я область. Не успели.

Все это увеличивало количество дотационных областей и райо­нов. Но ни по экономическому потенциалу, ни по количеству людей они не соответствовали предъявляемым требованиям. Одно название - область. Зато в каждой области, в каждом районе имелась вся структура власти: обком, облисполком, областной суд, областное УВД, облоно, облздрав и т.д. И все это повторя­лось на уровне района. Такая бюрократическая гидра не привет­ствовала любые нововведения или начинания. Именно поэтому административная реформа стала одним из первых шагов, на которые мы пошли в рамках объявленных нами реформ.

В 1994 году за счет проведенной оптимизации мы сформиро­вали 14 областей вместо 19 и 169 районов вместо 230. Было сокращено 25 тысяч служащих и сэкономлены миллионы тенге бюджетных средств, которые пошли на выплату пенсий и зар­плат. В той же России только через десять лет после наших реформ появятся первые попытки проведения подобной админи­стративной реформы.

Мы руководствовались простой логикой - зачем трудящемуся человеку над собой столько начальников, которых надо содер­жать на свои налоги? Ладно, если бы доходов области хватало на их содержание. Нет, приходилось для этого перечислять день­ги за счет обеспечивающих себя областей. Чиновники, потеряв­шие теплые места, конечно, были против моего решения. Пользуясь этим, некоторые политики спекулируют на этом, призывая вос­создать области и районы. Люди должны знать, что эти вопросы поднимают те, кто потерял кресла и теплые места. Сегодняшний рост благосостояния не должен нас расслаблять. Именно во вре­мена больших доходов возникает наибольший соблазн увеличить государственный аппарат и расходы на его содержание. Я ду­маю, что государство и дальше должно стремиться держать эти расходы под контролем. Мы еще не завершили административ­ные реформы. Они еще впереди.

Преодоление кризиса неплатежей невозможно было без вклю­чения механизмов разделения предприятий на «больные» и «здо­ровые». Предполагалось избавление от слабых предприятий пу­тем реабилитации или банкротства.

Процесс разгосударствления и приватизации предполагал со­здание слоя потенциальных собственников, а также формирова­ние рынка ценных бумаг и его инфраструктуры. Отдельным круп­ным блоком стояла задача проведения правовой реформы. Ей отводилась роль «подпорки» экономического блока реформ и своего рода локомотива для их динамичного проведения.

Но, пожалуй, в тот тяжелый для страны момент самым глав­ным было сохранение сбалансированного психологического кли­мата в обществе. Хотя некоторые популисты пытались обещать скорые радужные перспективы, иные предрекали неминуемую катастрофу. Но честной могла быть только правдивая позиция. И я пытался донести это до депутатов.

«Если мы настоящие патриоты своей родины, если дей­ствительно хотим выйти из кризиса и дать народу лучшую жизнь, мы должны пойти на трудности и выдержать их. 50 лет тому назад, в период войны против нацистской Германии, Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчиль в обраще­нии к своему народу сказал: «Это будет тяжелая и трудная война, которая от всех потребует жертв, но у нас нет дру­гого выбора». Он не стал скрывать от народа, что для побе­ды в войне будет необходимо пережить боль и страдания. Казахстан обрел политическую независимость. Но теперь мы боремся за свою экономическую состоятельность. Поэтому я буду с Вами откровенен и скажу, что потребуются значи­тельные усилия буквально от каждого гражданина Казахста­на, и от нас с Вами в первую очередь».

Из выступления перед Верховным Советом, 9 июня 1994 года

В те кризисные годы, кроме экономических реформ, повсед­невно требовалось уделять внимание настроению населения и сохранению социального равновесия, межнационального спокой­ствия и стабильности в стране. В то время, как на постсоветском пространстве возникало все больше очагов межнациональных конфликтов, Казахстан оставался общим домом для многих на­циональностей. Для многих миллионов людей Казахстан дей­ствительно стал Родиной в подлинном смысле слова.

Вместе с тем нас особо беспокоил отток русскоязычного насе­ления из страны. Мы признавали, что утрата ценнейшего челове­ческого капитала - это большая потеря для республики. Именно поэтому я вышел с инициативой «10 простых шагов навстречу простым гражданам», через которые мы попытались снизить темпы миграции и упростить порядок получения гражданства. В том же году мною была инициирована идея Евразийского союза как идеологического фундамента для будущей экономической интеграции.

К началу 1996 года процесс реформирования уже шел пол­ным ходом. На этом этапе главным направлением реформ стало обеспечение макроэкономической стабилизации, совершенство­вание законодательной базы, финансовой системы, социальной сферы и производственного сектора, включая демонополизацию, приватизацию, банкротство и санацию предприятий. И мы под­водили итоги проведенных реформ.

«Первое, что необходимо подчеркнуть: Казахстан состоял­ся как независимое суверенное государство, обрел, образно говоря, свое место на политической карте мира;

Второе. С принятием в августе 1995 года новой Консти­туции заложен фундамент государственного устройства стра­ны. И тем самым завершен первый этап государственного строительства;

Третье. Решая вопросы усиления и укрепления государствен­ности, мы придавали и придаем важнейшее значение углубле­нию межнационального согласия, политической стабильности, развитию демократических процессов, становлению новых по­литических институтов. В стране изначально отдан приори­тет гражданским правам и свободам человека;

Четвертое. Период бурного, хаотического и во многом кри­зисного процесса в экономике, связанного с осуществлением реформ и достижением экономической самостоятельности, за­вершается. Он все более входит в осмысленное и управляемое русло, позволяет действовать по четко разработанным про­граммам и планам, т.е. дает возможность не отставать от событий, а прогнозировать их развитие;

И, наконец, пятое. Нам удалось вплотную приступить к решению социальных проблем. Мы начали поднимать размер пенсии, рассчитались с долгами перед пенсионерами, начался рост заработной платы в бюджетной сфере. Стали оказы­вать реальную поддержку селу».

Из выступления «Успех реформ зависит от активного участия в них регионов», 1996 год

Реализуемый нами переход к рыночной экономике предус­матривал создание таких ключевых условий функционирования экономики, как коммерциализация и свобода хозяйственной дея­тельности предприятий, свободное ценообразование, сокращение государственного вмешательства в хозяйственную деятельность предприятий, последовательная интеграция в систему мирохо­зяйственных связей, распространение рыночных отношений на те сферы, где они показывают более высокую эффективность.

Не секрет, что многие считали данные задачи невыполнимы­ми. Было много полярных мнений, но надо было идти выбран­ным курсом и довести реформы до конца. По моему глубокому убеждению, в переходе к функционирующему рынку очень важно определить, по какому варианту осуществляется этот переход, какие реальные и взаимосвязанные меры предприни­маются, в какие сроки и в какой последовательности они реа­лизовываются.

«Я далек от мысли, что в ходе реформ мы осуществили все намеченное. Были и ошибки, и просчеты. Трудности есть се­годня, наверное, не избежать их и в дальнейшем. Но сделано главное. Сформирована государственность. Заложены основы политической системы, демократии и гражданских свобод. Фун­кционирует на новой законодательной базе рыночная по своей природе экономика. Вместе с тем жизнь не стоит на месте. Реформирование требует безусловного углубления, новых мас­штабных действий».

Из выступления «Успех реформ зависит от активного участия в них регионов», 1996 год

Оптимальное развитие экономики Казахстана требовало ее глубокой социальной ориентации и качественной структурной перестройки. По существу речь шла именно о переходе к новой рыночной модели социально-экономического развития республи­ки как суверенного государства. При этом важно было проана­лизировать причины и наметить обоснованные пути выхода из экономического кризиса.

Мы вновь вернулись к примеру Сингапура. При отсутствии земельных ресурсов, природных богатств, даже своих продуктов питания и воды, страна за относительно короткий период пре­вратилась в лидера Юго-Восточной Азии. Тщательное изучение сингапурского опыта показало, что одним из важнейших факто­ров успеха этой страны было наличие долгосрочной стратегии, ясных целей и высокопрофессиональной политики по их дости­жению. Во многом, именно этот факт послужил отправной точ­кой для разработки нашей долгосрочной стратегии.

Решение о разработке долгосрочной стратегии я принял в конце 1995 года. Начинался пятый год казахстанской независи­мости. К тому времени реализованные нами реформы давали надежду на стабилизацию экономики. Впервые в истории неза­висимого Казахстана к началу 1996 года экономика показала пусть и не существенный, но все же позитивный рост в ВВП 0,5 процента. Объемы запасов нефти, позволяющие вести добычу в течение следующих 30-40 лет, а также активизация иностранных инвесторов в казахстанском бассейне Каспийского моря говори­ли о том, что доходы от добычи нефти будут существенно расти из года в год. Период «тушения пожаров» закончился, и у нас появилось время остановиться и представить, какой будет наша страна через десять, двадцать и тридцать лет.

В апреле 1996 года создается Высший экономический совет (ВЭС) под моим председательством. Основными целями ВЭСа стали подготовка предложений по решению социально-экономи­ческих проблем стратегического характера, проведение анализа хода реформ и выработка новых конструктивных предложений по их реализации. Создание Совета было принципиальным ша­гом в формировании институциональной основы рыночной эко­номики. В состав ВЭСа вошли видные ученые, высокопостав­ленные государственные служащие и эксперты в различных областях.

Основной костяк ВЭСа составили молодые кадры, не имев­шие груза старых догматических суждений. Главным условием при приеме их на работу являлось свободное владение иностран­ными языками, обладание научными достижениями и опыт рабо­ты в сфере хозяйственного управления. За каждым из них были закреплены отдельные отрасли экономики. Привлечение этих кадров позволило привнести свежую струю новых идей по даль­нейшему развитию страны. Энергичная молодежь резко выделя­лась на фоне консервативного аппарата. Сегодня все они работают в разных ведомствах и на практике осуществляют стратегию.

В течение всего 1996 года перед этой группой стояли две основные задачи. Во-первых, требовалось посетить как можно больше стран, максимально изучив международный опыт в обла­сти стратегического планирования и проведения структурных реформ. Во-вторых, в каждой отрасли следовало создать группы национальных и иностранных экспертов, задача которых заклю­чалась в разработке и систематизации рекомендаций. Такой син­тез задач предполагал максимальное поглощение информации каждым из этих молодых управленцев на протяжении всего года.

После того, как был набран критический объем информации, требовалось создать методологическую базу для разработки дол­госрочной стратегии. И здесь мы обратились к международному опыту. Благодаря активной поддержке Программы развития ООН в Казахстане, мы получили возможность наладить контакты с Гарвардским университетом и провести семинар по стратеги­ческому планированию.

В апреле 1997 года казахстанская группа выехала в Бостон, где Гарвардский университет организовал десятидневный семи­нар для высших должностных лиц. В ходе семинара казахстан­ских экспертов познакомили не только с общеизвестным опытом стратегического планирования таких стран как Корея, Сингапур и Малайзия, но и с долгосрочными бизнес-стратегиями таких мировых гигантов как «Боинг», «Дженерал Электрик» и «Бритиш Петролеум». Лекции позволили определить место Казахстана в сравнении с другими странами и транснациональными корпора­циями по таким критериям, как территория, население, объем ВВП и запас углеводородов. Материалы семинара и последую­щие контакты с отдельными экспертами мирового масштаба лег­ли в методологическую основу будущей стратегии.

Выбор горизонта планирования в тридцать лет был обуслов­лен двумя главными факторами. Во-первых, тридцать лет пред­ставляют собой период активной жизни одного поколения. Во- вторых, по оценкам запасов нефти и вероятности введения аль­тернативных источников энергии у Казахстана имелся задел так­же протяженностью в 30-40 лет. Так, к примеру, контракт с «Шевроном», ставший ориентиром для других нефтяных компа­ний, был подписан сроком на 40 лет.

«Стратегия Казахстан-2030» делилась на четыре этапа: 1997­2000 годы - подготовительный этап, 2000-2010 годы - первый этап, 2010-2020 годы - второй этап и 2020-2030 годы - третий этап, по завершению которого Казахстан должен войти в разряд развитых стран. Стратегия предполагала три сценария развития страны в зависимости от запасов и цен на энергоносители: опти­мистический, базовый и пессимистический. Нужно сказать, что в последующие годы уровень цен на нефть превысил даже пока­затели оптимистического сценария Стратегии, который ориенти­ровался на уровень около 18 долларов США за баррель. Для сравнения, в 2000 году цена на нефть составила уже 28,2 долла­ра США, а на 2006 год средняя стоимость одного барреля нефти сложилась на уровне 60 долларов США.

В ходе обсуждения структуры документа главным вопросом стало определение приоритетов и их последовательности. В ходе многочасовых жарких дискуссий каждый эксперт отстаивал вы­деление своих отраслей в отдельный приоритет. Так, к примеру, предлагалось выделить здравоохранение и образование в отдель­ные приоритеты. Не менее напряженными были споры и о по­рядке следования приоритетов. Окончательно рабочая группа остановилась на пяти приоритетах. Однако по мере выполнения работы стало ясно, что вопросы инфраструктуры и энергетики требуют отдельного рассмотрения. В конце концов, мы пришли к выводу, что значимость этих пластов экономики в будущем Ка­захстана будет настолько значительна, что, как приоритеты, они требуют отдельного рассмотрения. После этого в Стратегии были определены семь приоритетов.

Могу сказать, что в определении числа приоритетов лежали достаточно серьезные наработки в области государственного ме­неджмента и психологии. Основой при подготовке Стратегии, в частности, при определении значимости и порядка следования приоритетов, явилось обобщение международного опыта, реко­мендации отечественных и зарубежных ученых и экспертов. Постепенно, в процессе расстановки акцентов, приходило пони­мание того, что необходимо идти от глобального к частному, от этапности к потенциальным возможностям. Все это и определило основными нашими приоритетами национальную безопасность, стабильность общества, экономику и благосостояние населения. Иными словами, определение приоритетов Стратегии производи­лось по принципу «постепенного сужения колец» - путем отбора уменьшающегося на каждом этапе числа наиболее важных ак­центов и исключения всех прочих.

Стратегия прорабатывалась и тестировалась бесчисленное множество раз - от самых идейных основ вплоть до отдельных ее аспектов. Так, эксперты неоднократно меняли формулировку приоритетов для лучшего восприятия их населением, добиваясь того, чтобы текст был кратким, лаконичным, но емким по смыс­лу. Также мы решили ограничить само число приоритетов (пять, а, впоследствии, семь), потому что большое количество приори­тетов могло вызвать отсутствие интереса или слабое восприя­тие. В то же время число семь имеет для казахов магическое значение.

В течение лета 1997 года шла работа по детальной доработке документа. Агентство по стратегическому планированию с часто­той раз в две недели предоставляло мне исправленные и обнов­ленные варианты Стратегии. В промежутках эксперты шлифова­ли каждый параграф и оттачивали каждую идею с учетом вно­симых мною изменений.

Работа над Стратегией явилась сложной и многоуровневой задачей с использованием тщательного анализа теории и практи­ки мировой экономики, тематических, отраслевых и индикатив­ных планов, математических и экономических расчетов, материа­ла многочисленных поездок по многим странам, дискуссий с признанными экспертами и, наконец, интуиции всей команды, работавшей над документом.

Необходимо отметить, что в разработке Стратегии большую помощь нам оказали международные организации и доноры, прежде всего Программа развития ООН. Достаточно сказать, что вместе с нами в качестве консультантов работало более сорока признанных международных экспертов. В их числе та­кие люди, как Х.Берсток, К.Грей, В.Худжонг, Г.Аллисон, Р.Блэк- вилл и другие.

Может броситься в глаза, что мы не подключили к этой работе членов Правительства. Мне доложили, что действовав­ший тогда Премьер-Министр не хочет вникать в этот вопрос и тормозит сбор материалов. Как можно было доверять такому Правительству осуществление Стратегии?! Поэтому осенью 1997 года я освободил Кажегильдина от должности и распустил Пра­вительство.

В августе 1997 года мы вышли на финишную прямую с за­вершенным текстом Стратегии. К этому моменту окончательно определилась следующая система базовых приоритетов:

«1. НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ. Обеспечить разви­тие Казахстана как независимого суверенного государства при сохранении полной территориальной целостности.

2.                 ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ И КОНСО­ЛИДАЦИЯ ОБЩЕСТВА. Следует сохранить и укрепить внут­риполитическую стабильность и национальное единство, что позволит Казахстану претворить в жизнь национальную стра­тегию в течение нынешнего и последующих десятилетий.

3.                 ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ, БАЗИРУЮЩИЙСЯ НА ОТ­КРЫТОЙ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКЕ С ВЫСОКИМ УРОВНЕМ ИНОСТРАННЫХ ИНВЕСТИЦИЙ И ВНУТРЕННИХ СБЕРЕЖЕ­НИЙ. Достичь реальных, устойчивых и возрастающих темпов экономического роста.

4.                 ЗДОРОВЬЕ, ОБРАЗОВАНИЕ И БЛАГОПОЛУЧИЕ ГРАЖ­ДАН КАЗАХСТАНА. Постоянно улучшать условия жизни, здо­ровье, образование и возможности всех казахстанцев, улуч­шать экологическую среду.

5.                 ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ. Эффективно использовать энергетические ресурсы Казахстана путем быстрого увеличе­ния добычи и экспорта нефти и газа с целью получения дохо­дов, которые будут способствовать устойчивому экономичес­кому росту и улучшению жизни народа.

6.                 ИНФРАСТРУКТУРА, В ОСОБЕННОСТИ ТРАНСПОРТ И СВЯЗЬ. Развивать эти ключевые сектора таким образом, что­бы способствовать укреплению национальной безопасности, политической стабильности и экономическому росту.

7.                 ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО. Создать эф­фективный и современный корпус государственных служащих Казахстана, преданных делу и способных выступать предста­вителями народа в достижении наших приоритетных целей».

Из Стратегии развития Казахстана до 2030 года, 1997 год

Теперь вставал вопрос о политическом провозглашении Стра­тегии, а также о дальнейших механизмах ее реализации.

Вопрос о политическом провозглашении Стратегии глубоко волновал меня по двум причинам. Во-первых, от того, как люди воспримут Стратегию и воспримут ли вообще, зависел успех ее дальнейшей реализации. Стратегия, в которую никто не пове­рил, не смогла бы выполнить своего предназначения. И, во-вторых, после стольких трудов, вложенных усилий и идей, каждый член рабочей группы, не исключая меня, принимал все, что было связано с этим документом, глубоко лично. Может, это и помог­ло нам найти замечательное решение вопросу о провозглашении Стратегии.

Стратегия развития Казахстана до 2030 года и первоочеред­ные меры по ее осуществлению были официально озвучены 10 октября 1997 года. В этот день я выступил в Парламенте страны с самым первым Посланием к народу Казахстана. Мне понравилась сама идея Послания к народу, и я рад, что она прижилась. Сейчас ежегодное послание Президента к народу Казахстана стало традицией. А тогда это было как раз то, что нужно - и, обращаясь ко всему народу, ко всем гражданам Республики, мы подчеркивали особую роль и статус Стратегии.

Стратегия определила национальную цель и систему приори­тетов на пути к ее достижению. Миссией нашей страны было объявлено построение независимого, процветающего и полити­чески стабильного Казахстана с присущим ему национальным единством, социальной справедливостью, экономическим благо­состоянием всего населения. В выступлении говорилось, что про­цветание, безопасность и улучшение благосостояния всех казах- станцев - вот ключевые слова, характеризующие Казахстан, ко­торый мы все хотим построить.

Что касается механизмов реализации Стратегии, то для каж­дого из этих долгосрочных приоритетов были разработаны ме­роприятия, которые можно было бы последовательно реализовы­вать в намечаемых годовых, трех- и пятилетних планах, отчет по которым предполагалось производить всеми государственными органами. Эти долгосрочные приоритеты должны были стать точками концентрации усилий государства и всех граждан. Они определили подходы и критерии при формировании бюджета страны и кадровой политики в последующие годы.

В целях скорейшего осуществления Стратегии мы определи­ли ряд задач, которые необходимо было решить уже в 1998 году, и Правительству были даны восемь конкретных заданий на тот год.

«1. Обеспечить полную и своевременную выплату пенсий, пособий и заработной платы в бюджетных организациях.

2.                 Выдать в течение года микрокредиты в сумме, эквива­лентной 400 долларам США, сроком на 3 года не менее чем 30 тысячам наименее обеспеченных граждан для создания рабо­чих мест, в первую очередь, на селе.

3.                 Обеспечить, начиная с 1998 года, выдачу кредитов на развитие малого и среднего бизнеса, фермерских хозяйств, со­здание рабочих мест на сумму не менее чем в 100 млн. долла­ров США.

4.                 Приступить к реализации широкомасштабной програм­мы компьютеризации школ, прежде всего в сельской местнос­ти, выделив на эти цели уже в 1998 году не менее 22 млн. долларов США.

5.                 Обеспечить удешевление кредитов для крестьянских и фермерских хозяйств не менее чем на 2,5 млрд. тенге.

6.                 Начать общественную кампанию за здоровый образ жизни.

7.                 Приступить к началу реализации программы жилищного строительства, выделив на эти цели не менее 40 млн. долла­ров США. В апреле 1998 года доложить общественности о принципах и ожидаемых результатах реализации этой про­граммы.

8.                 Обеспечить полную посещаемость детьми школы».

Из Стратегии развития Казахстана до 2030 года, 1997 год

Постулаты, заложенные в Стратегии развития «Казахстан - 2030», являются постоянным ориентиром при выработке любых наших планов и не теряют своей актуальности. В ней нет места полити­ческому и экономическому радикализму, поскольку речь идет о достаточно энергичных экономических реформах, преобладаю­щих на первом этапе над политическими, о демократизации ад­министративной системы без ослабления вертикали власти, о построении рынка при сохранении достаточно внятных регули­рующих функций государства. И, насколько мне известно, этот опыт достаточно уникален.

Нельзя не отметить тот факт, что Казахстан стал одним из первых государств, применивших «синергетические принципы» в развитии своего государства с момента обретения независимости в 1991 году. Использование этой стратегии предполагает наличие различных структур для разработки государственной политики, образующих открытую сеть государственного регулирования, где поощряются элементы здоровой конкуренции.

«Политическая стабильность превыше всего. Дисциплина и порядок в азиатском обществе важнее демократии, которая дол­жна развиваться постепенно». Это было политическим кредо Ли Куан Ю. Я никогда не скрывал, что такой подход мне по душе. Всегда говорил: «Сначала экономика, а потом политика». Меня за это критиковали. Но перед моими глазами была картина раз­вала СССР, когда политику поставили прежде благополучия и спокойствия людей.

Когда-то мы думали, что строим идеальное государство. «Ше­стая часть суши», населенная совершенно разными народами, жила одной идеей. Возможно, именно эта идейность объеди­нившей нас всех платформы обусловила доминирование поли­тики над всеми прочими составляющими частями советского государства.

Именно для сведения в едином центре «нитей» союзных рес­публик и поддержки идеи «одной великой родины» были выст­роены немыслимые по экономическим законам производствен­ные и хозяйственные связи. Но законы экономики, как и законы природы, объективны и не могут быть отменены или переписаны по желанию людей. Политический курс по достижению «светло­го будущего» лопнул как мыльный пузырь. Конечно, тому было множество причин, но основная - отсутствие соответствующей экономической основы. Когда Идея была развенчана, а само го­сударство доживало последние годы, эти искусственные эконо­мические «нити» рвались, натянутые разразившимся кризисом до предела. В поисках выхода советское руководство пыталось осу­ществить переход к новому, но старыми методами, «по-советски», начав с политики. Переход привел в тупик.

Экономика - основа политической независимости. И если наши первые шаги по реформированию экономики страны были скорее неотложными мерами по выживанию в «постсоветском» хаосе только на тот момент, то проводимые сейчас реформы уложены в рамки стратегий и четких планов и ориентированы на конкретный результат в будущем. Этот результат - построе­ние сильной, диверсифицированной экономической системы, спо­собной позволить нашей стране успешно конкурировать на ми­ровом уровне. Причем, конкурировать не только за доступ к рынкам и другим чисто экономическим понятиям, но и в общем, образно выражаясь, найти свое «место под солнцем».

Традиция обращения Президента к народу Казахстана с еже­годным Посланием началась со «Стратегии Казахстан-2030». Каж­дое такое послание - часть нашей общей Стратегии и часть нашего пути. А в последующие годы знаковым стало Послание «К конкурентоспособной нации».

По моему мнению, конкурентоспособность страны опреде­ляется наличием тех благоприятных условий, способствующих по­вышению конкурентоспособности каждого гражданина страны. Говоря о людях, хочу привести определение предпринимателя, которое дал австрийский экономист Йозеф Шумпетер и которое очень импонирует мне лично. По Шумпетеру, предприниматель не просто руководит, он принимает новые, нестандартные реше­ния по управлению. Предприниматель внедряет инновации и берет на себя ответственность за экономический риск. Я бы очень хотел видеть казахстанцев именно такими предпринимателями - с жаждой к познанию нового, к экспериментам, к созиданию и, самое главное, с готовностью рисковать и брать на себя ответ­ственность.

Следуя изречению «хочешь изменить мир - начни с себя», каждый из нас должен научиться конкурировать и выходить победителем. А наша общая конкурентоспособность, в конечном счете, должна вести к благосостоянию народа. Здесь я хочу под­черкнуть более глубокий смысл только что сказанного. Конку­рентоспособность Казахстана должна привести не только к мате­риальному, но и к духовному обогащению нации. За процвета­нием экономики должны последовать расцвет культуры и искус­ства, казахского языка, традиций и жизненной философии наше­го народа.

Конкурентоспособность нации - это конкурентоспособность каждого ее представителя, уровень его подготовки, образования и личностного развития. А конкурентоспособность страны - это благосостояние народа и уровень ее социально-экономического развития. Здесь должен работать принцип динамического про­граммирования: для того, чтобы достичь цели, необходимо опре­делить средства.

Строительство новой экономики - трудная и рискованная задача. При ее решении мы опираемся на «Стратегию индустриаль­но-инновационного развития Казахстана на 2003-2015 годы». Реализация ее первого этапа позволит коренным образом изме­нить структуру отечественной экономики и динамику ее роста. Достижение целей стратегии решит проблему зависимости на­шей экономики от конъюнктуры мировых цен на природные ресурсы, будет способствовать путем диверсификации отходу экономики от сырьевой направленности, будут заложены основы для перехода к сервисно-технологической экономике. По расче­там наших экспертов, проведение индустриально-инновационной политики позволит обеспечить темпы роста экономики не ниже, чем 8,8-9,2% в год.

Вместе с тем, Стратегия индустриально-инновационного раз­вития - это всего лишь подготовительный период. Становление постиндустриального общества в мире еще далеко не завершено. У Казахстана все еще есть шанс сделать прорыв и войти в состав индустриально-развитых стран. И реализация данной Стратегии должна переломить ход событий и подготовить страну к этому прорыву. И здесь встает основной вопрос - куда мы должны направить этот прыжок.

С одной стороны, необходимо использовать имеющийся по­тенциал, так как инстинкты выживания подсказывают, что для «рывка» Казахстан должен делать ставку на такие относительно традиционные отрасли как горная металлургия, тяжелая про­мышленность, сельское хозяйство, а также - на ядерную энерге­тику и развитие космических технологий. С другой - необходи­мо двигаться в сторону повышения производительности эконо­мики за счет инноваций и высоких технологий. Это является ключевым фактором достижения устойчивого экономического роста и конкурентоспособности экономики.

Примером для нас может послужить Финляндия. Сделав упор на развитие высоких технологий, маленькая северная страна с пятимиллионным населением, где еще недавно не было ни силь­ной научной базы, ни передовой промышленности, сегодня при­знана самой конкурентоспособной экономикой мира. Финская национальная модель производства, или «финское инновацион­ное чудо», сегодня признана одной из наиболее эффективных в мире. Основу ее слагают высокий уровень образования, конкурс­ный принцип распределения средств на науку и развитая инно­вационная инфраструктура, соединяющая воедино государство, науку и бизнес.

На протяжении уже нескольких лет Финляндия лидирует по своим показателям в Давосском индексе конкурентоспособности. Далее следуют США, Швеция, Тайвань, Норвегия, Исландия, Сингапур, Австралия, Канада, Швейцария, Япония, Великобрита­ния, Германия и Израиль. По итогам 2005-2006 годов Казахстан занял 56 место из 117 стран. Замечу, что по этому показателю мы опережаем все государства СНГ.

Сейчас в мире уже сформировалась схема международного разделения труда, позволяющая странам концентрировать ресур­сы на тех направлениях науки и технологий, в которых они обладают наиболее развитым потенциалом. Так, по объему произ­водства вычислительной и офисной техники лидируют США, Япония занимает господствующее положение в электронной про­мышленности, Швейцария - абсолютный лидер в фармацевти­ческой промышленности. Крупнейшими экспортерами авиакос­мической техники являются США, Великобритания и Франция.

Но все это не значит, что данная схема неизменна. Ситуация не только не фатальна, более того, для любой экономики, даже мировой, появление новых игроков, новых производителей и рынков - шаг к новому этапу развития. Прекрасный пример - Индия, стремительно вырвавшаяся в мировые лидеры в произ­водстве программного обеспечения. Я специально посещал Банга­лор, где расположена «Силиконовая долина Азии», чтобы позна­комиться с этим феноменом. В 2004 году Индия экспортировала этот информационный продукт на сумму более 17 млрд. долла­ров. Сегодня индийские специалисты востребованы в лучших IT-компаниях и составляют 34% сотрудников «Майкрософт», 28% сотрудников «Ай-Би-Эм», 17% - в компании «Интел».

При успешной реализации наших стратегических докумен­тов, мы сможем добиться того, что основным источником попол­нения государственного бюджета - порядка 85% от его общего размера - станут поступления от предприятий несырьевого сек­тора. Одновременно с этим уровень монетизации экономики со­ставит не более 30%, а инфляция не будет превышать 4-5%.

Далее, начиная с 2008 года, мы начнем работу над стратегией второго десятилетия - Казахстан-2020. В первом стратегическом плане до 2010 года были поставлены две цели: первое - удвоить ВВП по сравнению с 2005 годом, второе - построить основы конку­рентоспособной экономики. Если первый этап - Казахстан-2010 - начинался в посткризисные годы и состоял из «скользящих» трех­летних государственных программ, то на втором этапе, при бо­лее прогнозируемой экономической ситуации, у нас появится возможность принимать пятилетние планы развития, как это де­лает Япония и страны Юго-Восточной Азии. При этом нашей экономике надо поднимать планки показателей и выбирать но­вые ориентиры. Например, к 2015 году увеличить ВВП относи­тельно уровня 2000 года в 3,5 раза. Или достичь к 2015 году показателя в 8-10 тысяч долларов США по уровню ВВП на душу населения, что сопоставимо с уровнем Саудовской Аравии и ряда европейских стран, таких как Португалия и Испания.

Сейчас Казахстан, основываясь на Стратегии «Казахстан-2030», поставил перед собой амбициозную цель - в течение 10 лет войти в число пятидесяти наиболее конкурентоспособных госу­дарств. Используя положительный опыт стратегического плани­рования предыдущих лет, мы разработали «Стратегию вхожде­ния Казахстана в число пятидесяти наиболее конкурентоспособ­ных стран мира». В ней определены семь приоритетных направ­лений развития, осуществление которых будет способствовать решению этой задачи.

«Мы должны быть готовы к острой конкуренции и исполь­зовать ее в своих интересах. Казахстан может и должен активно участвовать в многосторонних международных эко­номических проектах, которые способствуют нашей интегра­ции в глобальную экономику, и опираются, в том числе, на наше выгодное экономико-географическое положение и имею­щиеся ресурсы. Государство со своей стороны обязано устра­нить законодательные, административные и бюрократичес­кие преграды на пути деловой инициативы, оказывать прямую поддержку перспективным деловым начинаниям частного ка­питала».

Из Послания народу Казахстана «Стратегия вхождения Казахстана в число пятидесяти наиболее конкурентоспособных стран мира», Астана, 1 марта 2006 года.

В предстоящее десятилетие ключевыми направлениями раз­вития нового технологического порядка станут био- и нанотехно­логии, системы искусственного интеллекта, глобальные инфор­мационные сети и высокоскоростные транспортные системы, энер­госберегающие технологии. Дальнейшее развитие получат авто­матизация производства, космические технологии, производство конструкционных материалов с заранее заданными свойствами, ядерная энергетика. Произойдет еще большая интеллектуализа­ция производства, переход к непрерывному инновационному про­цессу. Постепенно завершится переход к обществу нового типа, основанному на знаниях.

Эти направления мы должны держать в фокусе внимания при реализации казахстанской Стратегии повышения конкурен­тоспособности.

Мы имеем шанс добиться конкретных результатов в таких научно-технических направлениях как биотехнологии, нанотех­нологии, космическая деятельность и информационно-коммуни­кационные технологии. Именно по этим направлениям нам в ближайшем будущем понадобятся тысячи высококвалифициро­ванных специалистов и дипломированных ученых.

Уже сделаны первые успешные шаги по реализации наших планов.

В июне этого года запущен первый казахстанский спутник «Казсат». Более тысячи казахстанских ученых работают над на­учными проектами в рамках государственной программы разви­тия космической деятельности. А 15 сентября этого года открыт первый казахстанский парк информационных технологий (ПИТ) "Алатау-Сити". Замысел о его создании родился у меня в 2002 году во время визита в Индию и посещения города Бангалор - крупного центра машиностроения, пищевой и текстильной про­мышленности, народных ремесел, а также космических исследо­ваний. В августе 2003 года издан указ "О создании специальной экономической зоны "Парк информационных технологий", а в 2004 году начато строительство этого комплекса. Для работы в ПИТ "Алатау-Сити" уже отобрано 11 компаний из 25, подавших заявки. Я приглашаю все ведущие мировые компании в области IT-индустрии приехать сюда поработать и обещаю, что мы созда­дим все условия для работы и сделаем все, чтобы ваш бизнес был выгоден и вам, и Казахстану.

"Алатау-Сити" - первый объект хай-тэк-индустрии, который станет новым интеллектуальным центром в Центральной Азии.

К работе в ПИТ нами привлечены мировые лидеры в области информационных технологий и коммуникаций. Подписаны ме­морандумы о сотрудничестве с компаниями "Майкрософт", "Хью­летт-Паккард", "Сименс", "Циско-Систем", "Талес", "Эл Джи", "Сан Макросистем", "Самсунг".

Мы делаем первые шаги по созданию Национальной нанола­боратории, доступ в которую будут иметь все ученые Казахста­на. В 2008 году в Астане будет построен новый комплекс Наци­онального центра биотехнологий мирового уровня. Уже сейчас казахстанские ученые, работающие за рубежом, выразили жела­ние работать в этом центре и уже сейчас участвуют в совмест­ных научных проектах.

Создан государственный холдинг «Самрук», объединяющий крупнейшие национальные компании, чьей основной задачей яв­ляется продвижение наших экономических интересов на миро­вых рынках. Основан Фонд устойчивого развития «Казына», ко­торый должен координировать деятельность институтов разви­тия, содействовать диверсификации экономики и финансировать индустриальные проекты. Начиная с 2005 года, реализовано 520 инвестиционных проектов. Под эгидой институтов развития на­чато финансирование 90 проектов стоимостью 2,2 млрд. долла­ров США.

Все это воодушевляет, но государство не может брать на себя все роли в процессе развития. Для успешного внедрения и ком­мерциализации научных разработок нужна активная предприни­мательская среда. И если государство как-то может регулиро­вать сферу научного развития посредством, например, целевого и грантового финансирования, то инициатива по интеграции науки и производства наиболее действенна в частном порядке. Она должна исходить от наших граждан.

Занимаясь ранее рассмотрением вопросов науки, я все чаще приходил к пониманию того, что роль бизнеса должна стать иной. В кризисные годы в стране был период «посреднического» бизнеса. На данный момент стремительно развивается сфера ус­луг. Но нам пора уже перерастать все это. Нам нужен бизнес, направленный на производство высокотехнологичных товаров и услуг. Наукоемкое производство должно стать доминантой пос­ледующего развития экономики.

Прошло пятнадцать лет с тех пор, как Республика Казахстан обрела независимость и встала на путь самостоятельного поли­тического и экономического развития. Конечно, по историческим меркам пятнадцать лет - это незначительный отрезок времени. Вместе с тем, за этот период на долю Казахстана, как впрочем, и всех других постсоветских республик, выпали серьезные эко­номические и социальные испытания.

Говорить о положительных результатах всегда приятно. Но на тот момент, в самом начале нашего пути, ни у кого не было готовой теории и тем более полной стратегии перехода от плано­вой экономики к рыночной. Не было и примеров эффективной практики трансформации посттоталитарных обществ - особенно тех, что имперский коммунизм, в котором прожили несколько поколений советских людей. У нас не было знаний и подготов­ленных кадров. Мы опирались на приглашенных иностранных советников и на огромный накопленный опыт наших управлен­цев. Но все же было ясно, что в кадровой политике надо делать упор на молодых профессионалов - экономистов, финансистов и специалистов права, не отягощенных старым опытом и, главное, старым образом мышления. Все эти годы я лично занимался поиском, воспитанием и взращиванием нескольких поколений новых управленцев, среди которых были как удачные, так и неудачные примеры.

Казахстан первым на постсоветском пространстве выбрал путь стратегического планирования, признанный в мировой практике как инструмент государственного управления и регулирования, наряду с созданием институтов рыночной экономики. Данные документы не только определили основные приоритеты и этапы развития, в смутное время кризисов и неразберихи они очертили наш путь и не позволили сбиться с него, отвлекаясь на решение сиюминутных, пусть и острых вопросов.

Когда появляется свободное время, я часто перечитываю каж­дый из трех стратегических документов, о которых мы говорили в этой главе. Каждый из них является зеркалом тех событий, которые происходили в нашем обществе. Они вместили в себя концентрированный дух своего времени - можно открыть лю­бой из них, и сразу станет ясно, что происходило тогда в Казах­стане, какие были проблемы. «Стратегия становления и развития

Казахстана как суверенного государства» и «Меморандум Прези­дента» отражают всю остроту и суть происходившего кризиса в стране в тот период. А «Стратегия развития Казахстана до 2030 года» уже стала излучением оптимизма и уверенности в успехе Казахстана. Она помогла народу поверить в себя, взять судьбу в свои руки и не ждать подачек от государства.

В то время слово «стратегия» многим резало ухо. Я озвучил «Казахстан-2030» в 1997 году, когда страна только начинала вы­ходить из собственного системного кризиса, но уже начинался финансовый кризис в Юго-Восточной Азии и России. Одновре­менно с этим мы были отброшены назад рекордно низкими, за всю историю мировой экономики, ценами на нефть. Но для нас это не явилось поводом для отчаяния.

Каждая из упомянутых в этой главе стратегий сыграла ог­ромную роль в строительстве независимого Казахстана и обозна­чила последовательные качественно новые этапы развития. На первом этапе мы все начинали с «нуля» - осуществляли переход от плановой экономики к ее полной противоположности - ры­ночной системе. Сейчас, на втором этапе стратегического плани­рования перед нами стоят уже совсем другие задачи: обеспече­ние макроэкономической стабилизации, совершенствование зако­нодательной базы, финансовой системы, социальной сферы и производственного сектора страны. Задачами же третьего этапа являются переход от агроиндустриального к индустриальному и постиндустриальному государству, трансформация из развиваю­щейся страны - в развитую.

«Казахстан является независимым государством всего 15 лет - с тех пор, как распался Советский Союз и рухнул коммунизм. До этого в современной истории он никогда не был независим. Строить демократию, политическую созна­тельность и свободную рыночную экономику пришлось с нуля.

С учетом этого, рост, которого Казахстану удалось добить­ся в данных областях, является выдающимся и позитивным».

Мартин Стифф, «United Press International»,

6 декабря 2005 г.

Конечно же, в самые трудные первые годы проведение ры­ночных реформ происходило противоречиво и порой «буксова­ло». Многие разрабатываемые программы стабилизации эконо­мики носили временный и локальный характер. Решение одной задачи, как правило, приводило к возникновению других, не менее трудных для реализации проблем. Но именно эти годы помогли нам не только добиться последующих успехов, они по­могли нам состояться как независимому государству.

К достигнутым результатам Казахстан шел поэтапно, выстраи­вая свою государственную экономическую политику не на прин­ципах «от выборов к выборам», а в соответствии с объективной логикой развития экономики, определяемой так называемыми инвестиционными циклами, продолжительность которых, по экс­пертным оценкам, составляет не менее 10-15 лет.

Мы живем в очень важное, трудное и, вместе с тем, замеча­тельное время. Очень часто я ловлю себя на мысли о том, что от каждого из нас, от того, что мы сегодня делаем и что сделаем, зависит то, в какой стране будут жить все последующие поколе­ния казахстанцев. Потому задача государства должна состоять в предоставлении равных возможностей для роста и реализации своим гражданам вне зависимости от пола, возраста, националь­ной или этнической принадлежности, региона, в котором они проживают, и любых других различий.

Вместе с тем нужно четко понимать, что развитие и иждивен­ческие настроения, порождаемые высокими социальными расхо­дами, не совместимы. По сей день существуют мнения, что необ­ходимо увеличить финансирование всех социальных программ в десятки раз за счет имеющихся нефтяных доходов. Помните, наличие значительных поступлений от продажи нефти не всегда является благом для государства. Достаточно вспомнить печаль­ный опыт таких стран как Венесуэла, Нигерия и Саудовская Аравия.

Мы не должны повторить этих ошибок. Мы не должны «уто­пить» конкурентоспособность наших граждан и нашей экономи­ки в нефтедолларах. В стратегии «Казахстан-2030» говорится, что мы должны жить и работать так, как будто у нас нет нефти. В этой мысли заложен глубокий смысл.

Наша стратегия должна основываться на принципах разумно­го потребления и расходования имеющихся средств, когда госу­дарство, подобно обычной семье, имеет резерв «на черный день». Только часть средств, поступающих от продажи нефти, будет направлена на создание современной социально-инженерной ин­фраструктуры внутри страны - в такие сферы, как здравоохра­нение, образование, питьевая вода и строительство дорог. Это сферы, где существуют так называемые «провалы рынка» и где, действительно, необходимо вмешательство государства. Напри­мер, здоровье нации и её образовательный уровень - эти вещи ни при каких условиях нельзя пускать на самотек.

Ни одна страна мира не ставила перед собой такие амбициоз­ные цели в такие кратчайшие сроки. Но я верю, что однажды именно это и назовут нашим путем.

В первые годы независимости Казахстан был как путник, иду­щий по горному перевалу, вопреки ветру и дождю, вопреки своей усталости и страху, идущий вопреки всему происходяще­му вокруг.

Первые шаги - самые сложные. Приступая к построению нашего нового государства, мы понимали, что, прежде всего, нам нужен надежный фундамент, основа основ нашего дома - нам была нужна новая Конституция.

Мы пришли к действующей Конституции 1995 года не сразу. Ей предшествовали и первая Конституция 1993 года, и подписа­ние более 140 указов Президента, имеющих силу закона, и не­сколько лет упорной борьбы с людьми, не понимавшими необхо­димости перемен и не принимавшими их. О том, как это проис­ходило, я расскажу в следующей главе.

 

Глава II КОНСТИТУЦИЯ 1995 ГОДА

В XVIII веке французский правовед и автор учения о разде­лении властей Шарль де Монтескье говорил, что «прин­цип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда дух равенства доводится до крайности и каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в свои правители».

В последние годы существования СССР депутаты всех уров­ней в республиках взяли на себя функцию критики администра­тивно-командной системы. Средства массовой информации в пря­мом эфире освещали дебаты, происходящие в Верховных Сове­тах и на Съездах народных депутатов, придавали им характер столкновения ветвей власти. Парадоксально, что Советы, являв­шиеся краеугольным камнем Советской власти, стали в последствии ареной публичного низложения этой самой власти.

СМИ вместо основного своего предназначения - доводить до человека объективную информацию, говорить о ростках нового и сохранять общечеловеческие ценности - разжигали страсти.

После десятилетий цензуры и запретов общество бросило в другую крайность, где принципы свободы слова и гласности были изменены до неузнаваемости. Гласность прекрасна, если дают проверенную информацию. Ложная информация - это не свобода, а посягательства на свободу слова. Это давно поняли в развитых обществах, где за клевету спрашивают по всей стро­гости закона. В этих сложнейших условиях политиканы всех мастей, спекулируя на чувствах людей, рвались к власти, рас­шатывая устои государственности и создавая угрозу целостнос­ти государства.

Что же конкретно мы получили в результате? Затяжной мно­госторонний политический конфликт, куда были втянуты раз­личные политические группировки как Центра, так и союзных республик. Политическое противостояние начала девяностых сов­пало с жесточайшим экономическим кризисом. В стране останав­ливались предприятия, увеличивалась безработица, образовался тотальный дефицит товаров первой необходимости, тогда как союзный бюджет, что называется, «трещал по швам».

Такова была реальность, при которой мы в 1991 году провоз­гласили независимость страны.

Казахстан стал последней из уже бывших Советских респуб­лик, официально объявившей о своей независимости 16 декабря 1991 года. Многие «доброжелатели» тогда говорили, что Казах­стан получил свою независимость неожиданно, подобно своеоб­разному подарку судьбы. Некоторые из них даже считали, что век независимого Казахстана будет недолог.

Но именно после приобретения независимости в 1991 году, как это ни парадоксально, начался самый сложный и ответствен­ный этап нашей борьбы за независимость. Гораздо сложнее быть действительно независимыми в политическом и экономическом аспектах, чем просто отвоевать чье-то признание этой независи­мости. Борьба продолжается - только сегодня это скорее плано­мерный процесс строительства независимого государства. Фун­даментом этого строительства является Конституция, о которой и пойдет речь в этой главе.

После обретения независимости нам нужен был такой Основ­ной закон, который бы шел «нога в ногу» с новыми реалиями и перспективами и сосредотачивал на своих страницах опыт пре­дыдущих поколений и уверенность на лучшее будущее. Консти­туция независимого Казахстана должна была закрепить основ­ные принципы, по которым мы собирались строить открытое и демократическое общество.

Стоящие перед нами задачи начального этапа конституцион­ного строительства были чрезвычайно сложны, многообразны и ответственны. Во-первых, нужно было всемерно укреплять вновь созданную государственность, всю систему государственной вла­сти и управления. Во-вторых, решать неотложные проблемы кар­динального реформирования экономики, вывода ее из глубочай­шего кризиса. В-третьих, выстраивать внешнюю политику. В-четвертых, обеспечивать внутриполитическую стабильность. И, наконец, нужно было решать совокупность задач, связанных с утверждением общепринятых в цивилизованном мире прав и свобод граждан, с развитием демократических институтов.

Сегодня наша страна живёт по Конституции 1995 года. С ее принятием Казахстан окончательно утвердился в выборе пути своего дальнейшего развития. Этот Основной Закон, принятый на всенародном референдуме, стал, по сути, общественным до­говором, в соответствии с которым власть взяла на себя обяза­тельства по утверждению Казахстана демократическим, светс­ким, правовым и социальным государством, а граждане принима­ли ответственность за соблюдение Конституции и законов стра­ны. Такие взаимные обязательства создают прочную основу для дальнейшего успешного развития общества и государства и по­зволяют нам уверенно смотреть в будущее.

Принятию Конституции предшествовала долгая, напряжен­ная работа. Анализировались многочисленные Конституции, осо­бенно внимательно - принятые во второй половине XX века. Для нас было важно понять главное: как в странах, находящихся на различных ступенях развития, имеющих многообразные социо­культурные, национальные и иные особенности и различные правовые системы, Конституции решали главную задачу - спо­собствовали укреплению стабильности, повышению благосостоя­ния народа и развитию демократии. Широка была и география поиска: Европа, Азия, Северная и Латинская Америка. Я лично законспектировал и проанализировал двадцать Конституций мира.

В итоге, на момент принятия решения о необходимости новой Конституции мы уже имели собственный пятилетний опыт, на­учивший нас определять приоритеты, цели и средства их дости­жения.

Принятию Конституции предшествовали несколько лет упор­ной работы по преодолению стереотипов, десятилетиями склады­вавшихся в умах людей, решению множества объективных и субъективных проблем, возникающих в ходе кардинального ре­формирования государства и общества. Да, иногда наши реше­ния носили половинчатый, компромиссный характер. Допуска­лись и ошибки, что неизбежно в любом новом деле. Все это находило отражение в деятельности государственных институ­тов и в законодательстве того времени, носившем ярко выражен­ный переходный характер.

Но, вспоминая сейчас те непростые годы, я уверен в том, что сделал все для того, чтобы нам удалось избежать серьёзных социальных катаклизмов, сохранить страну и построить совре­менное государство, ставшее полноправным членом мирового сообщества.

Конституция 1995 года не появилась на пустом месте. Она вобрала в себя весь предшествовавший опыт конституционного строительства в суверенном Казахстане, а также наиболее про­грессивный и в то же время наиболее подходящий к нашим условиям зарубежный опыт. Поэтому тому, кто хочет до конца понять дух и значение Основного Закона нашей страны, нужно знать историю его создания.

Начало формирования собственного конституционного зако­нодательства в Казахстане совпало по времени с распадом Со­ветского Союза. Первым шагом к суверенному государству ста­ло принятие 25 октября 1990 года Верховным Советом Казахской ССР Декларации о государственном суверенитете Казахской Советской Социалистической Республики.

В ней нашли отражение некоторые из тех основополагающих положений, которые позднее получили своё развитие в двух последующих конституциях суверенного Казахстана - намере­ние построить гуманное, демократическое и правовое государ­ство, определение народа, как единственного источника государ­ственной власти, провозглашение неделимости и неприкосновен­ности территории нашей страны и т.д.

Конечно, Декларация о государственном суверенитете была больше политическим, чем юридическим документом. Её поло­жения, строго говоря, не являлись правовыми нормами, то есть не имели никакой юридической силы. Для законодательного зак­репления суверенитета требовалось принятие соответствующего конституционного акта.

Таким актом стал Конституционный закон «О государствен­ной независимости Республики Казахстан», принятый 16 декабря 1991 года. Именно этот день отмечается сегодня как День неза­висимости Казахстана.

Здесь я позволю себе небольшое отступление. Я считаю, что День независимости должен быть не только официально ут­вержденной праздничной датой. Этот день наполнен гораздо большим смыслом. Он стал точкой и в то же время новым началом в нашей борьбе за свою независимость. Сегодня каж­дый казахстанец может праздновать этот день и как день своей личной независимости и успеха.

Закон «О государственной независимости Республики Казах­стан» провозгласил и юридически закрепил государственную независимость Республики Казахстан как суверенного государства, обладающего целостной, неделимой и неприкосновенной терри­торией, строящего свои отношения со всеми государствами на принципах международного права. Право выступать от имени народа Республики предоставлялось не только Верховному Совету, но и Президенту Казахстана, являющемуся Главой государства.

Кроме того, законом предусматривалось наличие у Казахста­на самостоятельной экономической системы. Данная система ос­новывалась на многообразии и равенстве всех форм собственно­сти, возможности создания своей финансово-кредитной и денеж­ной систем, формировании собственного золотого запаса, алмаз­ного и валютного фондов. Было заявлено о создании собствен­ных вооружённых сил.

В законе провозглашалось, что вместе с Декларацией о госу­дарственном суверенитете он служит основой для разработки новой Конституции Республики. При этом было установлено, что положения Конституции и других законов Республики Казахстан действуют, поскольку они не противоречат данному закону.

Таким образом, этому первому законодательному акту суве­ренного Казахстана была придана юридическая сила больше, чем у действовавшей в то время Конституции Казахской ССР 1978 года. Это был необходимый шаг, поскольку Конституция советской социалистической республики в составе союзного го­сударства, сколько бы её ни «латали», никак не могла обеспечить потребностей быстро меняющейся страны, осуществляющей пе­реход к новой общественно-экономической формации и вступаю­щей в совершенно новые общественные отношения, в том числе и международные. Новое суверенное, демократическое и право­вое государство строилось на совершенно иных принципах и нуждалось в других конституционных основах. Такие основы и были заложены в Конституционном законе «О государственной независимости Республики Казахстан». Но для окончательного оформления самостоятельной государственности требовалось принятие новой Конституции.

Работа над проектом первой Конституции суверенного Казах­стана началась практически сразу же после принятия Деклара­ции о государственном суверенитете. Постановлением Верхов­ного Совета Казахской ССР от 15 декабря 1990 года была обра­зована Конституционная комиссия Казахской ССР, которую пер­воначально возглавил Ерик Асанбаев, работавший тогда в долж­ности Председателя Верховного Совета Республики.

В состав Конституционной комиссии вошло всё руководство Верховного Совета, Премьер-министр, Министр юстиции, Гене­ральный прокурор, Председатель Верховного Суда, видные учё­ные-правоведы, известные юристы-практики, один из секретарей ЦК Компартии Казахстана, первый секретарь ЦК ЛКСМ и дру­гие специалисты - всего 35 человек. Комиссия получилась очень представительная, как это было принято во времена Союза. К сожалению, эффективно работать она не могла в силу ряда объективных причин - это и большое количество участников и, соответственно, мнений, согласование которых отнимало прак­тически большую часть времени работы Комиссии, и постоянно изменяющаяся политическая ситуация в стране.

Например, только в течение года после образования Консти­туционной комиссии в действующую Конституцию Казахской ССР изменения и дополнения вносились 7 раз (20 ноября 1990 года, 15 февраля, 20 июня, 25 июня, 25 августа, 10 декабря, 24 декабря 1991 года), не говоря уже об остальном законодатель­стве. Таким образом, у членов Конституционной комиссии не было даже стабильной основы, от которой можно было бы от­толкнуться. Неясны были и пути дальнейшего развития страны.

После бурных событий 1991 года, закончившихся распадом Советского Союза, переименованием Казахской ССР в Республи­ку Казахстан и принятием Конституционного закона «О государ­ственной независимости Республики Казахстан», наконец-то, по­явилась какая-то определённость. Стало понятно, что с тотали­тарным прошлым навсегда покончено, что на повестке дня стоит вопрос построения суверенного демократического государства. Вся дальнейшая судьба Казахстана теперь находилась в наших собственных руках. Настало время всерьёз заняться разработкой новой Конституции страны. Для меня, как Президента Казахстана, это стало одной из первостепенных задач.

Постановлением Верховного Совета от 15 декабря 1991 года я был утверждён Председателем Конституционной комиссии, а моим заместителем по Комиссии стал новый председатель Вер­ховного Совета С. Абдильдин (ранее занимавший эту должность Е. Асанбаев был к тому времени избран вице-президентом Рес­публики). Воспользовавшись предоставленными Конституционной комиссии полномочиями, я создал небольшую по численности рабочую группу во главе с известным учёным-правоведом Гайра- том Сапаргалиевым. В неё также вошли Ю.Ким, А. Каженов и тогда ещё молодые, но уже подающие надежды юристы Б. Му- хамеджанов, К. Колпаков, Ю. Мальцев, Т. Донаков. Чуть позднее к рабочей группе присоединился Н. Шайкенов, ставший к тому времени моим советником по правовым вопросам. Общее руко­водство рабочей группой было возложено на Зинаиду Федото­ву, работавшую тогда заместителем председателя Верховного Совета.

Перед рабочей группой была поставлена конкретная задача: подготовить основы проекта Конституции Республики Казахстан, которые затем можно было бы вынести на обсуждение Консти­туционной комиссии.

Вскоре первый вариант проекта Конституции был готов, и началось его обсуждение на заседаниях Конституционной комис­сии, которые проходили довольно напряжённо. В составе Кон­ституционной комиссии были все члены Президиума Верховного Совета, все председатели его комитетов. Большинство из них видело своей главной задачей сохранение в новой Конституции властной вертикали советов во главе с Верховным Советом. Они не были готовы к откровенному диалогу и обсуждению альтер­нативных предложений. Стало ясно, что дальнейшее движение вперед осложнится.

Действовавшая в то время Конституция Казахской ССР пре­дусматривала принятие новой Конституции исключительно пар­ламентским путем. Поэтому Верховный Совет сохранял значи­тельную часть своих решающих властных полномочий, тогда как президентская власть в тот период была все еще на стадии ста­новления. В этих условиях приходилось идти на компромиссы во имя недопущения раскола в обществе и государстве, сохранения мира и стабильности в еще нарождающемся государстве и поли- этничном обществе. В конечном итоге необходимость сохранения внутриполитической стабильности взяла верх над задачей прин­ципиального и бесповоротного решения ключевых для страны проблем.

Следует сказать, что в достижении компромисса сыграл свою роль и внешнеполитический фактор - на тот момент все были свидетелями, как в отдельных странах СНГ разногласия в вопро­сах конституционного строительства и затягивание с принятием новых конституций выливались в конечном итоге в конфликты. Неопределенность с новой конституционной моделью Казахстана препятствовала началу системных социально-экономических и политико-правовых реформ, приводила к ненужному напряже­нию между ветвями власти, когда на конституционном уровне четко не была разграничена их компетенция. Все участники кон­ституционного строительства понимали необходимость достиже­ния компромисса.

Конституцию надо было как можно скорее принимать, не­смотря на все разногласия. Ведь страна, уже второй год обла­дающая статусом независимого государства, до сих пор жила по старой, полностью изжившей себя Конституции советского периода.

Прекрасно осознавая все эти обстоятельства и имея дело с избранным в советское время, консервативно настроенным боль­шинством в Верховном Совете, мне пришлось пойти на компро­мисс, обеспечивший принятие нового документа. Результатом вынужденных уступок по многим вопросам стало то, что первая Конституция не сумела ответить на насущные вопросы обще­ственного и государственного развития.

Попытки отстоять идею двухпалатного Парламента, равно­правного развития всех форм собственности и, прежде всего, частной, заложить в Основной Закон элементарные правила де­мократического, правового государства - право роспуска Парла­мента и импичмента Президента - не увенчались успехом. Кате­горически против этих предложений выступало большинство Президиума и руководства Верховного Совета.

Консервативную позицию занимали и некоторые корифеи казахстанской юриспруденции. Например, на одном из заседаний Конституционной комиссии член-корреспондент Академии наук С. Сартаев утверждал, что учреждение двухпалатного парла­мента положит конец национальной государственности казахско­го народа, и настаивал на сохранении за Верховным Советом права «в любое время изъять из исполнительной власти любой вопрос и решить непосредственно на сессии». Очевидно, что та­кое предложение противоречило принципу разделения властей, который был провозглашён ещё в Декларации о государственном суверенитете. На другом заседании Конституционной комиссии не менее авторитетный юрист С. Зиманов вообще предложил не принимать новую Конституцию, а ограничиться внесением изме­нений в старую. Я с большим уважением отношусь к этим лю­дям, известным юристам в нашей стране. Кроме того, они постоян­но помогали мне, но многие ошибались в то бурное и смутное время.

Очень острые дискуссии разворачивались и по так называе­мому «национальному» вопросу. Некоторые члены Конституцион­ной комиссии, выставлявшие себя как защитники интересов только казахского народа, предлагали провозгласить курс на построение казахского государства без учета интересов и прав других граж­дан разных национальностей. Напомню, что в то время казахи в стране насчитывали менее 50% населения. Соответственно пред­лагалось установить, что Президент и председатель Верховного Совета должны быть обязательно казахами, то есть с учетом только национальной принадлежности. Такого рода предложе­ния создавали серьёзную угрозу единству казахстанцев. Мне приходилось давать таким псевдопатриотам жёсткий отпор. Я раз за разом напоминал всем присутствующим, что Конституция, которую мы разрабатываем, должна объединять народ, а не разъе­динять людей по национальному признаку. Чтобы не допустить опасного крена в стороны, затрагивающие интересы наций и народов республики, нам порой приходилось отстаивать практи­чески каждую статью проекта Конституции Казахстана.

Другим острым вопросом был вопрос о статусе языков в Республике Казахстан. С одной стороны, необходимо было при­нять меры по возрождению и развитию государственного - казахского языка, который на протяжении уже длительного вре­мени находился в критическом состоянии. С другой ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы развитие казахского языка происходило за счёт ущемления русского и языков других наро­дов Казахстана.

Само по себе признание казахского языка государственным никого не ущемило. Это было логичное и закономерное реше­ние. Негативную роль могло сыграть другое - скоропалительное решение по поводу введения делопроизводства на казахском языке, отданное на произвол закоренелым бюрократам, особенно на местах. Это спровоцировало кое-где даже разговоры о необходи­мости отмены уже принятого закона о языках.

Этот очень злободневный в то время вопрос подробно обсуж­дался не только на заседаниях Конституционной комиссии, но и на многих других совещаниях. Выступая на Республиканском совещании глав администраций и председателей местных сове­тов, состоявшемся 11-12 ноября 1992 года, я обратил внимание всех участников совещания на следующее:

«Языковая проблема ни в коем случае не должна быть объектом дешёвого популизма, демагогических спекуляций. Не­ужели кто-то думает, что, отменив Закон, мы сможем наде­яться на спокойствие в Казахстане? Неужели непредвзятому человеку не понятно, что положение казахского языка близко к критическому и речь идёт о спасении этого языка? Язык многих поколений наших предков не должен умереть. Разве кто-то хочет стать немым по собственной воле? Наша язы­ковая политика должна и в законах, и в реальной жизни обес­печивать возможность для развития казахского и русского языков и языков национальных меньшинств».

Из выступления на Республиканском совещании глав администраций и председателей местных советов, 11-12 ноября 1992 года

В конце концов, большинство депутатов поддержало такую редакцию конституционной нормы: «В Республике Казахстан го­сударственным языком является казахский язык. Русский язык является языком межнационального общения. Государство га­рантирует сохранение сферы применения языка межнациональ­ного общения и других языков, заботится об их свободном раз­витии. Запрещается ограничение прав и свобод граждан по при­знаку не владения государственным языком или языком межна­ционального общения».

В целом, такие формулировки отвечали насущным потребно­стям многонационального народа Казахстана, хотя статус рус­ского языка, как языка межнационального общения, оставался юридически недостаточно определённым. Позднее, в Конститу­ции 1995 года, этот вопрос был решён несколько иначе.

Особое опасение у депутатов вызывало и право роспуска Парламента. Это понятно - воспользовавшись смутным време­нем и всевластием они определили себе множество льгот, могли запросто «нажать» на любого министра, обладали беспрецедент­ными гарантиями своей неприкосновенности не только на период депутатских полномочий, но и на два года после их окончания. В общем, создали себе идеальный климат для индивидуального творчества в сфере «личного бизнеса». Лишь единицы думали о своих избирателях.

В условиях, когда законодательный орган, каким был Вер­ховный Совет, был непостоянно действующим, депутаты совме­щали свои полномочия с руководящими должностями на мес­тах. Заседания Верховного Совета проводились всего несколько раз в год, тогда как становление независимого государства тре­бовало принятия сотен новых законов, что, в свою очередь, предполагало серьезную законотворческую работу. Вместо это­го депутаты, представлявшие региональную партийную номен­клатуру, докладывали о проблемах с мест, которых, действитель­но, было немало. Эти представители народа не смогли подняться до осознания общегосударственных интересов, понять, что вре­мя «местнических интересов» уже закончилось. В результате, сессии превращались в подобие перетягивания каната - каждый стремился урвать побольше денег из государственного бюджета для своего региона. Так что о том, чтобы служить государству и всему народу в целом, речи быть не могло.

Большинство депутатов просто не поняли того, что в новых условиях в период становления государственности и перехода к новой экономической формации Парламент должен выполнять уже иную роль. Многие депутаты по-прежнему считали себя носителями императивного мандата, что было старой советской традицией, когда депутат использовался регионами, как средство выколачивания дополнительного финансирования для местных нужд.

Попытка взять на себя функции распределения, переклады­вание ответственности за ход реформ на плечи исполнительной власти - такова была общая тенденция. К сожалению, эта тен­денция сохранилась и в других независимых государствах, где большинство депутатов первых постсоветских парламентов так и не поняло, что их главная задача заключается не в распреде­лении, а в создании законодательных условий для развития цивилизованной законодательной базы и новых экономических отношений.

Между тем специфика ситуации заключалась в том, что пар­ламенты работали при отсутствии какой-либо развитой рыноч­ной экономики и гражданского общества, когда еще не была разработана современная система представительства и защиты экономических и политических интересов, да и сами эти интере­сы и их носители еще четко не были сформированы.

В этих условиях парламенты превратились в клубы потреби­телей, борющихся за перераспределение доходов в свою пользу. Они принимали популистские решения о повышении заработ­ной платы, необеспеченные финансированием социальные про­граммы, тогда как органы исполнительной власти несли ответствен­ность за их выполнение в условиях жесткого дефицита бюдже­та и глубочайшего кризиса.

В результате исполнительная власть попадала под огонь кри­тики прессы, депутатов, общества. Даже те депутаты, которые выступали от имени регионов, действительно находящихся в тяжелейшем положении, сами того не понимая, действовали в ущерб этим самым регионам. Принятые на популистской волне экономические решения стали разлагать всю систему хозяйство­вания, государственного регулирования экономики и, в конеч­ном итоге, вели к ещё большему ухудшению экономической ситуации.

Законы переходного периода «первой волны» (1990-1994 го­дов) при всей их значимости имели много популистских норм, неподкрепленных финансовыми возможностями государства и поэтому нереализуемых на практике. Верховный Совет работал по принципу: «Мы издаем законы и раздаем деньги, а Прави­тельство пусть выполняет их, как хочет».

Именно тогда были приняты законы о выходе на пенсию доярок и трактористов в 45 лет и финансово необеспеченные законы о выплате компенсаций жителям экологически неблаго­приятных районов. Подобные законы, принятые в то время, когда экономика не работала и казна была пуста, стали причи­ной образования многолетней задолженности по социальным выплатам. Позже действие соответствующих статей законов было приостановлено.

Результатом стало лишь раздражение и разочарование лю­дей, которые почувствовали себя обманутыми. Более того, имен­но меры по реализации подобных законов стали причиной гипе­ринфляции в первые годы независимости, едва не приведшей к полному краху нашей экономики, и без того находившейся в кризисе.

К тому же, многие законы того времени не содержали меха­низмы регулирования правоотношений, возникающих в ходе строительства рыночной экономики и демократического общества.

Иногда я горько шутил, что весь рабочий день провожу в Верховном Совете и только ночью приезжаю к себе на работу, чтобы заниматься более важными текущими делами страны, ко­торые требовали безотлагательных решений.

Парламентарии, продолжая по инерции отстаивать прежние идеологические подходы и стереотипы, блокировали все наши действия по реформированию государства и общества. Тем са­мым консервировалась устаревшая структура экономики, а все инициативы по формированию новых общественных отношений были приостановлены. Многим из нас было ясно, что создание новой системы представительных органов, соответствующей тре­бованиям демократического правового государства, было неиз­бежным велением времени.

Забегая вперёд, скажу, что, в конце концов, это поняли и сами депутаты, по инициативе которых в конце 1993 года в Казахстане начался процесс самороспуска советов всех уровней. Нужно признать, что до своего самороспуска Верховный Совет Республики Казахстан успел выполнить свою историческую мис­сию, приняв первую Конституцию суверенного Казахстана.

Подготовленный Конституционной комиссией проект Консти­туции был принят Верховным Советом в первом чтении 2 июня 1992 года после многодневного публичного (с телевизионной транс­ляцией на всю страну) обсуждения депутатами Верховного Со­вета. Через неделю проект был опубликован в республиканских и областных газетах для всенародного обсуждения, которое про­должалось до декабря 1992 года. Наконец, 28 января 1993 года Верховный Совет Республики Казахстан поимённым голосованием почти единогласно (воздержался - 1, против - 2) принял пер­вую Конституцию Республики Казахстан. Когда на электрон­ном табло в зале заседания Верховного Совета появились ре­зультаты голосования, зал взорвался аплодисментами. В зале слышались восторженные возгласы: «Да здравствует Казахстан!», «Да здравствует Конституция!». На глазах некоторых депутатов я заметил слёзы радости.

Это было действительно историческое событие в жизни ка­захстанского народа, вставшего на путь самостоятельного разви­тия. Принятая в условиях 1993 года Конституция явилась комп­ромиссом между той частью общества, которая противилась про­ведению социально-экономических и политических реформ, и другой ее частью, понимавшей необходимость и неизбежность трансформации Казахской ССР в демократическое цивилизованное государство. Она позволила предпринять первые, такие необхо­димые тогда шаги на пути реформирования.

Но, вскоре после вступления в силу первой казахстанской Конституции, стали очевидны её недостатки, прежде всего, оторван­ность от реальных социально-экономических и политических процессов.

Отсутствие в Основном Законе механизмов преодоления раз­ногласий, возникающих между различными государственными институтами, явилось одной из причин объективного нарастания противоречий между исполнительными и законодательными орга­нами. Другими словами, Конституция образца 1993 года стала правовым препятствием на пути совершенствования государствен­ного устройства, дальнейшего развития социально-экономичес­ких и политических реформ. Постоянно шел спор по принципу: кто главней?

Будучи «компромиссом истории», Основной Закон не оправ­дал всех общественных ожиданий. Прежде всего, из-за того, что в нём не были определены наши цели и приоритеты в обществен­ном развитии.

Кроме того, вызывал нарекания и способ принятия Основного Закона страны. Получилось так, что не народ принял Конститу­цию, а сформированный по советским законам Верховный Совет и чиновничество даровало её себе и заодно народу. Достаточно сказать, что, несмотря на положения Конституции о Президенте как представителе Республики внутри страны и в международ­ных отношениях, Верховный Совет, принявший Основной Закон и, соответственно, закрепивший президентскую форму правле­ния, оставил право выступать от имени всего народа Казахстана только за собой. В этом проявилось стремление всё ещё «совет­ского», по своей природе, Верховного Совета сохранить за собой гегемонию на власть. Хотя, как говорил английский просвети­тель Томас Пейн, «Конституция есть вещь, предшествующая го­сударству, а государство - это всего лишь детище Конституции».

Ежедневно сталкиваясь с подобными многочисленными «бе­лыми пятнами» в законодательстве, мы понимали, что Конститу­ция образца 1993 года не годится в качестве правовой основы для строительства суверенного Казахстана.

Но время шло, и уже не было возможности сохранять статус- кво. Вопрос о всевластии Советов, мешающем Президенту и

Правительству проводить реформы, особенно экономического характера, надо было решать безотлагательно. Я даже был готов вынести этот вопрос на референдум и говорил об этом открыто. Говорил постоянно, что Верховный Совет стал тормозом хода реформ и разъяснял свою позицию. На этой основе обострились мои отношения с Председателем Верховного Совета С. Абдиль- диным, который взял курс на то, чтобы установить свое верхо­венство в решении всех вопросов. Не буду говорить о его взгля­дах. Они теперь ясны всем, и он возглавляет Компартию.

А тогда мы оказались в своеобразном тупике: ни Правительство, ни Верховный Совет не могли найти выхода из взаимного проти­востояния. Мне приходилось неоднократно и прямо говорить народу о пагубности действий отдельных депутатов.

Именно в этот момент, 16 ноября 1993 года, Алатауский рай­совет народных депутатов города Алматы принял беспрецедент­ное в государственной общественно-политической жизни реше­ние о самороспуске, что бы дать возможность избрать депутатов по новым законам. Тогда было опубликовано обращение к на­родным депутатам республики и местных советов:

«Советы во многом остаются синонимом прежнего режима и старой идеологии. Тесные рамки безнадежно устаревающих законов, регулирующих работу Представительной системы, снижение интереса самого депутатского корпуса к своей рабо­те, усилили оторванность Советов от реальной жизни. Все яснее становится их неспособность реализовать волю избира­телей. И это не вина депутатского корпуса. Причина в ином - в принципиальной ущербности модели полновластия Сове­тов, в ее полной неадекватности реалиям сегодняшнего дня».

Из обращения народных депутатов Алатауского райсовета города Алматы к народным депутатам республики и местных советов, 16 ноября 1993 год

17 ноября депутаты Ленинского и Октябрьского районных советов столицы также решили досрочно прекратить свои полно­мочия, затем - Ауэзовского и Фрунзенского. И так - по всей республике.

Затем ко мне обратилась группа депутатов Верховного Сове­та с коллективным заявлением принять отставку и освободить их от депутатских полномочий. Конституция не позволяла мне это­го сделать, поэтому я предложил им поставить вопрос на пред­стоящей сессии Верховного Совета. Скажу прямо, я благодарен депутатам, проявившим ответственность в этот важнейший для страны период.

Здравый смысл восторжествовал, и инициаторами досрочного прекращения полномочий Верховного Совета стали рядовые де­путаты. Более 200 депутатов из 360 подали заявление об отстав­ке. Обвальное крушение советской системы привело к тому, что Верховный Совет принял решение о самороспуске.

Самороспуск Верховного Совета стал одним из самых драма­тичных событий в истории независимого Казахстана. Историки еще долго будут обсуждать причины, побудившие депутатов принять столь судьбоносное для страны решение. На мой взгляд, роспуск Верховного Совета был неизбежен. Проведение широко­масштабных экономических реформ требовало разрешить проти­воречие, заложенное системой Советов. Это противоречие зак­лючалось в том, что многие депутаты являлись как представите­лями законодательной, так и исполнительной ветвей власти. В такой ситуации депутаты могли одновременно блокировать ра­боту по вертикали исполнительной власти на местах и использо­вать Верховный Совет как инструмент сдерживания реформ в центре.

Как сказал французский философ XVI века Мишель Мон- тень: «Лучшее государственное устройство для любого народа - это то, которое сохранило его как целое». Казахстану удалось разрешить противостояние исполнительной и законодательных властей, мирно и без насилия избежать потрясений. Мы плавно и поэтапно сумели перейти к эффективной и демократической системе правления, которая способствует укреплению стабиль­ности и бурному экономическому росту. Меньше в этом деле повезло некоторым другим странам СНГ.

В 1992 году в Таджикистане такое противостояние было по­сеяно на «благоприятной» почве региональных противоречий. Противостояние, начавшееся с многодневных митингов на двух разных площадях Душанбе, привело к братоубийственной войне. Эта война длилась больше пяти лет и унесла около ста тысяч человеческих жизней.

Не менее кровопролитные, чем в Таджикистане, были конф­ликты в Грузии и Азербайджане, где на волне популизма и не без помощи Верховных Советов к власти пришли демагоги- диссиденты Гамсахурдиа и Эльчибей. Несмотря на недолгий век правления, результаты их дилетантской, а порой и разрушитель­ной для своих стран внутренней и внешней политики все еще ощущаются как в Грузии, так и в Азербайджане. Даже спустя десятилетие, эти страны только выходят из жесточайшего эконо­мического кризиса и все еще не могут восстановить свою терри­ториальную целостность.

Наиболее драматичными и глобальными по своей значимости стали события октября 1993 года в России. Тогда все телеканалы мира транслировали, как танки Кантемировской дивизии, лояль­ные Президенту Ельцину, расстреливали почерневшее от дыма здание Верховного Совета Российской Федерации. Непредсказуе­мость ситуации в России начала девяностых наложила серьез­ный отпечаток на политический ландшафт Казахстана. Внима­тельно следя за событиями в Москве и анализируя противостоя­ние исполнительной и законодательной властей, которое приве­ло Россию к полному хаосу и беззаконию, я окончательно удос­товерился, что Казахстан сумеет провести активную либерализа­цию экономики только при наличии сильной централизованной президентской власти.

В тот момент одновременно с интенсивной работой на зако­нодательном уровне требовалось повсеместно «тушить пожары». Помню, как наступал отопительный сезон 1993-1994 годов, и многие города и поселки не были готовы к зиме. В тысячах квартирах северного и центрального Казахстана комнатная тем­пература не поднималась выше 10-15 градусов.

В декабре 1993 года мы попали в еще более критическую ситуацию. Несмотря на то, что нам удалось на «отлично» прове­сти срочный ввод тенге, ситуация в стране осложнилась высоки­ми темпами инфляции. Обстановка требовала быстрых и ответ­ственных решений. Один день проволочек в принятии срочных юридических актов в экономической сфере мог нанести ущерб, который не возместишь и за год. Однако оперативность Кабине­та Министров была скована Верховным Советом. В очередной раз возникла реальная угроза дестабилизации экономики.

Верховный Совет оказался не в состоянии принимать законы в условиях полной самостоятельности финансово-экономической политики страны. На сессиях Верховного Совета шли очень дол­гие и бесплодные дискуссии. Длительными были перерывы меж­ду сессиями. Мы постоянно ждали решений Парламента, но скла­дывалось впечатление, что он просто блокировал формирование законодательной базы экономической реформы. Одна из причин резкого обвала курса тенге в начале 1994 года кроется именно в этом. Руководители Кабинета Министров того периода подда­лись давлению сильного лобби депутатского корпуса и местных органов, и последовал необдуманный взаимозачет платежей между предприятиями.

В марте 1994 года был избран новый состав Верховного Сове­та, и я возлагал на него большие надежды. Необходимо сказать, что после довольно продолжительной раскачки этот Парламент постепенно выходил на конструктивный путь сотрудничества, и это меня по-человечески радовало. Несомненно, он был профес­сиональней, чем предыдущий Верховный Совет, но все равно не оправдал наших ожиданий. Депутаты очень быстро забыли, ради чего они были избраны. В период деятельности этого Совета было принято всего лишь 7 законов, тогда как на содержание 177 депутатов было израсходовано более миллиарда тенге бюд­жетных средств.

Я очень надеялся на профессионализм новых парламентариев и в такой же мере был разочарован. В Парламенте по-прежнему продолжались бурные и бесполезные обсуждения многих актуаль­ных законов. Достаточно вспомнить ситуацию с принятием зако­на о бюджете на 1994 год. Правительство, внеся проект бюджета в Парламент, обсуждало его с депутатами более трех месяцев того же 1994 года. Только после долгих дебатов и под угрозой отставки Правительства государственный бюджет 1994 года был все-таки принят.

Несмотря на то, что в декабре 1994 года Верховный Совет отказался от рейтингового голосования о статусе языков, харак­тере государственности и частной собственности на землю, я продолжал работать с депутатским корпусом. Необходимость создания более четкой и последовательной конструкции власти, решения на конституционном уровне вопросов фундаментально­го экономического характера и большого общественно-полити­ческого значения были очевидны.

В конце декабря 1994 года я пригласил Министра юстиции Нагашбая Шайкенова. Я хорошо знал и доверял Шайкенову, как последовательному приверженцу реформ и высокопрофес­сиональному юристу. Мы говорили больше двух часов. Я обри­совал основные подходы конституционной реформы и дал при­мерный проект новой конституции для дальнейшей работы над документом. Естественно, проект готовился в условиях строгой секретности.

Первоначально планировалось вынести проект новой Консти­туции на рассмотрение вновь избранного Верховного Совета уже 13-го созыва, который к тому времени был готов к проведению конституционной реформы. Об этом свидетельствовали и пози­тивные шаги Парламента при обсуждении экономических про­блем, и контакты с рядом влиятельных депутатских фракций. Я хорошо помню тот период. Я был уверен в том, что компромисс будет найден, и конституционную реформу удастся провести.

Но случилось непредвиденное.

В истории не раз бывало так, что небольшое событие влекло за собой цепь лавинообразно нарастающих явлений, приводящих к непредвиденным последствиям. Таким событием для всего Казахстана стало постановление Конституционного суда Республики Казахстан от 6 марта 1995 года.

Теперь уже всем известная Татьяна Квятковская, а в то время рядовая журналистка, предъявила на страницах газеты «Казахстанская правда» претензии Центризбиркому по поводу нарушения Кодекса о выборах в Абылайхановском избиратель­ном округе.

Разбирательство длилось очень долго. Наконец, Конституцион­ный суд принял решение. В постановлении Конституционного суда Республики Казахстан говорилось, что «введенная Центр - избиркомом методика подсчета голосов не только повлекла мас­совое нарушение конституционного принципа «один избиратель - один голос», но также могла исказить итоги выборов и, по существу, изменила избирательную систему, установленную Ко­дексом о выборах. Тем самым, Центральная избирательная ко­миссия нарушила статью 60 Конституции, превысив свою ком­петенцию.

В результате были поставлены под сомнение итоги прошед­ших выборов и легитимность полномочий всех депутатов Вер­ховного Совета. Учитывая сложность ситуации и стремясь пре­дотвратить надвигающийся кризис, я выступил 8 марта со следую­щим заявлением:

«Принятое судом решение стало для всех нас полной нео­жиданностью. Такого в истории государства еще не было. Я был и остаюсь приверженцем стабильности государственной власти.

Ведь от этого во многом зависит судьба проводимых нами реформ. Не последняя роль в этом принадлежит избранному год назад Парламенту страны. С Верховным Советом я свя­зываю большие надежды. Конечно, бывают и споры, иногда эмоции перехлестывают через край. Однако нам удалось с самого начала наладить конструктивный диалог.

Об этом свидетельствует подписанное соглашение об обес­печении согласованного взаимодействия законодательной и ис­полнительной ветвей власти. И вот неожиданное, как снег на голову, решение Конституционного суда. Только здравый смысл, выдержка, строгое следование законам способны вывести нас на единственно правильное решение и не допустить парла­ментского кризиса.

В то же время следует с уважением относиться к решениям Конституционного суда, чьи бы интересы они не затрагива­ли. Только при таком подходе можно говорить о реальном движении Казахстана к правовому государству, о торжестве закона».

Источник: Архив Президента Республики Казахстан

В тот же день я воспользовался предоставленным мне по закону правом и внес возражение на постановление Конституци­онного суда. На следующий день, 9 марта, соответствующее воз­ражение было внесено председателем Верховного Совета Аби- шем Кекилбаевым.

Однако, в соответствии со статьей 131 Конституции, которая предусматривает, что «если Конституционный суд большинством не менее чем в две трети голосов от общего числа судей под­твердит ранее принятое постановление, оно вступает в силу с момента его принятия», Конституционный суд преодолел внесен­ные нами возражения. В частности, решением от 10 марта 1995 года было определено: «Руководствуясь статьей 131 Конституции Республики Казахстан, статьями 14, 25, 26 Закона «О Конститу­ционном судопроизводстве в Республике Казахстан», Конститу­ционный суд определил: «Отклонить возражения Президента и Председателя Верховного Совета Республики Казахстан и под­твердить постановление Конституционного суда от 6 марта 1995 года. Определение обжалованию не подлежит».

Несмотря на это решение, Верховный Совет 11 марта принял Конституционный Закон «О внесении изменений и дополнений в Конституцию» и постановление «О приостановлении деятельнос­ти Конституционного суда». Но эти документы с точки зрения закона и просто здравого смысла уже не в силах были изменить решение Конституционного суда. В связи с вынесенным решением Конституционного суда, я обратился в Конституционный суд с запросом о правовых последствиях этого постановления. В моем запросе было следующее:

«В связи с вступлением в силу постановления Конституцион­ного суда Республики Казахстан от 6 марта 1995 года, принятого по иску гражданки Квятковской Т. Г., прошу дать разъяснение по следующим вопросам: означает ли это поста­новление Конституционного суда неконституционность выбо­ров в Верховный Совет Республики Казахстан, состоявшихся 7 марта 1994 года, а также неконституционность полномо­чий избранных депутатов Верховного Совета; если полномо­чия депутатов Верховного Совета Республики Казахстан неконституционны, кто вправе принимать решения законода­тельного характера; означает ли решение Конституционного суда, что закон Республики Казахстан «О временном делегиро­вании Президенту Республики Казахстан и главам местных администраций дополнительных полномочий», принятый 10 декабря 1993 года, продолжает действовать».

Источник: Архив Президента Республики Казахстан

11 марта Конституционный суд в своем дополнительном оп­ределении дал разъяснения на поставленные мною вопросы. В соответствии с этим определением был признан факт неконсти- туционности Парламента страны или, иначе говоря, незаконнос­ти его деятельности.

Кроме того, вновь вступал в силу Закон от 10 декабря 1993 года «О временном делегировании Президенту Республики Казахстан и главам местных администраций дополнительных полномочий», предоставляющий Президенту право принятия ре­шений законодательного характера. Этот закон имел действие до момента принятия новой конституции. За этот период было из­дано в общей сложности около 140 указов Президента, имею­щих силу закона, по всем основным направлениям жизнедея­тельности государства, которые помогли стране ускорить темпы реформ, прежде всего экономических, и четко определить курс развития.

Именно тогда были изданы Указы Президента «О земле», «О недрах и недропользование», «О нефти», «Об иностранных ин­вестициях» и другие. Этот блок рыночных по своей идеологии законов позволил существенно ускорить реформирование эконо­мики. В частности, он был направлен на либерализацию экономи­ки, государственную демонополизацию, свободу и поддержку предпринимательства. В результате своевременных и успеш­ных реформ начала формироваться лучшая в СНГ двухуров­невая банковская система, пользующаяся большим доверием населения.

Широкая сеть коммерческих банков, открывшихся по всей стране, в свою очередь, сыграла решающую роль в развитии частного предпринимательства. Посредством законодательно зак­репленных гарантий были созданы условия для привлечения в страну крупного иностранного капитала. Страна стала привлека­тельной для реализации крупнейших международных проектов в области использования богатств недр. А это позволило дать ра­боту тысячам наших граждан и привлечь средства в бюджет государства.

Руководствуясь принятыми Конституционным судом решени­ями, я в тот же день подписал Указ «О мерах, вытекающих из постановления Конституционного суда Республики Казахстан от 6 марта 1995 года». В соответствии с этим указом для оказания помощи депутатам в трудоустройстве, обеспечения сохранности имущества Верховного Совета, решения других вопросов, свя­занных с прекращением деятельности Верховного Совета, была образована государственная комиссия.

Неконституционность полномочий Парламента означала и неконституционность полномочий правительства, которое было сформировано с участием нелегитимного Верховного Совета. Правительство 11 марта также подало в отставку, которая была мною принята. Одновременно была принята отставка Централь­ной избирательной комиссии. В соответствии с Конституцией и

Законом «О временном делегировании Президенту Республики Казахстан и главам местных администраций дополнительных пол­номочий» я назначил Премьер-министром Республики Казахстан Акежана Кажегельдина и поручил ему в кратчайшие сроки вне­сти предложения по новому составу Правительства.

События тех дней ещё раз показали наше стремление к ста­бильности и неукоснительному следованию правовым принци­пам разрешения конфликтов. Это не раз подчеркивали и пред­ставители международного сообщества.

«Это торжество демократии. Кризиса не было, поскольку все ветви власти выполнили свои функции. Конституционный суд работал достаточно осторожно и взвешенно, чтобы прийти к заключению, что выборы не были легитимными...

Мы уважаем решение вашего Конституционного суда. Весь мир понимает сегодня, что демократия значительно укрепи­лась в Казахстане. Вы прошли через все это спокойно и очень быстро, поэтому не было кризиса... Это хорошая модель не только для государств СНГ, но и для других стран, считаю­щих себя демократическими, включая США. Казахстан пред­ставляет собой уже не школьника, а учителя демократии. Все казахстанцы могут гордиться этим, и США имеют повод гордиться Казахстаном... Последние события... укрепили поли­тический рейтинг вашего руководства, которое продемонст­рировало уважение к Конституции».

Из интервью У. Кортни, посла США в Республике Казахстан Архив Президента РК

Здесь надо сказать о том, что отдельные депутаты пытались воспротивиться решению Конституционного суда. Явно было видно желание повторить российские события октября 1993 года. Наши депутаты тоже захватывали кабинеты, оставались в здании но­чью и организовывали пикеты. Но народ никого из них не под­держал, и кризис был благополучно преодолен.

Несмотря на всю критику, я считаю, что оба созыва Верхов­ного Совета, работавшие в постсоветский период, были для всех нас большой школой начавшейся демократизации общества. Это была школа политического компромисса.

После признания нелегитимным Верховного Совета стало ясно, что медлить с разработкой новой Конституции уже нельзя. В условиях, когда в стране не было ни Парламента, ни Прави­тельства, для меня было важно получить поддержку своих пла­нов непосредственно народом Казахстана. Ассамблея народов Казахстана предложила провести всенародный референдум по продлению полномочий Президента. Положительное решение этого вопроса было равноценно одобрению народом курса на углубле­ние политических и экономических реформ. Дальнейшие собы­тия показали, что это было правильным решением.

25 марта 1995 года был издан Указ «О проведении 29 апреля 1995 года республиканского референдума» за № 2152, который, в частности, гласил:

«Исходя из того, что высшим выражением волеизъявления народа как единственного источника государственной власти в Республике Казахстан является всенародное голосование, учи­тывая обращение Ассамблеи народов Казахстана и руковод­ствуясь статьей 78 Конституции Республики Казахстан, ста­тьей 3 Закона Республики Казахстан «О временном делегиро­вании Президенту Республики Казахстан и главам местных администраций дополнительных полномочий», постановляю:

1.                Провести 29 апреля 1995 года республиканский рефе­рендум.

2.                Вынести на республиканский референдум следующий вопрос:

«Согласны ли Вы продлить до 1 декабря 2000 года срок полномочий Президента Республики Казахстан Н. А. Назарбаева, всенародно избранного 1 декабря 1991 года?».

Источник: Архив Президента Республики Казахстан

Результаты референдума убедительно продемонстрировали, что казахстанцы поддержали курс на дальнейшее преобразова­ние страны. Центральная комиссия референдума по вопросу о продлении полномочий Президента подвела итоги голосования 29 апреля 1995 года. Они были таковы: из 9 110 156 граждан республики, внесенных в списки для участия в референдуме, в голосовании приняли участие 8 309 637 человек, или 91,21 %. Из принявших участие в голосовании граждан 7 932 834 высказа­лись за продление полномочий, что составило 95,46 % от общего числа голосовавших граждан.

Получив всенародную поддержку, можно было форсировать разработку проекта новой Конституции. Мартовские события еще раз показали необходимость ее срочного принятия. Тогда были найдены правовые основы выхода из сложившейся ситуации. Но каждый раз так продолжаться не могло. Нужны были четкие гарантии недопущения подобных событий.

Весной 1995 года я пригласил Б.Мухамеджанова и К. Колпа- кова для работы над переданным мной проектом под началом министра юстиции Н. Шайкеновым. Оба они активно работали над проектом Конституции 1993 года, потому им были хорошо известны все недостатки той Конституции и все те компромиссы, на которые нам пришлось пойти под давлением Верховного Со­вета. Нам предстояло разработать более эффективную Консти­туцию, на основе которой можно было построить современное, по настоящему демократическое государство.

Позднее, когда проект был готов, для проведения его анализа и экспертизы постановлением Президента от 22 мая 1995 года был создан Экспертно-консультативный совет. В этот Совет вош­ло 12 человек. Шайкенов привлек в рабочую группу корифеев юриспруденции Юрия Басина, Гайрата Сапаргалиева и Майдана Сулейменова. В состав рабочей группы также вошли:

Басин Ю. Г.

Состав Экспертно-консультативного совета при Президенте Республики Казахстан

профессор Казахского государственного юридического института Министерства юстиции, доктор юридических наук;

 

Ким В. А. Колпаков К. А.

заведующий кафедрой государственного права КазГНУ, доктор юридических наук;

личный представитель Президента Рес­публики Казахстан в Верховном Совете Республики Казахстан, кандидат юри­дических наук;

Котов А. К.                         заместитель директора Научно-исследо­

вательского центра частного права Ка­захского государственного юридического института Министерства юстиции, док­тор юридических наук;

Мухамеджанов Б. А. заведующий Отделом законодательных

инициатив и правовой экспертизы Аппа­рата Президента Республики Казахстан;

Нурпеисов Е. К                 ректор Казахского государственного юри­

дического института Министерства юс­тиции, кандидат юридических наук;

Сапаргалиев Г.С.              директор Института государства и пра­

ва, член-корреспондент НАН Республи­ки Казахстан;

 

Сулейменов М. К.

Шайкенов Н. А.

директор научно-исследовательского цен­тра частного права Казахского государ­ственного юридического института Министерства юстиции, член-корреспон­дент НАН Республики Казахстан (науч­ный руководитель);

Министр юстиции, доктор юридических наук.

 

Определить по согласованию иностранных экспертов

Алексеев С. С.

в следующем составе:

председатель Научного совета исследо­вательского центра Российской Федера­ции;

Жак Аттали

советник Государственного совета Фран­ции;

Роллан Дюма

председатель Конституционного Сове­та Франции»

Из Постановления «Об Экспеpтно-консультатив- ном совете при Президенте Республики Казахстан по проекту новой Конституции Республики Казах­стан» от 22 мая 1995 года №2292

Я поставил перед рабочей группой задачу: в максимально короткие сроки подготовить согласованный проект, который мог бы стать основой для окончательного варианта Конституции.

Члены рабочей группы, временно освобожденные мною от исполнения своих текущих обязанностей, разместились в санато­рии «Алатау» и приступили к работе.

Во избежание лоббистского давления на них, я запретил им обсуждать проект с кем бы то ни было. При разработке Консти­туции 1993 года такого давления избежать не удалось. Тогда каждый, кто принимал участие в её разработке, пытался сделать будущий Основной Закон удобным для себя, исходя из той дол­жности, которую занимал: депутаты стремились предусмотреть больше полномочий для законодательной власти, правительствен­ные чиновники - для исполнительной власти и т.д. Единицы думали о том, что нужно делать документ не для себя, а для будущего страны.

Прежде, чем приступить к подготовке проекта, рабочая груп­па изучила десятки конституций других государств - как стран СНГ, так и дальнего зарубежья. Главным ориентиром служил не только опыт западных демократий, но и опыт азиатских стран. Это положительно сказалось на качестве новой Конституции, в которой были учтены ошибки, допущенные при разработке ее предшественницы.

В тот же период я ушел в двухнедельный отпуск, во время которого прочитал и, как я уже говорил, лично законспектиро­вал некоторые положения конституций 20 стран. Позже мы свя­зали два проекта.

Если анализировать ныне действующую Конституцию, то может показаться, что она близка к Конституции Французской Республики. Но это только на первый взгляд. Я поставил перед членами рабочей группы задачу не копировать чью-то Конститу­цию, а на основе анализа опыта других стран подготовить проект Основного Закона, максимально отвечающего потребностям нашей страны. Поэтому во всех положениях нашей Конституции виден наш, казахстанский почерк, наше собственное «Я», то есть, то, что соответствует менталитету казахстанцев, прошлым тра­дициям казахского народа и будущему, на которое мы ориенти­руемся.

Сроки поджимали, и ждать, пока рабочая группа сама разрабо­тает проект, и произойдет его дальнейшее обсуждение - времени не было. Приходилось почти ежедневно приезжать в санаторий, анализировать проделанную членами рабочей группы работу и сразу вносить коррективы.

Каждая норма будущего Основного Закона отрабатывалась во множестве вариантов и тщательно обсуждалась. В связи с тем, что шла подготовка важнейшего документа, который опре­делял будущее нашей страны, необходимо было учесть все фак­торы, все точки зрения и выбрать единственно правильную. Я поощрял членов рабочей группы к открытому высказыванию своего мнения, к откровенным спорам, но, естественно, только до при­нятия решения, после чего нужно было быстро всё оформлять и двигаться дальше.

Дискуссии начались сразу же - с первых статей проекта. Я выслушивал все мнения, после чего принималось окончательное решение по каждой статье. Очень часто, когда в ходе вечерних обсуждений нам не удавалось прийти к единому мнению, я ос­тавлял принятие решения до утра, а затем приезжал уже с отработанной редакцией спорной статьи. При этом я старался всегда аргументировано пояснять, почему редакция статьи имен­но такая, а не иная, приводил в пример конституции зарубеж­ных стран.

Одним из моих предложений была необходимость прямо­го закрепления основополагающих принципов деятельности Республики в первой статье будущей Конституции. Это предло­жение было плодом моих многолетних раздумий о том, что в Основном Законе должны быть определены главные приоритеты государственной политики. Работавшие со мною юристы понача­лу возражали, полагая, что принципы - это не юридические нормы, и поэтому их не должно быть в Конституции, которая, в отличие от Декларации, является юридическим документом пря­мого действия.

Тем не менее, после бурной дискуссии, я настоял на включе­нии в проект этих принципов. К ним относятся: общественное согласие и политическая стабильность, экономическое развитие на благо всего народа, казахстанский патриотизм, решение де­мократическими методами наиболее важных вопросов государствен­ной жизни, включая голосование на республиканском референ­думе или в Парламенте. В Конституции 1993 года такие принци­пы вообще не устанавливались, что делало политику государства во многом непредсказуемой. Основополагающие принципы - это те ориентиры, которые должны помочь в дальнейшем не сбиться с изначально выбранного пути, какие бы реформы мы не осуще­ствляли. Они отражают дух Основного Закона, в соответствии с которым нужно понимать и толковать все остальные его поло­жения. Последующая практика подтвердила правильность реше­ния их закрепления в Конституции.

Постепенно стали вырисовываться контуры новой Конститу­ции страны, во многом принципиально отличающейся от преды­дущей. В Конституции 1993 года было заявлено, что Казахстан является демократическим государством. Однако, было очевид­но, что это всего лишь намерение, так как до подлинной демок­ратии тогда было еще очень далеко. Вместе с тем стоял вопрос о том, что Казахстан должен быть не только демократическим, но и правовым, и социально ориентированным государством. Это тоже еще только предстояло достичь.

Поэтому в новой Конституции было решено записать, что «Республика Казахстан утверждает себя демократическим, свет­ским, правовым и социальным государством». Это означает, что Казахстан идет по пути строительства такого государства.

Чрезвычайно важным было окончательно решить в новой Конституции вопрос о форме правления. В Конституции 1993 года четкого ответа на этот вопрос не было. Эта Конституция провозглашала Казахстан республикой, но не уточняла, какой именно. В то время в Казахстане имелись одновременно призна­ки как президентской, так и парламентской республики. С одной стороны, Президент являлся Главой государства. С другой, структу­ра Конституции, в которой глава о Верховном Совете предшество­вала главе о Президенте, предполагала определенное верховен­ство высшего представительного органа в государственной иерар­хии. Это нашло отражение и в некоторых других положениях Конституции: например, в четвертом положении Основ консти­туционного строя было указано, что право выступать от имени всего народа Казахстана принадлежит только Верховному Сове­ту и Президенту (то есть, Верховный Совет был указан на пер­вом месте). Верховный Совет также принимал 2/3 голосов от общего числа депутатов отставку Президента и Вице-президента, хотя они избирались всем народом.

Таким образом, в Казахстане не было чёткого конституцион­ного распределения прав и ответственности за решение государ­ственных вопросов.

Парламентская республика, по определению, - это такая форма реализации государственной власти, когда главная роль принад­лежит политическим партиям, каждая из которых преследует свои цели. В условиях отсутствия крупных политических объе­динений, имеющих свою социальную базу, и их незрелости, о парламентской республике не могло быть и речи. О неприемле­мости этой модели для Казахстана свидетельствовал и опыт стран с развитой демократией. Для парламентских республик харак­терны частые политические кризисы, перевыборы законодатель­ных органов и смена правительств. А для молодого государства, строящего свою независимость в условиях жесточайшего эконо­мического кризиса, это неизбежно привело бы к хаосу и стагна­ции. Тогда как для проведения реформ нет ничего важнее, чем стабильное государство.

Новая Конституция провозгласила Казахстан президентской Республикой. Выбор президентской формы правления, как я гово­рил выше, был не случаен. Именно эта форма правления является оптимальной в условиях Казахстана и создаёт все наиболее бла­гоприятные предпосылки для успешного реформирования политической и экономической систем общества.

Вместе с тем, полномочия Президента Казахстана небезгра­ничны. На него также распространяется система сдержек и про­тивовесов, не позволяющая допускать злоупотребления властью.

Стал предметом длительных дискуссий и сформулированный в статье 3 Конституции принцип единства государственной влас­ти и ее разделения на ветви. В предыдущей Конституции, по примеру некоторых западных стран, речь шла о разделении са­мой власти. Как показала практика, в условиях Казахстана это было ошибочным решением, способствовавшим возникновению конфликтов между различными государственными институтами, так как каждая «власть» считала себя самостоятельной от дру­гих.

Новая Конституция предусматривает механизм разделения единой государственной власти на три ветви, ориентированный, с одной стороны, на возможность их тесного сотрудничества, а с другой - взаимного сдерживания, недопущения вмешательства в установленную Конституцией и законами компетенцию друг друга.

Кроме того, в статье 4 Конституции дано понятие «действую­щего права», которое раньше в Конституции не существовало. При этом было установлено, что приоритет перед законами Рес­публики (но не перед Конституцией) имеют только ратифициро­ванные международные договоры. Наличие этой нормы не уст­раивало некоторых сторонников приоритета международного права. Однако в конечном итоге была принята именно такая редакция статьи. Данная норма в дальнейшем очень сильно по­могла в выработке единообразной правоприменительной практи­ки, основанной на верховенстве норм Конституции.

В статье 5 Конституции впервые провозглашено идеологичес­кое и политическое многообразие - важнейший признак демок­ратии. Данная норма предполагает, помимо прочего, и свободу деятельности политических партий и иных общественных объе­динений. Возникали вопросы: нужно ли нашей стране на данном этапе столько свободы в вопросах идеологии, готово ли к этому наше общество, не повредит ли это его стабильности? Тем не менее, мы приняли решение в пользу демократии.

При этом я подчёркивал, что наличие политического много­образия не должно превращаться во вседозволенность. В связи с этим был установлен запрет на создание и деятельность тех общественных объединений, действия которых направлены на насильственное изменение конституционного строя, нарушение целостности Республики, подрыв безопасности государства, раз­жигание социальной, расовой, национальной, религиозной, со­словной и родовой розни. Это оказалось оправданным решением, особенно в связи с распространением угрозы международного терроризма и созданием экстремистских группировок на тер­ритории Центральной Азии.

Большое практическое значение имеет закрепленный в статье 6 Конституции принцип равной защиты государственной и част­ной собственности. Можно было бы этим и ограничиться, но, несмотря на возражения некоторых экспертов, Конституция была дополнена следующей нормой: «Собственность обязывает, пользо­вание ею должно одновременно служить общественному благу».

Одним из достоинств нашего Основного Закона является то, что в нем решен вопрос о земле. Конституционная формула гласит, что земля может находиться в частной собственности на основаниях, условиях и в пределах, установленных законом. Конституция 1993 года исключала такую возможность.

В то же время недра, воды, растительный и животный мир остались исключительно в государственной собственности. Не все, кто участвовал в разработке проекта Конституции, поддер­живали эту точку зрения. Ярые сторонники частной собственнос­ти предлагали предусмотреть возможность частной собственности на всё. Вместе с тем, большинство членов рабочей группы посчи­тало необоснованным нахождение в частной собственности того, что не создано человеческим трудом. Богатство нашей земли дано нам Всевышним и сохранено нашими предками, это то, что суще­ствовало до нас, и будет существовать после, а значит, принадле­жит не только нам, но и нашим будущим поколениям. Такие же замечания в большом количестве были получены в ходе всена­родного обсуждения проекта.

Безусловным достижением новой Конституции является кор­ректное, удовлетворяющее все многообразие палитры нацио­нальных интересов решение языкового вопроса. В Основном За­коне записано: «В Республике Казахстан государственным являет­ся казахский язык. В государственных организациях и органах местного самоуправления наравне с казахским официально упот­ребляется русский язык. Государство заботится о создании усло­вий для изучения и развития языков народа Казахстана». Все эти нормы Основного Закона сняли обеспокоенность части населе­ния страны за свое будущее и будущее своих детей. При этом необходимо подчеркнуть, что русский язык, как объективно наи­более распространённый, перестал называться юридически ниче­го не значащим термином «язык межнационального общения» и получил конституционные гарантии равного с государственным языком функционирования.

При формулировании принципов внешней политики государ­ства в статье 8 Конституции рассматривались разные предложе­ния, в том числе и о провозглашении нейтралитета. В конечном итоге, было признано целесообразным проведение активной по­литики интеграции с другими государствами для совместного преодоления трудностей переходного периода.

Статус личности, установленный Конституцией, отвечает об­щепризнанным мировым стандартам, поскольку она вобрала важ­нейшие принципы и нормы основополагающих международных документов о правах и свободах человека. Основные характери­стики конституционно-регламентируемого пространства в целом и государственности в особенности даются, в особенности, в Основном Законе с позиции прирожденных и неотчуждаемых прав человека как высшей ценности общества.

Чрезвычайно важным достижением новой Конституции, бес­спорно, является то, что в ней четко сформулирован отказ от пустого, необеспеченного реальной практикой декларирования прав и свобод. Как известно, самый большой объем прав был закреплен в советских конституциях. Но это были лишь полити­ческие лозунги. Они были оторваны от действительности и ни­когда до конца не реализовывались. На практике никто нормы

Конституции не использовал. В основном, все регламентирова­лось актами ЦК Коммунистической Партии и Совета Министров.

Я считал и сказал об этом членам рабочей группы, что приук­рашивать реальность в Конституции нельзя, так как это деваль­вировало бы значение Основного Закона, снова превратило бы его всего лишь в красивую декларацию. Необходимо было сде­лать так, чтобы все конституционные права были реальными, чтобы нормы Конституции применялись непосредственно. В со­временных условиях никто уже не мог обеспечить право на труд, на бесплатное здравоохранение и образование. Необходи­мо было отказаться от их бесполезного декларирования. Вместо них в новой Конституции были провозглашены права: на свобо­ду труда, свободный выбор рода деятельности и профессии, на получение бесплатно гарантированного объема медицинской по­мощи, установленного законом, на бесплатное среднее образо­вание.

Другим важным механизмом, делающим Конституцию реаль­ной, является то, что она имеет прямое действие, то есть, применяется непосредственно, вне зависимости от наличия или отсутствия подзаконных актов. Это стало широко распростра­ненной в мире и всеми признаваемой практикой. Все нормы Конституции сегодня работают и реально защищают права ка­захстанских граждан.

Кроме того, теперь Конституция предусматривает жесткие гарантии конституционных прав. Если ранее права граждан мог­ли быть ограничены государством в лице любого уполномочен­ного органа и почти по любому поводу, то теперь в статье 39 Конституции установлено, что права и свободы человека и граж­данина могут быть ограничены только законами и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, охраны общественного порядка, прав и свобод человека, здоровья и нравственности населения.

Конституция учредила двухпалатный Парламент, дискуссии о необходимости которого долго велись в нашем обществе, но так и не были реализованы в Конституции 1993 года. В системе разделения единой государственной власти функции Парламента получили четкое определение, предполагающее его сосредоточе­ние на законодательной деятельности. Разумеется, это правовое поле очерчено определенными конституционными рамками, и все же оно достаточно широко и в полной мере способно регули­ровать общественные отношения законами.

Все принятые в международной практике контрольные пре­рогативы высшего представительного органа (утверждение госу­дарственного бюджета, одобрение или отклонение программы деятельности Правительства, дача согласия на назначение Пре­мьер-Министра, выражение вотума недоверия Правительству, заслушивание палатами отчетов членов Правительства и обра­щения к Президенту об их освобождении) закреплены за казах­станским Парламентом нашей Конституцией. При этом Парла­мент подчинен, как и все другие ветви власти, духу и букве Конституции, которая устанавливает и регулирует его компетен­цию и основы законодательного процесса.

Новая Конституция установила новые подходы к определе­нию статуса Правительства и его полномочий. Возглавляя систе­му исполнительных органов, руководя их деятельностью и само­стоятельно принимая управленческие решения, Правительство несет и всю полноту ответственности за состояние дел в эконо­мике и социальной сфере. При этом в ходе всенародного обсуж­дения была исключена норма, предусматривающая иммунитет членов Правительства. Аргументом было то, что ни один госу­дарственный служащий не должен быть вне зоны критики, осо­бенно представители исполнительной власти.

Процесс становления правового государства до принятия Кон­ституции 1995 года только набирал силу, поэтому не менее важ­ной задачей, чем решение экономических проблем, было обеспе­чение эффективности судебно-правовой системы. Доставшаяся нам в наследство старая судебная система не способствовала реализации правозащитного предназначения судов. Более того, она сковывала предпринимательскую инициативу, без чего раз­витие отношений собственности просто-напросто невозможно. А отсутствие цивилизованной системы отправления правосудия и по-настоящему независимых судей плодило и множило случаи неисполнения законов.

Все это привело к необходимости решительного реформиро­вания судебной системы, в ходе которого произошло объедине­ние системы общих и арбитражных судов. Арбитражные суды были упразднены, поскольку фактически представляли собой специальные суды, причем параллельная судебная система функ­ционировала только для рассмотрения хозяйственных споров между юридическими лицами. Был законодательно определен статус судов и судей, укрепивший правовые гарантии отправле­ния правосудия.

Справедливому и объективному отправлению правосудия спо­собствует и предусмотренный Конституцией механизм формиро­вания судебного корпуса. Значительная роль в этом обновлен­ном механизме отводится также Высшему судебному совету и Квалификационной коллегии юстиции.

На смену выборности местных судей пришло их назначение Президентом страны, что явилось гарантией реальной независи­мости судей от влияний на местах. Судьи Верховного суда изби­раются Сенатом Парламента по представлению Президента.

Весьма примечательно, что Конституция страны впервые уч­редила такой государственный орган, как Конституционный Со­вет, пришедший на смену прежнему Конституционному Суду. Это решение далось непросто. Оно имеет под собой объективные основания. Прежде чем его принять, я имел встречу со всем составом Конституционного суда, членами Верховного Суда, учё- ными-правоведами. Они, опираясь на трёхлетний опыт функцио­нирования у нас этого государственного органа и учитывая су­ществующий мировой опыт, а также ряд недостатков, присущих деятельности Конституционного суда, предложили реформиро­вать конституционное судопроизводство.

При этом было предложено три варианта такого реформиро­вания. Одни предлагали сохранить старое название этого органа, но придать ему функции Конституционного Совета. Однако это было довольно нелогично. Другой вариант предполагал объеди­нение всех судебных функций (в том числе и функций конститу­ционного надзора) в Верховный Суд. При таком решении вопро­са произошла бы определённая девальвация значения конститу­ционного надзора, который осуществлялся бы Верховным судом наравне с рассмотрением других дел.

В условиях президентской формы правления Конституцион­ный Совет является наиболее оптимальной моделью органа, при­званного стоять на страже конституционной законности. Он не только обеспечивает конституционный контроль за соответствием принимаемых законов Конституции, но и служит своего рода дополнительным фильтром, гарантирующим качество принимае­мых в стране законодательных актов. При этом он стоит в сторо­не от политических баталий. Прошедшие годы показали, что Конституционный Совет успешно выполняет возложенные на него функции защитника конституционных прав и свобод.

Нередко Конституционный Совет выступал арбитром в раз­ногласиях между государственными органами, рассматривая воп­росы в сфере законотворчества, нормопонимания. Его постанов­ления явились серьезной поддержкой при принятии многих слож­ных политических решений - речь идет о ситуациях, связанных с подписанием законов «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по воп­росам вероисповедания и деятельности религиозных объедине­ний», «О средствах массовой информации», «О деятельности меж­дународных и иностранных некоммерческих организаций в Рес­публике Казахстан» и ряде других. По моим обращениям Кон­ституционный Совет признал эти законы не соответствующими Конституции. Я имею право внести возражения на постановле­ния Конституционного Совета, но не стал этого делать, согласив­шись с его решениями.

Существенным достижением новой Конституции является признание института местного самоуправления, которое призва­но обеспечить самостоятельное решение населением вопросов местного значения. Значение этого конституционного положения состоит в том, что реальная жизнь человека сосредоточена как раз в городе, районе, селе, ауле. Именно там он проживает и повседневно трудится, решает свои жизненные проблемы. В свя­зи с этим в рамках местного самоуправления, которое должно быть законодательно наполнено материально-вещественным со­держанием, каждый гражданин должен иметь возможность реа­лизовывать свои жизненные планы и помыслы, проявлять свою гражданскую инициативу.

Уже в последние дни перед опубликованием проекта в сред­ствах массовой информации возник еще один спор. Помогавшие нам в работе французские специалисты предложили ввести ста­тью о том, что Президент имеет право распускать Парламент в любое время. Несмотря на то, что многими эта идея была под­держана, в проект по моему настоянию была включена более мягкая формулировка, предусматривающая конкретные юриди­ческие основания досрочного прекращения полномочий Парла­мента. Эта норма, наряду с положением об импичменте Прези­дента, является важнейшим элементом системы сдержек и про­тивовесов, гарантирующих стабильность государства и общества. Ведь главной целью было создание разумной системы функцио­нирования ветвей власти, обеспечивающей их совместную дея­тельность.

После того, как проект новой Конституции был опубликован в средствах массовой информации для всенародного обсужде­ния, к работе над ним подключилась, можно сказать, практичес­ки вся страна. Ежедневно готовилась сводка предложений по проекту, поступавших со всех уголков Казахстана. В день таких предложений поступало по несколько папок. Необходимо было учесть еще и все то, что публиковалось в прессе.

Надо сказать, что обсуждение не было единодушным. Далеко не все поддерживали подготовленный проект Конституции. В прессе было немало публикаций, в которых он оценивался кри­тически. Принятие Конституции нового типа, ее созидательная сторона не сразу были восприняты даже специалистами юрис­пруденции.

Буквально через несколько дней после опубликования проек­та Конституции шесть судей действовавшего тогда Конституцион­ного суда выступили в СМИ, в том числе и в многочисленных зарубежных, с заявлением о том, что «предложенная конститу­ционная модель не дает оснований для признания Республики в полной мере демократическим, правовым и социальным государ­ством», а искажение принципа разделения власти «ставит под сомнение не только президентскую, но и, в целом, республикан­скую форму правления». В то же время другая половина судей Конституционного суда категорически не соглашалась с мнением своих коллег, о чем также было сделано заявление в СМИ. Такое противостояние внутри Конституционного суда при рас­смотрении проекта новой Конституции явилось яркой иллюстра­цией того, насколько острые дискуссии шли в обществе.

Всего в обсуждении проекта новой Конституции приняли участие свыше 3 миллионов 345 тысяч казахстанцев, внесших 31 886 предложений и замечаний, в результате которых в проект было внесено 1100 поправок, приведших к изменению 55 из 98 статей проекта, вынесенного на обсуждение, а также к появле­нию в Конституции нового раздела и ряда новых статей.

В ходе работы над проектом с учётом поступающих предло­жений постоянно возникали все новые и новые изменения и дополнения. Впоследствии, мы подсчитали, что в общей сложнос­ти было подготовлено 18 вариантов текста Конституции.

Когда работа над проектом Конституции была почти завер­шена, мною был подписан Указ «О проведении 30 августа 1995 года республиканского референдума» от 28 июля 1995 года № 2389. В частности этим Указом постановлялось:

«1. Провести 30 августа 1995 г. республиканский референдум.

2.                Вынести на республиканский референдум проект новой Конституции Республики Казахстан со следующей формули­ровкой вопроса: «Принимаете ли Вы новую Конституцию Республики Казахстан, проект которой опубликован в печати первого августа 1995 года?».

3.                1 августа 1995 г. официально опубликовать в средствах массовой информации проект Конституции, дополненный и измененный с учетом его всенародного обсуждения. Одновре­менно направить проект Конституции в Центральную изби­рательную комиссию Республики Казахстан».

Источник: Архив Президента Республики Казахстан

Накануне официального опубликования проекта я поручил членам рабочей группы - Б. Мухамеджанову и К. Колпакову - лично ознакомиться с гранками его текста, подготовленными в издательстве, и убедиться, что там всё правильно отражено. Поздно ночью, приблизительно в половине третьего, они позво­нили мне и доложили, что всё в порядке. Тогда я поручил им и

Н.   Шайкенову завизировать гранки и дал распоряжение о за­пуске проекта в печать. На следующее утро проект новой Кон­ституции был опубликован в республиканских средствах массо­вой информации.

После опубликования проекта я собрал пресс-конференцию, на которой рассказал об основных положениях будущей Консти­туции и ответил на вопросы журналистов. Главное, что мне хотелось довести через представителей средств массовой инфор­мации до сведения всех казахстанцев, так это тот факт, что новая Конституция будет в состоянии открыть возможность для стабильного развития нашей страны в обстановке межнационально­го согласия и гражданского мира, последовательного осуществле­ния политических и экономических реформ.

Начинать конституционную реформу можно было только заручившись поддержкой народа. Этим было вызвано решение об интенсификации работы над текстом новой Конституции. Огонь критики обрушился на меня. В этот трудный момент я получил поддержку от Ассамблеи народов Казахстана, которая предло­жила избрать путь прямого обращения к народу, не дожидаясь формирования парламента. Сейчас я уверен в том, что это было правильное решение.

Признаться, я испытывал сомнения. С одной стороны, вопрос поставлен объективно и правильно. В условиях политического кризиса, вызванного отставками Парламента и Правительства, необходимо было избавить общество от чрезмерной политизации и в интересах сохранения стабильности укрепить президентскую власть. А с другой стороны, Президент - такой же человек, как и все, и меня смущали личные моменты в постановке вопроса. Начали раздаваться голоса о том, что я испугался выборов. Вме­сте с тем были объективные данные социологических исследова­ний, которые убедительно доказывали: если бы вопрос стоял лишь о сохранении моего президентства, мне стоило идти как раз таки на выборы. В этом случае разрыв между мной и други­ми возможными кандидатами на пост Президента был практи­чески непреодолим. К тому же выборы - это альтернатива меж­ду двумя-тремя кандидатами, а на референдуме стоял вопрос прямо: Нурсултан Назарбаев. Да или нет? Мне предстояло от­крыто стоять на одном полюсе выбора, а на другом - трудности переходного периода, падение жизненного уровня, обиды, на­копленные за все эти годы, целенаправленная критика и откро­венные подстрекательства.

Мы прошли трудный этап становления казахстанской госу­дарственности, но вновь оказались перед выбором - как будем жить дальше? Это касалось и экономики, и политики, и многих других сфер жизни общества. Я изучил многочисленные предло­жения политиков, представителей общественности, ученых, прак­тиков, а затем обратился за поддержкой к народу.

Для Казахстана в сложившейся исторической ситуации на референдум, по существу, был вынесен вопрос о сохранении стабильности и для государства, и для общества в целом. Рефе­рендум должен был дать ответ на ключевые для всей страны вопросы: верна ли политика, которую мы проводили все эти годы? Дает ли народ Казахстана вотум доверия президенту на ее продолжение? И решение было принято.

Месяц пролетел незаметно. Наконец, 30 августа 1995 года в соответствии с вышеназванным Указом был проведен всенарод­ный референдум по принятию новой Конституции Республики Казахстан. За ходом референдума наблюдало около тысячи пред­ставителей от 19 общественных объединений. В качестве иност­ранных наблюдателей участвовали представители Венгрии, Егип­та, Канады, Польши, Румынии, Таджикистана, Украины и др.

В референдуме приняло участие 90,58% избирателей. Из них за принятие новой Конституции проголосовало 89,14%. По ито­гам голосования новая Конституция Республики Казахстан была принята. Это была победа. Высокий уровень участия в голосова­нии был показателем поддержки гражданами нашего государ­ства того курса, который мы провозгласили в Основном Законе страны.

Я испытал огромное чувство благодарности. У каждого поли­тика бывает свой звездный час, когда он получает всенародную поддержку и испытывает огромное удовлетворение от того, что он выполнил свой долг. Многие годы сомнений и тревог, а иногда и пустоты вокруг себя, когда круг единомышленников кажется ничтожно малым перед огромной махиной проблем, бесконеч­ной чередой обрушивающихся на тебя малых и больших дел, оказались ненапрасными.

Конституция 1995 года стала поистине выражением воли все­го народа, а сам казахстанский народ превратился в соавтора Основного Закона. На пресс-конференции по итогам референду­ма, данной 1 сентября 1995 года, я поздравил всех казахстанцев с этим историческим событием в жизни нашего молодого суве­ренного государства. Проголосовав за проект новой Конституции страны, наши сограждане сделали важный для страны и для каждого гражданина выбор. Пожалуй, впервые в истории Казах­стана в руках народа оказалось его будущее, за что он и голосо­вал. Это действительно так. В Основном Законе выражены не только принципы государства, но и приняты решения, непосредствен­но связанные с жизнью наших граждан, каждого человека. Это вопросы их свобод, прав, обязанностей перед обществом. В ко­нечном итоге это определяет перспективы человека, каждой се­мьи и будущего всей страны.

После выступления я ответил на вопросы журналистов. Не­которые из этих вопросов, как обычно, были с «подковыркой», но после того, как народ Казахстана столь единодушно проголо­совал за новую Конституцию, отвечать на них мне было легко.

Так, на вопрос корреспондента «Би-би-си» Кривенко о том, не слишком ли большими полномочиями наделила новая Конститу­ция Президента страны, я ответил, что полномочия Президента Казахстана намного меньше полномочий Президента Франции, но от этого ведь Франция не становится недемократическим го­сударством. Корреспондент журнала «Экономист» Мак Вильямс поинтересовался, не контролировалось ли проведение референ­дума правительственными чиновниками. Мне пришлось напом­нить ему, что за ходом референдума наблюдало свыше тысячи наблюдателей, в том числе иностранных, и никаких серьёзных нарушений замечено не было.

Один из журналистов попросил подвести краткие итоги того опыта, который мы приобрели за 1991-1995 годы. В ответ я сравнил работу политика, ожидающего плоды своей деятельнос­ти, с взращиванием яблони, но не с выращиванием картошки: «Картошку весной посеешь, а осенью уже собираешь урожай. Чтобы от яблони получить яблоки, нужно 5-6 лет. Никто за прошедшие годы нам не подсказал, как можно быстро всё сде­лать, никто на всём постсоветском пространстве не смог сделать всё быстро. Но мы сохранили главное - спокойствие на нашей родине - Республике Казахстан, не допустили кровопролития. Мы стали управлять своими собственными финансами, мы стали управлять своей экономикой, мы знаем, в какую сторону повора­чивать для лучшей жизни. Мы вызвали за это время доверие во всём мире. Пошли в Казахстан инвестиции».

Я был бы не прав, если бы сказал, что не было никаких ошибок в строительстве государства, в реформах, в документах, которые мы утверждали. Но, наверное, тот не ошибается, кто ничего не делает. Работа политика чем-то похожа на работу часовщика, только разница заключается в том, что часовщик поломанные часы берёт и останавливает, прежде чем ремонтиро­вать, а политику нужно ремонтировать, не останавливая эти часы. Вот в чём вся сложность.

6 сентября 1995 года в резиденции Президента Республики Казахстан состоялась церемония официального представления Конституции нашей страны. В торжественной обстановке предсе­датель ЦИК Юрий Ким зачитал постановление об итогах всена­родного голосования по принятию новой Конституции и вручил мне оригинал текста нового Основного Закона страны. После чего я подписал Указ «О Конституции Республики Казахстан» и 100 оригиналов ее текста. Первый оригинал текста Конституции страны, принятой 28 января 1993 года, был передан мною на хранение в Государственный архив страны.

Выступая перед присутствующими на церемонии членами Правительства, представителями общественности, главами дип­ломатических представительств и работниками средств массовой информации, я поздравил всех с принятием новой Конституции страны и подчеркнул, что с этого момента начинается новый этап нашего развития, который ставит перед нами множество новых нерешенных вопросов.

Как интегрировать нашу экономику в мирохозяйственную деятельность? Без подобной интеграции мы неизбежно остались бы периферийной страной, заведомым аутсайдером.

Как побудить людей, привыкших к скудному, но гарантиро­ванному государственному «пайку», рассчитывать на свои силы, разум и смекалку? Ведь без понимания человеком ответствен­ности за свою судьбу и судьбу своей семьи никогда не добиться подлинного благосостояния.

Как выстроить современную и сильную государственность, которая является основным инструментом коренных социальных реформ?

Как сохранить самобытную культуру каждого из народов Казахстана, избежав при этом изоляционистских крайностей? Мы должны понимать, что пассивность, как впрочем, и нетерпимость ведут к культурному застою.

Как утвердить в обществе идеалы духовности, межнацио­нального согласия и гражданского мира?

Как, наконец, обуздать преступность, установить верховен­ство закона в обществе, на всех этажах власти, не прибегая при этом к каким-либо репрессивным мерам?

Более двухсот лет назад, когда закладывались основы совре­менной демократии, американский президент Т. Джефферсон, который не был сторонником частых изменений в законах и конституциях, писал, «что законы и человеческие институты должны идти рука об руку с прогрессом человеческого разу­ма». Это выражение не потеряло своей актуальности даже спу­стя два века.

Я с гордостью могу сказать, что принятая в 1995 году Кон­ституция стала мощным импульсом для проведения реформ в Казахстане. Во многом, благодаря ее положениям, мы в корот­кие сроки добились огромных положительных результатов в эко­номике и политике молодого государства, межнациональной ста­бильности.

С принятием действующей Конституции «загорелся зеленый свет» для проведения экономических реформ в Казахстане. На смену Верховному Совету, управлявшему, образно говоря, и всем и ничем, пришел профессиональный двухпалатный Парламент, который принял за эти годы законы, изменившие облик страны.

Конституция 1995 года придала новый импульс экономиче­ским реформам, обеспечила создание эффективной нормативной правовой базы и законодательного поля деятельности Парламен­та и Правительства, которые соответствовали и соответствуют современным требованиям рыночных отношений. Конституция гарантирует равную защиту как государственной, так и частной собственности.

В действующей Конституции провозглашены реально гаран­тируемые государством права: на свободу труда и предпринима­тельской деятельности; на получение бесплатного, установлен­ного законом, объема медицинской помощи; на бесплатное сред­нее образование; на свободу вероисповедания. Гарантировано и получение на конкурсной основе бесплатного высшего образова­ния; на социальное обеспечение по возрасту, а также в случае болезни, инвалидности, потери кормильца. Сегодня эти консти­туционные права нашли свое закрепление в конкретных нормах законов и прочно вошли в повседневную жизнь людей. Консти­туция закрепила основные права и свободы человека, обеспечила равенство в правах всех граждан нашей страны, что способствует внедрению в политическую жизнь общества фундаментальных демократических принципов.

Иными словами, Конституция формулирует сущность и со­держание конституционных прав, свобод и обязанностей граж­дан в соответствии с принципами современной рыночной эконо­мики, которые ставят возможности удовлетворения многообраз­ных интересов личности в зависимость от ее конкретного вклада в процессе своей трудовой деятельности. При этом государством гарантируется необходимый минимум бесплатных социальных услуг. Экономическая свобода, идеологическое и политическое многообразие, равенство всех перед законом являются основны­ми приоритетами развития Казахстана.

Демократизация политического режима значительно расши­рила круг социальных возможностей, предоставляемых личности государством. Следствием этого явилось существенное усиление роли прав и свобод человека и гражданина в национальной пра­вовой системе, получили новое наполнение их традиционные юридические гарантии. После формирования условий для полно­ценного выполнения требований Международных пакетов ООН о гражданских и политических, а также об экономических, социаль­ных и культурных правах, Казахстан ратифицировал эти важ­нейшие документы.

На основе Конституции сформировано новое законодатель­ство. Создано обновленное конституционное право. Получило дальнейшее развитие гражданское право, регулирующее отно­шения частной собственности, гражданского общества, свободно­го предпринимательства. В соответствии с принципами, утвер­дившимися в мировом сообществе, существенно изменены граж­данско-процессуальный, уголовно-процессуальный и уголовно­исполнительный законы.

В уголовном праве была определена новая иерархия подле­жащих защите социальных ценностей, выраженная в его прин­ципах. На их базе предстояло сформировать Уголовный Кодекс. Поскольку задача являлась весьма сложной и ответственной, я лично вместе с руководителем рабочей группы И. Роговым и Б. Мухамеджановым отрабатывал почти каждую статью законо­проекта. Надо сказать, что Уголовный Кодекс получил весьма высокую оценку международной юридической общественности.

Следует дополнить, что одним из средств, обеспечивающих развитие правового государства, является правильно определяе­мая уголовно-правовая политика. В нашей стране она вытекает из Основного Закона, провозглашающего высшей ценностью го­сударства человека, его жизнь, права, свободы. Государством путем отхода от жестко репрессивных мер воздействия на пра­вонарушителей устанавливает разумные формы их ответствен­ности, что проявляется в гуманизации уголовной политики и либерализации системы исполнения наказаний. В итоге, если в недавнем прошлом Казахстан по числу заключенных на 100 000 населения занимал третье место в мире после США и России, то сейчас по указанному показателю он переместился на 24 позицию.

Вместе с тем в условиях глобализации и трансформации преступности, приобретающей все более угрожающие формы, актуализируется принцип неотвратимости ответственности за все правонарушения и, в особенности, за наиболее опасные виды преступлений.

В настоящее время разрешается сложный вопрос о смертной казни, имеющий характер социальной и правовой дилеммы, по­пуляризирующей общественное мнение. Пока по данному вопро­су введен мораторий на ее применение. Мы знаем, что эта про­блема остро встает в переломные моменты развития государства, сопровождающиеся активизацией духовной жизни общества, переоценкой социальных ценностей.

Безо всяких преувеличений можно сказать, что к сегодняшне­му дню нам удалось достичь довольно неплохих результатов. Среди главных достижений - внутриполитическая и межнацио­нальная стабильность, макроэкономическая стабилизация, пол­ное подавление инфляции, создание эффективной финансово­кредитной системы, нормализация отношений собственности, поэтапно проведенная приватизация. Начался устойчивый рост промышленного производства, реанимируется сельское хозяйство. Сегодня у нас есть основания сказать, что наша Конституция и законы не просто работают на человека, но и активизируют его творческую, созидательную энергию, стимулируют предприни­мательскую инициативу.

Опыт Казахстана, добившегося успехов в экономике, показы­вает, что в транзитный период для либерализации экономики необходимы достаточно жесткая политическая конструкция, про­фессиональные служащие и дисциплина в обществе. Это позво­ляет проводить сложные, зачастую непопулярные, но столь не­обходимые экономические реформы, обеспечивать политическую стабильность.

Пойдя на создание реальной президентской республики в 1995 году, я понимал, что при таком варианте развития повысится управляемость страны, и положительные результаты болезнен­ных экономических реформ не заставят себя долго ждать. Уве­личение персональной ответственности Президента за ход ре­форм предполагало и увеличение целого ряда полномочий. С этого момента Парламент не вмешивался в назначение руково­дителей министерств и ведомств, которые теперь назначались Президентом страны. Как коллегиальный орган был упрощен Кабинет министров. Премьер-Министр, одобряемый Парламен­том по представлению Президента, наделялся полномочиями «глав­ного кризис-менеджера страны». Позднее юридическую форму обретут такие коллегиальные советы как Совет по экономичес­кой политике, правление Национального Банка, правление Наци­онального фонда, Национальный совет. Имея более конкретную направленность, все они возглавляются Главой государства и не ограничены представителями исполнительной власти в своем со­ставе.

Усиление вертикали власти в центре предполагало подобные действия и в регионах, где акимы по-прежнему назначаются Президентом, тогда как институт представителей Президента в областях был упразднен. Роль областных советов, которые были реформированы в областные маслихаты, была также снижена. Мы сознательно пошли на ряд беспрецедентных мер, зная, что вернемся к решению этих проблем, когда преодолеем экономи­ческий кризис и приступим к следующему этапу демократичес­ких реформ.

Я понимал, что усиление исполнительной власти, особенно на местах, будет иметь и целый ряд системных недостатков. Глав­ным из этих недостатков являлась и остается коррупция. При снижении контроля со стороны представительных органов влас­ти, назначенцы из центра зачастую превышают свои должност­ные полномочия. Зная, что за действиями всех трудно уследить, они часто забывают о своем предназначении служить народу. Как результат, с самого начала проведения реформ Администра­ция Президента была завалена жалобами о самоуправстве мест­ных чиновников на местах. Население по старой привычке «писа­ло в ЦК».

Коррупция стала проникать и в иные сферы жизни государ­ства, искажая экономическую политику и стратегию развития страны. В этой связи я обратился к гражданам Республики с призывом о поддержке в решительной борьбе с коррупцией. Среди юристов на тот момент имелись разные мнения по вопро­су необходимости принятия закона, направленного на устране­ние мер, порождающих коррупцию. Однако, действовать надо было быстро и бескомпромиссно, поэтому мною было поручено разработать проект Закона «О борьбе с коррупцией», принятого в июле 1998 года. Кстати, мы приняли такой закон первыми в СНГ. Была разработана программа борьбы с коррупцией, усиле­на ответственность за коррупционные правонарушения.

Конституционная норма действенна, если принятые в соот­ветствии с ней законы применяются и соблюдаются всеми субъек­тами общественных отношений, и, прежде всего, государствен­ными органами и должностными лицами.

Я убежден, что защищать гражданина в правовом государстве должен не Президент, не руководитель региона и не Министр, а суд. Без справедливого и честного суда, совершенной правовой базы не может быть стабильного и цивилизованного общества. Здоровую экономику, которая является основой такого обще­ства, можно создать, только установив рыночный правовой ре­жим и утвердив жесткое исполнение государственным аппара­том, всеми гражданами и юридическими лицами Конституции и законов. В этой работе важно все: создать адекватную правовую базу; утвердить на вершине юридической пирамиды суд, стоя­щий на страже Конституции, защиты прав и законных интересов физических и юридических лиц; а также сформировать каче­ственную судебную систему, которая подчиняется только зако­ну, где быстро и неукоснительно исполняются судебные реше­ния, действуют только компетентные и добросовестные работ­ники.

Каждый новый этап политических реформ должен быть тес­но увязан с уровнем развития экономики, гражданского обще­ства, политической и правовой культуры населения. Усиление судов было лишь первоначальным решением проблемы, и сегод­ня, когда основные реформы в сфере экономики завершены, нам требуется, чтобы экономические успехи сопровождались соот­ветствующей либерализацией политической системы.

Здесь я еще раз хочу остановиться на том, что любые поли­тические реформы невозможны без одного важного условия - формирования среднего класса. Только стабильное и процветаю­щее общество способно будет создать стабильную политическую систему.

«...до того, как общество сможет успешно использовать подобную [западную] демократическую политическую систему, народ должен достичь высокого уровня образования и экономи­ческого развития, создать значительный средний класс, а жизнь людей должна перестать быть борьбой за выживание...

Средний класс не возникнет без жизнеспособной экономики, которая не может существовать без достаточно сильного и мудрого руководства, способного вывести страну из штопора».

Ли Куан Ю, «Сингапурская история: из «третьего мира» - в «первый» (1965 - 2000)»

Возвращаясь к роли государства в повседневной жизни его граждан, мы должны завершить работу по децентрализации го­сударственного управления. Это, в первую очередь, касается разграничения полномочий между уровнями государственного управления, повышения роли маслихатов, а также улучшения системы межбюджетных отношений. По завершении децентра­лизации государственного управления нам следует начать про­цесс становления системы местного самоуправления. В период между 2005 и 2007 годами мы будем рассматривать необходи­мость введения системы выборности акимов городов, районов, других нижестоящих уровней, а также рейтинговую оценку их деятельности.

Выполнив эти задачи, мы сможем вернуться к отложенному и более серьезному этапу либерализации политической системы - повышению роли Парламента. Укрепление политического ста­туса Парламента страны потребует решения ряда проблем на конституционном уровне. Нам предстоит пойти на увеличение численности депутатов обеих Палат Парламента. В функции Парламента должны войти не только утверждение государствен­ного бюджета, но и реальное участие в контроле за ходом его исполнения.

В ходе конституционных изменений, возможно, потребуется разработка новой системы формирования Правительства. В этой связи нам, очевидно, необходимо будет проработать вопрос о том, чтобы Правительство формировалось через механизм пар­ламентского большинства.

Логика вхождения Казахстана в новый этап своего развития требует внимательного рассмотрения и проведения соответствую­щих реформ государственного управления, политической сис­темы, и, возможно, Конституции. Мы должны воплотить, в ко­нечном итоге, оптимальную модель политического и государ­ственного устройства нашей страны. Очевидно, что модерниза­ция государственного управления и проведение политических реформ будут способствовать консолидации нашего общества, росту авторитета и престижа Казахстана на мировой арене. Это позволит Казахстану стать одним из центров международной политики, диалога цивилизаций, стабильности и интеграции в среднеазиатском регионе.

Все эти и многие другие изменения позволят нам добиться желаемого. Ведь мы молодая страна, только ставшая на новый этап своего развития. Даже по прошествии стольких лет, глядя на Конституцию, лежащую у меня на рабочем столе, я вспоми­наю события того времени. Как увлеченно мы работали над ее проектом, как бурно проходили обсуждения той или иной ста­тьи, как волновались, когда выносили ее на обсуждение народа.

Во время перерывов от работы, я открываю Конституцию, перечитываю ее статьи и убеждаюсь, что в то время мы действо­вали правильно. Лучшим подтверждением этому являются ны­нешние успехи Казахстана в государственном строительстве и реформировании экономики. Опираясь на ключевые положения Конституции, мы провели жизненно важные для судьбы страны преобразования: построили рыночную экономику и заложили основы демократического общества.

За эти годы созданы все условия для развития важнейшего института демократии - парламентаризма. Успешно прошел про­верку временем профессиональный двухпалатный Парламент, в котором обеспечивается представительство многообразных ин­тересов. И мы были первыми в Центральной Азии, кто реши­тельно пошел по этому пути. Другие шли уже за нами, исполь­зуя наш опыт.

Система исполнительной вертикали в сочетании с оптимизи­рованным административно-территориальным устройством, с уп­роченными иными составляющими государственности в совокуп­ности позволили Казахстану выйти из системного кризиса, на­чать динамичное развитие, а ныне заявить об ускоренной со­циально-экономической и политической модернизации.

За годы действия Конституции ни одно политическое разно­гласие не переросло в кризис. Все споры решаются в рамках конституционных процедур. Сложилась система взаимоотноше­ний между государственными институтами. Эта система стала традицией.

Актуальность межнациональных отношений и их влияние на конкурентные преимущества разных стран не сводится только к событиям и датам нашей отечественной истории. Как показывает анализ последнего десятилетия мировой истории, главным собы­тием последней четверти двадцатого века стали радикальные изменения в национальном и расовом составе планеты.

Давайте посмотрим на то, что происходит в мире. Подавляю­щее большинство государств современного мира полиэтничны по своему составу, только в 12 странах мира один этнос составляет 90 процентов населения. Казахстанская модель межнациональ­ных отношений получила самую высокую оценку ООН, ОБСЕ и ряда других авторитетных международных организаций не слу­чайно. Все ключевые вопросы развития национальных групп по­лучили развитие в трехуровневой системе регулирования. Пер­вый уровень - это активность самих групп. Мы всецело поддер­жали законное стремление всех национальных общин на разви­тие своей культуры. В Казахстане действует несколько десятков национально-культурных центров.

Во-вторых, мы создали уникальный инструмент межнацио­нальных отношений в лице Ассамблеи народов Казахстана. Се­годня ни в одной стране мира нет подобного авторитетного и представительного инструмента национальной политики.

В-третьих, государственная политика в сфере языка. Мы смогли придать казахскому языку не просто статус формального госу­дарственного языка, но и решили задачу его полноценного функционирования во всех сферах общественной жизни. Сегодня более половины учебных заведений страны ведет преподавание на казахском языке. Нельзя забывать о том, что именно в Казах­стане советская национальная политика имела самые разруши­тельные последствия для государственного языка. Но в отличие от многих стран мы прошли этот путь достойно без какой-либо языковой дискриминации.

В Казахстане обеспечен политический плюрализм и много­партийность. В стране действуют крупные общенациональные партии, влияющие на политический процесс, в том числе и оппо­зиционные. Также бесспорно, что у нас заметно укрепился такой важнейший сегмент гражданского общества, как неправительствен­ные организации. Если 10 лет назад их было 400, то сегодня более 5 тысяч. При этом НПО на партнерской основе активно взаимодействуют с властью в рамках ранее инициированного мной Гражданского форума. И показательно, что сейчас «пер­вую скрипку» в этих отношениях начали играть именно НПО.

Кардинальные изменения произошли в информационной сфе­ре. На казахстанском медиа-рынке реально сложились свобода самовыражения, свобода высказывать свое мнение и критико­вать власть, реализовано право граждан на альтернативные ис­точники информации. Сегодня в стране издаются более 2 тысяч СМИ самой различной политической направленности, в том числе радикально оппозиционные. И вы знаете, что 80% всех СМИ - негосударственные.

Как и во многих странах мира, наша Конституция не является застывшей догмой. Накопленный нами за десятилетие опыт применения Конституции нужен нам как для решения внутрен­них задач, так и для эффективных ответов на новые вызовы современности. Строгое следование Конституции - это основа успешного развития государства и гражданского согласия в об­ществе. Научиться жить по ней - это и есть высшая школа демократии. Школа, которую все мы обязаны освоить.

Наш долг - бережно относиться к Конституции. Уважать ее, как уважаем свою страну, свою историю, свои достижения. Без уважительного отношения к Конституции и неукоснительного соблюдения ее норм невозможно достичь общественного согла­сия, порядка, мира и спокойствия, а значит, и благополучного будущего нашего Отечества.

Конституция стала основанием нашей свободы. Она закреп­ляет весь тот комплекс наших побед, наших обретений, которые принесла независимость. Наша Конституция дала нам главное - право выбора, ибо творить свою жизнь самим - ценнее любых сокровищ.

Наша Конституция - это не зеркальное отображение действи­тельности, а представление о должном состоянии общества и государства. Поэтому ее потенциал далеко не исчерпан, закреп­ленные в Основном Законе юридические нормы и принципы, имеющие базовый стратегический характер, раскрываются по мере развития государства и общества, формирования необходимых политических, экономических и социальных условий.

И я верю, что, спустя какие-то 15-20 лет, наше общество будет полностью соответствовать уровню развитых демократий, в Парламенте будет сформирована стабильно функционирую­щая двух-трехпартийная система, и средний класс составит бо­лее половины населения.

Как я уже отмечал, эта Конституция придала новый импульс развитию нашей экономики. И сейчас именно экономика Казах­стана стала мотором всех последовавших перемен - от создания новой Конституции и до изменению образа жизни и, самое важ­ное, мышления казахстанцев. А «кровью» нашей экономики на этом этапе стала нефть, «черное золото» казахской земли. Нефть и газ стали нашим главным ресурсом и своеобразным стартовым капиталом с первых дней независимости. И в следующие 15-20 лет Казахстан также будет крупнейшим поставщиком углеводо­родов на мировой рынок. Наши богатства одновременно стали предметом зависти и претензий, из-за которых мы вполне реаль­но могли бы потерять нашу независимость. В своей следующей главе я хочу рассказать именно о том, как нам удалось приру­чить этого зверя, всегда помня, что ни на минуту нельзя расслаб­ляться и обманывать себя тем, что мы контролируем его.

 

Глава III

БИТВА ЗА КАСПИЙ И НЕФТЯНОЙ БУМ

Во время моего пребывания на посту секретаря ЦК Ком­партии Казахстана по вопросам экономики и промышлен­ности, а также до и после этого я неоднократно посещал прикас­пийский регион, но никогда мне не доводилось увидеть то, что я увидел летом 1985 года.

Этот эпизод стал переломным моментом не только для меня лично. Взгляд всего высшего руководства СССР был брошен в сторону небольшого Гурьевского региона.

Все началось с пожара на одной из нефтяных скважин на Тенгизе. Это было 23 июля 1985 года, когда во время буровых работ на глубине 4467 метров из скважины Т-37 ударил гигант­ский фонтан нефти. Фонтанирование скважины стало неуправ­ляемым, произошло возгорание. В результате буровая установка была полностью разрушена, а бурильный инструмент под боль­шим давлением выдавлен из скважины. Продолжительность выб­роса нефтегазового фонтана тогда составила более 400 суток. Воцарился столб огня высотой 250 метров, выбрасываемый под давлением 900 атмосфер. Объем выброса сероводорода в атмос­феру составил 8 млрд. кубометров, а материальный ущерб пре­высил 1 млрд. долларов США без учета экологического ущерба и отрицательного влияния на здоровье граждан.

От огромного количества выбрасываемых в воздух сернистых соединений умирало все живое вокруг. В ночное время свет огненного столба привлекал птиц - и они, опаленные пламенем и отравленные серой, падали прямо с неба. Гигантский факел просто засасывал людей, работавших вблизи устья скважины по ликвидации аварии. К сожалению, не обошлось без жертв. Од­ного из работников военизированной противопожарной части затянуло в эту огненную струю, и он сгорел заживо. Все бойцы, участвовавшие в тушении скважины, получили ожоги различной степени. Температура около скважины была такова, что лучшие огнестойкие костюмы сопротивлялись огню в течение всего не­скольких минут. Песок в амбарах на концах выкидных линий оплавлялся, превращаясь в разноцветное жидкое стекло.

Пожар тушили всем Союзом. Были задействованы лучшие специалисты, собранные из всех уголков СССР и привлеченные из-за рубежа. Как было принято в то время, для ликвидации такого фонтана, относящегося к высшей категории сложности, были мобилизованы военизированные противопожарные части страны, включая лучшие по тем временам - Полтавскую из Украины и Каршинскую из Узбекистана. Аварийные работы на скважин проходили под руководством Первого заместителя ми­нистра нефтяной промышленности СССР И. Игревского - пред­седателя оперативного штаба по ликвидации аварии на скважине Тенгиз 37.

Министерство нефтяной промышленности СССР не справля­лось с пожаром - не было необходимого оборудования для ликвидации фонтанов подобной мощности. Не найдя выхода, Миннефтепром в какой-то момент был готов ликвидировать фонтан направленным атомным взрывом. Про людей, проживаю­щих в близлежащих аулах, речь тогда не шла вообще. Но мы вовремя успели вмешаться и предотвратить реализацию этой страшной идеи.

Непосредственно сама ликвидация открытого газонефтяного фонтана скважины Тенгиз 37 длилась около 2 месяцев. Впослед­ствии, нефтяники назовут пылающий гигантский фонтан Тенгиз­ской нефтяной скважины номер 37 «фонтаном века». Большую роль сыграл гидронажиматель, созданный нефтяниками на заво­де имени Петровского в Гурьеве, с помощью которого на фонтан навели противовыбросовое оборудование, что и дало возмож­ность неуправляемый поток углеводородов превратить в управ­ляемую струю.

Следующим этапом работ предполагался спуск в скважину труб, через которые необходимо было закачать тяжелую жид­кость и с ее помощью задавить фонтан. Однако, для этой опе­рации требовалось специальное оборудование, состоящее из системы превентеров высокого давления с единой системой уп­равления.

В СССР необходимой технологии не нашли, было принято решение о консультациях со специалистами американской ком­пании «Шеврон» и канадской «Отис» и привлечении специально­го американского и канадского оборудования. В итоге, совмест­ными усилиями специалистов этих компаний и советских нефтя­ников трубы были спущены и фонтан ликвидирован.

Фонтан на скважине 37 показал огромную мощность Тенгиз­ского месторождения. Это был первый сигнал «большой нефти» в казахстанской части каспийского шельфа. И уже тогда стало ясно, что для разработки таких месторождений в СССР совре­менных технологий нет.

Нефть сыграла ключевую роль в истории Казахстана.

По определению, «нефть - это сложная смесь жидких угле­водородов, в которых растворены газообразные и другие веще­ства». И список всех продуктов, получаемых из «черного золо­та», которых уже несколько тысяч, растянется не на один лист. Еще сам Д. И. Менделеев заметил, что «топить печь нефтью все равно, что топить ее ассигнациями».

Первые доказательства наличия нефти на территории Казах­стана были найдены еще в древние времена. Но наиболее при­стальное внимание к казахстанской нефти было проявлено Цар­ской Россией только в конце XVII века. На протяжении XVIII-XIX веков Россия отправляла в Западный Казахстан своих ведущих топографов, геологов и горных инженеров.

В 1892 году появились первые заявки российских предприни­мателей на разведку отдельных участков, находящихся на терри­тории Западного Казахстана. Пионерами промышленной развед­ки нефти были местности Доссор, Карашунгул и Искене.

«Эмба-Каспийское товарищество», возглавляемое россий­ским предпринимателем С. Леманом, пробурило на месторожде­нии Карашангул (ныне Атырауская область) 21 скважину глу­биной от 38 до 275 метров. Первый нефтяной фонтан был получен ими в ноябре 1899 года на Карашунгуле, на скважине №7, глубина которой составляла 40 метров, а нефти добыва­лось всего около 20-25 тонн в сутки. Это событие было признано началом истории добычи и развития казахстанской нефти и нефтяной промышленности. Затем была получена нефть на месторождениях Доссор, Макат, Искене и других. Были созданы различные товарищества, общества, в том чис­ле и иностранные, для разведки, поиска и добычи каспийской нефти. Кстати, из первых нефтедобытчиков, работающих в то время на территории Казахстана, был и знаменитый швед­ский промышленник Альфред Нобель».

Энциклопедия казахстанской нефти, 1999 год

Одновременно с ежегодным увеличением объема добычи не­фти в регионе начала развиваться и нефтяная инфраструктура. Был построен первый нефтепровод для транспортировки сырья от нефтепромыслов до порта Гурьев, а оттуда казахстанское сырье морем уходило в Баку.

Однако, время не стояло на месте, все было подвергнуто серьезным испытаниям, в том числе и молодая нефтяная про­мышленность Казахстана. Впереди наш народ ждали большие потрясения и трагедии - национально-освободительное движе­ние 1916 года под предводительством Амангельды Иманова, Ок­тябрьская революция 1917 года, времена Великого голода 1921­1922 годов и 1931-1933 годов, когда мы потеряли до 40 процен­тов всего населения.

С приходом Советской власти нефтяная отрасль была нацио­нализирована, а все компании были ликвидированы. На их базе в 1920 году для промышленного освоения нефти в Урало-Эмбин- ском регионе создается Управление нефтяными промыслами, преобразованное затем в трест «Эмбанефть».

По-настоящему о казахстанской нефти заговорили в первые годы Великой Отечественной войны. Угроза потери скважин на Кавказе и перебои с поставкой ГСМ для Красной Армии застави­ли советское руководство перевести часть добычи, а затем и переработки в Гурьев.

«Германское командование серьезно просчиталось в поставках для своих войск, особенно, в обеспечении горюче-смазочных материалов. В первых месяцах 1942 года германские войска начали проводить операцию под названием «Блау», основной задачей которой являлся захват нефтяных районов СССР - Майкоп, Грозный, Баку. Была оснащена специальная нефтяная техническая бригада, состоящая из 15 тыс. человек, которая должна была восстановить захваченные нефтяные скважины. Однако, в ходе операции германским войскам удалось захва­тить лишь Майкоп (9 августа 1942г.), инфраструктура кото­рого была специально полностью разрушена войсками отсту­пающей Красной Армии.

Насколько были важны для фашистской Германии нефтя­ные районы СССР, подтверждает еще один факт. Зимой 1943 года Гитлер отказался перебросить большую часть войск с Кавказского направления на Сталинград, несмотря на множе­ственные уговоры немецкого генералитета».

Даниэль Ергин, «Добыча», 2003 год

В 1943-1945 годах был построен первый казахстанский нефте­перерабатывающий завод - Гурьевский НПЗ - пионер новой отрасли экономики прикаспийского региона. Именно с этого вре­мени и началась промышленная добыча углеводородного сырья в Казахстане.

Однако, настоящим прорывом в развитии нефтяной промыш­ленности Казахстана можно считать открытие в конце 1979 года месторождения Тенгиз в Атырауской области, входящего в пя­терку самых крупных нефтяных месторождений мира, и гигант­ского нефтегазоконденсатного месторождения Карачаганак в За­падно-Казахстанской области.

Вместе с тем, имея такие сокровища в своих недрах, Казах­стан никогда не чувствовал себя реальным хозяином этих бо­гатств. Все предприятия нефтяной отрасли управлялись союзны­ми министерствами. Высшее партийное руководство СССР не допускало нас к самостоятельной разработке и добыче углеводо­родного сырья, ревностно относилось ко всем нашим инициати­вам. Мы зависели от центра во всем, начиная от завоза продук­тов и оборудования, заканчивая подготовкой кадров, прибывших к нам из разных уголков СССР.

В 1985 году с приходом М.Горбачева началась «перестройка».

Нефтяная промышленность, да и вся экономика, требовали решения задач по ресурсосбережению и росту наукоемкости продукции, ликвидации тяжелого физического труда и создания эффективной производственной инфраструктуры - все это могло привести к повышению ее конкурентоспособности и, следова­тельно, к избежанию последовавшего краха.

Но объявленный курс на реформирование не решал всех накопившихся проблем. Прежде всего потому, что реформаторы пытались в какой-то мере ограничиться полумерами, тогда как вся экономическая система, не только нефтяная отрасль, требо­вала коренной перестройки. Союзное руководство не решилось пойти на устранение главной причины дисбаланса в экономике - отказа от планового ценообразования, тем самым ликвидации избыточного спроса и восстановления внутренней устойчивости хозяйственного организма.

Итогом советского этапа реформ в экономике стало сокраще­ние объемов производства, усиление инфляции, рост дефицита бюджета и падение уровня жизни населения. Общий кризис не мог не затронуть и нефтяную промышленность. Именно в то время была упущена возможность проведения масштабных и поэтапных реформ по трансформации планового хозяйства в рыночное.

В Союзе политика всегда доминировала над экономикой. Потому, когда двоевластие в лице руководства Союза и Верхов­ного совета РСФСР парализовало государственное управление в стране, из-за этого «политического», по сути, сбоя в системе простаивал и весь ход экономических реформ. Это еще сильнее обострило кризис всей советской системы. Общим результатом стал распад СССР.

Находясь в составе СССР, где царило централизованное пла­нирование со строго фиксированными ценами, каждая из союз­ных республик занимала определенное место в разделении тру­да. Казахстан, в основном, являлся поставщиком сырья, продо­вольствия и военной продукции.

Мы жили в условиях «железного занавеса», и вся торговля была внутри Союза. Вся промышленность, энергетика, транс­порт, нефтегазопроводы, связь и торговля были ориентирова­ны на нужды всего СССР. Хотя при этом не было прямого транспортного сообщения, соединяющего запад Казахстана с востоком.

Все экономические и политические решения по деятельности Казахстана принимались в Москве. Например, мы имели воз­можность управлять всего 7% промышленности, а 93% промыш­ленности и инфраструктуры было под управлением Москвы. Удельный вес торговли с РСФСР занимал 75%, с Украинской ССР - 15%, вследствие чего внутриэкспортный потенциал Казах­стана был узко специализирован.

Казахстану в нефтяной отрасли отводилась роль производи­теля и поставщика товарной нефти в трубопроводную систему Союза. При этом функции нефтегазовых предприятий были ог­раничены только операторством на месторождениях. Вопросы экономики нефтяных проектов, маркетинга и экспорта нефти и газа Москва оставляла за собой.

Несмотря на достаточно высокий потенциал нефтяной про­мышленности, Казахстан в первые годы независимости столкнул­ся с достаточно серьезными трудностями и испытаниями в сфере разведки, разработки, добычи, переработки и транспортировки нефти и газа. Нефтегазовая промышленность испытывала серьез­ную нехватку технологий, машин и оборудования, инвестицион­ного капитала, а также опыта работы с западными нефтяными компаниями. Ведь главное - не в объемах добычи нефти, а в умении реализовать ее на мировых рынках.

Но на момент обретения независимости наш менеджмент не был настолько современным и продвинутым, чтобы действовать и успешно конкурировать на мировом рынке. Система транспор­тировки внутри республики, разработанная в советский период, не отвечала требованиям суверенного государства, доступ к меж­дународным рынкам был ограничен. После распада СССР боль­шая часть нефтепровода осталась на территории России, что также значительно повлияло на эффективность и рентабельность работы единого нефтегазового сектора постсоветского пространства. Очень остро стояли вопросы охраны окружающей среды, кото­рым в советское время уделяли недостаточное внимание.

Я понимал, что качественное и эффективное освоение на­ших нефтяных ресурсов требовало широкого сотрудничества с крупнейшими мировыми нефтяными компаниями, имеющими богатейший опыт в области геологоразведочных работ, добыче, переработке углеводородного сырья, его транспортировки. Еще до приобретения независимости Казахстан начал постепенно на­лаживать переговорный процесс с титанами нефтяной промыш­ленности.

Да, было трудно. Мы не имели опыта ведения зарубежных переговоров. Учились, так сказать, «прямо на ходу» - во время переговоров. Главный вопрос, который я всегда задавал: «Соот­ветствует ли этот контракт международным стандартам? Не пой­дет ли он в будущем поперек интересов Казахстана?» Наших знаний и авторитета было недостаточно. Нужны были свежие, новаторские идеи и люди, имеющие опыт работы в критических ситуациях. Было очень тяжело. Было много противников привле­чения иностранных инвесторов как внутри страны, так и в ближ­нем зарубежье. Нас обвиняли в продаже родины и предрекали участь Нигерии, которая не смогла эффективно распорядиться своими нефтяными ресурсами и попала в зависимость от ино­странных нефтяных компаний. Тем не менее, мы понимали важ­ность нефтегазовой отрасли для экономического и социального развития новой республики, а также для стратегической безопас­ности государства. В этой связи мы приложили очень большие усилия для того, чтобы уже в 1992 году разработать хорошо продуманный и перспективный план по дальнейшему развитию казахстанской нефтегазовой индустрии.

Трудностей, особенно непредвиденных, было множество, но главную стратегическую цель - повышение уровня добычи не­фти - мы все-таки достигли. Если после распада Советского Союза годовой уровень добычи нефти снизился с 25 млн. тонн в 1991 года до 20 млн. тонн в 1994 году, то в последующем наблю­дался его интенсивный рост.

В Атырауской области еще в бытность Советского Союза, было обнаружено свыше 75 месторождений с разведанными за­пасами в размере около 1 миллиарда тонн нефти. Из них в годы независимости мы сумели ввести в разработку 39 месторожде­ний с запасами в размере 846 млн. тонн. Кроме того, на 7 место­рождениях велись подготовительные работы. В стадии доразвед- ки находились еще около 25 месторождений.

Из наиболее крупных месторождений следует отметить:

1.                 Кашаган (общие разведанные извлекаемые запасы не­фти около 1648 млн. тонн, газа - 969 млрд. кубм.);

2.                 Тенгиз (общие разведанные извлекаемые запасы нефти около 237,3 млн. тонн, газа - 687, 3 млрд. кубм.);

3.                 Карачаганак (общие разведанные извлекаемые запасы нефти около 1318,7 млн. тонн, газа- 684, 4 млрд. куб.м.).

Источник: Министерство энергетики и минеральных ресурсов Республики Казахстан

Обретя независимость, Казахстан столкнулся с рядом огром­нейших проблем, в том числе по вопросам привлечения инвесто­ров в нефтедобывающую отрасль - двигатель экономики неза­висимого Казахстана.

Впереди нам еще предстояло выдержать длительную борьбу с Москвой за сырьевые богатства Каспия. В России нефтяное лобби сильно давило на Ельцина, чтобы тот добился передачи в собственность России месторождения Тенгиз. У меня было много неприятных бесед с Б. Ельциным по этому поводу.

Однажды при встрече в Москве с Б. Ельцин говорит мне: «Отдайте Тенгиз России». Я посмотрел на него, вижу, не шутит. Отвечаю: «Ну, если Россия отдаст нам Оренбургскую область, ведь Оренбург был столицей Казахстана». Он: «У вас есть тер­риториальные претензии к России?» Отвечаю: «Да нет». Он зас­меялся, я тоже.

У России не было денег и технологий для разработки такого сложного месторождения. Если бы тогда Тенгиз достался россия­нам, они бы законсервировали месторождение, и Казахстан мог остаться их экономическим заложником.

Первым серьезным успехом Казахстана, повлиявшим на даль­нейшее развитие всей нефтяной отрасли Республики, стал кон­тракт с компанией «Шеврон». Этот контракт стал сигналом для всех инвесторов, пришедших позднее. Он поистине стал «кон­трактом века», заложив экономическую составляющую нашей независимости. Но этому предшествовали годы долгих перегово­ров, о которых я хотел бы рассказать.

Уже в конце 80-х и начале 90-х годов «Шеврон» вел перего­воры с СССР по Тенгизскому месторождению, но руководство СССР всеми силами препятствовало допуску иностранцев к раз­работке. Российское нефтяное лобби знало о запасах тенгизской нефти и не хотело, чтобы Тенгиз достался другим.

В то время на Тенгизе было задействовано около 60 скважин с ежегодной добычей примерно 3 миллиона тонн нефти. Добычу можно было увеличить раз в 15, только необходимы были ог­ромные финансовые средства и использование инновационных технологий. У Москвы на тот момент ни того, ни другого не было, поэтому руководство ЦК КПСС вынуждено было смирить­ся с мыслью привлечения иностранных инвесторов. Вопрос зак­лючался только в том, кого привлечь.

Из всех предлагаемых инвесторов, а это были японцы, англи­чане, американцы и итальянцы, Москва остановила свой выбор на американской компании «Шеврон». С «Шевроном» была дос­тигнута договоренность, что, помимо инвестиций в тенгизское месторождение, будут созданы различные совместные предприя­тия, которые должны были насытить внутренний рынок СССР качественными товарами нефтепереработки.

Несомненным было то, что этот выбор не обошелся без силь­ного внутреннего и внешнего лобби на Москву. Москва была готова на все, лишь бы укрепить позиции уже пошатнувшейся центральной власти. В 1988 году был даже подписан протокол между Министерством нефтяной и газовой промышленности СССР и «Шевроном» о намерениях создать совместное предприятие «Совшевройл», которое должно было заняться освоением Коро­левского месторождения. Данный документ подписывался в строгой конфиденциальности от нас. Но процесс развала СССР и сувере­низации союзных республик шел своим чередом, и уже через год Москва была вынуждена не только привлечь нас к перегово­рам с американцами, но и считаться с нашими условиями.

В июне 1990 года состоялись первые официальные перегово­ры с руководством «Шеврона». Был подписан Протокол о наме­рениях между американской нефтяной компанией «Шеврон» и казахстанским производственным объединением «Тенгизнефтегаз», которое в то время входило в систему Миннефтепрома СССР. Согласно этому Протоколу, компания «Шеврон» обязывалась подготовить технико-экономическое обоснование по Тенгизскому и Королевскому месторождениям и провести переговоры по по­тенциальному соглашению о создании совместного предприятия с «Тенгизнефтегазом».

После подписания данного Протокола я впервые посетил Соединенные Штаты, где провел около трех недель, побывав в Нью-Йорке, Вашингтоне и на предприятиях корпорации «Шев­рон» в штатах Калифорния и Луизиана.

В это же время я познакомился в Москве с профессором экономики из университета Сан-Франциско, американцем корей­ского происхождения Чан Ян Бэнгом. Благодаря ему, во время трехнедельного пребывания в США, мне удалось беседовать и учится у профессионалов по экономике, финансам и праву. Эти беседы дали мне возможность подробно изучить экономическую и финансовую системы США и законы, позволяющие инвесто­рам вкладывать деньги, а также рассмотреть сам механизм инве­стирования. Практическим примером для этих «теоретических» занятий стал тот же «Шеврон». Это было хорошим началом новой учебы, которая продолжается и по сей день.

Доктор Ч. Бэнг сегодня возглавляет КИМЭП - лучший ВУЗ страны, отвечающий всем современным требованиям об­разования.

Предварительное технико-экономическое обоснование и проект соглашения о создании СП были подготовлены компанией «Шеврон» и «Тенгизнефтегазом» к концу первого квартала 1991 года. ТЭО и соглашение должны были рассматриваться и утвер­ждаться группой экспертов из Госплана СССР. Однако, возникли сложности, и не только технические.

Как известно, в 1989-1990 годах резко ухудшилась полити­ческая ситуация в СССР. Летом 1991 года Борис Ельцин выста­вил свою кандидатуру на пост Президента России и находился в открытом конфликте с бывшим Генеральным секретарем, а тогда уже Президентом М. Горбачевым и руководством КПСС. В частности, Ельцин с помощью своих сторонников, таких как Егор Гайдар, критиковал предлагаемое совместное предприятие между «Шевроном» и «Тенгизнефтегазом», как не отвечающее интересам страны. Гайдар начал собственную экспертизу согла­шения. Тенгиз превращали в политическую игру, вместо реше­ния вопроса. В разгар этой сумятицы была создана еще и тре­тья комиссия, которая также критиковала условия предлагае­мой сделки.

К середине 1991 года стало очевидно, что проект не продви­гается вперед. В этот момент мы предприняли решительные дей­ствия. Будучи членом Президентского Совета при М. Горбачеве, я убедил Москву передать полномочия по ведению переговоров Совету Министров Казахской ССР на том основании, что казах­станское правительство сумеет добиться более выгодных усло­вий. Советское руководство согласилось, и 23 июля 1991 года в Постоянном представительстве Казахской ССР в Москве пред­ставители «Шеврона» были информированы мною о том, что на переговорах будут обсуждаться новые условия по проекту.

Большую часть предыдущей ночи я провел на переговорах по-новому союзному договору с Горбачевым и лидерами других союзных республик. Ровно через неделю я встретился с Горбаче­вым и Ельциным, пытаясь примирить конфликтующие стороны и придать окончательную форму предлагаемому союзному догово­ру. На следующий день я встретился также с Президентом США Джорджем Бушем старшим, который приехал в Москву для под­писания договора «Старт-2» по сокращению ядерной угрозы. Мы детально обсудили с ним ход переговоров между «Шевроном» и «Тенгизнефтегазом» и согласились поддержать проект.

Президента США интересовал вопрос - о чем говорил в переговорах М. С. Горбачев. Я им подробно рассказал о всех сложностях месторождения, например, об отсутствии техноло­гии транспортировки в связи с высоким содержанием серы и т.д. Они остались довольны. Помню, как Джордж Буш спросил меня: «Вы не нефтяник по образованию?». Я сказал: «Нет, я металлург, но жизнь заставляет разбираться во всех отраслях экономики». В 2006 году, когда я гостил у Дж. Буша - старшего он вспомнил этот случай и говорил, что помнит меня с тех пор.

Это было верное решение в критический момент для Казах­стана. Три недели спустя СССР, как государства, уже не было. После развала Союза все переговоры по Тенгизу мы вели как самостоятельный субъект международного права. Однако, сразу же возникли разногласия по соглашению.

Здесь следует сказать, что мне пришлось глубоко изучить предмет переговоров. В такие моменты знание фактов и деталей становилось главной силой. Мы понимали, что за столом перего­воров решается судьба будущего Казахстана. Диалог требова­лось вести с трезвым расчетом и неопровержимыми аргумента­ми, которые мы формулировали следующим образом.

Во-первых, как оценить то, что уже сделано на Тенгизском месторождении? «Шеврон» предложил посчитать произведенные затраты по очень выгодному для нас курсу рубля (на 35% мень­ше, чем при обычных взаиморасчетах). Но даже с таким заман­чивым предложением согласиться было нельзя, так как в то время только стоимость нового импортного оборудования на Тенгизе оценивалась на сумму 850 млн. долларов США, к тому же мы израсходовали на обустройство месторождения около 1,5 млрд. рублей. В итоге нами было предложено провести неза­висимую оценку стоимости.

Во-вторых, вызывала вопросы схема инвестирования проек­та. Кто должен взять кредиты? Из каких средств будет осуществляться финансирование разработок? Мы настаивали на большом и прямом участии «Шеврона», а не только созда­ваемого с ним СП.

В-третьих, мы были против первоначально выделяемой тер­ритории под разведку и освоение Тенгиза. «Шеврон» считал не­обходимой площадь в 23 тысячи кв. км., тогда как, для сравне­ния, нынешняя территория Атырауской области составляет всего 118,6 тысяч кв. км. Это было неприемлемо для нас. Мы настаива­ли на 2 тысячи кв. км.

В-четвертых, мы предлагали определить американскую долю от прибыли до 13%, а казахстанскую - в размере 87%, тем самым, пересмотрев союзный вариант доли в СП, где у амери­канцев было 38%, а у СССР - 62%.

В-пятых, размер роялти. «Шеврон» настаивал на 7%, когда в то время во всем мире роялти составлял в зависимости от при­быльности проекта в среднем около 17%.

В-шестых, степень политического риска. Американцы оцени­вали его в несколько раз выше, чем риск инвестирования в Ла­тинской Америке и Африке.

В-седьмых, мы предлагали увеличить плату за использование земли, а также вдвое увеличить размер бонусов с 50 млн. дол­ларов США до 100 млн. долларов США. И плату за использова­ние недр с 10 млрд. долларов США до 25 млрд. долларов США Общая сумма разногласий составляла около 17 млрд. долларов США.

В результате всего этого переговоры зашли в тупик. «Шев­рон» не хотел идти на уступки по основным нашим требованиям. Но мы были готовы к такому развитию событий. И, выбрав нужное время, пошли ва-банк. В конце марта 1992 года казах­станская сторона была вынуждена объявить, что, если «Шеврон» не пойдет на уступки, мы прекратим переговоры с ними и объя­вим международный конкурс на освоение Тенгизского место­рождения. Хотя законов для проведения таких конкурсов у нас еще не было.

Я понимал, что компромисс - важное условие успеха. Мы знали, что «Шеврон» тоже хочет компромисса. И прежде, чем идти на такой компромисс, мы четко определили тот предел, до которого мы могли уступить, не нанося ущерба своей стране.

Наш расчет оказался верным, и через некоторое время «Шеврон» согласился на наши условия. Конечно, и нам пришлось пойти на небольшие уступки. Так, например, был увеличен размер площа­дей под разведку и освоение тенгизской нефти с 2 тысяч кв. км. до 4 тысяч кв. км.

7 мая 1992 года между Правительством Республики Казах­стан и корпорацией «Шеврон» был подписан Протокол о принци­пах сотрудничества по созданию совместного предприятия «Тен- гизшевройл», согласно которому СП «Тенгизшевройл» с 1 января 1993 года приступает к дальнейшей разработке Тенгизского и Королевского месторождений.

Затем, в конце мая 1992 года я по приглашению Президента США Джорджа Буша-старшего совершил первый официальный визит в Соединенные Штаты Америки. В ходе визита состоялись встречи с Президентом США Дж. Бушем, Госсекретарем Дж. Бейкером, Министром обороны Р. Чейни, Министром финансов Н. Брейди, Министром сельского хозяйства Э. Мэндиганом, сена­торами Конгресса США, директором-распорядителем корпора­ции «Шеврон» К. Дерром. Как показывает мой личный опыт, в самом начале переговоров очень важно установить личный, дру­жественный и доверительный контакт с партнерами. Что мы и сделали в ходе нашего первого визита в США.

Во время данного визита мы подписали ряд двухсторонних соглашений, в том числе учредительное соглашение о совмест­ном предприятии «Тенгизшевройл» по разработке Тенгизского и Королевского месторождений нефти Казахстана, названное экс­пертами «контрактом века».

6 апреля 1993 года в Алматы в «Доме Дружбы» в моем присутствии и с участием директора-распорядителя корпорации «Шеврон» Кеннета Дерра было подписано Соглашение о созда­нии СП «Тенгизшевройл», в котором содержались основные па­раметры будущего контракта. В этот же день я подписал Указ «О деятельности совместного предприятия «Тенгизшевройл».

По каналам мировых информационных агентств были рас­пространены следующие данные: «Согласно контракту доля в СП распределилась следующим образом: Казахстан - 50% и «Шеврон» - 50%. Американская сторона взяла на себя все затра­ты по обустройству и строительству месторождения. Срок дей­ствия заключенного договора - 40 лет. Площадь совместной деятельности - 4 тысяч кв. км. Первоначальные финансовые вложения - 1,5 млрд. долларов США. Общий объем инвестиций - 20 млрд. долларов США. Основная доля нефти пойдет на экспорт. Общие доходы за четыре десятилетия составят около 210 млрд. долларов США, тогда как расходы - около 83 млрд. долларов США с учетом налогов и роялти, 80% предполагаемых доходов достанутся Казахстану. За четыре десятилетия на Тенги­зе планируется добыть нефти - 775 млн. тонн, пропана - 32 млн. тонн, широкой фракции легких углеводородов - 55 млн. тонн, серы - 96 млн. тонн».

Буквально сразу после подписания контракта поднялся шквал критики. Американская пресса критиковала «Шеврон» за то, что те взялись за рисковый проект, нас же критиковали россияне за то, что мы продались американцам.

Но вся критика была необоснованной. Несмотря на уровень риска и неопределенное будущее Казахстана, «Шеврон» стал первопроходцем или, как говорят американцы, пионером, за что был вознагражден в полной мере в последующие годы. Только по итогам прошлого 2005 года ТОО «Тенгизшевройл» добыло 13 млн. 657 тысяч тонн нефти. Попутно с нефтью предприятие получило 4 млрд. 67 млн. кубометров газа.

Кроме того, в 2007 году ТОО «Тенгизшевройл» планирует завершить строительство объектов второго поколения - нового газоперерабатывающего завода и системы закачки попутного газа обратно в пласты, что повысит дебит скважин. Это позволит увеличивать добычу нефти примерно на миллион тонн в месяц. Всего прирост мощностей предприятия после завершения объек­тов второго поколения составит 11-12 млн. тонн углеводородного сырья в год. После того, как объекты заработают на полную мощность, добычу на Тенгизском месторождении планируется довести до 25 млн. тонн в год.

Оглядываясь назад, можно сказать, что сотрудничество меж­ду молодой республикой и «Шевроном» помогло существенно снизить инвестиционные риски нашей страны. «Контракт века» дал позитивный сигнал другим крупным нефтяным компаниям, которые в то время еще только задумывались об инвестициях в Казахстан. Но для дальнейшего привлечения иностранных инве­стиций прецедента «Шеврона» было недостаточно. Компаниям были нужны юридические гарантии для инвестирования в Ка­захстан. Такие гарантии мы смогли предоставить только спустя два года, когда Указом Президента был принят Закон «О нефти».

С самого начала развития нашего государства мы столкну­лись с проблемами, связанными с отсутствием необходимой за­конодательной базы. Это относилось, наверное, ко многим на­правлениям деятельности нашего государства. Наибольшая не­подготовленность в этих условиях чувствовалась в одной из клю­чевых сфер экономики - недропользовании.

В советское время всё являлось собственностью государства, и соответственно отсутствовала необходимость оформления ка­ких-либо серьезных договоров на право недропользования. Для проведения геологоразведочных работ или разработки месторож­дений предприятия по решению Министерства нефти и газа по­лучали горный отвод и начинали соответствующие нефтяные операции. Таким образом, установление всевозможных правовых отношений с государством, которые бы учитывали интересы пред­приятий или недропользователей, не имело смысла. Действовав­шим в то время законодательством регулировалась, в основном, техническая сторона взаимоотношений.

Практика показывала, что отсутствие Закона, регулирующего нефтяные операции, было негативным фактором, сдерживаю­щим инвестирование в республику. Для освоения минерально­сырьевых ресурсов страны с участием инвесторов в начальный период независимости использовалась практика создания совме­стных предприятий между иностранными партнерами и отече­ственными предприятиями, осуществляющими свою деятельность на месторождениях. Основой сотрудничества был контракт о создании СП на территории Республики Казахстан. Право на недропользование, таким образом, имело казахстанское предприя­тие. Входя в состав СП, иностранный партнер становился совла­дельцем прав на недропользование. Такой вид привлечения ино­странных инвестиций получил широкое распространение практи­чески на всей территории СНГ.

Иностранные инвесторы, намеревающиеся вкладывать боль­шие средства, естественно, хотели иметь более весомые гаран­тии. При отсутствии закона такими гарантиями могли служить или ратификация каждого договора в Парламенте, или их утвер­ждение Указами Президента страны. Мне приходилось брать на себя личную ответственность за каждый контракт. Соответственно, любое дополнение и изменение в контракты, которые вполне могли возникать в период долголетней реализации проекта, должны были бы вноситься только Указами Президента. Такой громозд­кий порядок, к тому же не имеющий законодательной базы международного уровня, не способствовал широкому привлече­нию иностранных инвестиций в нефтегазовую отрасль.

К середине 1994 года по моему поручению Правительство начало работу по разработке законопроекта «О нефти». Ми­нистерством топлива и энергетических ресурсов была создана рабочая группа, в которую вошли представители различных го­сударственных органов, научных, юридических и финансовых институтов, представители производства и другие. На первона­чальном этапе своей деятельности рабочая группа столкнулась с большими трудностями, так как необходимо было разработать современный законопроект, воспринимаемый иностранными ин­весторами и эффективно защищающий интересы государства. Труднее всего было преодолеть сложившийся менталитет. Обще­ство на протяжении десятилетий осуществляло свою трудовую деятельность на базе тотальной государственной собственности. Необходимо было привыкать к такому понятию как частная соб­ственность, и подготовить закон, который бы защищал не только государственные интересы, но и интересы частого инвестора.

В силу того, что Закон устанавливал правовые основы взаи­моотношений в одной из важнейших сфер экономики нашей страны, где реально пересекались интересы Правительства, раз­личных предприятий, групп людей, иностранных инвесторов, он стал предметом длительных обсуждений в Верховном Совете.

К тому времени, когда был готов окончательный вариант законопроекта, Верховный Совет был уже распущен, и закон «О нефти» стал одним из 140 ключевых законов, заложивших основу экономических реформ, которые я принял Указом Прези­дента РК, имеющим силу Закона, от 28 июня 1995 года №2350. Таким образом, благодаря этому Указу мы начали новую главу в истории освоения казахстанской нефти.

Законом подтверждалось, что нефть, находящаяся в недрах, является собственностью государства, а после извлечения на по­верхность её принадлежность определяется правовыми актами, заключаемыми между Правительством Республики Казахстан и недропользователем. Закон предусматривал несколько видов кон­трактов по осуществлению нефтегазовых операций в нашей стране: концессионный, основанный на оплате налогов и роялти, в фор­ме соглашения о разделе продукции, а также сервисные кон­тракты.

Согласно закону, финансовые риски при проведении геолого­разведочных работ возлагались на инвестора. Так, при необнару- жении нефтяных залежей затраченные средства инвестору не возмещаются. Кроме того, в контрактах указывался минималь­ный объем геологоразведочных работ для инвестора, который устанавливался соответствующим государственным органом в физических объемах и в денежном выражении. В случае его невыполнения по истечении срока разведки, инвестор должен был выплатить неиспользованную сумму оценочной стоимости минимального объема работ в бюджет государства.

Закон установил обязательства государства по контрактам и создал достаточно гарантий для инвесторов, которые больше не просили утверждать соглашения о недропользовании Указами Президента. Принятие закона значительно снизило, так называе­мый, «страновой риск» Казахстана по сравнению с другими пост­советскими странами. Имея законодательно утвержденные «пра­вила игры», иностранные нефтяные гиганты могли смело инвес­тировать в разработку казахстанских месторождений без опасе­ния, что интересы участников подписываемых контрактов будут каким-либо образом ущемлены.

Закон «О нефти» сыграл свою историческую роль в деле укрепления экономического благосостояния страны. Благодаря закону, политика нашей страны в области недропользования ста­ла более прозрачной и предсказуемой. Наш авторитет и имидж стали укрепляться из года в год. В страну одна за другой потя­нулись иностранные нефтяные гиганты.

«Казахстан действительно понимает, насколько велики те возможности, которые существуют перед ним для того, что­бы эффективно воспользоваться нефтяными ресурсами.

... Нефтяные ресурсы должны использоваться эффективно, они должны интегрироваться в программу экономического раз­вития. И я уверен, что это то направление, в котором Казах­стан действительно движется».

Из выступления вице-президента Perseus LLC Р.Холбрука на Евразийском медиа-форуме, Алматы, 24 апреля 2004 года

Сейчас многие считают это само собой разумеющимся фак­том. А тогда мы знали, что такие непростые решения будут неоднозначно восприняты в обществе. Многие в тот момент об­виняли нас в продаже родины и будущего наших детей. Но вместо того, чтобы ввязываться в бесполезную полемику, мы решили четко определить гарантии государства по отношению к иностранным инвесторам. Своего капитала для освоения нефтя­ных ресурсов, тем более современных технологий, у нас не было. Мы стали работать с иностранными нефтяными компаниями как с партнерами, готовыми делать долгосрочный и прибыльный биз­нес в Казахстане.

Принятый Закон стал базисом и импульсом к дальнейшему развитию нефтяной отрасли. Но если мы могли дать юридичес­кие гарантии по вопросам разработки месторождений на суше на уровне республики, то вопросы разведки и добычи углеводо­родов на море требовали не только принятия казахстанских за­конодательных актов, но и подписания межгосударственных со­глашений.

С самого начала правовая неопределенность Каспийского моря являлась своего рода тормозом развития нефтегазовой индуст­рии на Каспийском шельфе. Из-за такой неопределенности неко­торые крупные компании лишь «обозначали» свое присутствие на Каспии в ожидании лучших времен.

Естественно, что сложившаяся из-за неопределенности по правовому статусу Каспия геополитическая и экономическая ситуация нас не удовлетворяла. Исторически сложилось так, что этот очень важный с геостратегической точки зрения водоем до 1991 года был предметом взаимоотношений только Со­ветского Союза и Ирана. После распада СССР ситуация в этом регионе осложнилась еще больше. В процесс были вовле­чены уже пять независимых государств - Азербайджан, Рос­сия, Иран, Туркменистан и Казахстан, что требовало пересмот­ра и определения такого статуса Каспийского моря, который бы отвечал реалиям времени и учитывал позиции всех стран прикаспийского региона.

Также актуальность вопроса возрастала в связи с тем, что все прикаспийские страны в непростой обстановке 1992-1993 годов рассчитывали, что освоение богатых ресурсов Каспия существен­ным образом поможет им улучшить экономическое и социально­политическое положение. Но без четкого определения правового режима Каспийского моря, национальных секторов сопредель­ных стран невозможно было начинать разведочные и буровые работы, привлекать иностранных инвесторов с полновесным и максимальным участием.

Было очевидно, что углеводородные ресурсы Каспийского моря в будущем смогут конкурировать с такими крупными нефтяны­ми регионами, как Северное море, Мексиканский залив и другие. В связи с этим проблема Каспийского моря уже с самого начала переросла региональные масштабы и приобрела глобальное зна­чение.

Поэтому сразу же после распада СССР и приобретения Казахстаном независимости, нашим внешнеполитическим ведом­ством были инициированы переговоры между прикаспийскими странами о правовом статусе Каспийского моря. Эта была одна из самых важных проблем, находившихся под моим присталь­ным вниманием. Мы определили для себя главную задачу: Ка­захстан должен иметь легальное, признанное всеми прикаспий­скими государствами и мировым сообществом право на освоение природных богатств казахстанского сектора Каспия.

Мне приходилось вести трудные переговоры с руководителя­ми великих государств, которые чувствовали свою силу и надея­лись на большие уступки. Я всегда четко говорил, что мог бы уступить в личном. Но если это касалось народа и страны, я предлагал находить альтернативное, удовлетворяющее обе сто­роны решение.

Так было и на переговорах по статусу Каспия.

Но, несмотря на наши активные действия, только в октябре 1994 года в Москве состоялась первая встреча представителей прикаспийских государств, на которой Иран выдвинул идею со­здания Организации регионального сотрудничества каспийских государств. Казахстанская делегация, единственная среди «пятер­ки», представила проект Конвенции о правовом статусе Каспий­ского моря, который, однако, «за недостатком времени» подроб­но не рассматривался.

Но это была первая встреча, и уже этим она примечательна. Переговорный процесс наконец - то сдвинулся с «мертвой точ­ки». Затем, в мае 1995 года в Алматы прошла еще одна встреча, после которой нам удалось интенсифицировать переговорный процесс, придать ему более организованный характер.

Переговоры шли крайне сложно. Это было обусловлено раз­личиями в первоначальных подходах прикаспийских стран к уре­гулированию правового статуса Каспийского моря. Здесь я хотел бы несколько схематично осветить эволюцию позиций прибреж­ных государств по правовому статусу Каспийского моря.

Позиция Казахстана заключалась в том, чтобы распростра­нить на Каспийское море отдельные положения Конвенции ООН по морскому праву от 1982 года, используя их с учетом особен­ностей Каспия, как единой экологической системы. Дно и его ресурсы предлагалось разграничить по срединной линии. По воде установить территориальное море и рыболовные зоны согласо­ванной ширины. Остальная часть моря и его поверхность долж­ны были быть открыты только для торговых судов прибрежных государств, свободного судоходства и рыболовства на основе согласованных квот вылова. Внутриконтинентальные каспийские государства должны пользоваться свободой транзита через тер­ритории России и Ирана всеми транспортными средствами для доступа в другие моря и Мировой океан.

Россия считала Каспий морем общего пользования на основе кондоминиума, который должен распространяться на все виды природных ресурсов, включая природные ресурсы дна Каспия. Каждое прикаспийское государство, в рамках первоначальной российской позиции, может располагать лишь узкой 10-мильной прибрежной полосой и в этих пределах обладать исключитель­ными правами в целях разведки и разработки минеральных ре­сурсов дна моря. Что касается ресурсов вне этой зоны, то, по российскому варианту, они должны были находиться в совмест­ном владении и управляться специально созданным Комитетом по дну, состоящим из представителей пяти прибрежных госу­дарств.

Россия постоянно подчеркивала необходимость строгого со­блюдения правового режима Каспия, закрепленного в Договорах между РСФСР и Ираном (Персией) от 26 февраля 1921 года, СССР и Ираном от 25 марта 1940 года. Российская сторона пра­вильно указывала, что распространение Конвенции ООН по мор­скому праву от 1982 года на Каспийское море повлечет за собой признание Волго-Донского и Волго-Балтийского каналов между­народными водными путями. При этом Россия заявляла, что это противоречит ее законам, а также сделает Каспийское море открытым для других государств, что не отвечало российским интересам на Каспии.

Реализация российской концепции означала бы отказ при­брежных государств от своих суверенных прав на разработку недр на большей части прилегающего к их территории дна моря. Кроме того, такое решение привело бы к ликвидации уже сущест­вующих консорциумов, затруднило бы привлечение иностран­ных инвестиций в целях разведки и разработки ресурсов Каспия. И, наконец, хотел бы отметить, что идея кондоминиума трудно реализуема, так как в мировой практике отсутствуют аналогич­ные прецеденты. Современное международное право идет по пути раздела ресурсов дна между заинтересованными странами.

Обо всем этом я говорил Президенту России Борису Ельцину, когда убеждал его изменить российский подход к правовому статусу Каспийского моря. Первым результатом наших с ним переговоров стало подписание 27 апреля 1996 года в Алматы совместного заявления Президентов России и Казахстана, в кото­ром стороны признали права друг друга на проведение работ по освоению минеральных и биологических ресурсов.

Впоследствии аналогичные документы были подписаны мною с Президентами Ирана и Азербайджана. В них были закреплены основные элементы правового статуса Каспия и принципы дея­тельности на море.

6 июля 1998 года мною и Б. Ельциным в Москве было подпи­сано Соглашение о разграничении дна северной части Каспийс­кого моря в целях осуществления суверенных прав на недро­пользование. Принципиально новая суть этой договоренности заключалась в том, что стороны условились делить дно Северно­го Каспия между Казахстаном и Россией по модифицированной срединной линии, окончательно отойдя от идеи кондоминиума. В результате 13 мая 2002 года в Москве уже с Президентом Пути­ным был подписан Протокол, являющийся приложением к вы­шеуказанному Соглашению и фиксирующий координаты моди­фицированной срединной линии.

Вместе с тем Азербайджан с самого начала решительным образом отстаивал озерный вариант и необходимость разделить акваторию, дно и недра моря на национальные секторы, где линии разграничения будут являться государственными граница­ми. Предлагаемый им вариант являлся образцом, так называемо­го, жесткого раздела. В этом случае неизбежно возникли бы серьезные затруднения в обеспечении нормальных условий для торговли, судоходства, рыболовства, а также для сохранения и рационального использования других биоресурсов моря, эколо­гического сотрудничества.

Исходя из этих соображений, официальный Баку постепенно менял свою позицию в сторону казахстанского варианта, о чем ярко свидетельствуют подписанные 29 ноября 2001 года мной и Президентом Азербайджана Г. Алиевым Соглашение между Ка­захстаном и Азербайджаном о разграничении дна Каспийского моря и Протокол к нему от 27 февраля 2003 года. Подписание 14 мая 2003 года в Алматы трехстороннего Соглашения между Рес­публикой Казахстан, Азербайджанской Республикой и Российс­кой Федерацией о точке стыка линий разграничения сопредель­ных участков дна Каспийского моря завершило процесс разгра­ничения дна северной части Каспийского моря.

Во время визита Президента Туркменистана Сапармурата Ниязова в Алматы 27 февраля 1997 года мне удалось убедить его подписать Совместное заявление, в котором записано, что «до достижения соглашения прикаспийскими государствами по статусу Каспийского моря стороны будут придерживаться де­лимитации административно-территориальных границ по сре­динной линии». Таким образом, Ашхабад по главному спорно­му вопросу также солидаризировался с Казахстаном и Азер­байджаном.

Несмотря на согласованные позиции между вышеуказанными странами, Иран, как прикаспийская страна, до сих пор настаивает на разделении Каспийского моря между пятью прикаспийскими государствами на пять равных долей (по 20% поверхности), что означало бы изменение существующих границ и являлось одной из причин невозможности подписания Конвенции о правовом статусе Каспийского моря. Иран фактически хотел увеличить свою территорию за счет других стран региона.

В апреле 2002 года в Ашхабаде состоялся Саммит Глав при­каспийских государств. Неожиданностью саммита стала инициа­тива Сапармурата Ниязова о создании Совета Президентов при­каспийских стран. Думаю, что эта идея была подброшена иран­ской стороной. По его замыслу, Совет должен заседать один раз в год с целью решения текущих вопросов в разных странах Прикаспийского региона.

Это предложение решительно не поддержал Президент Азер­байджана Гейдар Алиев. В перерывах между заседаниями он говорил мне, что этим хотят загнать вопрос в «говорильню» и не решать его. И потом, резонно замечал он, «как это воспримется, что мы с вами окажемся в одном совете с Ираном, по отноше­нию к которому применялся эмбарго мирового сообщества?» Г. Алиев был мудрым, рассудительным, всегда спокойным чело­веком. Я храню о нем самые теплые чувства.

Предложение отклонил и Казахстан, так как создание подоб­ного института в полной мере не решает, а лишь подменяет существующую практику многосторонних консультаций. Прове­дение очередной встречи Глав прикаспийских государств мы все же запланировали, но уже в Тегеране.

Итоговый документ встречи Глав прикаспийских государств (Декларация) не был подписан, главным образом, из-за ирано­азербайджанских расхождений. Главы прикаспийских государств признали необходимость разделения Каспийского моря на нацио­нальные секторы по срединной линии, модифицированной на основе отдельных соглашений, за исключением Ирана.

Во всяком случае, основа для успешного завершения процес­са уже заложена. Вспоминая афоризм «у войны всегда запах нефти», возникший еще в начале XX века, ставшего эпохой круп­ных геополитических столкновений, мы и дальше будем стре­миться к консолидации усилий всех прикаспийских стран. Уси­лий, направленных на то, чтобы сделать Каспийское море морем дружбы и сотрудничества.

При решении такого вопроса, как статус Каспия, спешки быть не должно. Я уверен, что переговорный процесс максимально учтет интересы всех пяти стран региона. Ведь сейчас уровень интеграционных отношений в мире достиг уже такого значения, что процесс экономической глобализации стал механизмом, кото­рый диктует свои условия на мировом рынке и почти директив­но распределяет роли той или иной страны в системе междуна­родного разделения труда.

После первого сигнала о наличии невероятных запасов нефти на казахстанском шельфе Каспия большинство экспертов и ана­литиков были скупы на комментарии и давали, в основном, скеп­тические прогнозы. На сегодняшний момент пессимистические прогнозы не оправдались. Открытие крупного Кашаганского ме­сторождения, расположенного в северной части Каспийского моря, положило начало освоению казахстанского сектора Каспия и окончательно обозначило потенциальное место Казахстана в чис­ле крупнейших экспортеров нефти в мире.

Можно долго рассуждать о том, политика следует за эконо­микой или наоборот. Но, вероятно, все согласятся, что на сегод­няшний день нефть - вопрос, где политика явно определяется нуждами экономики. И не просто нуждами, а остро стоящими вопросами энергообеспечения.

По всем прогнозам и расчетам, мировые потребности в нефти и других видах топлива будут лишь расти. Так, согласно прове­денному по заказу американского Правительства исследованию, если в настоящий момент США, самый крупный потребитель нефти в мире, импортируют шесть из семи потребляемых ими баррелей нефти, то к 2020 году эти показатели возрастут до восьми из десяти баррелей. Китай, бурно растущая экономика которого требует импорта второго по величине объема нефти в мире, к 2030 году будет вынужден покрывать за счет ввозимой нефти до 80% своих потребностей.

Возникают новые центры экономического развития, возникают новые регионы повышенного, все увеличивающегося потреб­ления энергоносителей. По мнению экспертов, наиболее дина­мично показатель потребления энергии должен расти в Китае, Южной и Восточной Азии, Африке и Латинской Америке. Рост потребления нефти этих стран будет связан не с потреблением из собственных источников сырья, а с ростом импорта нефти- сырца из других ресурсных регионов мира, что означает повы­шение общемирового уровня спроса на энергоносители.

Это же, хотя и в меньшей степени, касается и Европы, в которой углеводородные запасы северного моря будут истощаться, а умеренный экономический рост в 2-3% в год и переход на природный газ обусловят более умеренное увеличение спроса на нефть. При этом ожидается, что после 2010 года в Европе, в бассейне Северного моря, произойдет значительный спад произ­водства по добыче углеводородов.

Таким образом, нефть останется основным мировым источни­ком энергии, как минимум, еще три десятилетия. Необходимость сохранения глобальной стабильности и экономического стимула для дальнейшей индустриализации и технического прогресса на­стоятельно требует новых источников энергии в лице стран, об­ладающих соответствующим природным потенциалом. С огляд­кой на факторы, обуславливающие взлет спроса на энергоноси­тели: грядущее истощение разрабатываемых ныне источников, усложнение политической обстановки в нефтеносных районах мира, растущие потребности растущих экономик и увеличение числа жителей планеты - кажется, ничто не препятствует вступ­лению этих стран в мировое сообщество. И более того, они уже не смогут оставаться в стороне, даже если пожелают. Цена «чер­ного золота» - в самом прямом и в переносном смыслах - слишком высока.

Все это демонстрирует факт неизбежности интеграции, одна­ко, вовсе не говорит о том, что для каждой страны уже изна­чально предопределена роль, которую она будет играть в меж­дународном разделении труда.

Каждая страна вступает в интеграционный процесс со своим багажом. Багаж этот разный: интеллектуально-трудовые, индуст­риально-технологические, культурные и ресурсные потенциалы или их сочетания. И, с учетом возможностей этих стран, миро­вой рынок диктует условия принятия того или иного государства. Каждая страна должна заплатить своего рода «членский взнос» - то, что она может внести в интегрированную экономику на данный момент. Но, после «уплаты взноса» и вступления в миро­вое рыночное сообщество, такая страна может либо ограничиться нишей, отведенной ей мировой экономикой в зависимости от «размера членского взноса», либо может попытаться кардиналь­но изменить свою диспозицию и продвинуться на ступеньку выше в иерархии национальных хозяйств.

В сложившихся условиях глобальная экономика уже, собственно, определила, какой именно для Казахстана должен быть «членский взнос», необходимый для участия в интегрированной экономике. Это доступ крупных международных компаний к нашим естественным природным ресурсам, в основном, углево­дородным энергоносителям и цветным металлам.

Поэтому неудивительно, что с самых первых лет независимо­сти мы уделяли очень серьезное внимание развитию именно нефтегазового сектора нашей экономики. Ведь нефть и газ для нас - это не только топливно-энергетический и стратегический ресурс. Это первооснова, которая быстрее поможет нам сгладить сложности транзитного периода и восполнить тот ущерб, кото­рый нанес распад единого интегрированного пространства Со­ветского Союза.

Но еще раз отмечу: та роль, которую мы на первых порах должны играть в процессе международного разделения труда, вовсе не является фатальной и перманентной. Речь идет о том, что реально в данный момент наша транзитная экономика может предложить мировому сообществу. И не следует забывать, что уровень хозяйственных отношений пока не позволяет нам, зани­мая ту или иную нишу на мировом рынке, искать новые вариан­ты приложения своих возможностей.

Не побоюсь сказать, что объективно наше государство обла­дает практически неограниченным потенциалом развития. Чтобы использовать этот потенциал и занять достойное место на миро­вой арене, необходимо реализовать целый ряд условий, помимо проведения только политических реформ.

На первом этапе становления экономики мы использовали потенциал экспорта энергоносителей и металлов. На следующем этапе развития мы, опираясь на наш ресурсно-экспортный потен­циал, будем стремиться к построению экономики, имеющей прин­ципиально иную основу: высокие технологии и инновации, раз­витую индустрию переработки и утилизации сырья.

А пока мы только переходим рубежи первого этапа развития нашей экономики - этапа, когда на мировой арене мы выступаем и пока будем выступать, как страна, ориентирующаяся на экспорт природного сырья. Это данность, от которой нам было бы недаль­новидно отворачиваться, хотя бы потому, что Казахстану в этом отношении есть, что предложить мировому сообществу.

И, слава богу, что это так, что мир заинтересован в нас. Что для Казахстана весь вопрос состоит лишь в том, чтобы с умом использовать имеющиеся ресурсы на благо страны и народа.

Недра Казахстана полны природных богатств, большая часть которых еще не освоена. Недаром в советское время в ходу было выражение: «В недрах Казахстана - вся таблица Менделеева». Мы не освоили и сотой части всего того, что скрыто в на­ших недрах. На данный момент наша страна по объему под­твержденных запасов нефти занимает 12-е место в мире (без учета недостаточно точно оцененных запасов Каспийского шель­фа), газа и газового конденсата - 15-е. На долю Казахстана приходится около 3-4% (без учета энергоресурсов Каспийского шельфа) разведанных и подтвержденных мировых запасов не­фти. Углеводородные ресурсы континентальной части Казах­стана на настоящий момент равны 2,8 млрд. тонн нефти и 1,8 трлн. кубометров газа.

К моменту провозглашения независимости в декабре 1991 года годовая добыча нефти Казахстана составляла 25 млн. тонн, а газа - около 8 млрд. кубометров при достаточно больших прогнозных запасах нефти и газа. Сейчас мы, выполняя програм­му освоения разведанных ресурсов каспийского шельфа, идем к тому, чтобы стать одним из крупнейших производителей углево­дородов в мире. С учетом запасов Каспийского шельфа углево­дородные ресурсы Казахстана оцениваются в размере 12 млрд. тонн нефти-сырца и 2-3 трлн. кубометров природного газа, зале­гают в перспективных участках площадью свыше 1,6 млн. кило­метров, дополнительно к уже имеющимся запасам.

«Казахстан, страна с 15-миллионным населением, занима­ющая огромную территорию в среднеазиатских степях, ста­новится все более важным игроком на мировом рынке энерго­ресурсов. Имея самые большие запасы сырой нефти в районе Каспия, Казахстан ежедневно добывает 1,2 миллиона барре­лей, и один миллион из этого объема экспортирует. Прави­тельство страны надеется к 2015 году увеличить добычу до 3,5 миллиона баррелей в день, догнав по этим показателям Иран. За доступ к казахстанской нефти борются американс­кие и российские компании, а также правительства этих стран».

Питер Бейкер (Peter Baker), "The Washington Post", США, 29 августа 2006 года

Все это свидетельствует о перспективах нефтяного сектора экономики, а значит, и о способности Казахстана занять доста­точно высокое место в мировом энергоресурсном клубе. Таким образом, я считаю, что в недалеком будущем казахстанский нефтяной сектор сможет играть важную роль в развитии миро­вой экономики как в экономическом, так и в политическом отношениях.

Сегодня Казахстан обладает сравнительно развитой инфра­структурой транспортировки нефти и газа из добывающих ре­гионов до трубопроводных систем, способных обеспечить даль­нейший экспорт углеводородов. Одним из важнейших экспорт­ных трубопроводов является Каспийский трубопроводный кон­сорциум.

Каспийский трубопроводный консорциум был создан для строи­тельства и эксплуатации трубопровода Тенгиз-Новороссийск, об­щая протяженность которого составляет 1510 км. Цель данного проекта - транспортировка сырой нефти из России и Западного Казахстана и ее экспорт через новый морской терминал на северо­восточном побережье Черного моря.

Первоначально основателями консорциума в 1992 году выс­тупили правительства Казахстана, Султаната Оман и, впослед­ствии, России. В 1996 году к нам присоединился ряд частных нефтяных компаний, ведущих разработку казахстанского секто­ра Каспийского моря. В 2001 году была сдана в эксплуатацию первая очередь трубопровода, пропускная способность которой составляет 28 млн. тонн нефти в год. Подача нефти в трубопро­вод КТК началась 26 марта 2001 года, в октябре того же года на терминале КТК была осуществлена пробная загрузка первого танкера.

Идея строительства нефтепровода Тенгиз-Новороссийск воз­никла еще в начале 90-х годов ХХ века. После распада Советс­кого Союза огромные запасы нефти Казахстана оказались «за­пертыми» внутри материка, так как страна не имела выхода к мировому океану. В результате предварительных экономических расчетов был выбран российский маршрут, как самый короткий и требующий наименьших затрат на реализацию. Переговоры с Россией на высшем уровне велись с 1994 года. Потребовалось 6 лет, чтобы преодолевать упорное нежелание российской стороны строить нефтепровод.

В целом, можно написать отдельную книгу о многочислен­ных переговорах с Председателем Правительства В. Черномыр­диным, руководством Министерства нефти и газа Российской Федерации и, наконец, с Б. Ельциным. Однажды пришел к нам наш Премьер-Министр Н. Балгимбаев и говорит: «Все! Полный отказ и саботаж, чувствую, вопрос решен не будет». Я поручил ему подготовить краткую и понятную даже кухарке записку, где наглядно - в таблице - показать, сколько Россия в случае отказа участвовать в строительстве нефтепровода потеряет денег, кото­рые она могла бы получить за счет транспортировки нефти че­рез свою территорию.

Б. Ельцин лежал в Кремлевской больнице. Я поехал к нему в больницу. После двух часов беседы вопрос был решен.

Первое Соглашение по трубопроводному консорциуму было подписано 17 июня 1992 года на Бермудских островах представи- телями Республики Казахстан и Султаната Оман. Впоследствии, к нему присоединилась Российская Федерация. Соглашением предусматривалось, что Россия и Казахстан передают консорциуму уже существующие трубопроводные активы, а Оман обеспечивает финансирование проекта. Доли участников в консорциуме распределялись поровну. Однако, Оман не смог привлечь необ­ходимое финансирование. Подготовленное в 1995 году технико­экономическое обоснование инвестиционного проекта Государ­ственная экспертиза РФ отправила на доработку. Основная же проблема была в том, что договор заключался на межгосудар­ственном уровне, без учета начавшегося процесса приватизации и, следовательно, интересов основных компаний, ведущих добы­чу нефти на Каспии. На это указал и Европейский банк реконст­рукции и развития, отказавшийся предоставить Оману гарантии финансирования проекта.

В тот момент в России и Казахстане отсутствовала необходи­мая правовая база для осуществления подобного проекта. Преж­де всего, это касалось вопроса о свободном обращении валютных средств, без чего не могло быть открыто финансирование проек­та. 19 апреля 1997 года мною был подписан Указ «О Каспийском трубопроводном консорциуме», касающийся вопросов валютного регулирования проекта. Следом за ним 24 апреля аналогичный указ подписал Президент России Б. Ельцин. Эти указы имели решающее значение, но для того, чтобы консорциум мог полно­ценно функционировать в обеих странах, потребовалось принять еще целый ряд нормативных правовых актов.

Одним из крупнейших нефтегазоконденсатных месторожде­ний в мире является наш Карачаганак, которому в 2004 году исполнилось 25 лет. Его запасы составляют более 1,2 млрд. тонн жидких углеводородов и более 1,3 трлн. кубометров газа.

Разработка месторождения была начата через 5 лет после открытия - в 1979 году. Однако оно не могло самостоятельно существовать и развиваться, так как полностью зависело от пе­рерабатывающих мощностей Оренбургского газоперерабатываю­щего завода (ОГПЗ), к которому от Карачаганака был проложен газопровод протяженностью 130 км.

После обретения независимости Карачаганаку, помимо про­блем с переработкой и транспортировкой углеводородов, доста­лись очень серьезные экологические проблемы: грифоны, загряз­нение почв, вызванное авариями на скважинах, «объекты Лира» - 6 полостей, созданных в советское время подземными ядерными взрывами для хранения конденсата, а также заброшенные амба­ры буровых шламов и буровые вышки.

Для решения указанных вопросов и дальнейшего развития проекта необходимы были большие инвестиции. В 1992 году Правительством Республики был объявлен конкурс с привлече­нием крупных иностранных нефтяных компаний на право разра­ботки Карачаганакского месторождения. По результатам конкур­са в марте 1995 года между Республикой Казахстан и альянсом компаний «Аджип»/«Бритиш Газ» было подписано Соглашение о принципах раздела добычи (СПРД).

На протяжении срока действия СПРД с марта 1995 до конца 1997 года было затрачено на развитие проекта 293,5 млн. долла­ров США. После заключения в декабре 1996 года Договора о реорганизации КТК и других сопутствующих этому договору документов появилась реальная перспектива создания эффектив­ной транспортной системы, которая могла позволить осуществ­лять экспорт углеводородов с Карачаганака на международные рынки. В связи с этим активизировался процесс подготовки к подписанию Окончательного соглашения о разделе продукции (ОСРП). В ходе переговоров между представителями подрядчи­ка, представителями министерств и ведомств республики был подготовлен проект ОСРП, который был подписан в ноябре 1997 года и вступил в силу 27 января 1998 года сроком на 40 лет.

Еще одним крупнейшим месторождением нефти, открытым в мире за последние 30 лет, было объявлено месторождение Каша- ган на севере Каспийского моря. Его извлекаемые запасы оцени­ваются в 10 млрд. баррелей.

Открытие этого месторождения вывело Казахстан в число основных стран в мире, обладающих значительными углеводо­родными ресурсами. Обнаружение столь масштабных запасов нефти позволило привлечь огромный интерес всего мира к Кас­пийскому региону и повысило его инвестиционную привлека­тельность.

Для проведения работ по оценке нефтегазоносного потенциа­ла казахстанского сектора Каспия в 1993 году было решено со­здать международный консорциум. Учитывая сложные техничес­кие условия работы на Каспии и высокие требования к экологии, изначально при подборе членов первого морского консорциума проводился тщательный отбор нефтяных компаний. В консорциум вошли компании, обладавшие самыми современными техничес­кими и технологическими возможностями, имевшими опыт рабо­ты на сложных месторождениях с соблюдением самых строгих экологических требований: «Казахстанкаспийшельф», альянс «Бри­тиш Петролеум/Статойл» (Великобритания/Норвегия), «Бритиш Газ» (Великобритания), «Шелл» (Нидерланды), «Аджип» (Италия), «Мобил» (США), «Тоталь» (Франция).

Основные работы Консорциума включали в себя проведение геолого-геофизических исследований, экологический мониторинг и оценку воздействия геолого-геофизических работ на окружаю­щую среду, развитие производственной и социальной инфра­структуры Прикаспийского региона, обучение казахстанских спе­циалистов, финансирование научно-исследовательских работ. Общие инвестиции по программе работ международного консор­циума составили более 218 млн. долларов США.

Благодаря именно нефтегазовому сектору, на первых этапах мы смогли обеспечить развитие экономики. В последующем нам уже необходимо будет развивать сопутствующие отрасли и пе­реносить экономический центр тяжести на них, превращая их в «локомотив» роста нашей экономики.

С начала 1990-х годов Каспийский бассейн стал одним их важнейших региональных узлов многосторонних отношений, где стали пересекаться экономические и геополитические интересы многих стран. Эти обстоятельства послужили причиной возник­новения острой, где-то явной, а где-то и скрытой дипломатичес­кой борьбы за влияние на страны Каспийского региона.

Казахстану требовалось вести жесткую конкуренцию в регио­не, одно временно создавая свои институты государственной власти. Это сейчас у нас есть высокопрофессиональное внешне­политическое ведомство, мобильная и современная армия, нацио­нальные эксперты в ключевых сферах, а в то время ничего этого не было, также как и опыта ведения крупных международных переговоров.

«Средняя Азия, где в 19-м веке велась Большая Игра за господство между Британской империей и царской Россией, сегодня, благодаря своим нефтегазовым богатствам, стано­вится первым стратегическим полем сражения "многополяр­ной эры" между США, Китаем и Москвой.

Сегодня растущий в глобальных масштабах Китай, опья­ненная нефтью Россия и США сцепились рогами в борьбе за ресурсы и влияние в Средней Азии, регионе, который вернул себе свою глобальную стратегическую важность после того, как в 1991 году пять его государств обрели независимость от Советского Союза. Средняя Азия становится стратегическим полем сражения».

Фредерик Кемпе (Frederick Kempe), "The Wall Street Journal", США,

16 мая 2006 г

За годы независимости преобразовалась и сама нефтяная про­мышленность. Усложнились задачи, стоящие перед государством в нефтяном секторе. Так, принятая нами в мае 2004 года Госу­дарственная программа по освоению казахстанского сектора Кас­пийского моря до 2015 года предполагает достижение двух ос­новных целей в нефтяной отрасли. Во-первых, освоение добычи нефти и создание оптимальной сети нефтяных магистралей. Во- вторых, создание отечественной нефтеперерабатывающей и нефте­химической индустрии. Данная программа стала логичным про­должением первого этапа реализации Государственной програм­мы освоения казахстанской части Каспийского моря, утвержден­ной в 1993 году.

Наша политика в вопросе активного вовлечения своих нефте­газовых ресурсов в мировой хозяйственный оборот на сегодня состоит в привлечении к разведке, освоению и разработке место­рождений нефти и газа иностранных нефтяных компаний. Ино­странные инвесторы должны на оговоренных условиях не толь­ко вложить в развитие нефтегазового комплекса необходимые финансовые средства, но и организовать весь процесс по его добыче, переработке и транспортировке.

Благодаря тому, что Казахстан заслужил репутацию надеж­ного и предсказуемого объекта инвестиций, мы можем выдви­гать перед нашими иностранными инвесторами свои требования. Мы завоевали международный авторитет, собственную кредит­ную историю, и вполне закономерно, что наши пожелания с пониманием воспринимаются иностранными партнерами.

«Это закономерный процесс. Казахстан окреп и хочет иметь реальные доходы от своих природных ресурсов. И если мы хотим и впредь успешно работать, мы должны работать, вырабатывая компромиссы по поводу фискального режима для новых нефтегазовых проектов».

Из выступления генерального менеджера «ЭксонМобил Казахстан Инк.» Дж.Тейлора на 11-том пленарном заседании Совета иностранных инвесторов,

Кендерли, 5 июня 2004 года

По прогнозам специалистов из «Шеврон», при максимальной загрузке Каспийского трубопроводного консорциума казахстан­ская нефть будет успешно конкурировать на рынках Средиземно­морья, Северной и Западной Европы. Рынки Северной Америки мы сможем освоить с использованием танкеров вместимостью до 200 тысяч тонн. И, конечно же, нефтепровод Атырау-Самара мощ­ностью 15 млн. тонн в год, позволяющий нам осваивать рынки Восточной и Центральной Европы, страны бассейна Балтийского моря.

В то же время, нам не стоит ограничиваться уже существую­щими направлениями. Казахстан будет придерживаться страте­гии многовекторности углеводородного экспорта и рассматри­вать различные проекты по развитию маршрутов транспортиров­ки нефти. Сейчас мы активно работаем по другим трубопровод­ным направлениям. Обсуждаются плюсы и минусы таких проек­тов, как Актау-Баку-Джейхан и Казахстан-Туркменистан-Иран. Например, возможно, трубопровод Баку-Тбилиси-Джейхан в ско­ром времени получит название Актау-Баку-Тбилиси-Джейхан. А проект трубопровода Атасу-Алашанькоу уже стал реальностью.

Договор о начале строительства нефтепровода между нацио­нальными нефтяными компаниями Китая и Казахстана был под­писан в мае 2004 года, во время моего визита в КНР. Нефтепро­вод был заложен 28 сентября того же года, когда произошла сварка первого стыка. А первая нефть из Казахстана в Китай начала поступать уже 25 мая 2006 года. Через этот магистраль­ный нефтепровод, соединяющий Атасу (Казахстан) с погранич­ным пунктом Алашанькоу (КНР), мы сможем экспортировать до 20 млн. тонн в год. Планируется также, что построенный трубопровод станет основой более масштабного проекта - тру­бопровода от Каспия в Китай протяженностью около 3 тысяч километров.

При всем сказанном выше, нужно подчеркнуть, что во мно­гом реальность этих проектов будет зависеть от конъюнктуры мирового рынка энергоносителей и конкретных результатов раз­работки нефтегазовых месторождений на Каспийском шельфе.

Сейчас, говоря об успехах Казахстана в этой сфере, нельзя не сказать, что нефтяное богатство стало фундаментом нашего экономического успеха. Для некоторых это повод для субъектив­ной оценки успехов Казахстана и, возможно, предмет зависти.

Вместе с тем, мировая история учит, что нефть может прине­сти вред экономике и общему развитию государства. Достаточно сказать, что из тридцати шести государств, входящих в катего­рию стран с низкими доходами и высокой задолженностью, двад­цать семь являются экспортерами минеральных ресурсов.

Поэтому, как ни парадоксально это звучит, потенциальная опасность кроется именно в обилии «нефтедолларов», которые как раз и располагают к увеличению расходов на социальную сферу. Примером этому могут служить такие страны, как Ниге­рия, Венесуэла и Саудовская Аравия, где расходы на социаль­ный блок были увеличены именно из-за притока поступле­ний от продажи нефти. Нынешний король Саудовской Аравии говорил мне при встрече в 2004 году, что там, где раньше работали иностранцы, он сейчас заставляет работать арабов. Арабы, получая субсидии от государства, отучились работать. Субсидии теперь прекращены, поскольку они изнежили нацию, породили иждивенцев.

В частности, в Венесуэле и Нигерии в середине 70-х годов была принята подобная стратегия увеличения социальных расхо­дов государства. Для достижения социального благополучия эти страны резко увеличили расходную часть государственного бюд­жета (в среднем на 74,5% и 32,2% соответственно). Возможность увеличения была обусловлена большими поступлениями от про­дажи нефти. Увеличение расходов действительно помогло им в расширении структуры занятости, сферы услуг и товаров, обес­печении субсидирования потребления и строительства жилья, снижении налогов. Но в последующем, в результате стагнации цен на «черное золото», расходы государства начали превышать уровень доходов от экспорта нефти.

Для продолжения финансирования социальных программ осу­ществлялись внешние заимствования, что соответственно влекло за собой увеличение внешнего долга. Только в период с 1976 по 1982 годы долг этих стран рос в среднем на 45% ежегодно. В результате неверных решений политиков, не думавших о завт­рашнем дне, возник дефицит платежного баланса и бюджета, что привело к фактическому банкротству государства и росту социальной напряженности в обществе. Обилие свободных денег привело к снижению конкурентоспособности и динамичности экономик этих стран, что привело к их дальнейшей зависимости от экспорта нефти.

Даже Норвегия с ее диверсифицированной экономикой, бла­годаря обнаружению нефти в Северном море, увеличившая рас­ходы на социальное обеспечение, столкнулась с проблемой «гол­ландской болезни».

Но, с другой стороны, в странах восточно-азиатского региона, особенно в Японии, именно отсутствие природных ресурсов зас­тавило бюрократическую элиту почувствовать уязвимость стра­ны. Страх потерять экономическую, а с ней и политическую независимость заставил их сконцентрировать усилия на внутрен­ней возможности страны зарабатывать с помощью конкурентос­пособной и ориентированной на экспорт продукции.

Поэтому нам следует помнить, что поступления от продажи нефти не являются стабильным источником доходов государства, и в последующем они могут привести ко многим другим пробле­мам, начиная с пресловутой «голландской болезни» и заканчивая элементарной невосполняемостью ресурсов, которые когда-то закончатся. Мне известны и такие страны.

Кстати, говоря о богатых запасах Казахстана, нельзя обма­нываться громко звучащими цифрами. Да, наши запасы внушитель­ны, но на какой срок мы обеспечены ими, если учитывать постоян­но растущие мировые объемы потребления нефти? Так, напри­мер, по данным ежегодного доклада компании «Бритиш Петро­леум» «Энергия мира-2005», при нынешних объемах добычи и ценах на нефть ее в мире хватит на 40 лет. При этом, у России нефти остается чуть больше, чем на 21 год. У Саудовской Ара­вии, своего рода нефтяного «Центробанка мира», нефти остается на 42 года. У Ирана на 89 лет. В Казахстане, согласно этому же докладу, при больших объемах запасов и относительно неболь­шом пока объеме добыче ее останется на 83 года. При росте добычи количество лет будет быстро сокращаться.

Казахстану необходимо научиться жить без нефтедолларов или, как говорят, не привыкать к «нефтяной игле». Очень важно не поддаваться искушению тратить незаработанные производством деньги на социальную сферу и механически повышать заработную плату, а откладывать на «черный день». Созданный нами еще в 2000 году Национальный фонд преследует именно эти функции и является одним из основных инструментов связывания излишней ликвидности и снижения инфляционного давления.

На 1 ноября 2006 года активы Национального фонда Респуб­лики Казахстан превысили двенадцать миллиардов долларов США и в абсолютном значении составили 12 087,39 млн. долларов США 1 586 млрд. тенге. Основную долю поступлений Фонда составили сверхплановые поступления от организаций сырьевого сектора. Стоит отметить, что по примеру нашего Национального фонда, 1 января 2004 года был создан Стабилизационный фонд Российской Федерации.

Еще я хотел бы сказать несколько слов о том, что Нацио­нальный фонд, действительно, можно назвать «фондом будущих поколений», поскольку, продавая нефть, богатство земли, кото­рая принадлежит и нашим детям, мы не имеем права растрачи­вать его на какие-то сиюминутные меры и решение проблем сегодняшнего дня за их счет. Мы можем лишь употребить часть этих средств на строительство и развитие страны - обустройство нашего дома, который мы оставим детям и внукам.

Например, в ближайшие годы Казахстану в большом объеме следует инвестировать в инфраструктуру, прежде всего, в Северо­Западном и Юго-Западном направлении. Мы должны замкнуть Западное транспортное кольцо от Кызылорды к Актау и Атырау, от Уральска к Актюбинску. Принятая в стране стратегия разви­тия транспорта и коммуникаций предполагает строительство тран­зитных автодорог от Европейской части России через запад, юг и север Казахстана до Китая. Железные дороги должны связать Западный Казахстан и Китай. Будут проведены реконструкция и строительство аэропортов, электрических линий и станций.

Повысив транспортную мобильность регионов, мы сумеем еще больше сплотить наш народ. Одновременно мы сможем обеспе­чить возможность полноценного доступа населения и бизнеса этих регионов к финансовым и образовательным центрам страны, таким как Алматы, к промышленным кластерам Центрального и Восточного Казахстана, продовольственным житницам Южно­го и Северного Казахстана. Так, при умелом и разумном вложе­нии, нефтяные доходы дадут стране возможность стать сильней и сплоченней.

Все это вкупе позволит уже в ближайшее время наладить выпуск конкурентоспособных товаров и услуг, необходимых для масштабного освоения Каспийского шельфа. В дальнейшем мы будем перестраиваться на эффективное использование углеводо­родного сырья и развитие нефтехимической промышленности в целом. Совместно с развитием сопутствующей инфраструктуры - это наши порты, аэропорты, терминалы - Казахстан выйдет на новую траекторию роста, где нефть будет являться средством создания высокотехнологичных продуктов.

С целью дальнейшего повышения этого потенциала был при­нят ряд стратегически важных для страны документов. В их числе и вышеупомянутая «Государственная программа освоения казахстанского сектора Каспийского моря», которая предусмат­ривает создание условий для комплексного освоения Каспийско­го шельфа. В утвержденной мной в августе 2003 года «Стратегии индустриально-инновационного развития до 2015 года» основной целью ставится достижение устойчивого развития страны путем диверсификации отраслей экономики, отход от сырьевой направ­ленности, и подготовка условий для перехода в долгосрочном плане к сервисно-технологической экономике.

Сейчас я уже могу констатировать, что мы успешно идем в этом направлении. Хотя, если вспомнить первые годы независи­мости, то не все было так гладко. Тогда мы должны были самостоятельно вести переговоры с мировыми нефтяными транс­национальными компаниями, во главе которых стояли «акулы» нефтяного бизнеса. Необходимы были новые идеи, подходы и, самое главное, кадры, не отягощенные старыми партийными методами работы. А в тот период их было ничтожно мало. Наверное, именно поэтому я постепенно шел к смене «старой гвардии» «молодыми» управленцами. Хотя признаю, что задача для меня была не из легких, были и сомнения, но другого выхода я не видел.

Учитывая важность нефтегазового сектора, в период наших активных переговоров с инвесторами я внес предложение в Парламент о назначении Премьер-Министром Нурлана Балгим- баева, опытного нефтяника, энергичного человека, Министра нефти и газа. Он внес немалую лепту в проведение выше названных работ по старту строительства КТК. К сожалению, на его время пришелся кризис в Юго-восточной Азии, ухудшился жизненный уровень, и ему пришлось подать в отставку.

За эти годы на моих глазах выросла новая плеяда нефтяни­ков. Многие наши кадры прошли стажировку в нефтяных компа­ниях с мировыми именами, являлись слушателями лучших уни­верситетов нефтяного бизнеса, изучали иностранные языки и азы менеджмента. Я лично занимался их воспитанием, всячески оказывал поддержку. В результате чего, многие из них выросли до высоких государственных постов.

Благодаря наличию нефтяных ресурсов и большому числу нефтяных компаний, желающих осуществлять их разработку, мы все наработали хороший опыт ведения переговоров. В связи с этим, один из советов, которые я хочу дать нашим начинаю­щим управленцам, заключается в следующем. Когда ваш парт­нер по переговорам пытается предугадать ваш следующий шаг, он будет думать о том, как изменить или, более того, нейтрали­зовать вашу стратегию действий. Очень важно уделять внимание деталям в переговорах, но не делать себя их заложником. Все мелкие победы могут быть перечеркнуты одним большим пора­жением. Одним из таких крупных поражений могла стать фи­нансовая зависимость от России в начале 1990-х годов.

Введение национальной валюты - тенге - стало одной из первых крупных побед Казахстана. О том, как нам удалось успешно отстоять свою финансовую независимость, расскажет следующая глава.

Глава IV ТЕНГЕ - СИМВОЛ НАШЕЙ НЕЗАВИСИМОСТИ

Через неделю после моего избрания Первым Секретарем ЦК Компартии Казахстана, летним утром июня 1989 года я с группой членов Совмина КазССР прилетел в Караганду. Когда правительственная «ТУ»-шка выруливала на стоянку аэро­порта, я увидел руководство Карагандинской области, встречав­шее нас у трапа. На их хмурых лицах была видна напряжен­ность, витавшая в городе за последнюю неделю. Весь Союз ли­хорадило от шахтерских забастовок, и Караганда стала послед­ним шахтерским городом страны, где шахтеры вышли на ули­цы. В то время вся угольная промышленность Казахстана нахо­дилась в ведении Минуглепрома СССР. Поэтому Москва должна была решать все проблемы, и республике редко позволялось вмешиваться в эти дела. Но накануне позвонил М.С. Горбачев и сказал, что без моего вмешательства там не успокоятся.

Для меня Караганда очень близкий город. Там началась моя карьера. Индустриальный центр республики рос и строился на моих глазах. Я лично знал почти всех директоров и главных инженеров предприятий города. Можно сказать, что Караган­динская область была своеобразным малым Казахстаном. В силу многих обстоятельств, здесь жили и работали люди почти всех национальностей республики. Тяжелый труд шахтера со време­нем формирует принципиальный и жесткий характер. Многона­циональная Караганда с ее тяжелым прошлым, где жили и рабо­тали многие политзаключенные и их потомки, стала родиной ярких и сильных личностей. После событий 1986 года, понимая, что любые серьезные недовольства в Караганде могли быть спрое­цированы на всю республику, мы берегли хрупкое межнацио­нальное согласие как зеницу ока.

Размышляя о причинах забастовки, я уже в самолете решил, что мы поедем прямо на площадь, где митинговали горняки. Сразу после посадки провели небольшое совещание в аэропор­ту и выслушали неутешительную сводку обкомовцев. Первый секретарь Карагандинского обкома партии Локотунин предло­жил поехать в резиденцию, где меня хотели разместить. Он сказал, что толпа шахтеров очень возбуждена, и лучше подож­дать представителей из Москвы. Особенно запомнилась его фраза: «Мало ли что могут выкинуть шахтеры? Давайте подождем, пусть утихомирятся, может, по домам разойдутся». Предчув­ствуя, что дело простым митингом не закончится, я настоял на том, чтобы сразу поехать на площадь, не заезжая в здание администрации области.

В самом центре города, на проспекте Советском, нас уже ждала большая масса недовольных и агрессивно настроенных шахтеров. Многие из них, устав от многочасового митинга, мол­ча, в шахтерских робах, черные - только глаза блестели, сидели и стучали касками по асфальту. Некоторые шахтеры пришли сюда прямо из забоя, угольный графит на их лицах еще больше сгущал краски и придавал атмосфере митинга более мрачный оттенок. Обстановка была накалена, картина была не из прият­ных. Профсоюзные шахтерские лидеры отказывались от перего­воров с областным руководством и требовали лично Назарбаева. Я лично и прибыл прямо на митинг.

Они расступились и дали возможность пройти к сколоченной из дерева трибуне. Несколько часов я отвечал на их вопросы. Мы начали обсуждение с самых простых моментов. Основными причинами забастовки были невыплата заработной платы, как следствие неотгрузки сырья, а за нереализованный уголь не пла­тили деньги, необеспечение условий безопасности труда, пустые прилавки магазинов. Чтобы направить переговоры в конструк­тивное русло, я попросил шахтеров выбрать своих представите­лей. Затем переговоры перекочевали в здание администрации комбината «Карагандауголь», где уже в присутствии ответствен­ных министров шли до утра следующего дня. К этому времени по моей просьбе подъехали Заместитель Председателя Совмина СССР Догужиев и министр угольной промышленности Шадов.

В ходе многочасовых переговоров нам удалось достичь комп­ромисса и удовлетворить первостепенные нужды шахтерских кол­лективов. Такие переговоры прошли во всех шахтерских городах Карагандинской области - Шахтинске, Сарани, Абае.

Забастовки были остановлены. Впоследствии, Москва попро­сила дать им подробный отчет о ходе переговоров, чтобы казах­станский опыт мог быть использован в других регионах Союза. Какой уж тут опыт. Я, если честно, в напряжении ожидал худ­шего, потому что в СССР останавливались все новые предприя­тия, которые потребляли наш уголь.

Но, несмотря на всю терпимость казахстанцев к тяжелым испытаниям, недовольство среди рабочих коллективов по всей стране возрастало. Хотя нам удалось достаточно быстро уладить конфликт с шахтерами, было ясно, что мы оказываемся залож­никами складывающейся ситуации.

Ситуация ухудшалась с каждым годом. Советский союз не­уклонно двигался к своему развалу. Сначала путч 19 августа, затем Беловежское решение России, Украины и Белоруссии по­ставили точку в распаде СССР. Но это отдельная тема.

Следующие два года стали для нас тяжелым испытанием. В 1992 году экономика страны шла под откос - гиперинфляция, повсеместная невыплата заработной платы и пенсий, обрыв хо­зяйственных связей с предприятиями, прекращение поставок то­варов народного потребления и наличных денег. Раньше все это централизованно курировали союзные министерства, которых уже не стало. Были потеряны целые цепочки взаиморасчетов и поста­вок товаров. Сейчас трудно представить пустые прилавки, ог­ромные очереди за хлебом, детским питанием, солью, сахаром, сигаретами, а тогда это было жестокой реальностью.

Разрыв финансовых связей и взаимодействия между бывши­ми союзными республиками еще больше усугубил сложность экономической ситуации, что, естественно, стало отражаться на жизни простых людей. Нерешенность проблемы нехватки де­нежной массы в Казахстане влекла за собой задержки по выпла­там заработной платы, пособий и т.д. Причиной нехватки денег было то, что эмиссией рубля в то время занимался Госбанк России и, соответственно, все финансовые ресурсы выделялись только из Москвы.

Я неоднократно обращался в Москву с просьбой об увеличе­нии объемов выделяемых нам наличных денег - до уровня, не­обходимого для хотя бы частичного разрешения проблемы. В ответ были заверения о том, что это будет сделано в ближайшее время. Однако наши обращения очень часто оставались без вни­мания. А в это время из-за высокой инфляции задержанная заработная плата к моменту выплаты уже обесценивалась. Изо дня в день проблемы нарастали как снежный ком, приходилось работать в пожарном режиме.

Все это стало предпосылкой социальной нестабильности сре­ди большинства населения, которая, в свою очередь, приводила к забастовкам и митингам. Часто приходилось выезжать в горо­да, аулы, успокаивать народ, объяснять ситуацию. Я призывал народ к терпению, говорил о принимаемых мерах, о трудностях, которые еще предстоят. Мне верили. Я всегда старался испол­нить все свои обещания. Особенно в то непростое время, когда «великая общая родина» рушилась, можно сказать, на наших глазах, необходимо было правильно и осторожно подбирать сло­ва и даже интонацию в разговоре с людьми. У всех нервы были на пределе.

Иногда помню, народ сначала кричит, галдит, но затем начи­нает потихоньку прислушиваться к объяснениям. Потом, когда начинает понимать, в чем проблема и что мы предпринимаем для решения этих вопросов, постепенно успокаивается. И кто-нибудь из толпы крикнет: «Нурсултан Абишевич, сигаретки не найдет­ся?». Я сам не курил, но всегда имел при себе пачку сигарет для таких случаев. Потом я стал с собой брать больше сигарет, что бы раздавать их при беседах. Помню курьезный случай - сига­реты продавали метрами, потому что на фабриках не было упа­ковочной бумаги. Это смешно сейчас вспоминать, но что было делать? Порой раздача сигарет очень разряжала атмосферу, и диалог в конечном итоге получался конструктивным.

Чтобы выплатить заработную плату, пенсии, пособия, мы дол­жны были покупать деньги в России. До первой половины 1992 года денежные средства из Центрального Банка России мы получали бесплатно. Но после разделения бюджетов рубль уже пришлось покупать. А так как средств на покупку денег в бюд­жете Казахстана не хватало, страна сразу ощутила дефицит на­личности. Мы брали рубли в долг (можно сказать, в кредит), потом Россия предъявила нам задолженность в 1,5 миллиарда долларов. Через несколько лет, только при расчетах за космод­ром «Байконур» нам удалось списать этот долг.

Платежная система функционировала через единственный ка­нал - корреспондентский счет Нацбанка Казахстана в Москве. Казахстан свои платежные документы отправлял в Нацбанк в Алма-Ату, так как ни один коммерческий банк в то время не мог выйти на зарубежные банки. И, несмотря на то, что в стране было уже порядка 200 коммерческих банков, все они были ма­ленькими. Ни у одного из них не было представительств в Москве или других союзных республиках. У них не было даже коррес­пондентских счетов в московских коммерческих банках. Из-за отсутствия таких связей почти полностью прекратились платежи между Казахстаном и Россией. Переводы и платежи, в некото­рых случаях, шли более полугода. Десятилетиями отлаженный механизм проплат разрушился в одночасье. Вся тяжесть перечис­лений легла на плечи Нацбанка, который не был готов к тому, чтобы обслуживать все межреспубликанские и международные расчеты.

А жизнь не стояла на месте. Поставки оборудования и про­дукции продолжались, и объемы расчетов были огромными. Из всех областей Казахстана в головной офис Нацбанка поступали тонны корреспонденции с просьбами о переводах, но справиться с этим потоком было очень сложно. Все межгосударственные расчеты стран бывшего СССР производились в рублях, а вся денежно-кредитная политика была в руках Центробанка и Мин­фина России.

Помимо хозяйственных платежей на Москве замыкалась так­же и вся сберегательная система Союза. Все вклады граждан в Сбербанке хранились в Центральном сберегательном банке СССР в Москве. То есть, деньги, которые мы вкладывали в Сбербанк, сразу уходили в Москву. Когда кто-то хотел обналичить сбере­жения, нужную сумму просто запрашивали из Москвы. Поэтому люди, потерявшие тогда свои вклады, должны понять, что исчез­нувшие деньги со сберкнижек остались в Москве, их не вернули в Казахстан. Правительство Казахстана здесь вообще ни при чем. И все же, не добившись возврата денег наших граждан от России, нам самим пришлось гасить эти долги.

Будучи частью Союза, мы не могли оставаться безучастными к событиям, происходившим в Москве. Еще до августовского путча 1991 года противостояние союзного и российского прави­тельств было накалено до предела. «Масло в огонь» подливали республики Прибалтики и Украина, отказавшиеся перечислять налоги в союзный бюджет и приступившие к разработке само­стоятельных экономических программ. Кроме того, наблюдались «разброд и шатание» в союзных министерствах и ведомствах. Уже не было единого механизма и отлаженной работы.

«К развалу СССР его внешний долг, номинированный в конвертируемой валюте, увеличился до 76 млрд. долларов США, внутренний валютный долг - до 5,6 млрд. долларов США, задолженность по клиринговым операциям достигла 29 млрд. долларов США. Золотовалютные резервы резко сократились, и впервые за все время существования государства золотой запас составил менее 300 тонн (289,6 тонн на 1 января 1992 г.). Недостаток валютных поступлений от централизованного экспорта на оплату централизованного импорта и погашение внешнего долга составил за 10 месяцев 1992 г. 10,6 млрд. долларов США. Для покрытия этого дефицита последнее союзное правительство продало часть золотого запаса на 3,4 млрд. долларов США и растратило валютные средства предприя­тий, организаций, местных органов власти, хранившиеся на счетах Внешэкономбанка СССР на 5,5 млрд. долларов США.

Республики бывшего СССР приступили к вводу фактичес­ких заменителей денег (талонов, карточек покупателей, мно­горазовых купонов и т. п.), а в ряде случаев (Украина, Эстония, Латвия, Литва) и подготовке к введению полноценных нацио­нальных валют. Это увеличивало денежную массу в обраще­нии и выталкивало ее на территорию России, усугубляя здесь сложную финансовую ситуацию.

В разряд дефицитных перешли практически все виды това­ров. Резко ухудшилось соотношение денежных сбережений на­селения с товарными запасами (в 5 раз по сравнению с 1970 и более чем в 2 раза по сравнению с 1985 гг.). Товарные запасы в розничной торговле сократились до рекордно низкой величины.

В результате полного паралича всех звеньев и систем уп­равления продовольственное снабжение оказалось практически разрушенным. Так, в январе 1992 года ресурсы продовольствен­ного зерна (без импорта) составили около 3 млн. тонн, в то время как продовольственные потребности страны составля­ли свыше 5 млн. тонн в месяц.

В то же время корабли с импортным зерном стояли без разгрузки в российских портах, поскольку не было в наличии валюты, чтобы расплатиться за транспортировку, за фрахт судов. Кредитные же линии не открывались, поскольку репу-

тация бывшего СССР, как первоклассного заемщика, была за несколько предшествующих лет полностью подорвана.

Повсеместно в городах страны была введена жесткая кар­точная система. Нормировалась продажа всех основных продо­вольственных товаров - мясопродукты, животное и расти­тельное масла, крупы, макаронные изделия, сахар, соль, спички, алкогольные напитки, сыр, молочные продукты, табачные и кондитерские изделия и пр.

В большинстве случаев норма отпуска товаров к концу 1991 года была примерно такой: сахар - 1 кг на человека в месяц, мясопродуктов (включая полуфабрикаты) - 0,5 кг, мас­ло животное - 0,2 кг. И даже эти нормы не были обеспечены ресурсами, поэтому снабжение по ним не было гарантирован­ным, талоны не отоваривались по нескольку месяцев, реализа­ция товаров по ним проходила с огромными очередями...».

Источник: «Очерки экономической политики посткоммунистической России (1991 - 1997)», 1998г, (https://www.iet.ru/publics/1000/1000.html)

На фоне слабеющего союзного аппарата Правительство РСФСР выглядело более энергичным. Тем не менее, в нем самом тоже не было единства. Это покажут дальнейшие события осени 1993 года и события первой Чеченской войны в 1994 году. На волне попу­лизма и демагогии Верховного совета РСФСР в Правительство России попало множество политиков и экономистов самого раз­ного толка. Здесь можно было встретить и ярых монетаристов, уповающих на «невидимую руку рынка», и откровенных нацио­налистов, считавших, что Россия вернет былую мощь, как только избавится от «дотационных» республик, которые накладывали «серьезную дополнительную нагрузку на экономику, подрываю­щую возможности ее [России] социально-экономического воз­рождения».

Вместе с тем, в тот момент из всего множества стратегий и программ, которыми по сей день славится московский научный истеблишмент, четко вырисовывались две конкурирующие про­граммы: «Программа 500 дней» группы Григория Явлинского и «Стратегия России в переходный период» Егора Гайдара, позже названная «Программа 91».

«Программа 500 дней» впервые, уже теперь в бывшем СССР, вводила принцип права человека на частную собственность. Про­грамма признавала право на свободную экономическую деятель­ность, на рост доходов и социальные гарантии. Основой эконо­мики провозглашался предприниматель. Признавалось право рес­публик на экономический суверенитет. Впервые было введено понятие единого экономического пространства.

Отличительной чертой программы Явлинского являлось то, что она была ориентирована на сохранение Союза. За республи­ками был признан экономический суверенитет, а взаимоотноше­ния основывались на равноправных отношениях центра и рес­публик. Предполагалось сохранение единого валютного союза, тогда как союзный бюджет планировалось формировать, исходя из объема валового национального продукта на душу населения.

Идеи и оптимизм, заложенные в программе, во многом им­понировали казахстанцам. Учитывая внутриполитическую ситуа­цию и положение в экономике, я выступил за реформирование Союза в Конфедерацию самостоятельных республик. Именно на идеологии широкой самостоятельности республики мы зало­жили многие механизмы взаимоотношений с центром еще при разработке программы. Сам Григорий Явлинский был назначен Заместителем Руководителя Правительства России. Кроме всего прочего, я назначил Явлинского своим экономическим советни­ком. В течение 1991-1992 годов его группа плодотворно работа­ла с Кабинетом Министров КазССР. Это были профессионалы. Должен сказать, они помогали нам выстроить свои действия в общем хаосе.

Программа Института экономической политики Е. Гайдара изначально предполагала политическую и экономическую неза­висимость России от других республик. Группа Гайдара самоуве­ренно основывала свои аргументы на том, что Россия, являясь «лидером реформирования хозяйства на территории бывшего СССР», должна провести самостоятельные, быстрые и полноцен­ные реформы, к которым «позже не могут не присоединиться другие республики».

Они открыто определили интересы экономического развития России выше сохранения Союза. Понятно, что они не могли вести такую политику без поддержки Б. Ельцина. Ведь изначаль­но предполагалось, что Россия должна иметь самостоятельную денежную политику, собственную национальную валюту, свою ценовую, налоговую и бюджетную политику. По их мнению, принципы и механизмы как существующих, так и предлагаемых союзных отношений были бесперспективны. Самостоятельные реформы позволяли игнорировать целый ряд межреспубликан­ских проблем и сложный процесс согласования интересов респуб­лик. Стремление Казахстана сохранить Союз на конфедератив­ной основе рассматривалось как возможность «восстановить свою экономику за счет России».

«Упрощенно говоря, интересам других республик соответст­вовала схема «экономический союз при немедленной политичес­кой независимости», по сути, означавшая обобществление рос­сийских финансово-экономических ресурсов при приватизации союзного политико-правового наследства. Интересам России соответствовала схема «скорейшее достижение экономической независимости при сохранении на переходный период полити­ческого союза».

Сама политико-экономическая логика данного этапа исто­рического развития делала Россию лидером реформирования хозяйства на территории бывшего СССР. Россия владеет по­давляющей частью экспортного потенциала бывшего СССР, а значит, лишь она может взять на себя ответственность по обязательствам по внешнему долгу, что позволяло ей соот­ветственно претендовать на золотовалютные авуары, собст­венность за границей и долги иностранных государств Совет­скому Союзу. Россия становилась естественным ведущим парт­нером западных государств и международных финансовых орга­низаций.

Россия обладает весьма емким внутренним рынком, потен­циалом экспортных базовых ресурсов, легко переориентируе­мых на развитые страны. Это привязывает к ней внешнеэко­номическую политику остальных республик, по большей части не имеющих такой возможности. Наконец, Россия контролирует основные компоненты межреспубликанской производственной инфраструктуры, обладая материальной и кадровой базой управления транспортной, коммуникационной и энергетичес­кой системами.

Программа Института экономической политики Гайдара изначально предполагала ограничить перераспределение ресур­сов из России исключительно прямым финансированием армии,

МИДа и других важнейших союзных структур, ввести россий­ский контроль за денежным обращением при переходе к кон­вертируемости рубля, выдвигалось требование его поддержки, как российской национальной валюты».

Источник: «Очерки экономической политики посткоммунистической России (1991 - 1997)», 1998г., [https://www.iet.ru/publics/1000/1000.html]

В отличие от Явлинского, который предлагал осуществить постепенное формирование рыночных отношений с поэтапной приватизацией и демонополизацией и только затем - либерали­зацию экономики, программа Гайдара предполагала «осуществить полномасштабную либерализацию цен с одновременным вклю­чением мощного механизма макроэкономической стабилизации, основным элементом которого и стало бы введение российской национальной валюты, отсекающее нероссийские источники пред­ложения денег».

Высказываемые взгляды Гайдара и его группы относились к набравшему в то время популярность «неолиберализму». Сде­лаю небольшое отступление. Неолиберализм, как ведущая идео­логия, претендующая на глобальное доминирование, стал попу­ляризироваться, с момента так называемого «возвращения пра­вых» - приходом к власти в Великобритании Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана в США. В это время промышленно развитые страны Запада переживали кризис, связанный с низким экономи­ческим ростом и высоким уровнем инфляции. В экономической среде проблемы виделись в неэффективности государства и необ­ходимости отказаться от концепции «государства всеобщего бла­годенствия». В связи с этим правые предложили внедрить следую­щий принцип: «меньше государства, больше рынка». Иначе гово­ря, рынок понимался как система, которая все сама отрегулирует без какого-либо вмешательства государства - надо только не мешать развиваться процессам рыночной саморегуляции, и все образуется само собой.

После апробирования некоторых реформ на Западе, через международные финансовые институты и в рамках финансовой помощи идеи неолиберализма были перенесены в развивающиеся страны Африки и Латинской Америки. Вместе с займами этим странам, как одно из условий их получения, необходимо было принять пакет «рецептов», включающий приватизацию, реструк­туризацию, оптимизацию, больший отход государства от эконо­мического регулирования.

Ради справедливости стоит отметить, что эффективность этих рекомендаций в каждой конкретной стране была различна. На­пример, страны Африки и Латинской Америки, отказавшись от государственного регулирования и предоставив экономическую свободу, не смогли обеспечить приемлемый уровень социально­экономического развития своих регионов. Тогда как активное вмешательство государства в деятельность хозяйствующих субъек­тов в странах Европы, Северной Америки и Ближнего Востока позволило этим странам обеспечить своим гражданам вполне сносную жизнь на основе быстрого экономического роста.

В начале 1990-х неолиберализм быстро заполнил идеологи­ческий вакуум, образовавшийся с распадом СССР, и бывшие социалистические государства, находящиеся в экономическом кризисе, восприняли идеи либерализма как панацею от всех про­блем. Успех практического воплощения Вашингтонского консен­суса, во многом, определялся и тем, что он получил поддержку ведущих международных финансовых организаций - МВФ, Все­мирного банка, Агентства по международному развитию США, Межамериканского банка развития - организаций, фактически контролируемых США. Ввиду этого и наличия ряда причин (за­висимость от займов МВФ, неискушенность и отсутствие знаний и т.д.), рецепты Вашингтонского консенсуса были приняты этими странами в той или иной степени.

В результате принятия этой идеологии политиками ряда стран, особенно России, реформы приобрели интенсивный характер. Флаг­маном проведения реформ неолиберализма на постсоветском про­странстве стали так называемые «чикагские мальчики», молодые либералы, в их числе был и Гайдар, прошедшие обучение в Чикагском университете, своего рода «кузнице неолиберализма». При этом они полностью придерживались позиции адептов нео­либеральной доктрины Фридриха фон Хайека и Милтона Фрид­мена, проповедующих способность к саморегулированию и врож­денную устойчивость рыночного механизма, дающего сбои толь­ко из-за государственного вмешательства.

12 июня 1990 года, более чем за год до развала СССР, Россия объявила о своем суверенитете. От кого? От СССР и от союзных республик. От кого же еще? Это стало отправным моментом начала распада огромной страны. В июне 1992 года Первый Пре­зидент России Борис Ельцин назначил своего экономического советника Егора Гайдара исполняющим обязанности Председате­ля Правительства Российской Федерации. Так окончательно была сделана ставка на политическую и экономическую самостоятель­ность России. Следующим шагом должно было стать утвержде­ние Гайдара на пост Премьер-Министра, для чего он должен был получить поддержку депутатов Верховного Совета. Однако об­становка в России была настолько катастрофичной, что Верхов­ный Совет России не утвердил кандидатуру Гайдара, и в конце 1992 года на этот пост был назначен Виктор Черномырдин.

Новый Премьер сразу же после назначения прибыл в Алма­ты. Разговор, состоявшийся между нами, протекал в дружествен­ной обстановке и занял более 2 часов. Он много со мной совето­вался. Этот разговор, признаться, внушил мне некоторый опти­мизм по сохранению рублевой зоны. Но, к сожалению, мои ожи­дания не оправдались.

Тем временем экономическая ситуация продолжала ухудшаться. Введенная руководством России с 1 января 1992 года либерали­зация цен уже давала свои первые «плоды». Казахстан, в свою очередь, занимая более гибкую позицию, стремился избежать одномоментной либерализации цен и любой ценой оттянуть при­нятие такого решения для осуществления мер по снижению не­гативных последствий. Ведь Казахстан имел целый комплекс эко­номических связей с Россией. Но условия диктовали свои требо­вания, и мы тоже были вынуждены отпустить цены, сделав ис­ключение только в части основных продуктов питания. Это был жестко ограниченный перечень товаров первой необходимости. В противном случае ценовые диспропорции могли оказаться при­чиной дефицита товаров с фиксированными ценами, что повлек­ло бы увеличение нагрузки на бюджет. С другой стороны, мы понимали, что ступенчатая либерализация цен опасна постоян­ными инфляционными ожиданиями. В такой ситуации ожидать стабилизации экономики не приходилось.

Примером зигзагообразной экономической политики стал Цен­тральный Банк России, функции которого не были четко закреп­лены, что привело к двойному подчинению Центробанка как Правительству, так и Верховному Совету. В такой ситуации Пра­вительство России было не в состоянии проводить эффективную политику по стабилизации экономики. Это притом, что к Цент­робанку России перешли все функции Госбанка СССР, и только Россия могла осуществлять эмиссию денег и денежное обеспече­ние всех союзных республик. Россия распределяла наличные деньги не по потребности республик, а по своему усмотрению. В усло­виях гиперинфляции потребность в наличных деньгах росла про­порционально бешеному росту цен. Из-за отсутствия наличнос­ти, несмотря на то, что Кабмин Казахстана опаздывал с индекса­цией выплат из бюджета, задолженность росла, как снежный ком, даже по фиксированным заработной плате и пенсиям.

Ситуация с непредсказуемостью российской экономической политики усугублялась двоевластием, сложившимся в результа­те противостояния между Президентом и Правительством Рос­сии с одной стороны, и Верховным Советом с другой. Москва давала противоречащие сигналы как регионам России, так и союз­ным республикам.

Сталкиваясь с огромными трудностями в обеспечении налич­ными деньгами, мы были вынуждены каждый раз ездить в Моск­ву и «выбивать» наличность, чтобы выплатить хотя бы заработ­ную плату людям, не говоря уже об общих нуждах экономики. Такие поездки продолжались все лето и осень 1992 года.

Ранее, выступая за сохранение единой рублевой зоны, Казахстан, как и другие государства постсоветского простран­ства, видел в ней, прежде всего, один из инструментов сохране­ния финансовой стабильности в регионе и поддержки все еще функционирующих экономических и хозяйственных связей как между отдельными предприятиями, так и на межгосударствен­ном уровне. Но в июле 1992 года команда Гайдара в Правитель­стве и Центральном банке России в одностороннем порядке вве­ла разделение безналичного оборота между субъектами государ­ства. Суть перехода на разделение безналичного оборота была в том, что центральные банки государств рублевой зоны открыва­ли корреспондентские счета в Центральном банке России, а обо­рот по этим счетам лимитировался техническим кредитом. При этом, в случае непогашения страной технического кредита, саль­до взаиморасчетов становилось государственным долгом этой страны перед Россией. Это было несправедливо. Работало «право сильного», тогда как остальным оставалось просто принимать подобные кабальные условия. За какие-то бумаги мы должны были платить огромные суммы. После этого нововведения ряд стран - Белоруссия, Молдавия и республики Закавказья, оценив все трудности с обеспечением рублевой наличности и проплата­ми, ввели свои национальные валюты или их заменители.

Еще одна «особенность» экономической политики России того периода заключалась в том, что данное решение о разделении безналичного оборота было принято без согласования с осталь­ными государствами рублевой зоны и объявлено за 10 дней до введения нового порядка. Возможно, российская финансовая сис­тема что-то и выгадала, но предложенная схема взаиморасчетов между хозяйствующими субъектами государств привела к за­медлению прохождения платежей до полугода, потерям доку­ментов и распространению различного рода фальшивых платеж­ных поручений. Для нас это был первый звонок, который заста­вил всерьез задуматься о целесообразности участия нашей рес­публики в неэффективно действующей единой рублевой зоне.

Несмотря на все трудности во взаимоотношениях с Россией, нам было нелегко отказаться от единого рублевого пространства. Ведь на платежах в рублях была завязана деятельность, практи­чески, всех наших предприятий, вся наша обрабатывающая и добывающая промышленность. Не хотелось в одночасье рвать сложившиеся между предприятиями связи. К тому же, для ввода своей национальной валюты нужны были время и значительные средства. Напомню, при создании СНГ, после беловежской поси­делки все главы СНГ, в том числе и Россия, клятвенно обещали, что все останемся в рублевой зоне до лучших времен. И ничего меняться не будет.

Помимо соображений экономического характера, большое зна­чение имел и чисто человеческий фактор. У многих казахстанцев (кстати, не только русской национальности) в России были се­мьи, родственники, друзья - и, конечно же, для всех этих людей развал Союза не означал разрыва этих связей. Мы не хотели резко рвать с Россией - а в России не хотели это понимать. Все в большей степени мы сталкивались со стеной непонимания клю­чевыми чиновниками экономического блока России наших проб­лем и предлагаемых нами путей их решения.

«Первый реальный шаг к ликвидации рублевой зоны и ут­верждению российской национальной денежной и валютной сис­темы - разделение безналично-денежного оборота посредством введения корреспондентских счетов центральных банков быв­ших союзных республик в ЦБ России - удалось осуществить в июле 1992 года, но остальные меры вводились еще долго. Толь­ко в апреле 1993 года удалось прекратить практику предос­тавления странам СНГ так называемых технических креди­тов для торговли с Россией. Это было проявлением полити- ческого реализма, так как на практике разделение денежных систем потребовало более значительного времени, чем пред­полагалось первоначально, эта работа осуществлялась со зна­чительными трудностями и в несколько этапов. Во многом это было связано с мощным лоббизмом в пользу сохранения рублевой зоны, который осуществляли промышленники России и других республик бывшего СССР, правительства этих рес­публик, широкий спектр российских политических сил от Руц­кого до Явлинского. К сожалению, в числе адвокатов рублевой зоны на начальном этапе оказались и такие авторитетные организации, как Международный валютный фонд и Комиссия европейского сообщества...».

Источник: «Очерки экономической политики посткоммунистической России (1991 - 1997)», 1998г, [https://www.iet.ru/publics/1000/1000.html]

Действительно, Казахстан был за сохранение рублевой зоны, хотя бы на какое-то время. Мы как раз были теми «лоббистами- промышленниками из других республик бывшего СССР», о кото­рых писали соратники Гайдара, потому что осознавали, что за нами стоят многотысячные коллективы предприятий - «КарМет- Комбинат», «Казцветмет», «Каруголь» и другие - которые могли остаться без работы и средств к существованию.

Переговоры с российским Правительством проходили все слож­нее, особенно с его реформаторским крылом, которое оконча­тельно сформировалось в 1992 году (Гайдар, Шохин, Федоров, Шахрай и ряд других). Многие из них все еще пребывали в эйфории «великого будущего» свободной России. На многочис­ленных переговорах они достаточно откровенно высказывались о том, что России выгодно сбросить «балласт» в виде дотацион­ного Казахстана. Что мы никуда не денемся и по прошествии некоторого времени «приползем» на их условиях - без полити­ческих гарантий, без политической самостоятельности. Наш «ко­ленопреклоненный возврат» рассматривался как один из путей воссоздания Союза, но уже на их условиях. Это было более чем странно, учитывая, что они сами его разрушили.

Даже уход Гайдара с поста Председателя Правительства Рос­сии принципиально не повлиял на этот курс России. Начинался самый трудный для казахстанской экономики 1993 год.

Если в 1992 году распределение наличных средств из Рос­сии осуществлялось более или менее пропорционально среди республик рублевой зоны, то в 1993 году ответственные за экономический блок России лица, решая в приоритетном поряд­ке собственные задачи, стали сдерживать выделение наличных денег Казахстану, прямо или косвенно влияя на социально­политическую обстановку в Казахстане. К весне мы вообще перестали получать деньги. В мае 1993 года Правительство России принимает решение вовсе прекратить техническое кредитование стран СНГ.

Далее, почти одновременно с разделением безналичных взаи­морасчетов между хозяйствующими субъектами Центральный банк России приступил к печатанию новых банкнот образца 1993 года, начав обменные операции и введение новых банкнот с Сибири и Дальнего Востока. Во время переговоров российская сторона уве­ряла нас в том, что новые банкноты - это наличные деньги или валюта рублевой зоны, что интересы Казахстана и его потребности учтены при печатании новых банкнот, что одномоментного и конфискационного обмена банкнот Советского Союза (образца 1961-1992 годов) не будет. Нас также уверяли в том, что за счет введения банкнот нового образца текущие потребности Казах­стана и других государств рублевой зоны в банкнотах СССР якобы будут удовлетворяться лучше, а при создании рублевой зоны будет осуществлен обмен старых банкнот на банкноты Бан­ка России.

Несмотря на обещания Виктора Черномырдина, данные мне во время Всемирного экономического форума в Давосе в январе 1993 года, Россия все же не выделила Казахстану новые банкно­ты. А это еще больше усугубило состояние задолженности по зарплате, так как все мощности фабрик Госзнака были загруже­ны печатанием новой российской валюты.

К июню 1993 года переговоры с правительством России по созданию рублевой зоны окончательно зашли в тупик. В конце концов, было решено отказаться от старой концепции рублевой зоны и разработать новый документ. Но тут случилось нечто непредвиденное, по крайней мере, не вписывающееся в рамки предварительных договоренностей. Несмотря на наличие специаль­ного соглашения между странами-участниками рублевой зоны о том, что в случае, если одна из сторон намеревается выйти из рублевой зоны и вводить собственную валюту, она обязана за три месяца уведомить остальные государства, Россия с 1 июля 1993 года, фактически, ввела свою собственную национальную валюту - те самые рубли нового образца, печатавшиеся, якобы, в целях использования на всем рублевом пространстве.

Мне вспоминается то субботнее утро 29 июня, когда позво­нил Виктор Черномырдин и известил об этом, как о свершив­шемся факте. Одновременно Россия сделала заявление о готов­ности провести в двухнедельный срок специальные переговоры по рассмотрению принципиальных и технических вопросов кол­лективной денежной системы, основанной на использовании рубля - уже валюты России. Она готова подписать соглашение о прак­тических мерах по созданию рублевой зоны нового типа с после­дующей ратификацией этого соглашения парламентами заинте­ресованных государств.

По сути, они предлагали нам воссоздать тот же механизм манипулирования с помощью рублевой наличности - только уже с зависимостью от национальной валюты России. Этот шаг сильно подорвал наше доверие к лидерам России, и тень «моне­тарного предательства» еще долго будет присутствовать в на­ших отношениях.

Хотя в рамках СНГ был подписан договор о сохранении руб­левой зоны до введения государствами своей валюты, с самого начала Россия пыталась вытолкнуть республики бывшего СССР из рублевой зоны. Я считал тогда и до сих пор считаю, что это было абсолютно несправедливо. Мы доверяли России и верили в наши добрососедские взаимоотношения. Для Казахстана этот шаг явился шокирующим, потому что около 30% населения страны составляли русские, и Казахстан имел тесные взаимоотношения с Россией. Определяя дальнейшую политику развития, я делал все необходимое для укрепления наших взаимоотношений.

Сделаю небольшое отступление. Сейчас в рамках СНГ, ЕЭП, ЕврАзЭС мы ведем речь об общем рынке и тесной интеграции наших стран. Конечным этапом такой интеграции должно стать введение эквивалентной или единой валюты. По сути, мы соби­раемся вернуться к тому, с чего когда-то начинали - к единой валютной зоне. Такая зона могла бы быть образована еще тогда в 1991-1992 годах. Она могла бы стать основой нашего совмест­ного развития в прошлом, после развала Союза, и началом эко­номической интеграции и повышения конкурентоспособности всего региона на мировом уровне в настоящем. Но бывшие «союзные» страны просто не договорились между собой. Россия считала, что ей будет лучше без нас. А суверенные республики перестали верить «старшему брату», возможно, по причине все тех же «особенностей» российской экономической политики. И, на мой взгляд, все сегодняшние трудности России по взаимодействию с государствами СНГ, их взаимное недоверие и упреки были зало­жены именно тогда.

Думаю, что в стратегическом плане эти решения были непра­вильными и не выгодными для самой России. Первым Премьер- Министром независимого Казахстана с 1991 года был С. Тере­щенко. Ему пришлось работать на этой должности в самые тя­желые годы для Казахстана годы кризиса, вызванные распадом СССР. Его особенно возмущало отношение российских реформа­торов того времени. Шел раздел собственности, прежде всего с Россией. Не хватало денег, товаров. Он получил с полна критики в свой адрес. Но он честно делал все что мог. Почти каждую неделю ему приходилось летать в Россию, договариваться - и разочаровываться. И тенге вводилось при нем. Я сохраняю чувст­во благодарности ему и по сей день. Хорошо сегодня говорить о том, что тогда было не так. Но время диктует свои правила.

Потребуется ровно десять лет, для того чтобы российское правительство признало успешным опыт Казахстана по прове­дению экономических реформ. По последним оценкам, Казах­стан в отдельных секторах провел более успешные реформы, несмотря на множество самых пессимистических предсказаний ведущих экономистов России. Тогда российские реформаторы и представить себе не могли, что ключевые российские экономи­сты будут с ежемесячной частотой наведываться в бывший Це­линоград, теперь Астану, для обмена опытом с казахстанскими чиновниками.

«- Какой опыт казахстанских экономических реформ, по Вашему мнению, мог быть интересен и полезен России?

- Практически весь. Какую сторону ни взять, весь опыт полезен: реформа жилищно-коммунального хозяйства, банковс­кая реформа, реформа электроэнергетики, государственной службы, государственных финансов. Сейчас готовится рефор­ма госуправления по различным уровням. Все это является весьма интересным. Получение иностранных инвестиций, со­здание Национального резервного фонда, проведение денежной политики Нацбанком - список очень длинный, и по каждому направлению результаты, достигнутые республикой, впечат­ляют. Особенно они впечатляют потому, что Казахстан и Россия - страны очень похожие по многим параметрам: преж­де всего с точки зрения экономики, политики, людей, общей истории, культуры, подходов к экономике, бизнесу - по этим сравнениям Ваш опыт является чрезвычайно полезным».

Из интервью советника Президента Российской Федерации по вопросам экономики А.Илларионова программе «Жет кун», Астана, 31 августа 2003 год

Но в тот момент, осознавая нестабильность и непредсказуе­мость развития политической и экономической ситуации в Рос­сии, перед молодым Казахстаном встала дилемма: или продол­жать уповать на соседа, контролирующего и меняющего по свое­му усмотрению условия существования единой рублевой зоны, и оставаться заложником системы, удовлетворяющей, в первую очередь, российские интересы; или сделать решительный шаг к тому, чтобы освободиться от рублевой «круговой поруки» и, приняв собственную валюту, взять всю ответственность за наше будущее на самих себя.

Выбор был тяжелым. Решение нелегким. Одно дело - под­держивать устойчивость уже введенной в обращение валюты, и совсем другое дело - начинать построение финансовой системы буквально с нуля. В то время в государстве еще не были сфор­мированы в должной мере соответствующие финансовые инсти­туты, не было финансовых инструментов, не хватало квалифи­цированных кадров. Необходимо было срочно учреждать Ми­нистерство финансов, Налоговый комитет, Таможенный комитет, Национальный Банк. Нужно было учиться самостоятельно пла­нировать и разрабатывать бюджет. К тому же, в те времена у нас еще не было собственного законодательства, адаптированного к рыночным отношениям. Именно в таких непростых условиях нам пришлось предпринимать кардинальные шаги по решению сложнейших экономических проблем.

Логично задаваться вопросом, почему мы столько мучились и почему сразу не ввели свою валюту? Во-первых, я поверил меж­государственным договорам и личным отношениям с лидерами России того времени. Рублевая зона сохраняла тысячи связей между предприятиями и поставщиками, помогла бы быстрее пре­одолеть кризис. Во-вторых, у нас не было опыта ввода валюты, не было денег, чтобы заказать печатание банкнот за рубежом. Своей банкнотной фабрики тогда тоже не было. Это урок, пре­поданный мне, на котором должны учиться и будущие руково­дители нашей страны. У глав государств нет друзей, а есть инте­ресы страны и народа. Независимое государство должно опи­раться на свои силы и готовиться ко всем возможным трудно­стям заранее. Но в то же время, не смотря на все эти проблемы, я сохранил добрые отношения с Президентом России Б.Н. Ельци­ным. Мы с ним решили многие вопросы двусторонних отноше­ний, такие как космодром «Байконур», раздел дна Каспия и мно­гое другое. Нет у меня зла и на других вышеназванных чинов­ников. Они делали то, что считали правильным для России.

Независимое государство должно иметь собственную валюту. Я четко представлял себе это с самого начала.

Весной 1992 года мною была создана секретная комиссия, которая должна была рассмотреть возможность введения нацио­нальной валюты. О комиссии знало всего семь человек, включая меня. Продолжая предпринимать попытки сохранить единую рублевую зону, мы стали готовиться к введению своей валюты.

Из высшего руководства страны в государственную тайну были посвящены только председатель Верховного Совета С. Аб- дильдин, председатель комитета по финансам и бюджету Вер­ховного Совета С. Такежанов, председатель Государственного национального банка Г. Байназаров, его заместитель М. Турсу- нов и руководитель дирекции строящихся предприятий Нацбан- ка Кожамуратов.

Одновременно, также конфиденциально, была создана твор­ческая группа с целью проведения работы по дизайну новой валюты. Уникальность ситуации и новизна работы сказалась в том, что сами участники, люди неординарные, осознавали ответ­ственность и значимость исторического момента. Художники М. Алин и А. Эузельханов под руководством Тимура Сулейменова разработали четыре варианта дизайна банкнот и монет. Все ва­рианты были исполнены просто превосходно - на очень высоком профессиональном и креативном уровне.

После долгого обсуждения окончательный выбор остановили на варианте с изображением знаменитых и исторически значи­мых для Казахстана людей, много сделавших для нашего народа и становления казахской государственности. На заре независи­мости это нужно было для подъема чувства национальной гор­дости. Только при независимости мы смогли превознести эти личности, о которых было запрещено даже говорить при совет­ской власти.

В связи с этим, мне вспоминается такая ситуация. Сначала художники предложили банкноты с изображением Первого Пре­зидента, то есть моим. Е. Асанбаев, Т. Сулейменов и Г. Байназа- ров пришли ко мне показывать купюру достоинством в 50 тенге с моим изображением на лицевой стороне. Ерик Асанбаев гово­рит: «Вы, Нурсултан Абишевич, - историческая личность, пер­вый президент свободного Казахстана. Исходя из этого, мы хоте­ли предложить разместить ваш портрет на тенге». Но я ответил, что историческая я личность или нет, будут судить потомки. Я обратил это все в шутку, сказав, что просто не хотел бы, чтобы мой портрет был на деньгах, потому что кроме правителей афри­канских стран, никто из живых руководителей государств свой портрет на деньгах не помещает. Посмеявшись вместе над пред­ложением, мы этот вариант исключили.

Я каждый вечер приезжал на загородную дачу, где работала наша группа. У нас был большой спор по поводу названия денег. Предлагалось назвать их «сом», «акша» или «тенге». Мне лично нравилось название «алтын». В конце концов, останови­лись на «тенге», которое было взято из истории средневековья, когда на территории Кыпчакских степей обращались монеты, называвшиеся «таньга». К тому же, слова «деньги» и «тенге» имеют один корень.

Но, помимо дизайна и названия, у нас была другая большая проблема. Тогда Казахстан не имел собственной банкнотной фаб­рики, все завозилось из Москвы. После консультаций со специа­листами было принято решение разместить этот весьма специфи­ческий заказ в одной из европейских стран. Выбор пал на анг­лийские компании «Харрисон и сыновья» и «Томас Де ля Ру», имеющих огромный опыт в данной сфере. Нас устраивало качество банкнот, финансовая сторона контракта и конфиденциальность. В случае достижения договоренности с Россией, затраты на изго­товление собственной валюты могли быть не только очень зна­чительными, но и просто ненужными. Однако иного выхода, кроме как размещения заказа за рубежом, у Казахстана не было. Время показало, что мы не ошиблись. По мере изготовления заказанного тиража, банкноты тайно доставлялись в республику.

Как говорилось в предыдущей главе, в сентябре 1993 года было подписано соглашение между Россией и пятью другими странами СНГ о необходимости создания новой рублевой зоны. Документ был пустой формальностью, и уже тогда было ясно, что Россия не собиралась включать какие-либо страны в эту зону. Это еще раз было подтверждено, когда нашим представи­телям были предложены заведомо неприемлемые условия.

Месяц спустя, в ноябре 1993 года, я своим Указом определил состав официальной правительственной комиссии по введению национальной валюты во главе с Премьер-Министром Сергеем Терещенко, которая заседала почти ежедневно. В комиссию вош­ли первый Заместитель Премьер-Министра Д. Сембаев, Министр финансов Е. Дербисов, министр экономики Б. Изтлеуов, предсе­датель Национального банка Г. Байназаров, председатель коми­тета Парламента С. Такежанов. На данную комиссию была воз­ложена ответственность за весь комплекс мер по вводу валюты. Она была наделена исключительными полномочиями.

Кроме того, была создана рабочая группа, возглавляемая Д. Сембаевым, которая проводила многочисленные расчеты. Напри­мер, нужно было произвести сложный математический расчет - сколько купюр нам нужно и какого номинала? По всем этим вопросам члены комиссии консультировались с зарубежными экспертами. Так, английский экономист доктор Пейн сразу сказал, что нам нужны купюры номиналом не в привычные нам двадца- типятки, как это было в Союзе, а в двадцать тенге. По его расчетам, на первом этапе основная масса денег должна будет уйти в оборот. Затем, с учетом того, что за 8 месяцев купюра изнашивается, он подсчитал, сколько нужно денег для замены обветшавших банкнот. Позднее мы на практике убедились, что его прогнозы оправдались по всем параметрам: и по количеству банкнот каждого номинала, и по общему объему наличных де­нег, и по инфляции.

Члены комиссии и рабочей группы должны были выработать принципы и условия не только введения, но и дальнейшего функ­ционирования валюты, определив основы самостоятельной реа­лизации денежно-кредитной политики государства. Рассматрива­лись различные варианты. Первым предусматривалось введение трех банкнот казахстанского рубля номиналом 5, 10 и 50 тысяч рублей с их производством в России. Второй вариант предпола­гал производство трех верхних номиналов банкнот в России, затем введение промежуточной национальной валюты на 1-2 года до стабилизации, как это сделали на Украине и в Белорусии, а затем введение настоящей национальной валюты. Третий - вве­дение параллельно рублю национальной валюты. И, наконец, последний вариант - прямое введение тенге.

Мы отклонили первые три варианта, как неприемлемые. Нельзя было подвергать население двойному стрессу и психологическо­му давлению, вводя сначала промежуточную, а через год - окон­чательную валюту. Поэтому после обсуждения рабочая группа единогласно проголосовала за последний вариант, осознавая при этом все его недостатки и преимущества.

Преимущества были явными. Республика сможет проводить независимую денежно-кредитную политику. Наличие несколь­ких степеней защиты новых банкнот позволит сократить воз­можность их подделки. Прямое введение национальной валюты означало только разовый обмен денег населения, тем более что был еще свеж в памяти опыт обмена банкнот номиналом 50 и 100 рублей в декабре 1990 года.

Были и недостатки ввода национальной валюты. На тот мо­мент не были до конца проработаны все технические вопросы, особенно по монетам, с чеканкой которых с самого начала воз­никли трудности. Создаваемый монетный двор просто физичес­ки не успевал отчеканить необходимый объем монет до конца года. В связи с чем рабочей группой было принято решение в качестве промежуточной меры отпечатать бумажные тиыны, а уже потом, по мере готовности монетного двора, запустить в обращение полноценные монеты.

К тому же, по мере работы над введением тенге появились новые проблемы, о которых мы просто не задумывались ранее - выбор валютного режима и валютного курса. Опять началось обсуждение всех «за» и «против» при различных вариантах: при плавающем курсе, при курсе контролируемого плавания в преде­лах диапазона, привязка к одной валюте (доллару США) или привязка к корзине валют. Остановились на режиме управляе­мого плавания курса на валютном рынке. Предполагалось ввести фиксированный курс тенге с ежемесячной девальвацией на 2-3% в том случае, если валютных резервов страны будет недостаточ­но для эффективного управления валютным курсом. Принципиаль­ным было решение применять единый валютный курс, но другими механизмами компенсировать разницу реальной покупательной способности валют при проведении приватизации с участием иностранных инвесторов.

Еще один выбор, значение которого мы осознали гораздо позже, касался конвертируемости национальной валюты. Пред­ставители МВФ все время подчеркивали необходимость введе­ния полной конвертируемости, поскольку этот шаг позволит сократить вмешательство государства в валютный режим, при­ведет к либерализации внешней торговли, ускорит интеграцию страны в мировую экономику и т. д. Одновременно они утвер­ждали, что валютный контроль доказал свою полную неэффек­тивность и нет смысла даже его создавать. И все же, осознавая некоторую правоту экспертов МВФ, мы, с другой стороны, зна­ли, что на тот момент ни одна страна Восточной и Центральной Европы не ввела полной конвертируемости валюты, хотя они начали свои реформы на три года раньше нас. Все эти страны в той или иной мере восстанавливали меры валютного контроля после того, как их валюты подвергались атакам спекулянтов на валютных рынках.

В конце концов, нами было принято решение о целесообраз­ности применения единого валютного курса и частичной конвер­тируемости тенге, охватывающей операции по текущим счетам и репатриацию прибылей иностранными инвесторами. Жизнь под­твердила правильность такого выбора. По прогнозам специалис­тов МВФ, валютный курс должен был понизиться до 150 тенге за доллар США в сентябре 1994 года и затем - до 200 тенге за доллар США в январе 1995 года. В действительности же, курс тенге снижался невысокими темпами (3-4% в месяц) и к 1996 году стабилизировался на уровне 70 тенге за доллар США.

Первый сигнал о способности нашей страны обеспечить вы­пуск и функционирование национальной валюты был дан 1 ноября 1993 года, когда впервые были опубликованы данные о золотовалютных резервах Казахстана. По расчетам специалис­тов, к моменту ввода национальной валюты, сумма золотова­лютных резервов страны должна быть равна, как минимум, трем месячным объемам ее импорта. В то время для Казахстана это составляло не менее 500 млн. долларов США, тогда как его золотовалютные резервы на тот момент оценивались в 722,9 млн. долларов США. Мы были более чем готовы обеспечить ввод тенге.

Конечно, по сравнению с нашими нынешними резервами, со­ставляющими сегодня около 25 млрд. долларов США, эта цифра кажется смешной. Но на тот день это была еще одна из причин задержки ввода нашей валюты.

3 ноября 1993 года премьер-министрами С. Терещенко и В. Черномырдиным был подписан протокол рабочей встречи деле­гаций России и Казахстана. Россия официально признала, что оптимальным выходом из сложившегося положения с единой рублевой зоной является введение Казахстаном собственных де­нежных знаков и проведение в ближайшее время мер по укреп­лению денежной системы.

Учитывая большой объем товарооборота, принципиально важ­ным для нас было положение о том, что безналичные расчеты между юридическими и физическими лицами России и Казахстана будут производиться в рублях или в казахстанской националь­ной валюте, а порядок указанных расчетов будет определен от­дельным соглашением.

Казахстанская сторона настояла на включении положения о том, что стороны возьмут на себя обязательства по созданию условий для предоставления гражданам возможности осуществ­лять взаимный обмен валюты Казахстана и российских рублей по рыночному курсу.

Увязав, таким образом, введение тенге с функционированием рублевой зоны, мы столкнулись с еще одной проблемой. К тому времени, когда наша комиссия по введению тенге только начина­ла свою работу, Украина, Молдавия, Азербайджан, Грузия и Киргизия уже ввели собственные национальные валюты, а Туркмения объявила о таком намерении. Уже тогда нас крайне беспокоило, что ни одним из этих государств не было обеспече­но выполнение важного условия ввода валют - обязательной сдачи изъятых советских рублей Центробанку России. Мы боялись, что вся эта «рублевая» денежная масса, ставшая после введения национальных валют в соседних с нами странах просто бумагой, хлынет в Казахстан, где до введения тенге рубли все еще были законным платежным средством. Увы, эти наши опасения очень скоро подтвердились.

5 ноября 1993 года мной был подписан Указ «О неотложных мерах по стабилизации денежной системы», являвшийся одним из необходимых шагов перед введением национальной валюты. Сроч­ность подобных мер была обусловлена резким увеличением объе­ма незаконного ввоза банкнот советских рублей на территорию

Казахстана, изъятых из обращения на территориях соседних стран. Это подрывало финансовую систему республики, ускоряя и без того катастрофические темпы инфляции и снижая уровень жиз­ни населения. В целях защиты экономических интересов госу­дарства и населения, банкам было предписано осуществлять прием наличных денег от физических и юридических лиц в банкнотах 1961-1992 годов на специальные счета без права их расходования до получения дополнительных указаний Национального банка Казахстана.

К этому времени я получил подписанное всеми членами Госу­дарственной комиссии заключение о том, что все необходимые подготовительные мероприятия завершены и банковская система готова к введению национальной валюты. Естественно, что вся предшествовавшая этому шагу работа велась строго конфиден­циально. Банкноты завозились из Лондона грузовыми самолета­ми под видом промышленного оборудования. Комитет нацио­нальной безопасности контролировал развоз тенге на места.

Мы понимали, что нам нельзя было заранее будоражить народ, чтобы не вызвать панику. Хотя итоги большинства пе­реговоров с Россией были опубликованы, и население понима­ло, что введение национальной валюты неизбежно, мы не рас­пространяли информацию по вопросам другого плана. В числе этих вопросов были условия и сроки обмена, его курс и многое другое, в том числе, будет ли этот обмен носить конфискацион­ный характер или нет. Ну, и, конечно же, когда это произойдет. Мне предстояло принять политическое решение и определить дату введения тенге. И на этом я бы хотел остановиться не­много подробнее.

Все наши соседние государства были открыто и прямо пре­дупреждены о вводе казахстанской национальной валюты задол­го до этого момента. Мы всегда понимали, что, несмотря на провозглашение политических суверенитетов, все страны бывше­го Союза все еще остаются тесно связанными друг с другом, и, прежде всего, в плане взаимного влияния друг на друга их эко­номик. И потому можно сказать, что к введению национальной валюты одной страны должны были быть готовы все остальные. У нас даже в мыслях не было делать то, что сделала Россия. Например, одной из первых стран, с кем мы обсуждали вопрос введения тенге, был Узбекистан. Граничащий с нами Узбекистан также находился в рублевой зоне, имея схожие проблемы, и являлся нашим важным партнером, с которым мы имели серьез­ные экономические связи. Я заранее договорился с президентом И. Каримовым, что мы не будем создавать проблемы друг другу и согласованно введем национальные валюты в один день и в один час. Так и было сделано. Узбекистан ввел свой «сум» 15 ноября 1993 года.

Да, час «Х» был определен - 15 ноября 1993 года. 12 ноября был подписан, а 13 ноября - обнародован Указ «О введении национальной валюты Республики Казахстан». 12 ноября, вече­ром, я обратился по телевидению к населению страны и объя­вил о введении первой в истории Казахстана национальной валюты - тенге.

В ту памятную пятницу я был сильно взволнован. Предстоя­ло оповестить всех граждан Казахстана об одном из самых ре­шительных и кардинальных шагов, предпринятом нами на пути построения казахстанской государственности. Как отнесется к этому народ? Примет и поймет ли он необходимость этой чрез­вычайной меры? В своем обращении я постарался донести до людей всю значимость и историческую важность этого шага, несмотря на то, что введение валюты было для нас вынужден­ной мерой.

1.                 Россия сама вышла из рублевой зоны, с 26 июля наши валютные системы разделились, и данный шаг является вы­нужденным, так как в новую рублевую зону нас не пускают;

2.                 ведение национальной валюты не означает разрыва хо­зяйственных и других связей с Россией и странами СНГ;

3.                 данный шаг необходим для закрепления экономического суверенитета республики и проведения независимой экономи­ческой политики;

4.                 республика испытывает критическое положение с обес­печением наличными деньгами, и данный шаг является един­ственным способом обеспечить население наличностью.

Источник: Архив Президента Республики Казахстан

15 ноября 1993 года с 08.00 часов на территории Казахстана была введена собственная национальная валюта - тенге. Был установлен следующий курс: 1 тенге за 500 рублей.

К этому времени банкноты и монеты новой валюты были развезены по всем областям и районам республики. Опираясь на опыт советских денежных реформ, комиссия решила, что обмен должен проходить не только в отделениях банков второго уров­ня, к этой работе должны быть подключены почтовые отделения и предприятия с большим количеством работников.

Было объявлено, что тенге станет законным платежным средством с первого дня периода обмена, а рубль может ис­пользоваться в качестве законного платежного средства все пять дней периода обмена. При этом мы старались принять меры по предотвращению массового сброса рублей и скупки товаров в этот день.

Было продумано и обеспечение национальной валюты из четырех источников: золотовалютные резервы Национального банка, республиканский валютный фонд, внешний стабилиза­ционный фонд (если он будет предоставлен международными организациями) и положительное сальдо платежного баланса. Главной последующей задачей было увеличение объемов экс­порта и наведение порядка с поступлением валютной выручки от экспорта.

В первые годы становления национальной валюты наблюдался значительный дефицит внутренних источников предложения иностранной валюты. Отток валютных средств из страны пред­ставлял угрозу устойчивости валютного курса. Для этого валют­ные операции, предусматривающие переход капитала от рези­дентов в пользу нерезидентов с самого начала введения тенге подлежали лицензированию, в то время как приток капитала только регистрировался с целью статистического учета.

Введение национальной валюты привело к появлению прин­ципиально новых задач. Одной из основных задач было усиле­ние платежной функции тенге и повышение доверия к нацио­нальной валюте. Среди принятых мер в данном направлении были: перевод на оплату в тенге экспортных и импортных по­шлин, таможенных платежей, запрет розничной торговли за ино­странную валюту, запрет бартерных операций юридическими лицами - резидентами Республики Казахстан. Все это позволило стабилизировать ситуацию и начать становление нашей нацио­нальной валюты «тенге».

«Испытанием на прочность» для молодой валюты стал фи­нансовый кризис в России в 1998 году. Значительная девальва­ция национальных валют целого ряда стран - торговых партне­ров Казахстана привела к удорожанию тенге в реальном выра­жении, что повлекло за собой снижение конкурентных позиций казахстанского экспорта. Большие валютные интервенции, осу­ществленные Нацбанком, имели лишь временный эффект и, к тому же, привели к значительному снижению наших золотова­лютных резервов. Возникла необходимость девальвации тенге. В связи со всеми указанными проблемами, в этот момент было принято решение о переходе от режима управляемого плавания курса на режим свободно плавающего обменного курса тенге.

Режим СПОК - свободно плавающего обменного курса тенге - был введен в апреле 1999 года, когда стабилизировалась фи­нансовая ситуация в России и снизились девальвационные ожи­дания внутри страны. Одновременно с этим были приняты меры по защите тенговых вкладов физических лиц и депозитов юри­дических лиц в банках второго уровня, а также тенговых акти­вов пенсионных фондов. В частности, пенсионные активы были конвертированы в государственные ценные бумаги по прежнему, высокому курсу. Была введена временная обязательная продажа 50 % экспортной выручки. На период адаптации банков к новому режиму были временно снижены резервные требования с 10 до 5 %, а также смягчены другие нормативы.

Надо сказать, что и в этот раз - уже по старой традиции - многие «эксперты» предрекали катастрофические последствия введения режима СПОК. Их суждения о том, что уход тенге «в свободное плавание» повлечет за собой небывалый размер его девальвации, так как все это время тенге был искусственно поддерживаемой валютой и т. д., усиливали ажиотаж среди людей, еще помнящих кризис в России. Да, снижение курса тенге действительно произошло. Но отнюдь не катастрофичес­кое, более того, в тот момент это сыграло свою положительную роль. Переход на режим свободно плавающего обменного кур­са тенге способствовал восстановлению конкурентных позиций казахстанского экспорта и возобновлению роста производства. В итоге значительно улучшился платежный баланс страны, вы­росли золотовалютные резервы, существенно укрепилась бан­ковская система.

Необходимость перехода к режиму СПОК объяснялась сни­жением конкурентоспособности казахстанских предприятий из- за наплыва дешевого импорта, в том числе из России, а также уменьшением золотовалютных резервов, необходимых для даль­нейшего поддержания фиксированного курса тенге. Переход го­товился заранее, просчитывались возможные сценарии дальней­шего развития внешнеэкономической ситуации и варианты изме­нения обменного курса при различных валютных режимах. Меж­дународный валютный фонд и Всемирный банк поддержали это наше решение, отметив, в частности, что обменный курс должен "формироваться под воздействием рыночных механизмов".

С момента введения тенге был валютой, конвертируемой только по текущим операциям. Но нами была поставлена цель

-                      со временем достичь его полной конвертируемости. В июле 1996 года условия по обеспечению свободной конвертируемос­ти тенге были достигнуты - с присоединением Казахстана к условиям статьи VIII Соглашения МВФ. Тем самым, Казахстан взял на себя обязательства не вводить какие-либо валютные ограничения, не применять множественные валютные курсы, не заключать двусторонние платежные соглашения, противореча­щие Статье VIII, или вводить ограничения на импорт по причи­нам, связанным с платежным балансом. Тогда же были сняты ограничения по выполнению платежей и переводов по текущим международным сделкам. Была гарантирована свобода денеж­ных переводов, связанных с иностранными инвестициями, для нерезидентов был введен свободный порядок конвертации и покупки иностранной валюты на внутреннем рынке, физичес­ким лицам было разрешено вывозить иностранную валюту на определенную сумму без представления подтверждающих до­кументов. Все это позволяет уверенно говорить, что к 2007 году тенге достигнет полной конвертируемости. Иными словами, на­циональная валюта будет конвертироваться не только по теку­щим, но и по капитальным операциям.

В целом, уже сейчас с полной уверенностью можно сказать, что ввод тенге "прошел на ура". Но тогда мы знали, что не все люди были психологически готовы к введению новой валюты, и была реальная угроза негативного отношения к тенге. Также, можно было легко спрогнозировать и то, что необходимая для поддержки новой валюты жесткая денежно-кредитная политика приведет к появлению новых противников национальной валюты

-                      как среди нашего населения, в общем, так и среди наших депутатов, в частности.

Для введения национальной валюты нам пришлось разраба­тывать целый комплекс мер в области денежно-кредитной, нало­говой, бюджетной, таможенной и внешнеторговой политиках в предельно сжатые сроки - потому что попытка у нас могла быть только одна, а времени было очень мало.

Тенге, как национальная валюта, сыграл свою роль в истории нашей страны не только как экономическая основа независимос­ти. В чем-то тенге - это уже полновесная часть самой нашей истории, знамение своего времени. И я бы хотел сказать о том, что в этом году наш тенге изменит свой - ставший за 13 лет таким привычным - облик. Если говорить о чисто техническом аспекте ввода нового дизайна банкнот, то сейчас предпочтение ведущих мировых фирм по обслуживанию производства денег отдано беспортретной концепции. Главной целью обмена является противодействие фальшивомонетничеству. Интерпол настоя­тельно рекомендует центральным банкам всех стран мира перио­дически, через каждые 5-7 лет, менять дизайн и технические характеристики своих валют. Замена старых денег на новые - обычная мировая практика. Так, при изготовлении банкнот ново­го дизайна в общей сложности было использовано 16 различных элементов защиты - на разных номиналах определенное количе­ство и определенная степень.

При смене облика валюты учитывается все: новые техноло­гии, краски, элементы защиты, тенденции. Это то, что касается технической стороны. Но есть и другая. Казахстан - уникальное государство, где проживают различные этнические группы. По­явление на купюре портрета уважаемого человека всегда вызы­вает вопрос: почему именно он, а не другой? Или почему уважи­ли этого, но забыли другого? Деньги не должны быть причиной к разъединению, они призваны объединять людей, поскольку они - тоже символ государственности, свидетельство мощи стра­ны, ее международного имиджа. На новых тенге будет изобра­жено то, что принадлежит одновременно и казахам, и всей ми­ровой культуре - наскальные рисунки, археологические находки древности, наша удивительная природа и, вместе с тем, то, что характеризует уникальность Казахстана - герб, флаг, виды обе­их столиц.

Тенге вписал свою собственную страницу и в мировую исто­рию, вернее, в историю мировых денег. Казахстанский монетный двор уже имеет в мире репутацию одного из самых современных предприятий в отрасли. Мало кто знает, но Казахстанский мо­нетный двор два года назад был сертифицирован по междуна­родному стандарту ISO 9001:2000 сертификационным органом TUV CERT. Его представители участвуют во многих выставках монет. Порой спрос нумизматов на казахстанские монеты столь велик, что они, бывают, раскупаются еще до закрытия ярмарки.

В отличие от первой для Казахстана ярмарки, когда сенсацией стала не столько продукция, сколько само участие далекой азиатской страны в элитарном событии (одном из четырех веду­щих мировых мероприятий в области нумизматики), нынешней интерес к казахстанским монетам уже профессионален и очень высок. Прежде всего, из-за их дизайна, отсутствия какой-либо политизированности и безупречного качества чеканки.

С введением тенге начался отсчет существования независи­мой финансовой системы страны, которая на текущий момент признается достаточно подготовленной к вхождению в миро­вую систему разделения труда и конкуренции. С этого времени начал претворяться в жизнь комплекс мер по стабилизации макроэкономических показателей, которые стали основополагаю­щими для начала экономического роста, заложенного в ноябре 1993 года.

Мы изначально отказались от промежуточной валюты, нача­ли осуществление собственной, отвечающей национальным инте­ресам бюджетной и денежно-кредитной политики. Наша валюта, в целом, за весь этот период доказала свою стабильность и имеет устойчивый спрос в ряде соседних государств.

Достигнуть таких результатов было не просто. Мы понимали, что само по себе введение национальной валюты никаких со­циально-экономических проблем не решает. Более того, при от­сутствии антиинфляционной политики и жесткого контроля над расходованием средств, введение валюты может резко обострить эти проблемы, подорвать доверие населения к новой валюте, которое потом придется очень долго и трудно восстанавливать.

Опыт других стран показывал, что для успешного введения и поддержания собственной валюты предстояло проводить более жесткую денежно-кредитную и налогово-бюджетную политику. Как я уже говорил, не всем это нравилось, но мы должны были научиться жить по средствам, рассчитывая только на собствен­ные силы.

Между тем, Казахстан в 1992-1993 годы в реальности прово­дил более мягкую денежно-кредитную политику, чем Россия, что, надо сказать, не шло нам на пользу. Поэтому тогда и прави­тельству, и Национальному банку Казахстана нужно было серьез­но перестроить работу, чтобы изменить ситуацию. Но зато сейчас ситуацию десятилетней давности и сегодняшнее положе­ние экономических систем государств бывшего Союза трудно сравнить. Согласно оценкам независимых экспертов МВФ и Все­мирного Банка, Казахстан выбился в лидеры по темпам и эффек­тивности проводимых экономических реформ. Казахстан досроч­но расплатился с долгами МВФ в сумме 400 млн. долларов США и своевременно погасил еврооблигации на сумму 350 млн. долла­ров США. Это способствовало значительному улучшению наше­го международного имиджа. Высокая оценка наших достижений звучит сейчас и из уст высоких государственных чиновников России.

Россия - огромная страна с большой перспективой. Мы, казахстанцы, искренне желаем нашему соседу процветания. В нашей совместной истории было много хорошего и плохого. Но это история. В условиях независимости мы хотим строить дру­жеские, равноправные стратегические отношения с Россией. Уверен, это и в интересах России. Это же прописано в соглаше­ниях между нашими странами. И мы с В.В. Путиным далеко продвинулись в установлении большего доверия между наши­ми странами.

Но Россия не однородна. Там есть всякие течения. К руко­водству приходили ранее неизвестные, но амбициозные люди, мало знавшие экономические, человеческие связи советского прош­лого. Пользуясь слабостью власти наверху и в регионах, они делали то, что делали. Хотя можно было бы проводить все осторожнее, сохраняя доверие и связи, учитывая стратегические интересы и России, и ее соседей.

Казахстанцы не забыли, что некоторые из них пытались сде­лать из нас «банановую республику». Именно их непродуманные заявления подтолкнули многих наших соотечественников оста­вить насиженные места в Казахстане и податься в поисках луч­шей жизни в Россию. Сегодня, сидя в своих центрах и ассоциа­циях, заваленные пыльными бумагами, они сквозь толстые лин­зы очков пассивно наблюдают за тем, как происходит постепен­ный возврат к интеграционным идеям, которые Казахстан выдви­гал еще в начале девяностых.

Я рад, что сегодня в России на смену шараханьям и экономи­ческому «снобизму» приходит трезвый расчет и прагматизм. Я надеюсь, что идея Евразийства, озвученная мною в 1994 году, а также ставка наших государств на экономическую интеграцию, позволят нашим согражданам в долгосрочном плане достичь бо­лее высокого жизненного уровня. По истечению десятилетия после развала СССР, на территории всего СНГ можно было наблюдать эволюцию взглядов политиков в сторону интеграции экономик наших государств. При этом преимущества, которые могли бы дать нам эти объединительные процессы, очевидны.

Должен отметить, что серьезное оживление интеграционных процессов связано с избранием президентом России В.В.Путина. Он за короткое время укрепил власть в стране, ускорил рефор­мирование и много делает для объединения наших усилий по интеграции в СНГ.

Именно поэтому, три года назад мы с ним выдвинули идею создания Единого экономического пространства. Работа в этом направлении позволит создать предпосылки для введения единой валюты, базовыми условиями которых будут являться мероприя­тия по повышению эффективности интеграционного сотрудни­чества и сближения экономической политики стран - участников валютного союза.

В данной работе нам не нужно выдумывать ничего нового. Существует пример Европейского союза, который в период рас­пада СССР занимался исключительно интеграционными процес­сами. Странам ЕЭП необходимо просто грамотно и здраво пере­нять успешный европейский опыт.

Если не получится ЕЭП из-за позиций Украины, то наши наработки будут полезны в ЕврАзЭС или в других объедине­ниях, когда все участники созреют до понимания, что интегра­ция - это необходимость. Это выгодно всем. Это безопасность и развитие.

Хотя на протяжении всего прошедшего времени, смысловое наполнение термина «интеграция» претерпело столь причудли­вые изменения, что, порой, не все понимают, о чем в действи­тельности идет речь. Наверное, поэтому тот потенциал интегра­ции, которым мы все располагали и воспринимали как безуслов­ную данность, до сих пор во многом не использован. Этому способствовали как объективные, так и субъективные факторы. Если мы не можем самостоятельно его использовать, то, навер­ное, нам следует учиться этому. Учиться тому, как взаимодей­

ствовать, сотрудничать и достигать общие цели. Достаточно взгля­нуть на Европейский союз. Несмотря ни на какие противоречия (коих было действительно немало), они пришли к полному пони­манию интеграции. Об этом свидетельствует введение единой валюты «евро», наличие Европарламента и многое другое.

Я думаю, что мною уже достаточно много было сказано о пользе интеграционных процессов. Пора приступать к реаль­ным шагам на пути сближения стран. В первую очередь, в рамках ЕЭП. Да, надо признать, что интеграция, особенно, ва­лютный союз потребуют от наших стран некоторого отхода от принципов экономической и политической независимости. Но результаты интеграции будут обладать намного большей пользой для государства, чем желание быть полностью независимым от всех. На высокую вершину невозможно подняться одному, нужна крепкая рука партнера. Только совместными усилиями ее мож­но покорить.

На мой взгляд, из-за пережитого в прошлом союзного «брат­ства» с абсолютно недвусмысленной иерархией и моделью отно­шений «старший брат - младший брат» нашим странам потребует­ся длительное время, чтобы окончательно решиться на серьез­ную интеграцию. И это несмотря на то, что мы имеем общие стратегические экономические интересы и идем параллельным курсом реформ. Тем более что вектор институциональных изме­нений нашими странами был выбран в одном направлении. По­мимо этого, еще остаются системные проблемы, мешающие ин­теграции. Во-первых, это низкая степень доверия, которую мож­но поднять путем уважения законов как внутри страны, так и межгосударственных соглашений. Во-вторых, политические ре­жимы стран ЕЭП (Беларуси, Казахстана, России и Украины), разные по самой своей сути, и между ними пока гораздо больше различий, чем, например, между политическими режимами стран Евросоюза. В связи с этим соглашения, подписанные нашими странами, все еще нестабильны и будут зависеть от внутренних политических течений. В-третьих, мы еще окончательно не ре­шили, в чем заключаются национальные интересы каждой из стран. Решение проблемы самопознания своих интересов должно предшествовать интеграции. Без этого любая интеграция будет недолговечна.

Введение национальной валюты стало символом независимос­ти, и ее дальнейшее функционирование было бы невозможным без проведения коренных рыночных реформ, направленных на улучшение социально-экономического развития страны. В ходе реформ нельзя забывать о том, что все экономические преобра­зования невозможно проделать без ключевых игроков - собствен­ников. Ведь именно наличие класса собственников является клю­чевым элементом рыночной экономики. Одним из первых шагов к этому стало проведение масштабной приватизации в стране.

Глава V

ОТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ К ЧАСТНОЙ

Приватизация стала самой противоречивой страницей в современной истории Казахстана. Ни в одной из бывших социалистических стран этот период истории не получил одно­значной оценки. В отличие от Польши, Венгрии и Чехии, мы проводили приватизацию одновременно со строительством госу­дарственных институтов. Если в Восточной Европе западные ин­весторы были готовы перенести свое производство и лоббирова­ли скорейшую продажу государственной собственности, Казах­стану приходилось иметь дело со своими партнерами в России, где царил «бандитский капитализм».

Могли ли мы отложить приватизацию до окончательного фор­мирования государственных институтов? Опыт Узбекистана по­казал, что отсрочка процесса формирования собственников еще больше усугубила бы наше экономическое положение. Мы всту­пили в независимость с гигантскими предприятиями, производив­шими неконкурентную и незаконченную продукцию для неэф­фективной военно-промышленной экономики, которая канула в историю вместе с советским государством. Как признал экономи­ческий советник Президента Польши Марек Белка, а позже Пре­мьер-Министр, при котором Польша стала полноправным членом ЕС, абсолютное большинство успешных польских предприятий были созданы с нуля и не имеют никакого отношения к привати­зированным предприятиям социалистического периода.

Если давать оценку приватизации, то я сказал бы, что, во- первых, это был исторический для Казахстана процесс формиро­вания эффективных и инициативных собственников, которые со­здали тысячи самостоятельных точек роста. Приватизация расчи­стила поле для новых экономических и общественных отноше­ний. Шоковыми мерами государство изначально дало понять, что не будет идти на поводу промышленного лобби и поддерживать на плаву убыточные предприятия.

Во-вторых, ошибки, допущенные во время приватизации, ста­ли большим уроком для всех нас. Поддержав новоиспеченных казахстанских бизнесменов во время ПИКовой приватизации, го­сударство не приняло должной законодательной базы для функ­ционирования инвестиционных фондов, не определило финансо­вые и профессиональные требования к управляющим фондами, не оговорило степень их ответственности перед вкладчиками. В последствии государству еще долго пришлось работать над тем, чтобы преодолеть недоверие и разочарование населения, возник­шее в результате провала этого этапа приватизации. Спустя три года, мы учли все ошибки при проведении пенсионной реформы. Наряду с негосударственными пенсионными фондами был со­здан государственный накопительный пенсионный фонд. Норма­тивно-правовая база установила жесточайшие требования к функ­ционированию и размещению накоплений всеми пенсионными фондами. Результаты не заставили себя долго ждать, и сегодня наша пенсионная система является наиболее продуманной и на­дежной на всем постсоветском пространстве.

Давайте начнем с самого начала. Для того чтобы понять логику приватизации, необходимо начать с общей обрисовки ситуации, сложившейся на тот момент. Экономика Казахстана представля­ла собой отдельный элемент общей союзной экономики, выпол­няющий свою локальную задачу сырьевого обеспечения других союзных республик. Так, из Казахстана вывозилось 70% добывае­мой нефти, 55% железной руды, 28% угля, 46% черных металлов, 86% синтетического каучука и 54% продуктов основной химии. В то же время по производству товаров народного потребления на душу населения, которые завозились извне, республика зани­мала 12 место среди 15 республик бывшего СССР.

В формировании общего объема товарообмена Казахстана определяющая роль принадлежала связям с другими республи­ками бывшего СССР, откуда поступало 84% всего объема вво­зимых материальных ресурсов и куда направлялся 91% всего вывоза из Казахстана. Например, наибольшая доля ввозимой продукции приходилась на отрасли машиностроения и металло­обработки (34%).

Конечно же, все это сказалось на формировании структуры казахстанской экономики, ориентированной, еще раз отмечу, на добычу природного сырья и поставку его за пределы республи­ки. Удельный вес добывающих отраслей в Казахстане превы­шал средний показатель по бывшему Союзу в 1,7 раза, по

России - в 1,5, по Украине - более чем в 2 раза. На долю добывающих отраслей приходилось более 30% основных про­мышленно-производственных фондов Казахстана. В тот момент в собственности государства находилось свыше 90% имущества производственного назначения, все больше теряющего способ­ность быть рентабельным.

Еще одним «специфическим» моментом было начавшееся мас­совое хищение населением госсобственности. Нам не удавалось остановить эту цепную реакцию растаскивания, дискредитирую­щую саму идею рынка. У «народной собственности» не было четко означенного хозяина, который бы и позаботился о ее со­хранности. Ключевым стал вопрос управляемости процессами пре­образования государственного сектора экономики - скорейшего развертывания планомерного разгосударствления и легитимной приватизации госсобственности.

Было ясно, что надо, как можно быстрее, сломать прежнюю систему государственного патернализма, перейти от государствен­ной собственности к частной, от иждивенчества и ожидания, что «сверху» всё решат - к ответственности и предприимчивости.

Плюс ко всему надо учитывать тот факт, что ничего подобно­го никогда ранее в Казахстане не проводилось. Все было впер­вые, вновь. Не вина людей в том, что все, что касалось перевода жизни на рыночные рельсы, воспринималось с недоверием, непо­ниманием. Поэтому особенно важным было вовлечь в происхо­дящие процессы как можно больше людей, сломать их преду­беждения против новых реалий.

Во многом этому способствовали раздача приусадебных и дач­ных участков, а также передача в собственность граждан госу­дарственных квартир. Сложность ситуации, в которой оказался Казахстан, а также абсолютная новизна предстоящих задач тре­бовали неординарных решений.

События развивались с такой скоростью, что нам порой приходилось не столько управлять происходящими процесса­ми, сколько бежать вслед за ними. Нам необходимо было ко­ренным образом изменить существующие экономические отно­шения. В ином случае - с возникшими проблемами справиться было невозможно.

Предприятия останавливались или работали на склад, так как продукция не находила сбыта. Как я уже говорил в предыдущей главе, производство товаров народного потребления неуклонно сокращалось. Пустые прилавки отражали имевшееся несоответствие спроса и предложения. Десятки тысяч людей оказались без рабо­ты и средств к существованию.

Критическая ситуация сложилась и на селе. Колхозы и совхо­зы, ориентированные на централизованные закупки, остались без сбыта и денег. Отсутствие всяких поступлений в бюджет, соот­ветственно, привело к тому, что было просто нечем выдавать зарплату и пенсии.

Для старта коренных реформ стране был необходим костяк собственников, которые, спасая приватизированные ими пред­приятия и делая их рентабельными, стали бы двигателями эконо­мического подъема. Передав бывшие государственные предприя­тия в частные руки, мы стремились сделать их свободными от государственного управления и вмешательства. Такие частные фирмы и предприятия вынуждены были самостоятельно уста­навливать новые экономические связи, регулировать объемы производства и создавать новые рабочие места, что естественным образом повлекло бы за собой общее оздоровление экономики.

Но большинство промышленных объектов, которые необхо­димо было приватизировать, находились в «экономической» коме. Многие из них нуждались не только в инвестициях и новых технологиях, но более всего прочего - в грамотном менеджмен­те, который не могли обеспечить бывшие руководители советс­кого толка. Более того, в условиях хаоса и царившей атмосфере безнаказанности, многие из тогдашних руководителей крупных и средних предприятий промышленности, сферы услуг и сельского хозяйства ставили своей основной задачей личное обогащение за счет умиравших заводов и их трудовых коллективов. Такие ру­ководители, пользуясь сумятицей и неясной ситуацией в эконо­мике страны, откровенно разворовывали еле державшиеся на плаву предприятия, большая часть которых подчинялась союз­ным министерствам и прибывала из-за переделов республики, не имея никаких моральных обязательств и связей с Казахстаном. Так называемая «выборность» директоров позволила только им снять с себя всякую ответственность.

Признаюсь, в той ситуации правительство республики не имело реальной возможности остановить разграбление тогда еще госу­дарственной собственности. Отсутствие соответствующих зако­нов, четких правил собственности позволяло «красным» директо­рам уходить от ответственности.

Многие сейчас ставят нам в вину то, что мы, якобы, «раздали народную собственность» и так далее. И, слава богу, что мы это сделали. В той ситуации было трудно определить истинную цен­ность и перспективность тех или иных предприятий. Только пред­ставьте себе, многие промышленные предприятия были огромны­ми производственными и административными зданиями с уста­ревшим оборудованием. За большинством предприятий числи­лись гигантские долги. Создание рентабельного производства на этих предприятиях требовало невероятных усилий, времени и вложений. Необходимо было провести быстрые и эффективные меры, направленные на стабилизацию ситуации. Хищение и ра­страта имущества, приобретавшие в тот период массовый харак­тер, также явились дополнительным фактором форсирования процесса разгосударствления и приватизации.

В связи с этим мы пошли на проведение масштабной прива­тизации. Приватизация государственной собственности проходи­ла в четыре этапа. Каждый из этапов преследовал свои цели и задачи. Каждый этап имел свою специфику. Сегодня нельзя ска­зать, что изначально все этапы процесса приватизации были нами запланированы в том виде, в каком они и были проведены. Ско­рее каждый из этапов являлся логическим продолжением преды­дущего. В каждом последующем этапе предпринималась попыт­ка учесть все ошибки и просчеты предыдущих этапов. А ошибки и провалы были.

К сожалению, не оправдались многие надежды, связанные с так называемой ПИКовой приватизацией. Так, раздача населе­нию приватизационных инвестиционных купонов (ПИКов), кото­рые они вкладывали в приватизационные инвестиционные фон­ды (ПИФы) для приобретения ими акций приватизируемых пред­приятий, только способствовала тому, что ПИФы выводили свои активы через собственные подставные фирмы. Это происходило путем формирования сначала финансовых обязательств перед ними, а затем через выплату таких обязательств в виде активов, приобретенных за счет ПИКов. В результате, приватизированные предприятия оказались в руках ограниченного круга лиц, и идея народной приватизации была дискредитирована. Если сейчас опуб­ликовать фамилии руководителей инвестиционных приватизацион­ных фондов тех лет это будут известные нам люди, живущие не бедно. А простые люди не получили акций предприятий. И это на совести конкретных людей.

Для того чтобы разъяснить механизм приватизации в Казах­стане и ее целесообразность, опишу каждый из ее этапов.

22 июля 1991 года был принят Закон «О разгосударствлении и приватизации», согласно которому приватизация носила так называемый инициативный характер, когда государственные орга­ны принимали решение только после получения от коллектива предприятия соответствующей заявки. И лишь тогда проводи­лись аукционы, конкурсы или осуществлялась безвозмездная передача трудовому коллективу производственной и социальной инфраструктуры.

Указанный закон положил начало первому этапу приватиза­ции (1991 - 1992 годы), на основании которого была разработана первая «Программа разгосударствления и приватизации государст­венной собственности в Казахской ССР на 1991-1992 годы», кото­рая основывалась на идее максимального вовлечения граждан страны в процессы изменений формы собственности через их трудовые коллективы. Эта программа несла в себе много комп­ромиссных начал.

Учитывая стремительно набирающие темпы инфляции и от­сутствие у населения средств для приватизации, в Казахстане всему населению, без исключения, безвозмездно предоставля­лись жилищные приватизационные купоны в качестве платеж­ных средств для участия в приватизации жилья.

Один купон по стоимости был эквивалентен тогдашнему руб­лю. Число выдаваемых купонов определялось стажем работы, а иждивенцев наделяли двумя тысячами купонов. Программа не только стимулировала инициативность населения, но и давала надежду народу, что в процессе приватизации бывшее государст­венное имущество будет справедливо поделено между активным населением страны. Простой механизм выкупа за купоны позво­лил в короткие сроки сформировать рынок жилья, обеспечил мобильность населения и другие необходимые условия развития рыночных отношений. В дальнейшем жилищные купоны приме­нялись при выкупе объектов малой приватизации и объектов сельского хозяйства. Первый этап приватизации в большей мере характеризовался образованием арендных и коллективных пред­приятий, а также аукционной продажей коммунальных объек­тов. При этом трудовым коллективам предоставлялись специфи­ческие льготы.

В республике постепенно стал формироваться рынок услуг. Результаты первого этапа приватизации дали толчок развитию предпринимательства, формирующего слой собственников. По итогам первого этапа был преобразован 4771 объект государст­венного имущества. От общего количества приватизированных предприятий объекты розничной торговли, общепита, бытового обслуживания, коммунального хозяйства и другие составили 60%. Наибольшую долю составили объекты торговли (29,6%) и быто­вого обслуживания (25,8%).

Однако опыт первого этапа приватизации в Казахстане пока­зал ограниченность возможностей инструментов преобразования собственности, разрабатываемых с ориентацией на коллективист­ские начала. В стране необходимо было принимать скорейшее решение о переходе от инициативной приватизации к приватиза­ции по единому сценарию.

5 марта 1993 года мною была утверждена «Национальная программа разгосударствления и приватизации в Республике Казахстан». Принятие данной программы можно считать нача­лом осуществления второго этапа приватизации, ставшего самым массовым, а потому и самым сложным периодом всего процесса приватизации. Процесс был экстраординарным как по формам, так и по методам и скорости.

Так, система управления и приватизации госсобственности стала жестко централизованной, органы местных администра­ций с аналогичными функциями были упразднены. Введены единые регламенты подготовки и проведения приватизации объек­тов. Был установлен широкий диапазон методов приватизации: продажа акций через биржу, аукцион, коммерческий тендер, инвестиционный тендер, продажа объектов с сохранением ус­ловий аренды до ее завершения, прямая продажа социально значимых объектов в сельской местности, реализация нелик­видных объектов без установления минимальной цены, переда­ча предприятий в доверительное управление на определенных инвестиционных условиях. Разнообразие инструментария, используемого при проведении приватизации, позволяло учиты­вать как специфику приватизируемых предприятий отрасли, так и текущие потребности и менталитет населения. Выбор методов определялся размерами предприятий - числом занятых и стои­мостью основного капитала.

Реформой предусматривалось четыре вида приватизации: ма­лая, массовая, приватизация по индивидуальным проектам и по агропромышленному комплексу. Мы провели малую приватиза­цию в сжатые сроки и реализовали более шести тысяч объектов. Это позволило значительно оживить сферы бытового обслужи­вания, торговли, общественного питания. В результате данного этапа приватизации в республике появились и начали продук­тивно работать тысячи частных предприятий, принадлежавших малому и среднему бизнесу.

Основными направлениями Национальной программы стали:

-                    малая приватизация (аукционная и конкурсная продажа объектов торговли, бытового обслуживания и производствен­ных предприятий с численностью работающих до 200 чел.);

-                    массовая приватизация (предприятия с численностью работающих от 200 до 5000 чел.);

-                    приватизация по индивидуальным проектам (предприя­тия с численностью работающих свыше 5000 чел.);

-                    приватизация агропромышленного комплекса.

«Национальная программа разгосударствления и приватизации в Республике Казахстан 1993-1995 гг.»

Специфика второго этапа также включала в себя сохранение ряда компромиссов и льгот для участников приватизации. Так, работники приватизируемого объекта могли объединиться в хо­зяйственные товарищества с числом работающих не менее 50% от общего числа персонала и участвовать вторгах, имея скидку до 10% от цены продажи.

Гибкость применения широкого спектра методов приватиза­ции вкупе с компромиссами и льготами позволила реализовать основную часть объектов малой приватизации в сроки второго этапа. Оставшиеся объекты из числа невостребованных были реа­лизованы в 1996 году после многократных снижений цен по таким же комбинированным методам. Стоимость объектов ма­лой приватизации могла оплачиваться деньгами (50%) и жилищ­ными купонами (50%). Через отделения народного сберегатель­ного банка вводилась свободная купля - продажа жилищных купонов. Объекты, нереализованные на аукционах, выставлялись на продажу с различными вариантами реализации: с понижением стартовой цены, без установления цены, с предварительной арендой объекта. Практиковался и метод адресной продажи объектов трудовым коллективам. Арендуемые объекты продавались с сохранением условий аренды. 50% средств от малой приватиза­ции оставлялось в местном бюджете. При акционировании гос­предприятий трудовые коллективы получали безвозмездно до 10% привилегированных акций от величины уставного капитала.

Малая приватизация, помимо чисто экономического эффекта, имела и социальный эффект. Фактически, уже в течение первых двух лет ее проведения, прилавки наших магазинов и рынков стали наполняться продуктами питания и всеми другими необхо­димыми товарами потребления. Развился рынок лекарственных препаратов. Люди постепенно перестали бояться частного секто­ра. Продажа магазинов и ларьков стимулировала развитие пред­принимательства в этих секторах. Создаваемые новые фирмы нередко отличались более высоким уровнем технического осна­щения и менеджмента, чем приватизированные объекты. Подоб­ным образом выросла целая сеть автозаправочных станций.

В этот период всем гражданам Казахстана в Народном сбер­банке были безвозмездно открыты персональные счета прива­тизационно-инвестиционных купонов (ПИК). Каждый гражда­нин Казахстана мог вложить свои купоны только в акции ин­вестиционно-приватизационных фондов (ИПФ), которые могли приобретать за купоны акции госпредприятий на специальных аукционах.

Купонная приватизация - наиболее массовый по числу участ­ников этап разгосударствления казахстанской экономики, кото­рый фактически уже имел аналог в других странах с переходной экономикой (Польша, Чехословакия). В ходе процесса предпола­галось приватизировать основную массу средних предприятий, наделить частной собственностью (на основе купонов) всех граждан страны. Впоследствии именно этот слой собственников мог бы стать основой для рождения казахстанского среднего класса.

Но оценить результаты этого этапа, как социально приемле­мые, все-таки вряд ли возможно. Купонный этап не способство­вал появлению устойчивого рынка ценных бумаг. Попытки ши­роко развить открытую торговлю акциями фондовой биржи не увенчались успехом, так как котировка акций большинства пред­приятий из-за их сложного экономического состояния была об­речена на неудачу. Большинство ИПФ обанкротилось. Купонный этап не привел к формированию массового слоя активных и процветающих мелких и средних акционеров. По многим причи­нам, в том числе и по тем, о которых я говорил выше. Здесь, положа руку на сердце, необходимо сказать о том, что сама идея купонной приватизации не оправдала ожидания населения.

В период подготовки и проведения массовой купонной прива­тизации подавляющее большинство не допускало и мысли, что процесс идет слишком медленно. Наоборот, многие призывали не торопиться, действовать разумно; были и требования «остано­вить массовую приватизацию, оглядеться, подготовиться». Вмес­те с тем время показало, что массовая приватизация была пра­вильным решением, оживившем экономику.

Параллельно с этим шла работа по акционированию пред­приятий. Процесс акционирования и появления госпакетов акций должен был способствовать рождению и развитию идеи корпо­ративного управления предприятиями. Исходя из этого, была продолжена работа по формированию активных сторонников внедрения рынка. В этих целях создавались финансово-промыш­ленные группы и холдинги в составе средних предприятий и различного вида финансовых структур. Всемерно поощрялись их действия по коммерциализации и корпоратизации рынка, исполь­зованию мирового опыта работы в условиях рынка.

Ситуация вынуждала фактически полностью игнорировать процедуры финансового и частично физического реструктуриро­вания. Приходилось рассчитывать на оптимальное завершение этих процедур уже силами новых собственников. Однако, кри­зисная острота проблем, особенно долговых, на этом этапе при­ватизации резко обесценивала ее объекты, отталкивала потен­циально эффективных инвесторов. Другим важным экономическим и социальным результатом массовой приватизации стал переход к денежной продаже объектов государственной собственности.

Как и многие другие реформы, приватизация стала очеред­ной дозой ответственности за принятые решения. И в этом пла­не, наверное, самым сложным было принятие политического ре­шения о безоговорочной приватизации. Процесс перехода к част­ной собственности должен был стать необратимым. Этого требо­вала сама логика того периода. Только такая приватизация могла стать гарантией нашего рыночного курса для международных организаций и иностранных инвесторов. Ответственность за при­нятие решения о переходе такого Рубикона, безусловно, должна была лежать на Главе государства. Это было ясно тогда, это понятно и теперь. И мне пришлось принять всю полноту такой ответственности.

Нас приучили, что собственность должна быть только госу­дарственной (или, так называемой, всенародной), а фактически - ничейной. И вдруг - частная собственность, появление «буржу­ев». Было страшновато всем. Я вспоминаю сейчас, как нередко руководителям министерств было страшно подписывать догово­ры о продаже крупных, а порой и уникальных объектов. Пони­мая это, мною было сделано все, чтобы они постоянно чувство­вали мою поддержку и необходимую защиту при проведении самых радикальных перемен. В результате нам удалось избежать той половинчатости и долговременной неопределенности в воп­росах реформирования собственности, свойственных большин­ству стран бывшего Союза. А политикам всегда необходимо пом­нить, что отношения собственности - это основа экономики и, следовательно, первопричина финансовой и социальной устойчи­вости общества.

Первые денежные продажи крупных объектов, таких как Ал­матинский табачный комбинат, Южнефтегаз, ШНОС были рево­люционными шагами на всем постсоветском пространстве. Это было не просто реформированием структуры бюджетных пос­туплений. Прежде всего, внедрение частной собственности в по­вседневную жизнь казахстанцев стало, в первую очередь, ре­формой общественного сознания.

Постепенно динамика процесса денежных продаж выравни­валась. Вместе с тем нормальные рыночные цены удалось дос­тичь только в 1997 году. В 1996-1997 годы поступления от прива­тизации уже составляли около 20-30% от доходной части бюдже­та. До сегодняшнего момента все предприятия, приватизирован­ные в те годы по индивидуальным проектам, являются самыми крупными налогоплательщиками, обеспечивающими стабильные налоговые поступления в бюджет.

В конце второго этапа началась приватизация по индивидуа­льным проектам крупных предприятий особой экономической и социальной значимости. Так, в реформы были введены новые, качественно иные составляющие - потенциал иностранного ка­питала. К тому моменту всем стало ясно, что для дальнейшей приватизации Казахстану было необходимо наличие иностранно­го капитала и создание предприятий с иностранным капиталом.

С 1994 года было разрешено вложение иностранного капи­тала в приватизационные инвестиционные фонды, а с весны 1995 года иностранцы допускались к аукционам по продаже любых объектов, где они могут расплачиваться валютой и приобретать до 31% акций приватизируемых предприятий.

Перед иностранными инвесторами ставились следующие обязательные условия:

-                     инвестиции в основное производство, сроки, объемы и направления;

-                     рост объемов производства основной номенклатуры вы­пускаемой продукции;

-                     обязательства по выплате долгов по зарплате, перед бюджетом и поставщиками.

«Национальная программа разгосударствления и приватизации в Республике Казахстан 1993-1995 гг.»

Первоначально планировалась продажа иностранным инвес­торам только отдельных крупных предприятий. В 1993 году спи­сок включал 38 объектов. Это было вызвано необходимостью вывода предприятий республики из критического состояния, ког­да многие предприятия оказались под угрозой остановки и фак­тического банкротства.

Первыми в тот период (1993-1994 годы) были проданы по индивидуальным проектам Алматинский табачный комбинат и Чимкентская кондитерская фабрика. За Алматинскую табачную фабрику американская компания «Philip Morris» заплатила более 100 млн. долларов, инвестор обязался вложить 240 млн. долла­ров США в производство, сразу начал осуществлять свою социа­льную программу: увеличил зарплату трудовому коллективу, начал покупать новое жилье для новых работников, ввел ряд других льгот. А до прихода иностранной компании фабрика находилась в критическом положении, не хватало денег на приобретение сырья, материалов, запчастей. Людям не платили зарплату. Это был первых успех и первая крупная сумма, которую бюджет получил от инвестора. Я похвалил за эту работу Премьер-Ми­нистра С. Терещенко и Председателя Госкомимущества Ж. Ка- рибжанова. Этим был дан сигнал всем идти дальше.

Из-за своего рода советской «ксенофобии», когда любое при­сутствие иностранцев рассматривалось как преступление про­тив родины, многие тогда начали говорить о том, что нет ника­кой необходимости в иностранных инвестициях, что приватиза­ция должна быть сугубо внутренним процессом в стране. В ответ на все эти заявления я хочу сказать, что мы действитель­но пытались провести приватизацию самостоятельно. Получи­лось еще хуже.

Впрочем, судите сами.

В это время в очень сложной ситуации оказался и гигант казахстанской индустрии «Карметкомбинат». Комбинат имел ог­ромные долги за электроэнергию, транспорт и находился на гра­ни банкротства. Дошло до того, что чуть ли не полностью были затушены металлургические агрегаты в горячих цехах. Шли ин­тенсивные поиски инвестора, способного вывести комбинат из кризиса. Свои услуги нам предложили молодые казахстанские бизнесмены. Совместно с австрийской компанией «Фест Альпи­на» они обязались решить финансовые проблемы предприятия и внедрить современный менеджмент.

Мы были рады им помочь. Поскольку хищения на комбинате приняли массовый характер, по просьбе инвесторов я дал пору­чение Правительству РК оказать им помощь. На территорию предприятия из северных областей республики были переброше­ны части внутренних войск, обеспечивавшие охрану объекта.

Однако, опыт менеджмента, накопленный нашими молодыми бизнесменами в торговле, оказался недостаточен для организа­ции работы крупного промышленного предприятия и работы с серьезными иностранными партнерами в металлургии. В резуль­тате просчетов при заключении договоров на торговлю металло­лом и поставок кокса на предприятии в начале 1995-го года запасов кокса оставалось на три дня, при этом полностью от­сутствовали оборотные средства. Долги по зарплате превышали шесть месяцев. Дошло до того, что нашим молодым бизнесменам пришлось просто покинуть комбинат. Не прошло и месяца, как помощь переброшенных частей внутренних войск понадобилась уже для прекращения хищений со стороны молодых инвесторов.

Как видите, наша молодежь хотела браться за такие крупные дела, и мы шли ей навстречу. Но она еще не была готова. Не хватало ни опыта, ни средств. В приватизации участвовали, но управлять собственностью дальше не могли. Но я им помогал, они должны были учиться. «Казкоммерцбанк» брался управлять металлургическими предприятиями, купил ШНОС, но все потом перепродавалось.

Другой яркий пример - наша гражданская авиация. Взяв под управление «Эйр-Казахстан» наши ребята довели его до того, что за долги наши самолеты стали арестовывать в иностранных аэропортах. Иностранные компании запретили своим гражданам летать самолетами «Эйр-Казахстан» из-за опасности таких поле­тов. Если бы не мое решение о создании компании «Эйр-Астана», совместно с англичанами, мы бы сейчас сидели без авиации вообще. Думаю, что наши менеджеры наберутся еще опыта и научаться управлять.

В этих условиях только крупные инвестиции со стороны ком­паний, занимающих прочное положение на мировых рынках ме­талла, могли спасти предприятие. Поэтому металлургический ком­бинат был продан. Новые собственники «Карметкомбината» - индийская компания Mittal Steel сразу погасила задолженность перед поставщиками сырья, электроэнергии, транспорта и по за­работной плате, произвела выплаты по регрессным искам. В об­щем, по долгам предприятия компания-инвестор заплатила 350 млн. долларов США. А общая сумма инвестиций за восемь лет с момента приватизации составила почти 1 миллиард долла­ров США. В короткие сроки были осуществлены ремонт домен­ных печей, коксовых батарей, реконструированы важнейшие тех­нологические линии. Более того, введен цех горячего цинкования и алюминирования, машин непрерывного литья стали, строится сортопрокатный цех.

В силу сложившихся особых, безальтернативных, хозяйствен­ных условий приватизация металлургических гигантов порожда­ла своеобразную цепную реакцию по продаже сопутствующих имущественных комплексов. Так произошло, например, с прода­жей активов Карагандинского металлургического комбината. Когда для обеспечения нормального функционирования предприятия необходимо было решить проблемы своевременного обеспечения производства электроэнергией, теплом, сырьем. В связи с этим, в течение 1996 года инвестору пришлось приобрести Карагандин­скую ТЭЦ-2, а также основную часть угольных шахт и решать проблему их инвестирования с целью налаживания нормального производственного цикла.

В следующем году к АО «ИспатКармет» были присоединены вспомогательные предприятия АО «Карагандашахтуголь». Это было время, когда по странам СНГ прокатилась волна шахтерских забастовок, которая дошла и до нас, о чем я говорил выше. Промедление в решении острейших социальных и экономичес­ких проблем в таком крупном промышленном регионе могло иметь непредсказуемые и самые тяжелые последствия для всей страны. Нам удалось избежать этого. И этому немало способст­вовало начавшееся стабильное функционирование «Карметком- бината».

Глядя на результаты иностранного менеджмента, руководи­тели многих неприватизированных вспомогательных и смежных предприятий начали обращаться в Правительство с просьбами о включении их предприятий в перечень объектов для продажи хорошо зарекомендовавшему себя в регионе инвестору. Прави­тельством уделялось пристальное внимание решению данных проблем. В качестве примера приведу несколько фактов.

Продажей по своеобразной «технологической» цепочке ста­ла приватизация разрезов «Богатырь» и «Восточный» в Павло­дарской области. Осенью 1996 года в преддверии наступающей зимы в регионе фактически была разрушена система поставки угля для нормального тепло- и энергообеспечения. В этих усло­виях имущественные комплексы разрезов были приватизирова­ны Евразийской промышленной группой, добившейся к тому времени устойчивых положительных результатов в налажива­нии производства на целом ряде промышленных предприятий. Перед продажей таких социально важных и сложных объектов была введена практика выезда представителей Правительства на места. Они объясняли людям существующую ситуацию и меры, предпринимаемые государством для преодоления создав­шихся сложностей. Так, при приватизации разреза «Восточный» уполномоченные представители государственных органов и ин­весторы собрали трудовой коллектив и изложили свои инвести­ционную и производственную программы. Тут же была обеспе­чена выплата заработной платы. Закрепив слова делами, мы сумели убедить народ.

В целом, Евразийской промышленной группой за десятилет­ний период был успешно преодолен кризис на предприятиях горнодобывающей и металлургической промышленности, стаби­лизирована их работа и восстановлены позиции на мировых рынках. Об эффективности мер, проведенных после приватиза­ции, говорит то, что только в финансовое оздоровление и реаби­литацию предприятий было вложено 290 млн. долларов США.

А всего в развитие производства за прошедшие годы инве­стировано более 900 млн. долларов США, что позволило со­здать новые производственные мощности. Кроме того, процесс инвестирования продолжается и сейчас, и он не ограничивается только данными предприятиями. Например, в развитие новой столицы Евразийской группой было инвестировано 48 млн. долларов США.

Еще одним удачным примером своевременного финансирова­ния служит «Жезказганцветмет». В 1995-ом году предприятие находилось на грани банкротства, имея долги в 170 млн. долла­ров США, в том числе 10 млн. долларов США по зарплате. На следующий год корпорация «Самсунг» выиграла тендер на по­купку акций компании. Она рассчитались с долгами и вложила крупные инвестиции. Объем производства за эти годы вырос до четырехсот тысяч тонн, что является рекордом за всю историю комбината.

Приватизация по индивидуальным проектам, к которой мы подходили осторожно, первоначально осуществлялась в несколь­ко этапов. Вначале предприятие передавалось в управление. Именно в этот период государство должно было убедиться в надежности привлеченного инвестора, поверить в его способ­ность выполнить принятые инвестиционные обязательства и обес­печить квалифицированный менеджмент. В дальнейшем такой инвестор допускался к приобретению определенного пакета ак­ции. Так был передан в доверительное управление ряд метал­лургических комбинатов.

Но не всегда в ходе приватизации удавалось привлечь надеж­ного инвестора изначально. Так, в 1995 году АО «Балхашмыс» было продано компании «КАМ Финанс СА», однако, позже при­шлось расторгать договор, поскольку инвестиционные обязатель­ства в отношении предприятия не были выполнены. Только в 1997 году после приобретения имущественного комплекса пред­приятий АО «Балхашмыс» компанией «Самсунг» положение уда­лось исправить. В настоящее время корпорация «Казахмыс», объе­диняющая блок предприятий цветной металлургии, является од­ной из самых прибыльных в республике.

Иногда в несколько этапов проходил и процесс формирова­ния новых корпоративных образований. Так, значительная часть акций Усть-Каменогорского свинцово-цинкового, Лениногорского полиметаллического и Зыряновского горно-обогатительного ком­бинатов на первом этапе приватизации была передана трудовому коллективу. Однако проблемы налаживания нормального произ­водства на предприятиях остались нерешенными. Основной при­чиной стало отсутствие возможности привлечения реальных фи­нансовых источников для инвестирования производства такого уровня силами существовавшего управленческого персонала. Ре­шение стало возможным после привлечения стратегического ин­вестора в лице швейцарской фирмы «Глинкор». Только в резуль­тате проведенной реструктуризации на основе объединения иму­щественных комплексов Усть-Каменогорского свинцово-цинково­го, Лениногорского полиметаллического комбинатов и Зыряновс- кого горно-обогатительного комбината было создано рентабель­ное производство - компания «Казцинк».

Приватизация многому нас научила, привив определенный иммунитет против инвестиционного авантюризма. Одним из та­ких опытов стала приватизация Васильковского горно-обогати­тельного комбината. Тендер по продаже этого золотодобываю­щего предприятия готовился совместно с Европейским банком реконструкции и развития. В результате готовность участвовать в нем изъявили 5 крупнейших компаний из 10 признанных в данной сфере на мировом уровне. Однако в последний момент появился новый инвестор в лице компании «Пласер Доум Инк.», предложивший невероятно высокую цену за предприятие в раз­мере 95 млн. дол. США и на основании этого выигравший кон­курс. Однако фирма - победитель выплатила из обещанной сум­мы только 35 млн. дол. США, не выполнив инвестиционных обязательств, и контракт в дальнейшем был расторгнут. Но нами было потеряно доверие инвестиционного консультанта в лице Европейского банка и потенциальных солидных инвесторов, пре­достерегавших нас от заключения данного контракта.

В ходе второго этапа приватизации кардинальной транс­формации подверглось и наше отношение к иностранным парт­нерам. Несмотря на наличие отрицательных характеристик ин­вестиционного климата в Казахстане (высокие некоммерческие риски и пр.), было обеспечено равноправие иностранного ка­питала с местным. Но этого было недостаточно. Нами в крат­чайшие сроки был подготовлен и принят закон «О государст­венной поддержке прямых инвестиций в Казахстане», где сис­тема льгот и преференций для иностранных инвестиций была значительно расширена.

После принятия этого закона иностранный капитал стал иг­рать решающую роль в росте экономики. Благодаря ему, были погашены долги предприятий по заработной плате, бюджету, пенсионному фонду, долги энергетикам, транспортникам и дру­гим смежникам. По сути, были предотвращены забастовки, со­хранены рабочие места - самый труднодостижимый ресурс для любой страны. Иностранными партнерами были привнесены но­вые элементы в управление предприятиями. Казахстанские уп­равленцы социалистической неконкурентной экономики прошли бесплатную стажировку. Приватизация позволила сберечь боль­шую часть инфраструктуры социальной и коммунальной сфер.

Вся трудная работа, проводившаяся с 1991 года, и активное привлечение иностранных инвесторов начала приносить пер­вые плоды. Так, объем ВВП за 1995 год составил 992,5 млрд. тенге, а промышленное производство возросло на 13,6 %, при этом в черной металлургии он увеличился на 17,4 %, в цветной - на 1,9%. Заработная плата на этих предприятиях составляла 16-18 тыс. тенге, что в 3 раза превышало средний уровень по республике.

Опять повторюсь, что часто продажу госпредприятий иност­ранному капиталу ассоциировали с «продажей государства, на­ционального богатства, родины». Справедливости ради нужно сказать, что многие иностранные инвесторы обладали лучшими возможностями выкупа госпредприятий и обеспечения их пос­ледующего эффективного функционирования. Как я подчерки­вал, этой возможности не имело большинство отечественных бизнесменов. Тем более что отечественных потенциальных соб­ственников еще не было, и они не могли обеспечивать эффек­тивную работу предприятий. Они не знали рынков сбыта и многого другого в рыночной экономике. Этому нам еще пред­стояло научиться.

Третий этап приватизации, проведенный в 1996-1998 годы, стал этапом перехода к секторным программам в стратегических отраслях экономики, включая электроэнергетику и нефтегазо­вую отрасли, а также в социальной сфере - здравоохранении, образовании, науке и культуре. Именно в этот период начали формироваться отечественные полноценные инвесторы, способ­ные выкупить крупные промышленные предприятия.

В конце декабря 1995 года мной был принят Указ, имеющий силу Закона, «О приватизации», а в феврале 1996 года постанов­лением Правительства введена в действие «Программа третьего этапа приватизации на 1996-1998 годы». Целью Программы явля­лось скорейшее завершение основных процессов приватизации, создание слоя собственников, но уже посредством денежной при­ватизации, то есть на возмездной основе. На этом этапе домини­рующим признаком процесса приватизации является возмездная передача приватизируемого объекта новому собственнику.

За три года были реализованы госпакеты частично привати­зированных предприятий, объекты торговли и соцкультбыта, ко­торые ранее не были проданы в рамках малой приватизации, продолжена приватизация по индивидуальным проектам.

Важными разделами Программы третьего этапа приватизации стали секторные программы приватизации в стратегически зна­чимых для экономики Казахстана отраслях, а также в здравоох­ранении, образовании, науке и культуре.

«В течение 1996 года Правительством были проданы гос­пакеты акций и государственной доли 889 АО и ТОО, а также 3526 объектов социальной сферы, недвижимости, 27 объектов приватизированы по индивидуальным проектам. В бюджет по­ступило всего за этот год 31,2 млрд. тенге.

1997 год стал годом ускоренного проведения приватизации, особенно в энергетических и добывающих отраслях. В ряде отраслей этот процесс был завершен. Всего за 1997 год прива­тизирован 5641 объект недвижимости, 608 госпакетов акций предприятий, началось разгосударствление объектов здравоох­ранения, образования и культуры. Сумма средств, поступив­ших от проданных и выкупленных объектов приватизации, составила 54,5 млрд. тенге.

В течение 1998 года приватизировано 513 госпакетов ак­ций АО и государственных долей ТОО, 2716 объектов социаль­ной сферы, отдельные единицы имущества и имущественные комплексы предприятий».

Источник: Министерство финансов Республики Казахстан

Как и предыдущие, этот этап отличался скоростью реализа­ции. Процедуры предприватизационной подготовки и самой про­дажи были сведены к минимальным срокам. На подготовку и проведение тендера отводился месяц, а аукциона и того меньше - 15 дней. Такая сверхбыстрая приватизация объяснялась глав­ной причиной - процессы нелегальной приватизации путем «вы­мывания» финансовых средств и основных фондов предприятий шли еще быстрее.

Руководители многих предприятий и организаций искусствен­но тормозили приватизацию, создавали себе и близким условия для незаконного обогащения, «выпуская предприятиям кровь», наращивая гигантскую кредиторскую задолженность. И если бы эти процессы затянулись, то такая «коммерциализация» предприя­тий не оставила бы никакого стоящего имущества для привати­зации, исключив все надежды на их дальнейшую нормальную деятельность.

Конечно, скоростная приватизация была обречена на круп­ные издержки. Например, далеко не всегда предприятия перехо­дили к достойным собственникам. Были и такие, кто обирал собственное предприятие «до нитки» и скрывался в неизвестном направлении. Но, учитывая все обстоятельства того переходного периода, нельзя оспорить тот факт, что приватизация заверши­лась достаточно эффективно. А в последствии, в сравнении с результатами процессов приватизации в соседних государствах, «плюсы» однозначно перевесили «минусы».

На третьем этапе приватизации были предусмотрены две ос­новные формы реализации имущества - продажа на торгах (аук­цион, тендер) и прямая адресная продажа. Вторая предусматри­валась только для объектов, которые ранее были переданы в аренду или доверительное управление.

Из 66 предприятий, переданных в управление по контракту, 26 предприятий в дальнейшем были проданы управляющим ком­паниям (в их числе крупные предприятия цветной и черной ме­таллургии).

Высокие стартовые заявки не всегда гарантировали достиже­ние прогнозируемых результатов. Так, в ходе длительных пере­говоров цена на 100% пакет акции компании «Казахтелеком» колебалась в диапазоне от 2-3 млрд. долларов США до 60 млн. долларов США. Итогом стала продажа 40% акций за 100 млн. долларов США компании «Daewoo». Однако неисполнение инвес- тиционных обязательств позднее привело покупателя к необхо­димости продажи пакета уже отечественному инвестору.

Но во всем этом был и отрадный момент. Такая перепродажа свидетельствовала о появлении на третьем этапе приватизации реальной возможности привлечения национального капитала к приватизации крупных объектов.

В ходе третьего этапа были приватизированы практически все генерирующие электроэнергетические станции. Это позволи­ло обеспечить значительные поступления в бюджет в виде средств от продажи и инвестиционных обязательств. Именно в рамках данной приватизации в 1997 году была устранена кризисная си­туация в энергоснабжении промышленных предприятий и насе­ленных пунктов в Восточно-Казахстанской области. Именно про­дажа четырех ТЭЦ (Семипалатинской, Усть-Каменогорской, Со- гринской и Лениногорской) и передача двух ГРЭС в концессию (Шульбинская, Усть- Каменогорская) американской компании «AES Suntree Power» предотвратила надвигавшийся региональный энер­гетический кризис.

Начиная с 1997 года, стали нарастать процессы приватизации в нефтегазовой отрасли. Поскольку процессы оценки подобных объектов были достаточно сложны и требовали координации усилий специалистов самых различных ведомств, Правительству Республики Казахстан было поручено создать Межведомствен­ную комиссию. Именно она должна была определять условия и порядок продажи объектов нефтегазовой отрасли, а также уста­навливать наиболее благоприятные инвестиционные условия для потенциальных покупателей. В 1997 году с победителями тенде­ров - индонезийской компанией «Централ Азия Петролеум» и Китайской национальной нефтегазовой компанией - были под­писаны договоры по продаже крупных объектов нефтегазовой отрасли ОАО «Мангистаумунайгаз» и ОАО «Актобемунайгаз».

Третий этап привнес новизну и в процесс приватизации круп­ных и уникальных объектов по индивидуальным проектам. Был совершен важный переход от «передачи предприятий в управле­ние инофирмам» к тендерной продаже объектов зарубежным инвесторам. Очевиден тот факт, что из-за отсутствия средств казахстанцы в тот период просто не имели возможности соста­вить конкуренцию иностранному капиталу в борьбе за крупные предприятия.

Вместе с тем, Казахстан не избежал присущих тому периоду болезненных последствий расторжения договоров купли-прода- жи акций промышленных предприятий. Причинами были и не­выполнение инвестиционных обязательств, и ухудшение работы предприятий, неквалифицированный менеджмент и различные злоупотребления в финансовых и внешнеторговых операциях.

Всего за второй и третий этапы было приватизировано 94 крупных предприятия, из них 57 передано в собственность ино­странным инвесторам. Передача крупных предприятий сначала в доверительное управление, а затем их продажа по индивидуаль­ным проектам позволили создать новые промышленные компа­нии с участием частного и государственного капитала. Эти ком­пании в настоящее время нашли свою нишу на международных рынках, что позволило обеспечить рабочие места тысячам людей и, в значительной степени, укрепить экономику страны.

В целом, передача казахстанских предприятий в управление иностранным фирмам позволила вывести большинство крупных предприятий из финансового и производственного кризиса, спо­собствовала успешной адаптации их к жестким условиям рыноч­ной экономики. Именно с этого периода началось оздоровление финансово-экономического состояния предприятий.

Четвёртый этап начался с 1999 года и характеризуется новы­ми подходами к распределению полномочий между уровнями государственного управления в вопросах регулирования и распо­ряжения государственной собственностью. Так, принят закон, пре­дусматривающий внесение изменений более чем в 150 норматив­ных правовых актов и конкретно распределяющий полномочия уровней государственного управления. Совершенствуется и за­конодательная база в области управления государственным иму­ществом.

Началом данного этапа считается момент принятия Програм­мы приватизации и повышения эффективности управления госу­дарственным имуществом на 1999-2000 годы. Программой зафик­сированы практические результаты предыдущих этапов привати­зации, основным из которых стало формирование частной собст­венности, как основы рыночной экономики. Государство сохра- няет за собой присутствие в отдельных стратегически важных отраслях экономики. К таковым относятся отрасли, составляю­щие основу национальной экономики, а также отрасли, обеспе­чивающие производство жизненно важных товаров, продукции и услуг. В связи с этим особую актуальность приобретают воп­росы повышения эффективности управления госимуществом и контроль за реализацией управленческих решений.

Сегодня в республике уже создана АО "Национальная хол­динговая компания "Самрук". Мы приняли решение привлечь к разработке бизнес-плана создания госхолдинга независимую ино­странную консалтинговую компанию, имеющую опыт создания подобных структур в других странах. Анализ выявил, что единст­венной компанией, обладающей таким опытом, является МсКішеу, занимающая первое место в мире в консалт-рейтинге и реализо­вавшая более 6 проектов для правительств развивающихся и развитых стран по созданию похожих компаний по управлению государственными активами, в частности, сингапурского госхол- динга "Темасек".

С казахстанской стороны в проекте участвовал АО «Центр маркетингово-аналитических исследований» при Министерстве экономики и бюджетного планирования. В рамках работы над проек­том был изучен передовой международный опыт 13 государст­венных холдингов и агентств по управлению государственными активами стран Европы, Азии, Северной Америки, Австралии и Океании.

Созданию холдинга предшествовала долгая работа, которая временами и вовсе останавливалась и начинала буксовать. Я понимал противодействие наших холдингов и крупных компа­ний, которым было очень удобно работать, варясь в собственном соку, делая то, что они хотят. Мне не раз приходилось напоми­нать Правительству, что работа по созданию в стране государст­венного холдинга по управлению госпакетами акций идет недо­статочно быстро. В итоге, процесс создания холдинга растянулся на полтора года.

Наконец, 28 января 2006 года я подписал указ «О создании АО "Национальная холдинговая компания "Самрук". Перед ру­ководством холдинга я поставил центральную стратегическую задачу: повысить эффективность деятельности национальных компаний посредством улучшения корпоративного управления, а значит, ускорить рост экономики страны за счет повышения уровня руководства и эффективности деятельности национальных компаний. Нам необходимо улучшать качество корпоративного управления, подавая пример компаниям частного сектора, что приведет к прозрачности финансовой системы в целом.

У многих сейчас возникает много вопросов, сводящихся, в принципе, к одному: зачем вообще нужен этот холдинг? Версий я также услышал много - от «наведения порядка в нацкомпаниях» и вплоть до создания второго Национального фонда или чего-то в этом роде.

На самом деле, все гораздо проще. Посудите сами, нацио­нальные компании вопреки процессу приватизации остаются в ведении государства. Само по себе это не противоречит рыноч­ным принципам, потому что всегда есть такие сферы - фиаско или провалы рынка - где присутствие государства просто необ­ходимо. Это сферы, где производятся общественные блага. Именно по этой причине когда-то мы оставили в государственной соб­ственности такие сферы как телекоммуникации, энергоснабже­ние и железнодорожный транспорт, а также часть добывающей промышленности. По идее, это необходимо для того, чтобы жиз­ненно важные отрасли экономики не регулировались частными лицами и могли, не стремясь к выгоде, сосредоточиться на качестве и низких ценах. А у нас что вышло?

Получив статус национальных, а значит, имея определенные преимущества, наши компании, «забыв» об изначальных функциях, стали просто работать на ту самую прибыль. Конечно, то, что она есть, не плохо, но ведь при этом нет фактического улучше­ния качества и доступности услуг населению. По сути, статус национальной компании означает, что она становится, своего рода, «узаконенным» монополистом в сфере деятельности. В обмен на это компания, как государственная, а значит, функционирующая в интересах общества, должна обеспечить приемлемый уровень цен и высокое качество, инвестирую в это свои доходы. «Частни­ки» на такое просто бы не пошли.

К примеру, «Казахтелеком». Согласитесь, гораздо удобнее для всех, когда есть один оператор, обеспечивающий технологичес­кое единство сети по всей стране. И эта уникальность - залог получения прибылей, и даже сверхприбылей. Но вместо того, чтобы вложить прибыль в развитие ассортимента предоставляе­мых услуг или снижение издержек и тарифов, компания назна­чает заоблачные зарплаты руководству и так далее. А ведь у нас до сих пор нет Интернета и телефонной связи в некоторых сельских районах! Вот на чем должна сосредоточиться нацио­нальная кампания. Подчеркну, национальная - принадлежащая нации. Эти деньги - собственность государства, а в общем смыс­ле, всего общества. Все должны выигрывать от деятельности нацкомпаний. Именно для этого создается «Самрук», и я наде­юсь, он оправдает наши с вами ожидания.

Характерной особенностью четвертого этапа являются и но­вые подходы к распределению полномочий между государствен­ными органами по вопросам управления и распоряжения госу­дарственной собственностью. Так, ключевым моментом этой прог­раммы стало перераспределение полномочий между республи­канской и коммунальной собственностью. Например, в комму­нальную собственность в 1999 году были переданы государствен­ные пакеты акций и доли участия в 953 акционерных обществах и товариществах с ограниченной ответственностью. Право на решение и проведение приватизации объектов коммунальной собственности было предоставлено акимам областей, городов Алматы и Астаны.

Кроме того, Программой определялся подход к эффективно­му управлению государственными активами. Так, были опреде­лены 10 ведущих предприятий, в которых государство имеет долевое участие в качестве «голубых фишек». В их числе такие акционерные общества, как «Мангистаумунайгаз», «Актобемунай- газ», «Казцинк», «Усть-Каменогорский титано-магниевый комби­нат» (УКТМК), «Соколовско-Сарбайское горно-обогатительное производственное объединение» (ССГПО), «Алюминий Казахста­на», «Транснациональная компания «Казхром», «Народный Сбе­регательный Банк Казахстана», «Казахтелеком», «Казахмыс». В 1999 году проведена приватизация части государственного паке­та акций (16,7%) акционерного общества «Народный Сберега­тельный Банк», а в конце 2000 года - АО «Мангистаумунайгаз».

В настоящее время полностью проданы государственные па­кеты акционерных обществ «Мангистаумунайгаз», «Актобемунай- газ», «Алюминий Казахстана», «Казахмыс», «Народный Сберега­тельный Банк Казахстана», «УКТМК» и др.

В ходе четвертого этапа приватизации активизировалась ра­бота, проводимая Правительством по существенному увеличе­нию поступлений в бюджет денежных средств от использования государственной собственности. До 2002 года средства, получен­ные от приватизации государственной собственности, направля­лись в доход государственного бюджета, а с 2002 года они на­правляются на финансирование дефицита бюджета. Начиная с 2003 года, средства, полученные от приватизации крупных объек­тов, направляются в наш Национальный фонд.

В этот период была начата и продолжается по настоящее время работа по оптимизации числа республиканских государст­венных и коммунальных государственных предприятий. Их со­хранение возможно только там, где без организации такой пра­вовой формы невозможно обойтись.

Предшествовавший опыт работы позволил разработать но­вую Концепцию управления государственным имуществом. Ее основными задачами являются проведение полной инвентариза­ции всех объектов государственной собственности, оптимизация числа объектов управления, поступление дополнительных дохо­дов в республиканский и местные бюджеты за счет эффективно­го использования государственного имущества.

4 ноября 2003 года был принят Закон «О государственном мониторинге собственности в отраслях экономики, имеющих стра­тегическое значение». Данный Закон позволил обеспечить вне­дрение системы мониторинга эффективности управления прива­тизированными объектами в стратегических отраслях экономики, её дальнейшее развитие и совершенствование, а также постпри- ватизационный контроль.

Итак, наша приватизация привела к тем результатам, кото­рые от нее ожидались. В настоящее время в экономике Казахста­на сформирован частный сектор, в нём производится около девя­носта процентов объёма промышленной продукции республики. Дальнейшее развитие частного сектора требует чётко установ­ленных правил игры, адекватной нормативно-правовой базы, не отягощенной советскими веяниями.

С трудом, с переживаниями и стрессами, с ломкой старых жизненных ценностей, Казахстан перешёл от государственной собственности к частной, от административно-командной эконо­мике - к взвешенному и рациональному планированию и менедж­менту, к рынку. Это только в научных статьях и книгах всё кажется понятным и простым. А в жизни - это океан страстей и трагедий, конфликты интересов различных групп и даже поколе­ний. Такова, к сожалению, жизненная философия эпохи пере­мен. И мы пропустили всё это через свои сердца.

Наше молодое поколение в своем большинстве не знает, ка­ких титанических усилий и переживаний стоили нам сегодняш­ние успехи. Они должны знать и помнить, что все это - резуль­тат тех огромных изменений, которые произошли вокруг нас и внутри нас, изменений, которые были осуществлены всеми нами, благодаря нашей воле и терпению.

Сейчас Казахстан является ярким примером выхода из кризи­са. Как считают эксперты, лидерство Казахстана в экономичес­ких реформах является следствием наиболее удачно выбранной среди стран СНГ политико-экономической модели переходного периода: сильная президентская власть плюс быстрые и энергич­ные реформы. Нужно сразу сказать, что реформы пришлось проводить сверху. Такое было время, без сильной вертикали власти мы не смогли бы добиться успеха.

Именно эта формула способствовала строительству и укреп­лению независимого государства, проведению четких и последо­вательных реформ в экономике и политической жизни, гаранти­ровала внутриполитическую стабильность в стране. В тот период стало понятным, что в условиях парламентской формы правле­ния и при низкой политической культуре Казахстан был бы обречен на перманентные экономические и политические кризи­сы. А для молодого государства, строящего свою независимость в условиях жесточайшего экономического кризиса, это неизбеж­но привело бы к хаосу и стагнации.

Хотя не скрою, что форсированный переход от государствен­ного патернализма к экономической свободе и предпринимательст­ву был самой непопулярной мерой не только для народа, но и для большей части госаппарата. И решалась эта задача зачастую волевыми, болезненными для населения методами. Порой, осоз­навая необходимость тех или иных шагов, мне приходилось и уговаривать людей, и давить на них в какой-то мере. Порой приходилось брать на себя единоличную ответственность за про­водимые в жизнь изменения. Все только оттого, что не было времени ждать, пока абсолютно все «дозреют» и реформы будут проведены в атмосфере полного согласия. В таком случае, нам было бы просто уже нечего реформировать - ни государство, ни экономику.

Зато сейчас результат налицо - теперь, в основном, всё ре­шает сам гражданин. В целом частный сектор экономики сегодня располагает более чем 90% производственного потенциала рес­публики. Сформировался, адаптировался и продолжает расши­ряться слой представителей малого и среднего бизнеса. И имен­но эти люди сейчас, по многим оценкам, и составляют костяк того самого среднего класса, возникновения которого мы добиваем­ся всеми силами. Почему это так важно для Казахстана?

Как известно, именно эта часть общества стремится к дости­жению успеха, обладает большой покупательной способностью и вносит существенную часть доходов в государственную казну. Именно этому классу есть что терять, к чему стремиться и что передать по наследству. Характерными установками менталитета «среднего класса» являются, прежде всего, чувство ответственно­сти за свою жизнь, глубокое чувство индивидуализма, понима­ние ценности профессионализма и образования как гарантий соб­ственного процветания. Средний класс - это не мультимиллиар­деры и не нищие, это те, кто сами себя обеспечивают. В целом, здесь "Я" доминирует над "Мы". Это стремление человека быть хозяином жизни, хозяином своей судьбы, что выражается в дея­тельности и, соответственно, в получении дохода.

Появление в Казахстане среднего класса важно, прежде все­го, потому, что его реальное присутствие в обществе, способно качественно изменить существующий характер взаимоотноше­ний внутри общества, как между его слоями, так и взаимоотно­шения общества с властью. Средний класс ориентирован на ста­бильность и сам является стабилизирующим началом внутри любого общества. Это "нация граждан, самоуправляемое боль­шинство", понимающее, что участие в политической жизни об­щества является важным механизмом влияния на принятие по­литических решений в стране.

Вот почему я лично очень большое внимание уделяю этому вопросу и постоянно поднимаю его в своих выступлениях и, впрочем, не только. Процесс приватизации заложил основы для появления казахстанского среднего класса, позволив людям об­рести свои квартиры, начать свой бизнес, - и, в итоге, стать хозяевами, стать собственниками. Люди получили возможность работать и зарабатывать. Никто не ждал указаний или спаси­тельных решений сверху. Люди сами строили свой бизнес и свою жизнь. Все эти изменения были необходимы, прежде всего, для самих казахстанцев, и они уже пошли на пользу. Коренные реформы экономики сопровождались непониманием или прямым сопротивлением наших граждан, которых пугало все новое.

Отрадно, что часть уехавших в 1990-е годы на свою историческую родину, возвращается в Казахстан. Я по-человечески этому рад.

Сегодня мы с уверенностью можем заявить, что основные структурные реформы в экономике завершены. Осуществлена приватизация государственной собственности, сформирована хо­зяйственная среда, адекватная стандартам развитого рынка. Про­цесс приватизации - это всегда раздел собственности. И каж­дое государство с социалистической историей, проводя прива­тизацию, сталкивалось с проблемой справедливого и эффектив­ного раздела государственной собственности. Конечно, не все прошло гладко во время приватизации и в нашей республике. Ведь люди в тот период просто пугались понятия «частная собст­венность». Но во время проведения каждого из этапов привати­зации нами преследовались, в первую очередь, интересы народа и государства.

Конечно же, процесс реформирования экономики не был сво­боден от ошибочных действий, непродуманных решений и социа­льных осложнений. Но становится понятным, что в наших «горя­щих» условиях приватизация не могла быть «справедливой» или «несправедливой». Ей можно давать только такие оценки: эф­фективная или неэффективная. Судите сами. Сегодня из госсек­тора экономики полностью выведены такие важные сферы, как: общественное питание и торговля; легкая, пищевая, обрабатываю­щая промышленность, предоставление разнообразных услуг, аг­ропромышленное производство и др. Энергетическая и сырьевая отрасли большей частью также выведены в частный сектор. Быст­ро развивается конкурентная среда в сферах здравоохранения и образования, особенно высшего.

Ну и, конечно же, говоря о приватизации, нужно сказать, что до сих пор есть желающие перераспределить собственность, счи­тающие, что была допущена несправедливая приватизация. Ниг­де в мире не происходила справедливая первичная приватиза­ция. Никакого пересмотра не должно быть и не будет. Таковы законы нашей страны. Более того, таковы законы развития. Мы никогда не сможем произвести передел собственности, который удовлетворил бы всех абсолютно. Простите за эту горькую иро­нию, но мы уже пытались построить абсолютно справедливое общество. И почти все из вас знают, чем это закончилось для нас и для остальных наших соседей, бывших союзных республик. Эта страница истории закрыта. Нам надо смотреть вперед. Нужно со­вершенствовать сделанное и улучшать дальше жизнь людей.

Сегодня всё чаще говорят о «продвинутости» в экономичес­ких вопросах наших граждан: государственных управленцев, биз­несменов, фермеров. Во время одного из многочисленных интер­вью, которое было посвящено очередному дню Независимости республики, у меня как-то спросили: «Из кого получаются луч­шие управленцы - из бывших производственников или профес­сиональных менеджеров?» У меня нет категоричного суждения на этот счет. Каждый случай индивидуален. Однако, исходя из опы­та ведения кадровой политики за последние 20 лет, могу сказать, что блестящего образования, высоких знаний и здоровых амби­ций, присущих сейчас многим молодым людям, недостаточно для того, чтобы стать успешным руководителем - будь то в бизнесе или на государственной службе.

Вы видели, что я в свое время дал карт-бланш очень многим молодым бизнесменам и специалистам. Тридцатилетние молодые люди становились членами Правительства, Министрами, руково­дителями областей, ведомств, крупных компаний. Скажу честно, выдержать испытание властью смогли немногие. Сегодня я скло­няюсь к мнению, что управленец, в первую очередь, должен быть зрелым человеком, необязательно в возрастном плане, зре­лым в восприятии окружающего мира, ситуации, и, главным образом, себя.

Раньше мы управленцем называли директора комбината или завода. Слово «менеджер» иностранное. А смысл тот же. Многие бывшие директора стали хорошими менеджерами в рыночных условиях. Лучший или худший - проверяется на конкретном деле. Лучший тот, кто успешно управляет делом и людьми.

Проводя реформы, которые, в том числе, были направлены на формирование класса собственников, мы столкнулись с необ­ходимостью создания и эффективной финансовой системы, являю­щейся, образно выражаясь, «кровеносной системой» экономики. О том, как происходил процесс формирования национальной финансовой системы, расскажет следующая глава.

Глава VI

НАЦИОНАЛЬНАЯ ФИНАНСОВАЯ СИСТЕМА

В предыдущих главах этой книги я уже сравнивал госу­дарство с живым организмом. Мне очень нравится эта метафора. Приступая к строительству Казахстана, я часто пред­ставлял его себе именно так - как своего рода единство людей, проживающих на одной территории, по одним законам и в рам­ках одного общества, как единый растущий отлаженный орга­низм. И если развивать это сравнение дальше, то экономика - это те органы, которые обеспечивают жизнедеятельность всего организма и общий «обмен веществ» в стране, а финансы, в свою очередь, - «кровеносная система» самой экономики.

Потому с учетом важности существования хорошо отлажен­ной финансовой системы, большая часть экономических преоб­разований, начатых в 90-е годы и осуществленных впоследствии, касалась сферы финансов.

Так сложилось, что мы начинали эти реформы в очень слож­ное время. Потрясенные люди болезненно воспринимали все происходящее. А «потрясенная» крахом советской системы эко­номика переживала настоящую «финансовую бурю». Дефицит товаров народного потребления, рост инфляции и обесценива­ние всех накоплений и текущих доходов населения - все эти явления нарастали с бешеным темпом. Нужно было обеспечить финансовую стабильность в экономике и обуздать инфляцию. Необходимо было установить прозрачный, эффективный и ста­бильный бюджет, обеспечивающий в максимальной степени нужды населения и качественное выполнение государственных услуг и функций.

Мы понимали, что, возможно, социальная цена реформ будет очень высока. В то же время на примере других развитых стран мы видели, что процесс становления рынка не отметает социа­льную составляющую реформ. Мы старались проводить реформы с максимально щадящими условиями для населения, но в усло­виях гиперинфляции сделать это было очень сложно. В такой ситуации промедление могло привести к окончательной катаст­рофе.

Вспоминая о том времени, я, прежде всего, вспоминаю об огромном грузе ответственности, который мы взяли на себя, при­ступив к этим реформам. После обвала советской экономики было очень трудно заставить людей, потерявших накопленное годами, вновь поверить финансовой системе нашей страны. За всеми преобразованиями, будь то налоговая или пенсионная ре­форма или что-либо еще, мы видели, прежде всего, наших граж­дан, на нас была ответственность за их благополучие.

Пусть сегодня многие меня критикуют. Предъявляют порой доведенные до абсурда обвинения. Я знаю, что смогу не обра­щать внимания на это пустозвонство и необоснованную критику, потому что, поверьте мне, это сущие пустяки по сравнению с тем грузом ответственности, что взвалили на себя я и мои сорат­ники. Не имея опыта подобного реформирования, мы нередко рисковали. Мы знали только одно - нам нужно с нуля создать независимую финансовую систему, способную обеспечить нор­мальное функционирование государственного аппарата и разви­тие нашей экономики.

Условно период реформирования и эволюции нашей нацио­нальной финансовой системы можно разделить на два этапа. Первый этап - ориентировочно с 1991 по 1997 годы. В эти годы перед нами стояли вопросы либерализации экономики и дости­жения общей макроэкономической стабилизации. Второй этап - постстабилизационное укрепление и дальнейший бурный рост финансовой системы Казахстана - начался с 1998 года, с успеш­ного преодоления мирового финансового кризиса, и длится, я думаю, по сей день.

Откровенно говоря, если действительно постараться раскрыть становление нашей финансовой системы поэтапно, описывая все произведенные преобразования, то это, пожалуй, потребует на­писания отдельной книги. Я же в этой главе хотел бы остано­виться на общем процессе реформирования и поиска пути выве­дения нашей финансовой системы из кризиса, а в последствии - и в лидеры среди стран СНГ. Отдельно в этой главе рассмотрены вопросы становления нашей банковской системы, сферы госу­дарственных финансов, а также Пенсионная реформа и создание Национального фонда. Хотя помимо этого есть еще много мо­ментов, несомненно, заслуживающих внимания: становление ка­захстанского фондового рынка, рынка ценных бумаг, управление государственным долгом страны и многое другое.

В ходе становления нашей национальной финансовой систе­мы реформированию подверглись, в первую очередь, ее банков­ский сектор, налоговое и бюджетное устройство. В каком-то смыс­ле, моей особой гордостью стали пенсионная реформа и созда­ние Национального фонда. Эта глава расскажет вам о том, как все происходило, с какими трудностями мы столкнулись в этот период и как мы пришли к признанию нашей финансовой систе­мы мировым сообществом.

Стремясь достичь коммунистическое «Прекрасное Далеко», где «от каждого по способности, каждому - по труду», руко­водство Советского Союза зачастую выстраивало хозяйственные и производственные отношения, руководствуясь соображениями далеко не экономического толка. И как результат - с распадом механизма центрального планирования, своего рода, аппарата «искусственного дыхания» экономически необоснованных произ­водственных цепочек, наружу вылезли вся противоречивость и неестественность экономической системы Союза.

Потому, в самом начале нашего пути перехода к рынку нам требовалось изменить сами основы хозяйственной деятельности. Прежде всего необходимо было изменить уровень принятия эко­номических решений о распределении ресурсов - перенести его с государственного на уровень производящих субъектов. Это позволило бы обеспечить финансовую самостоятельность пред­приятий и переносило на них ответственность за результаты и эффективность инвестиций.

Ранее товарно-денежные отношения, сложившиеся во время Союза, требовали согласования всех решений на уровне цент­ральных ведомств, если еще было позволено принимать такие решения. Суть этих «громоздких» отношений сводилась к следу­ющему. Любой субъект производственно-хозяйственной деятель­ности сосредотачивал свои финансовые ресурсы на счетах Гос­банка СССР или его представительств в союзных республиках. И для того, чтобы использовать эти ресурсы в своих собствен­ных целях, например, для строительства, закупки продукции и т. д., предприятие должно было согласовать данный вопрос с Госпланом, который при принятии положительного решения да­вал соответствующее поручение Госбанку для выделения необ­ходимых средств.

Таким образом, одновременно требовали решения вопросы сразу нескольких основополагающих для любого государства сфер банковского сектора и государственных финансов: бюджетная и налоговая системы страны. Их успешное реформирование могло быть проведено только во взаимной увязке друг с другом.

Построение открытой рыночной экономики требовало от нас шагов по кардинальному изменению основ нашей экономики. Признаюсь, это было очень нелегко. Одним из таких решений стала либерализация рыночных отношений 1993 года - по сути, мы решились на этот шаг навстречу рынку в условиях товарного дефицита и нарастающей гиперинфляции. С началом проведе­ния либерализации начался быстрый рост различных финансо­вых организаций. Особое место среди них занимали коммерчес­кие банки и организации, осуществляющие отдельные виды бан­ковских операций. Так, к концу 1993 года в Казахстане было образовано более 200 коммерческих банков. Эта ситуация возни­кала из-за того, что имеющиеся пробелы в законодательстве позволяли практически каждому предприятию или кооперативу создать собственный банк. Многие из них впоследствии оказа­лись финансово несостоятельными. Они создавались лишь для того, чтобы получать спекулятивные доходы в условиях высокой инфляции и нестабильности на валютном рынке.

Это привело, в свою очередь, к тому, что первые этапы либе­рализации сопровождались значительным ростом инфляции и сокращением платежеспособного спроса. Так, инфляция за пери­од с 1993 по 1995 годы в среднем составляла свыше 1200% годо­вых, дефицит государственного бюджета в одном только 1995 году составлял порядка 40 млрд. тенге, а ставки банков второго уровня по кредитам предприятиям достигали 400% годовых.

На начальном этапе либерализации все еще был сохранен государственный контроль над ценами на определенные виды товаров. Государство использовало практику поставок для госу­дарственных нужд и другие ограничения в целях элементарного выживания. Фиксированными стали цены на продукты питания и первой необходимости. Из-за этого предприятия терпели убыт­ки, которые не могли быть компенсированы даже льготными ставками вознаграждения и политикой переноса сроков погаше­ния кредитов.

К тому же, тогда государство не могло полностью обеспечить население необходимыми товарами, что создавало их большой дефицит. Наша экономика была узко специализирована, и в со­ветское время многие товары первой необходимости просто заво­зились из других союзных республик, их производивших. Для обеспечения товарами первой необходимости Правительство вы­нуждено было брать «товарные (связанные) кредиты» в соседних странах-производителях. Правительство С. Терещенко получило такие кредиты на сумму более 100 млн. долларов США. Они назывались товарными, потому что давались на нужды по при­обретению товаров тех стран, которые давали нам кредиты, та­ковы были условия, и расходовались на покупку сахара, табака, масла, колбас и т. д.

Многие, узнав это, наверняка зададутся вполне резонным воп­росом: «Почему именно так, а не иначе расходовались эти креди­ты?» Нам нужно было насытить рынок товарами, что бы снизить социальную напряженность, возникшую из-за тотального дефи­цита. О каком реформировании могла идти речь, когда порой наши люди элементарно не могли купить продукты питания? Прилавки магазинов были пусты. Жуткое зрелище - заходишь в магазин, а там нет товаров. Это надо было просто видеть.

Правительство решило выделять эти кредиты нашим начи­нающим бизнесменам, что бы поддержать их деятельность на рынке. С другой стороны мы надеялись, что они более эффек­тивно смогут использовать эти средства для покупки продоволь­ствия, медикаментов для населения, чем государственные органы и сами рассчитаются с кредитами. Высокая инфляция обесцени­вала вырученные магазином деньги, которые не покрывали объем кредита. В то же, время находились бизнесмены, которые, спеку­лируя на уровне инфляции и разнице курсов валют, воспользо­вались этой мерой государства, чтобы на этом заработать. Это стало одним из источников формирования их первичных капита­лов. Но они не смогли сами вернуть кредиты, их пришлось выплачивать государству.

Корень всех проблем заключался в том, что мы не смогли быстро адаптироваться к последствиям либерализации цен. Ка­захстанские предприятия потеряли свои рынки сбыта, оставшись один на один с огромными структурными проблемами. Для со­здания стабильной макроэкономической обстановки необходимо было принять ряд неотложных мер.

Так, государство должно было прекратить практику выдачи централизованных кредитов, сократить число налогов и др. Фи­нансовая система требовала восстановить реальную цену креди­там путем сокращения роли государства в распределении ресур­сов. Убыточные предприятия, существовавшие на скрытые дота­ции государства в виде кредитов, следовало реструктурировать и передать в руки частных и более ответственных предпринимате­лей. Так, уже в 1994 году была прекращена практика выдачи льготных кредитов и рассмотрение прямых обращений предприя­тий за кредитами в главный банк страны.

В то время я опасался, что нас просто не хватит на все проблемы, что требовали безотлагательного решения. К тому же, практически все они были связаны с населением страны, уставшим, разочарованным, готовым вспыхнуть в любой момент и по первому поводу. Сейчас, отвечая на вопросы о причинах успеха реформ, я иногда действительно затрудняюсь выделить какой-то один определяющий фактор. Кто-то считает, что этот фактор - соответствующий общественный «фон», когда люди готовы к преобразованиям, понимают и приветствуют их прове­дение. Но мы начинали реформы, можно сказать, как раз с противоположным «фоном». Развал Союза, потеря сбережений и накоплений, но самое главное - утрата веры в Идею и уверенно­сти в завтрашнем дне заставили наших людей чувствовать себя брошенными и обманутыми. И многие в какой-то мере проеци­ровали это разочарование и неверие и на нас. Но реформы состоялись - и весьма успешно.

Некоторые ученые или эксперты ставят во главу угла при реформировании подготовленность самих реформ. Существует множество примеров того, как подобные «инкубационные» пе­риоды реформ длились от 4 до 5 лет. Но опять-таки, у нас не было времени на тщательную подготовку или какие-то долговре­менные исследования или пробы. Ситуация менялась изо дня в день. Счет шел на месяцы и недели, а иногда - на дни. И все- таки эти реформы прошли успешно.

Я считаю, что в успехе наших реформ самую большую роль сыграл человеческий фактор. Я не могу сказать наверняка, как именно, но, возможно, в более общем плане, залогом успеха стали некоторые черты менталитета наших людей, их особая способность легко принимать новое или адаптировать привнесен­ное извне, а в частном - личные качества людей, входивших тогда в команду реформаторов.

Итак, уже к 1999 году с помощью действенных реформ удалось решить проблему огромного количества социально-бы­товых льгот, перейдя на адресную социальную помощь. Был осуществлен переход от существовавшей солидарной пенсион­ной системы на новую - накопительную пенсионную систему. Были пересмотрены и перестроены бюджетные отношения и, соответственно, налоговая система страны. Но залогом успеш­ности всех этих преобразований стала, прежде всего, наша силь­ная и динамичная банковская система, по праву обладающая статусом лучшей в СНГ.

Казахстан приступил к созданию собственной банковской сис­темы сразу же после получения суверенитета, в декабре 1990 года. Испытав на себе все «прелести» советского неповоротливо­го банковского механизма, мы понимали, что для полноценного развития экономики нам нужна современная двухуровневая бан­ковская система, признанная во всем мире как наиболее эффек­тивная в условиях рынка. Она могла бы позволить нам прово­дить независимую денежно-кредитную политику, решить про­блемы инфляции и финансового обеспечения нужд государства и общества. Нам нужна была система, при которой процентные ставки отражали бы истинную стоимость капитала, а банки вы­давали кредиты на основании финансовой жизнеспособности заемщиков и экономической эффективности кредитования.

По существу, началом банковской реформы в стране стал Закон "О банках и банковской деятельности в Казахской СССР", принятый в январе 1991 года. Данный Закон обеспечил формиро­вание основ двухуровневой банковской системы. Так, Республи­канский Государственный банк был преобразован в Национальный банк Республики Казахстан с областными управлениями и отде­лениями. Республиканский Промстройбанк был преобразован в акционерно-коммерческий банк «Туранбанк», Агропромбанк - в акционерно-коммерческий банк «Агропромбанк Республики Ка- захстан», из среды акционеров возник банк «Казахстан Коммерц», затем ставший «Казкоммерцбанком», Внешторгбанк - в акцио­нерно-коммерческий банк «Алембанк», республиканский Сбер­банк - в акционерно-коммерческий «Сбербанк Республики Казахстан». В 1993 году все эти банки стали акционерными, а Сбербанк был переименован в Народный банк Республики Ка­захстан. Сейчас эти банки являются крупнейшими частными бан­ками Казахстана, составляя костяк второго уровня нашей бан­ковской системы.

Таким образом, к моменту введения тенге в ноябре 1993 года банковская система Казахстана претерпела существенную реформу: функционировала двухуровневая банковская система, все спе­циализированные банки были преобразованы в акционерные банки, а Нацбанк был наделен рядом функций центрального банка. Все это в значительной мере облегчило переход к собственной на­циональной валюте.

И все же, несмотря на организацию Национального банка страны с момента становления независимого Казахстана, он все еще не был центральным банком страны в классическом его определении. Нацбанк продолжал выполнять ряд второстепен­ных функций, к тому же, не все было ясно с его статусом в системе государственных органов. Так, в период с 1991 по 1993 год Национальный банк подчинялся всем ветвям власти. Прави­тельство давало ему поручения, депутаты контролировали его деятельность и делегировали ему дополнительные поручения, часто требуя при этом их немедленного исполнения. Все требо­вали выделения средств на разные нужды.

Для решения этой проблемы в марте 1995 года мной был подписан Указ, имеющий силу закона, «О Национальном банке Республики Казахстан», согласно которому Нацбанк стал в пре­делах предоставленных ему законодательными актами полномо­чий независим в своей деятельности и подотчетен только Прези­денту. С тех пор никакой орган представительной и исполни­тельной власти не вправе вмешиваться в деятельность Нацио­нального банка. Но, конечно же, как и во всех других странах, наш Национальный банк должен координировать вопросы обще­государственной экономической политики с Правительством. В этом же 1995 году мы приняли первую программу реформирова­ния банковской системы республики. Суть этой программы зак­лючалась в обеспечении банками кредитования экономики за счет самостоятельно привлекаемых ими сбережений населения, свободных средств хозяйствующих субъектов и внешних займов. Так мы «освободили» Национальный банк от политического дав­ления и от функций, которые могли выполнять банки второго уровня, и причем, гораздо эффективнее.

Теперь он перешел к выполнению непосредственных функ­ций центрального банка страны - к проведению независимой денежно-кредитной политики и созданию банковской системы, отвечающей современным требованиям. В разное время Нац- банк возглавляли Г. Байназаров, Д. Сембаев, О. Жандосов, Г. Марченко, К. Дамитов. Все они работали в непростое время, и внесли свой вклад в развитие банковской системы страны. Я благодарен им.

Следующим важным шагом в развитии нашей банковской системы была Программа перехода банков второго уровня на международные стандарты финансовой отчетности, которая была принята в декабре 1996 года. Согласно этой Программе, все дейст­вующие банки Казахстана должны были до конца 2000 года достичь международных стандартов в части достаточности капи­тала ликвидности, качества активов, бухгалтерского учета, уров­ня менеджмента, введения и передачи информации. Для контро­ля над исполнением банками предписаний этой программы в начале 2001 года Национальный Банк был наделен полномочия­ми для проведения надзора за банковской деятельностью. Так, с

1                    июля 2001 года был установлен минимальный размер уставно­го капитала для вновь создаваемых банков на жестком уровне в

2                    млрд. тенге, для региональных банков - не менее 500 млн. тенге, других действующих банков - более 1 млрд. тенге.

Наращивание капитала банков сопровождалось болезненным процессом ликвидации мелких банковских структур, консолида­цией и слиянием банков. Но этот процесс оказал поразительно действенный эффект на всю финансовую систему страны, были образованы крупные, финансово устойчивые банки, обладавшие большими возможностями и потенциалом.

Обычно, именно такие крупные банки составляют «костяк» банковской системы в государствах с развитой рыночной эконо­микой - на несколько крупнейших коммерческих банков здесь приходится подавляющая сумма активов всех банков. Кроме того, концентрация банковского капитала позволила обеспечить кон­куренцию между этими банками, которая привела к повышению качества банковских услуг. Эта особенность нашей банковской системы была отмечена многими экспертами и специалистами банковского сектора.

При проведении этого преобразования мы руководствовались простой, но жесткой логикой рынка - выживает сильнейший. Наша финансовая система уже пережила этап становления, ког­да государством приветствовался сам факт появления частных коммерческих банков, теперь же, после стабилизации всей эко­номической системы, речь уже должна была идти об уровне функционирования этих банков и о качестве предоставляемых ими услуг. И действительно, после ужесточения Нацбанком пру­денциальных нормативов количество коммерческих банков в стране уменьшилось в три раза, потому что очень немногие из них были готовы к повышению уровня функционирования. Но, с другой стороны, жесткие требования Национального банка по наращиванию собственного капитала банков и другие нормати­вы, выработанные в ходе реформ, позволили банковской системе республики безболезненно пережить последствия апрельской девальвации тенге 1999 года и не допустить финансового кризи­са, как это случилось в России и других странах.

Но, в то же время, при реализации подобного подхода мы учитывали и наши особенности. Например, у нас существовали банки, деятельность которых была сосредоточена, преимуществен­но, в регионах, где доминировал мелкий бизнес и сельскохо­зяйственное производство. Подавляющая часть из них испытыва­ла недостаток средств. Дефицит ликвидности во многих областях республики ограничивал возможность работы банков, вынуж­денных, нередко, замыкаться на ограниченном круге местных клиентов. Ведь не секрет, что уязвимым местом экономики рес­публики являлось неравномерное распределение финансовых ресурсов по различным регионам, которые географически отда­лены друг от друга. Не обошли нас в эти годы и банковские «пирамиды» мошенников, обманувших честных людей.

Понимая, что и такие «местные» банки не осилят высокой планки, установленной Нацбанком, начиная с 1998 года, мы на­чали повсеместно создавать микрокредитные организации, а за­тем и кредитные товарищества. Их создание, в первую очередь, было направлено на борьбу с бедностью и безработицей. В целях обеспечения доступности банковских услуг для сельской местности было принято решение расширить сферу почтово-сберегательных учреждений, которая позволила предложить банковскому сек­тору альтернативный способ привлечения частных сбереже- ний широких слоев населения, проживающих в отдаленных регионах. Кроме того, подобные кредитные товарищества должны были включиться в функционирование трехуровневой системы кредитования, состоящей из банков и организаций, осуществляю­щих отдельные виды банковских услуг, и микрокредитных орга­низаций.

В последствии, нами были предприняты дальнейшие шаги по усилению роли Национального банка в экономике страны. Прежде всего, это было необходимо для наведения порядка в регулировании деятельности субъектов финансовой системы. На тот момент данное регулирование осуществлялось разными надзорными органами. Например, деятельность банков регули­ровалась Национальным банком, страховых компаний - Ми­нистерством финансов, пенсионных фондов - Министерством труда. Как результат, процесс координации различных сегмен­тов финансового рынка для проведения какой-либо общей по­литики по регулированию финансовой системы страны был затянут и неэффективен.

Так, в 2000 году в Национальном банке были сконцентриро­ваны функции страхового и банковского надзора, в 2001 году - функции надзора за рынком ценных бумаг, а в 2002 году - управления накопительными пенсионными фондами.

Здесь стоит отметить, что в последствии, в 2004 году, функ­ции регулирования деятельностью рынка ценных бумаг, стра­хового рынка, пенсионной системы были переданы от Нацио­нального банка самостоятельному органу - Агентству Респуб­лики Казахстан по регулированию и надзору за финансовым рынком и финансовыми организациями, подотчетному Прези­денту страны.

Это Агентство призвано обеспечивать порядок на финансо­вом рынке нашей страны. Ему приходится работать в рамках большого числа положений и законодательных уложений, ка­сающихся и пенсионной системы, и рынка ценных бумаг и всего прочего, притом, работает оно довольно эффективно. Кстати, особенно меня порадовали следующие данные об итогах работы АФН. В прошедшем, 2005 году Агентством было зарегистрирова­но 762 обращения физических и юридических лиц. На первый взгляд, не так уж и много. Но если вспомнить, что большинство наших людей по разным причинам просто решают не поднимать каких-то проблем, то эта цифра выглядит достойно. Например, именно по одному из таких обращений, Агентство занялось про- блемой функционирования банкоматов. Точнее, их частого не- функционирования. В ответ разработан Проект Инструкции о требованиях, предъявляемых к банкам второго уровня по орга­низации работы банкоматов и обеспечению их надлежащего функционирования и планируется введение этих Инструкций в действие.

Для меня лично этот случай, в некотором роде, пример того, как должны работать, по моему представлению, все наши госор- ганы. Нужно принимать во внимание и прорабатывать все обра­щения граждан и давать ответы на все их вопросы. В новых исторических условиях нужно приучать людей к тому, что госу­дарство - для людей, а не люди - для государства. Приходите, интересуйтесь, задавайте вопросы, формулируйте проблемы, до­бивайтесь ответов. Вы - граждане Казахстана. И давайте начнем воспринимать ставшее когда-то ироничным выражение «слуги народа» буквально.

В целом, началом укрепления нашей финансовой системы, завоевания ее авторитета у населения и признание ее первых успехов мировым сообществом можно, по праву, считать конец 90-х годов. Именно в этот период начался подъем экономики страны после прошедшего кризиса. Например, в 1997 году рост ВВП составил 101,7% к предыдущему году. Благоприятная эконо­мическая ситуация способствовала динамичному развитию бан­ковского сектора, процесс развития которого сопровождался ста­новлением конкурентного рынка.

Здесь мне хотелось бы еще раз отметить, что отдельным моментом реформирования нашей банковской системы были меры по повышению доверия со стороны населения. Это сегодня наши люди используют множество видов кредитов: автомобильные, потребительские, ипотечные и так далее. Когда-то люди боялись «жить в кредит». И здесь большую роль сыграли меры по стра­хованию вкладов населения, которые значительно повысили уро­вень доверия людей к финансовой системе страны. Например, в конце 1999 года был создан Казахстанский фонд гарантирования (страхования) вкладов физических лиц. Его функцией стало обес­печение гражданам возврата их средств в случае принудитель­ной ликвидации банков - участников этой системы.

Последний подобный пример - случай с «Наурыз-банком». Этот банк создавался при поддержке государственных структур, и его бездарный руководитель довел банк до банкротства. Вклад­чики, в том числе государство, потеряли деньги. Руководители банка в бегах. Фонду пришлось возвратить деньги физическим лицам.

В настоящее время Фонд гарантирования вкладов функцио­нирует стабильно, осуществляя постепенный переход к между­народным стандартам. Позднее, в 2001 году был создан Актуар­ный центр, заслуживший высокую оценку международных экс­пертов. Помимо этого, существует Бюро кредитных историй, а также Фонд гарантирования ипотечных кредитов. По состоянию на 30 декабря 2005 года Фонд поддержал гарантии ипотечных кредитов на общую сумму свыше 5 млрд. тенге. Участниками системы гарантирования ипотечных кредитов являются 20 бан­ков и ипотечных компаний Казахстана.

Я считаю, что об успехе нашей финансовой системы ярче всего свидетельствуют не оценки зарубежных экспертов или ка­кие-либо экономические расчеты, а следующий факт.

По состоянию на 1 апреля 1999 года вклады населения в казахстанских банках второго уровня составляли около 348 млн. долларов США. Но, по различным экспертным оценкам, скрытые накопления граждан достигали от 1 до 3 млрд. долларов США. Эта сумма, как минимум, в полтора раза превышала сумму, находившуюся на счетах в банковской и накопительной пенсион­ной системах на тот момент. С помощью проведенной реформы мы добились притока накоплений граждан в нашу финансовую систему, и в настоящее время резервы АО «Казахстанский фонд гарантирования вкладов физических лиц в банках второго уров­ня Республики Казахстан» составляют около 339 млрд. тенге.

Вспоминая то время, я всегда думаю, как сейчас легко пере­числять все эти данные, хотя для меня лично за ними стоит очень много переживаний и событий, порой, курьезных. Напри­мер, мне очень нравится один из них. В период проведения кампании по привлечению средств населения в банки Григорий Марченко, бывший в то время председателем Национального банка, как-то публично пообещал мне, что, в случае успеха этой кампа­нии, он сбреет свою бороду. При этом, считать ее успешной условились, если накопления физических лиц в банках второго уровня составят 1 млрд.долларов США.

Заявление Григория Марченко особенно «приглянулось» СМИ. Многие экономисты и журналисты говорили и писали, что «хо­дить Марченко бородатым всю жизнь». Но, буквально два года спустя, а именно, 7 сентября 2001 года, он пришел на одну из пресс-конференций, по признанию ряда СМИ, «неожиданно по­молодевшим: с его лица исчезли многолетняя седеющая бородка и усы», и сообщил, что накопления физических лиц составили 1,116 млрд. долларов США.

Вполне может быть, что это своеобразное пари сыграло не меньшую положительную роль в привлечении средств населе­ния в казахстанские банки, чем те же рекламные и информацион­ные меры. Впоследствии, Марченко еще два раза давал обеща­ния сбрить свою бороду в случае эффективного развития от­дельных сегментов финансового рынка. Но желающих спорить или отпускать шутки по этому поводу уже не находилось.

Григорий Александрович Марченко - профессионал высоко­го уровня, признанный журналом «Евромани» «лучшим банки­ром», умел отстаивать свою позицию и оказывался прав в боль­шинстве случаев. Я поддерживал его деятельность на посту Пред­седателя Нацбанка. Он из-за своей прямоты не редко сталкивался с Правительством и Парламентом, но всегда отстаивал свое мне­ние.

Хочу сказать, что идею защиты и стимулирования сбереже­ний я озвучивал еще в конце мая 1999 года в ходе I Конгресса финансистов республики. Тогда наша экономика столкнулась с тяжелейшими проблемами из-за адаптации к резко изменившимся условиям на мировых финансовых и товарных рынках. Кри­зис 1998-1999 годов заставил банковское сообщество обратить внимание на внутренние сбережения граждан, как инвестицион­ный ресурс для развития экономики, где недостаток необходи­мых для ее поддержания и развития средств компенсировался притоком внешних займов и иностранных инвестиций. Этой и другим проблемам финансовой системы я всегда уделял самое пристальное внимание. Ведь не секрет, что сотрудничество госу­дарства и частного сектора приносит гораздо больше пользы для экономики, чем одностороннее государственное планирование.

Кстати, именно благодаря I конгрессу представители всех сек­торов финансового рынка впервые добровольно объединились для обсуждения проблем развития казахстанского финансового рынка. Например, были рассмотрены проблемы расширения ин­вестиционных возможностей и формирования новых финансо­вых инструментов, позволяющих содействовать решению гло­бальных задач экономического роста и улучшению благосостоя­ния народа.

Одновременно с созданием системы гарантирования вкладов было ужесточено законодательство по банковской тайне в целях защиты интересов вкладчиков. Так, сведения об остатках и движе- нии денег на счетах физических лиц представляются следственным органам только при наличии уголовного дела и санкции проку­рора. Кроме того, налоговые и таможенные органы были исклю­чены из перечня государственных органов, имеющих право на получение сведений, составляющих банковскую тайну.

Еще один яркий показатель успешности нашей финансовой системы экспансия казахстанского капитала на рынки соседних государств и приход на наш финансовый рынок иностранного капитала.

Когда-то мы и думать не могли о таком. Мы лишь хотели обеспечить функционирование собственной финансовой системы и экономики в целом. Но так вышло, что результаты реформ с лихвой превзошли все наши самые смелые ожидания. Сейчас уровень монетизации казахстанской экономики самый высокий среди стран СНГ, это позволяет нашим банкам проводить актив­ную экспансию на финансовые рынки наших соседей. Более раз­витая банковская система по сравнению с соседними странами позволяет нашим банкам предлагать более выгодные проценты и условия, выигрывая конкурентную борьбу с местными банками, не имеющими подобных капиталов, и самое главное - гарантии безопасности и прибыльности вкладов. Например, если в Казах­стане среднегодовая процентная ставка колеблется от 10 до 15 процентов, то в соседнем Таджикистане она достигает 36 про­центов в год. Согласитесь, разница существенная.

В свою очередь, стабильность макроэкономической ситуации, повышающийся уровень жизни наших людей делают Казахстан очень привлекательным для иностранных финансовых компаний. Потому как, если наша процентная ставка может считаться низ­кой в сравнении со странами СНГ, то для западных потребите­лей эти самые 10-15 % - совершенно неприемлемая завышенная ставка. Приход зарубежных банков дает возможность развивать конкуренцию на финансовом рынке Казахстана.

Например, уже сегодня на нашем рынке появилась крупней­шая страховая компания Чехии «Хоум Кредит» (Home Credit Gro^), в прошлом году было создано АО «Хоум Кредит Казах­стан». Приоритетным направлением деятельности предприятия является потребительское кредитование. Компания оперативно реагирует на изменения, которые происходят на казахстанском рынке кредитных услуг, предлагая клиентам и партнерам опти­мальные условия кредитования и сотрудничества. Самые успеш­ные торговые предприятия Казахстана являются партнерами АО «Хоум Кредит Казахстан», в их числе крупные торговые сети «Технодом», «Евросеть», «Сулпак», «М-Техникс», а также отдель­ные специализированные магазины во всех регионах страны и многие другие компании. Постоянно расширяя партнерскую сеть, компания делает основной акцент на развитии деловых взаимо­отношений с надежными и опытными партнерами.

Рост рынка потребительского кредитования привлекает в Ка­захстан новых крупных иностранных игроков. Вслед за чешской финансовой группой казахстанскую розницу планирует осваи­вать еще одна крупнейшая финансовая группа в еврозоне. Фран­цузская банковская группа «Societe Generale» намерена в бли­жайшее время создать подразделение в Казахстане.

Это может звучать странно, но я просто рад приходу иност­ранного капитала. Ведь уже прошло то время, когда высокие проценты были оправданы высоким уровнем риска кредитова­ния. Сейчас у людей стабильные доходы и прочное финансовое положение. А наши банки еще не готовы «расстаться» с време­нем высоких процентов. Иностранцы повысят уровень конкурен­ции на рынке предоставления финансовых услуг, и в итоге выиг­рает общество.

В целом, резюмируя итоги развития банковского сектора, можно сказать, что его развитие на протяжении всего времени происходило благодаря всемерной поддержке государства и од­новременно с масштабным реформированием системы государ­ственных финансов. Поэтому было бы несправедливым пропус­тить процесс их совершенствования, тем более что в процессе перехода к рынку нам также пришлось пойти на кардинальные реформы как в сфере бюджетной системы, так и в сфере нало­гообложения.

Как я уже подчеркивал, для того чтобы банковская система получила свое развитие, необходимо было обеспечить и адекват­ную политику государства в области государственных финансов. Лишившись прежних субвенций и дотаций из союзного бюджета (в 1991 году они составили шестую часть бюджета нашей рес­публики), а также ведомственных источников финансирования, мы стали испытывать тяжелый кризис отраслей и предприятий, бывших ранее в так называемом союзном подчинении и занимав­ших свыше 90% в общем объеме производства республики. Все это требовало создания новой бюджетной системы.

Одним из первых шагов по реформированию сферы госу­дарственных финансов стало принятие в 1991 году собственного казахстанского закона о бюджетной системе. Благодаря этому закону, были изменены принципы формирования бюджетов Рес­публики Казахстан, определены взаимоотношения между рес­публиканским и местными бюджетами. Основополагающим его принципом являлась самостоятельность республиканского и мест­ных бюджетов.

Вместе с тем, события разворачивались так быстро, что вско­ре принятый закон уже не отвечал требованиям времени. Доста­точно сказать, что не был установлен принцип «единства бюдже­тов разных уровней», который является основополагающим в создании эффективной бюджетной системы, и все еще допуска­лось составление дополнительного бюджета, который рассматри­вался и утверждался аналогично бюджету на очередной год.

Что касается управления системой государственных финан­сов, то до 1994 года исполнением государственного бюджета занимались и Национальный банк, и Министерство финансов. Такая смешанная система не обеспечивала действенного контро­ля. В целях ее совершенствования мы пошли на создание Глав­ного управления Казначейства в составе Министерства финан­сов. Это позволило с 1996 года обеспечить проведение всех опе­раций по зачислению и списанию общих сумм доходов и произ­веденных кассовых расходов через единый казначейский счет. Через год был отменен механизм финансирования расходов по местным бюджетам платежными поручениями, и финансирова­ние стало производиться путем выдачи лимитов в форме финан­совых и бюджетных разрешений. Это были одни из наших пер­вых шагов по совершенствованию бюджетной системы страны.

До проведения реформ весь бюджетный процесс выражался в обыкновенном объединении бюджетных заявок, после чего происходило окончательное распределение крайне ограничен­ных средств между всеми бюджетными учреждениями. В этом процессе, практически, не учитывалась макроэкономическая си­туация, на фоне которой должен исполняться бюджет, и не предпринимались попытки координировать расходы в соответ­ствии с принципами и приоритетами экономической политики.

Таким образом, процесс подготовки бюджета представлял собой больше перетасовку цифр вместо обсуждения приоритетов и программ, которые Правительство должно было реализовывать. Даже на заключительной стадии процесса подготовки, когда в Парламенте обсуждался окончательный вариант бюджета, спо­ры шли лишь относительно отдельных статей расходов. При этом отсутствовали попытки увязать расходы с программными приоритетами.

Один из значительных шагов был сделан в этой сфере в 1997 году. Им стало внедрение новой бюджетной классифика­ция доходов и расходов, соответствующей требованиям между­народных стандартов. Ее внедрение позволило обеспечить взаим­ную увязку расходов бюджетов всех уровней с выполнением программных задач государства, а также улучшить исполни­тельскую дисциплину и повысить прозрачность формирования бюджета.

В 1999 году был принят третий Закон Республики Казахстан «О бюджетной системе». Этот Закон позволил обеспечить прин­цип единства бюджетной системы, предоставить одинаковый уро­вень государственных услуг населению по всей территории рес­публики и выровнять диспропорции между регионами. Также этим законом были установлены межбюджетные отношения, ме­ханизмы бюджетных изъятий и субвенций, разграничено финан­сирование определенных государственных функций из средств республиканского и местных бюджетов соответственно. В этот период основной упор в реформировании был сделан на обеспе­чение целевого и эффективного расходования бюджетных денег и предотвращение роста кредиторской задолженности бюджета. Мы впервые законодательно определили, что все государствен­ные учреждения не вправе брать на себя финансовые обязатель­ства сверх сумм бюджетных назначений, установленных бюд­жетным законодательством на соответствующий финансовый год.

Созданные на постоянной основе бюджетные комиссии по­зволили решить приоритетный для нас вопрос: обеспечение ра­ционализации затрат государства при формировании бюджета на очередной год. Было осуществлено разделение государствен­ного бюджета на текущий бюджет, за счет которого осуществля­лись программы, направленные на выполнение текущих нужд государства, и бюджет развития, включающий инвестиционные расходы в экономику, т.е. расходы на развитие инфраструктуры, градостроительство, создание и развитие информационных сис- тем, науку, инвестиций в человеческий капитал и т. п. Такое разделение бюджета позволило реально оценить стоимость вы­полнения государством своих функций, определенных законода­тельством и направленных на содержание имеющейся сети государственных учреждений, объем инвестиционного вклада государства в социально-экономическое развитие, а также систе­матизировать бюджетные программы.

Для формирования системного подхода к регулированию бюд­жетной сферы был разработан Бюджетный кодекс, который по­зволил упорядочить и систематизировать действующие нормы законодательства, обеспечить им более гибкую структуру. Впер­вые было прописано, что Национальный Фонд является частью бюджетной системы страны.

В этом Кодексе были заложены новые принципы бюджетной системы, обеспечивающие ее устойчивость и стабильность, пере­смотрены ранее существовавшие принципы бюджетного плани­рования, подходы по формированию доходной и расходной час­тей бюджетов всех уровней. Важно то, что этим Бюджетным кодексом предусмотрена оценка эффективности бюджетных про­грамм на основе проведения соответствующих расчетов, анализа обоснования бюджетных программ, хода их выполнения и ока­зываемого ими воздействия на социально-экономическое поло­жение страны, определение неэффективных направлений бюд­жетных программ.

Одним из важнейших аспектов бюджетной реформы стал поиск оптимального решения по управлению государственным долгом. Вопрос о финансировании дефицита государственного бюджета стоял особо остро, мы впервые пошли на законодатель­ное установление четкого лимита государственного заимствова­ния, используемого для покрытия масштабного дефицита бюд­жета страны.

Ранее Правительство финансировало дефицит бюджета пу­тем заимствования средств у Национального Банка, однако пря­мое кредитование дефицита бюджета Нацбанком сводило на нет все наши усилия по снижению уровня инфляции и поддержа­нию стабильности национальной валюты. Поэтому государство пошло на сокращение финансирования дефицита за счет средств Нацбанка, перейдя к привлечению внешних займов, на долю которых в 1994 году приходилось 55%, а в 1997 году - уже 81%. Макроэкономическая стабилизация экономики тоже способство­вала увеличению внешних заимствований. Как результат, к 1998 году Правительство республики полностью прекратило прямое заимствование у Нацбанка.

В последствии, объем внешнего заимствования продолжал по­степенно сокращаться, благодаря росту экономики и из-за отно­сительной дороговизны этих займов, составив 76% в 1998 году и 63% - в 1999 году. Внешнее заимствование Правительства осу­ществлялось через 4-х разовый выпуск суверенных международ­ных облигаций: трехлетние (1996 год), пятилетние (1997 год), пятилетние (1999 год), семилетние (2000 год). Размещение евро­облигаций в 1999 и 2000 годах имело особое значения для укреп­ления международного имиджа Казахстана, так как оно проис­ходило в условиях значительного снижения доверия на между­народных рынках капитала к развивающимся странам. Между­народные эксперты так оценили последнее размещение.

Однако, приступив к формированию собственной бюджетной системы, мы столкнулись с проблемой формирования доходной части бюджета. В первые годы независимости нас заводило в тупик элементарное отсутствие современных законодательных актов по вопросам налогообложения. В советский период вся налоговая политика формировалась за пределами республики, у нас же не было подобного опыта. К тому же, резкое увеличение числа создаваемых предприятий привело к усложнению хозяйст­венного и налогового учетов. Все эти факторы остро ставили вопрос о необходимости реформирования самой системы налого­обложения.

Вместе с тем, говоря об определении новых принципов бюд­жетного устройства государств, нельзя не отметить, что мы шли к этому шагу планомерно, подготавливая остальную законода­тельную базу. Это было задачей не из легких. Столь необходи­мые стране законы подолгу лежали в Верховном Совете без движения. Обсуждения по ним проводились не чаще одного раза в полугодие, тогда как ситуация в стране менялась, как говорится, не по дням, а по часам. И чаще всего, в худшую сторону.

Несмотря на сложившуюся ситуацию, в 1991 году на седьмой сессии Верховного Совета Казахстана мы все-таки приняли рес­публиканский пакет нормативных правовых актов по налогам, включивший в себя четырнадцать законов. В целом же Закон «О налоговой системе в Республике Казахстан» предусматривал 16 общегосударственных, 10 общеобязательных и 17 местных нало­гов. Закон стал одним из первых шагов в реформировании эко­номики государства.

Одновременно с совершенствованием бюджетной системы мы провели работу по приближению налоговой системы к реалиям времени. Первым шагом к этому стало принятие в 1995 году Закона «О налогах и других обязательных платежах в бюджет», позволившего повысить эффективность налоговой системы. С принятием данного нормативного акта налоговая политика была направлена не на увеличение числа налогов, а на их упрощение. Она стимулировала хозяйствующие субъекты к повышению де­ловой активности и развитию производства, способствовала вне­дрению высокоэффективных технологий и долгосрочному вло­жению капитала, привлечению зарубежных инвесторов.

Основным принципом Закона явился принцип справедливос­ти, который предусматривал «вертикальное» и «горизонтальное» равенство. В этой системе все доходы налогоплательщиков, неза­висимо от их размера и того, как они зарабатываются и тратятся, облагаются единообразно на равных условиях. Преимущест­вами реформированной налоговой системы стали ее максималь­ная простота, экономическая нейтральность налогообложения, минимизация и сопоставимость налоговых ставок. Так, вместо действовавших в Республике Казахстан 45 видов налогов и сбо­ров и еще 6 видов отчислений, в так называемые, целевые фон­ды, осталось 19 видов налогов и сборов.

В целях повышения инвестиционных стимулов, заинтересо­ванности в обновлении парка основных средств и совершенство­вании производства было предусмотрено увеличение норм амор­тизации и сокращение затрат, упрощенный порядок их расчета.

Вместе с тем, этот закон уже не мог полностью решить те проблемы, которые возникали в ходе преобразований. Было ясно, что налоговая система несовершенна и нуждается в дальнейшем реформировании.

Сложившаяся на тот момент налоговая система действовала по принципу «селективного льготирования». Например, по нало­гу на прибыль применялось до девяти разных по величине - от 0 до 70% - ставок (в зависимости от формы собственности, отрасли, вида деятельности) и еще более 40 видов льгот в виде освобождения от уплаты или снижения ставок налога (в зависи­мости от направления расходования прибыли, источника ее об­разования). Все большим количеством льгот обрастали и осталь­ные налоги. Еще одним примером неэффективности системы яв­лялось то, что ставки налога на прибыль дифференцировались по отраслевому принципу и формам собственности.

Вместе с тем, придав в том же году налоговым органам неза­висимый статус, мы смогли определить общие принципы пост­роения налоговой системы, порядок взимания налогов, упорядо­чить механизм введения новых видов налогов, размеров ставок. Тем самым была заложена основа текущей системы налогового администрирования.

Наиболее значительным и принципиальным изменением прак­тики налогообложения было введение в 1992 году нового для нас налога на добавленную стоимость (далее - НДС). Его введе­ние обеспечило бюджет республики надежным и эффективным источником доходов, дало значительную свободу маневра по ре­гулированию потребительского спроса. Он послужил в тот период средством предотвращения инфляционного обесценивания бюд­жетных средств, поскольку прямо связывал налоговые поступле­ния с ростом цен.

Далее, учитывая изменения в экономической ситуации, сло­жившиеся за период с 1995 года, новый Налоговый кодекс был разработан в 2001 году и введен в действие с начала 2002 года. Положения нового Налогового кодекса оптимально совместили фискальную и стимулирующую функции налогов и позволили в достаточной степени реализовать основную цель проводимой на­логовой политики - создание налоговой системы, гармонично сочетающей интересы государства и налогоплательщика.

Принятие нового Налогового кодекса явилось новым этапом развития казахстанского налогового законодательства. Налого­вый кодекс укрепил концептуальные основы налоговой системы, сформированной в предыдущие годы, с одновременным повыше­нием эффективности правовых механизмов в налоговой сфере. Кодексом были закреплены принципы стабильности налогового законодательства, единства системы налоговых льгот, исключе­ны нормы по предоставлению льгот индивидуального характера для конкретного налогоплательщика. В последние годы были существенно снижены ставки налогов: ИПН до 10%, НДС до 14%, предполагается их дальнейшее упрощение и снижение Ре­формирование этого сегмента финансовой системы Казахстана сыграло немаловажную роль в ее общем становлении и успеш­ном развитии. Признание нашей финансовой системы лучшей в СНГ на международном уровне произошло после успешного преодоления нами экономического кризиса 1998 года, потрясше­го страны Юго-Восточной Азии и Россию.

Экономический кризис 1998 года стал своеобразным испыта­нием на прочность для нашей молодой страны и ее финансовой системы. В результате глобальных изменений на мировых фи­нансовых рынках произошла значительная девальвация нацио­нальных валют целого ряда стран - торговых партнеров Казах­стана. Это привело к удорожанию казахстанского тенге в реаль­ном выражении и способствовало снижению конкурентоспособ­ности казахстанского экспорта. Влияние негативных последствий мирового кризиса на экономику Казахстана стало более ощути­мым после девальвации российского рубля. Это породило проб­лемы, связанные с защитой внутренних товаропроизводителей от экспансии иностранных товаров на казахстанский рынок и поддержанием устойчивого обменного курса тенге.

Существующий в то время стереотип механического перено­са оценки ситуации в России на Казахстан вызвал на внутреннем валютном рынке ажиотажный спрос на иностранную валюту. Для урегулирования ситуации на валютном рынке и поддержа­ния тогда еще фиксированного курса тенге Нацбанк осуществ­лял большие валютные интервенции, которые привели к значи­тельному снижению валовых золотовалютных резервов. Так, в этот период на поддержание стабильного курса было потрачено более 600 млн. долларов США. Это был самый трудный момент для тенге. Для предотвращения дальнейшего сокращения золо­товалютных резервов и восстановления конкурентоспособности экономики возникла необходимость девальвации тенге. Вы хоро­шо помните, кто был против. Можно сказать, что мы разрушили еще один миф.

В настоящее время приходится слышать рассуждения о том, что девальвировать тенге необходимо было раньше, сразу вслед за обвалом российского рубля. Но я твердо уверен, что немед­ленное проведение девальвации на фоне нестабильного состоя­ния финансовых рынков в странах СНГ, а также в условиях значительных девальвационных ожиданий внутри страны не дало бы ожидаемого эффекта. Любой паритет валютных курсов, уста­новленный в результате девальвации в таких условиях, быстро потерял бы равновесие. В тот момент основной задачей было не допустить обвал валютного рынка и не потерять доверие населе­ния и экономических субъектов к банковской системе, что было бы чревато ее крахом.

Позиция Нацбанка, во главе с Г. Марченко, в тот период заключалась в том, что тенге именно в период кризиса девальви­ровать не нужно. У нас было достаточно резервов, и мы готовы были потратить часть их для того, чтобы справиться с кризисом. Так и вышло. Несмотря на то, что Нацбанк в этот период поте­рял значительное количество валютных резервов и, фактически, способствовал получению высоких доходов банковской систе­мой, выигравшей на спекуляциях с валютой и государственными ценными бумагами, мы все-таки преодолели кризис без значи­тельных последствий.

Новый Председатель Нацбанка К. Дамитов вроде был за де­вальвацию. Но сильно колебался - ответственность была боль­шая. Я пригласил его к себе, мы долго обсуждали все «за» и «против», и только в апреле 1999 года, когда стабилизировалась финансовая ситуация в России и снизились девальвационные ожидания внутри страны, мы пошли на введение режима сво­бодно плавающего обменного курса тенге.

Работы по подготовке девальвации тенге осуществлялись еще с сентября 1998 года. Благодаря им, переход к режиму свободно плавающего обменного курса тенге был осуществлен успешно. Немаловажную роль в этом сыграла как раз тщательная прора­ботка основных принципов и процедурных вопросов. Так, для выбора нового режима обменного курса были проанализированы все возможные сценарии дальнейшего развития внешнеэкономи­ческой ситуации в мире и, особенно, в России. Оценивались преимущества и недостатки каждого варианта с точки зрения: ожидаемых уровней равновесного курса тенге, платежного ба­ланса, золотовалютных резервов, дефицита бюджета, каждого сегмента финансового рынка и социальных показателей. Благо­даря изученному опыту и быстрому внедрению этого режима удалось не допустить обвала валютного рынка и банковской системы.

Для поддержки валютного рынка нами даже была временно введена в апреле такая мера, как продажа 50% экспортной вы­ручки, которая была отменена в середине ноября того же года. Одновременно с этим особый упор был сделан на защиту тенговых вкладов населения и депозитов юридических лиц в банках вто­рого уровня, а также тенговых активов пенсионных фондов. Был осуществлен ряд компенсационных мер. Например, тем вкладчи­кам банков, которые не изымали свои тенговые депозиты в тече­ние 9 месяцев после введения СПОКа, предоставлялась возмож­ность их полной конвертации в доллары США по курсу, дейст­вовавшему до девальвации. С целью защиты пенсионных акти­вов накопительных пенсионных фондов Министерством финан­сов были выпущены специальные валютные облигации (ABMEKAM) номинальной стоимостью 100 долларов США со сроком обращения пять лет.

В результате принятых мер переход на новую валютную по­литику проходил относительно спокойно, банковская система функ­ционировала стабильно. Курс тенге в обменных пунктах стаби­лизировался в течение нескольких дней. Введение режима сво­бодно плавающего обменного курса способствовало восстановле­нию конкурентных позиций казахстанского экспорта и возобнов­лению роста производства. Например, экспорт в 1998 году соста­вил более 6,012 млрд. долларов США.

Введение СПОК было шагом не только экономическим, но и политическим, прежде всего с точки зрения обеспечения ста­бильной экономической политики в глазах населения. Вопреки некоторым рекомендациям международных финансовых организа­ций, мы предприняли максимум возможных мер по защите сбе­режений физических и юридических лиц. Мы предоставили кли­ентам банков право конвертации их вкладов по тому курсу, который существовал до девальвации тенге.

Данные меры позволили ликвидировать переоценку обменно­го курса тенге в реальном выражении. По итогам года девальва­ции значительно улучшился платежный баланс, выросли золото­валютные активы государства и, что самое главное, восстановился рост производства в экономике. Уровень реального эффектив­ного обменного курса тенге по отношению к валютам стран - основных торговых партнеров, достигнутый через 3 года после введения СПОК, соответствовал значению, зафиксированному на конец 1999 года. Я считаю, что введение режима свободно плава­ющего обменного курса было жизненно необходимым и оправ­данным. В этом мнении сходятся и зарубежные эксперты.

«К тому времени, когда наступил российский финансовый кризис в 1998 году, Казахстан был более подготовлен; тенге потеряло лишь половину своей стоимости за год. Национальный банк завоевал свой авторитет в глазах Парламента, промыш­ленников и правительства благодаря проводимой устойчивой политике».

Журнал «EuroMoney» (Великобритания), «Казахстанское чудо», 1 апреля 2004 года

В результате предпринятых мер, мы смогли свести к миниму­му отрицательное влияние мирового финансового кризиса и удер­жать макроэкономическую стабильность, которая получила вы­сокую оценку международных финансовых институтов, сохра­нив доверие зарубежных банков-кредиторов и крупных инвесто­ров.

Но уязвимость казахстанской экономики все еще оставалась серьезной проблемой. Достаточно сказать, что год спустя после девальвации тенге, мы столкнулись с обратной проблемой - ре­вальвацией тенге, которая в настоящее время становится все актуальней. Так, несмотря на наблюдающееся укрепление тенге, процесс дедолларизации экономики не происходит, что обуслов­лено притоком большого количества иностранной валюты, по­ступающей от продажи нефти.

К тому же, свою роль играют значительные внешние заим­ствования банков и инвестиции в экономику, привлекаемые из­вне. Само по себе это не плохо. Но если раньше государство было больше озабочено собственно фактом привлечения инвес­тиций, то, мне кажется, сейчас нам уже нужно обращать больше внимания на «качество» инвестирования: куда идут эти деньги, какой реальный эффект они приносят, на какой срок вкладывают­ся и т.д. Говоря о «качестве» инвестирования, прежде всего нужно упомянуть «длинные деньги» - инвестиции на долгий срок (от 15 лет и дольше). Такие «длинные деньги» очень востре­бованы для реализации крупных инвестиционных проектов, где срок окупаемости и возврата превышает средние показатели на рынке инвестирования капитала. Как правило, это как раз те самые проекты по разработке и внедрению научных разработок, по внедрению новых технологий и производственных линий - все то, в чем так нуждается наша экономика.

Многие говорят, что у нас есть такие деньги - активы пен­сионных накопительных фондов, которые все же слишком огра­ничены в применении законом. Мы понимаем, какой большой эффект могут оказать эти активы при их вовлечении в нашу экономику. Но с этим нельзя торопиться. Для нас это, прежде всего, деньги людей. Поэтому необходимо проработать все воп­росы защиты этих вкладов и критерии потенциальных проектов.

Наша пенсионная система создана совсем недавно, и самым большим ее достижением, на мой взгляд, являются отнюдь не размеры активов и так далее, а доверие наших людей. Именно это - самый ценный «актив» пенсионных накопительных фон­дов, который может сказать о них больше, чем показатели до­ходности или что-нибудь другое. И в случае непродуманного инвестирования пенсионных денег именно потеря доверия насе­ления станет самым тяжелым последствием.

Расширение инструментария инвестирования средств пен­сионных фондов произойдет обязательно, но только тогда, ког­да мы найдем оптимальное сочетание доходности и гарантии безопасности пенсионных накоплений людей. Я лично уделяю особое внимание этому вопросу, потому как до сих пор помню разочарование и упреки людей, однажды потерявших все, и особо благодарен им за то, что, несмотря на это, они все-таки поверили нам и поддержали проведение пенсионной реформы в 1997-1998 годах.

Пенсионное обеспечение относится к числу тех социальных вопросов, которые постоянно находятся в поле зрения Прави­тельства, пожалуй, любого государства мира. В этом смысле не является исключением и Казахстан, в Конституции которого зак­реплены права граждан на социальное обеспечение в старости. Сейчас можно с полным правом утверждать, что накопительная пенсионная система стала гордостью казахстанской финансовой системы. Казахстан осуществил переход к накопительной пен­сионной системе в условиях, когда прежняя солидарная система уже не могла полностью выполнять свои обязательства перед пенсионерами.

В середине 90-х годов вопросы пенсионного обеспечения при­обрели особую остроту. Это было обусловлено падением объё­мов ВВП, ростом безработицы, значительными темпами инфля­ции, уменьшением национального дохода, острым бюджетным дефицитом. Как результат - уменьшение доли государственного финансирования пенсионного обеспечения, рост задолженности по выплате пенсий и т.д.

На проблемы, связанные с недостаточным финансированием необходимых пенсионных расходов, наслаивались и демографи­ческие процессы. Это было обусловлено тем, что в республике точно так же, как и во многих других странах мира, возрастная структура населения деформируется в сторону его старения. На­пример, слабая экономическая конъюнктура и демографическая ситуация в Германии и Франции вынуждают правительства этих стран вводить меры по увеличению пенсионного возраста и став­ки отчислений пенсионных взносов.

В Казахстане наблюдалась подобная ситуация. Так, если в 1980 году на 100 работников - плательщиков пенсионных взно­сов, приходилось почти 30 пенсионеров-получателей, то в 1997 году количество последних увеличилось до 73, а в 1998 году - до 83 пенсионеров на одного работающего. С 1980 года доля пенсионеров в общей численности населения возросла с 11,9% до 17,1% в 1997 году. К тому же свою роль в этом сыграли и бурные миграционные процессы 90-х годов. Уезжали, в основ­ном, люди молодые, стремившиеся тогда покинуть Казахстан в поисках лучшей судьбы и лучшей родины. А пенсионеры просто не имели возможности переехать: одним было некуда ехать, у других не было денег.

Плюс ко всему высокий показатель зависимости пенсионной системы, точнее соотношение получателей пенсий к плательщи­кам пенсионных взносов, был результатом старого пенсионного законодательства СССР. Тогда возраст выхода на пенсию состав­лял 60 лет для мужчин и 55 лет для женщин. К тому же, достаточно часто предоставлялось право выхода на пенсию и в более раннем возрасте.

Таким образом, деформированная структура назначения пен­сий обусловила рост расходов государства на пенсионное обес­печение, который составил в 1996 году 7,9% от ВВП, в то время, как в 1989 году эта цифра равнялась 5,6%. При этом важно отметить, что данные расходы могли быть значительно выше, если бы государство полностью индексировало пенсионные вып­латы на инфляцию.

Сохранение солидарной пенсионной системы Республики Ка­захстан в том виде, в котором она существовала до 1998 года, могло привести к обострению кризисных явлений в экономике и соответственно социальной сфере республики. Я поручил Прави­тельству изучить опыт других стран и внести предложения. Ка­бинет Министров и Нацбанк внесли также предложение о целе­сообразности начала пенсионной реформы с использованием чи­лийского опыта.

Этот проект бурно обсуждался в обществе, противников было достаточно. Было много сомнений, но иного выхода у нас в тот момент не было. Экономика страны того времени просто не справлялась со сложившейся ситуацией.

Почему мы выбрали именно чилийский опыт?

В середине прошлого века большинство стран мира столкну­лось с проблемой старения населения: продолжительность жиз­ни увеличивалась, а рождаемость снижалась. При солидарных пенсионных системах такое долголетие тяжким бременем ложи­лось на работающее население. Ведь налоговая нагрузка на эко­номически активную часть населения тем тяжелее, чем их мень­ше по отношению к пенсионерам. В противном случае возникает дефицит средств, а различные попытки закрыть его, например, снижением пенсий, могут вызвать острую социальную напря­женность в обществе.

Выход из этой ситуации, заключающийся в приватизации пен­сионной системы, был найден в 1980 году министром труда Чили Хосе Пиньером. В предложенной им системе каждому работни­ку предоставлялись право и обязанность самостоятельно забо­титься о своем будущем. Вместо государственной пенсии, выпла­чиваемой из налоговых поступлений, начали внедряться индиви­дуальные накопления, инвестируемые в ценные бумаги. Работа­ющим гражданам была предоставлена возможность добровольно перейти в новую систему, тогда как к поступающим на работу впервые она применялась автоматически.

Проведение подобной реформы, помимо решения социальных проблем, могло бы дать дополнительный стимул для развития экономики Казахстана. Достаточно сказать, что пенсионные на­копления могли бы стать (как в Чили) источником инвестиций развития, в первую очередь, внутренней экономики через фон­довый рынок.

Поэтому Казахстан, первым из стран СНГ, начал планомер­ный переход к накопительной системе пенсионного обеспечения. Правительством была принята концепция реформирования пен­сионной системы, определившая постепенный переход от сохра­няющегося на определенном этапе принципа солидарности поко­лений к принципу персональных пенсионных накоплений ее стра­тегическим направлением. По сути, это был качественный шаг к формированию новой пенсионной системы, отвечающей требова­ниям рынка.

Основной целью проведения пенсионной реформы явилось построение финансово-устойчивой и справедливой системы, со­размеряющей трудовой вклад с пенсией через персонифициро­ванный учет пенсионных взносов.

В 1998 году был принят закон «О пенсионном обеспечении в Республике Казахстан», предусматривающий внедрение смешан­ной пенсионной системы. Им предусматривалось сохранение го­сударственного пенсионного обеспечения (солидарная пенсион­ная система), наряду с которым была создана, и в настоящее время развивается, накопительная пенсионная система.

Солидарная система была основана на выплатах пенсий за счет социальных налогов и других поступлений в республиканс­кий бюджет. Накопительная пенсионная система - на отчисле­ниях обязательных пенсионных взносов в размере десяти про­центов от дохода работника, а также на добровольных пенсион­ных отчислениях.

В переходный к накопительной пенсионной системе период государство обязалось гарантировать право состоявшихся пенсио­неров на получение пенсий, а также нести обязательства перед гражданами, имевшими трудовой стаж до начала пенсионной реформы. Состоявшимся пенсионерам государство гарантирова­ло сохранение получаемого размера пенсий из Государственного центра по выплатам пенсий, а также их индексацию с учетом роста потребительских цен.

Хочу отметить, что принятая и вполне соответствовавшая экономическим условиям прошлого десятилетия политика постоян­ного повышения минимальных пенсий и индексации пенсий на уровень инфляции привела к сужению дифференциации трудо­вых пенсий и их выравниванию, независимо от трудового стажа и прежней заработной платы пенсионеров.

Недостаточная дифференциация трудовых пенсий, низкий уро­вень получаемых пенсий и коэффициента замещения дохода приобрели особую актуальность в условиях стабильного улуч­шения экономической ситуации в стране как факторы, препят­ствующие росту платёжеспособного спроса этой части населе­ния. Для решения этих проблем был разработан механизм диф­ференцированного повышения пенсий. Он предполагает установ­ление зависимости размеров пенсий от трудового стажа, зара­ботной платы, представленной для исчисления пенсии, и средне­месячной заработной платы в той отрасли экономики, из кото­рой осуществлён выход на пенсию.

Государство сохранило за собой право регулирования дея­тельности субъектов накопительной пенсионной системы: нако­пительных пенсионных фондов, банков-кастодианов и организа­ций, осуществляющих инвестиционное управление пенсионными активами. Деятельность всех субъектов стала лицензироваться, законом были введены ограничения полномочий по распоряже­нию активами, определены требования к публичности и прозрач­ности информации финансового состояния субъектов системы.

В целях обеспечения эффективности инвестирования и безо­пасности пенсионных сбережений, исключения обесценивания пен­сионных накоплений был законодательно установлен перечень активов для инвестирования. Кроме того, стали возможны доб­ровольные пенсионные взносы из частных источников. В свете последних преобразований в стране, наряду с компаниями, зани­мающимися инвестированием активов пенсионных фондов, пен­сионные фонды могут инвестировать свои портфели напрямую. Данные изменения направлены на устранение монополии в уп­равлении пенсионными активами и уменьшение административ­ных расходов.

Проведение пенсионной реформы позволило развить далее деятельность финансовых организаций.

Пенсионные активы вовлечены в реальный сектор экономики путем инвестирования в негосударственные ценные бумаги оте­чественных организаций, во вклады (депозиты) в банках второго уровня, которые, в свою очередь, используют эти ресурсы для кредитования экономики Казахстана. Так, на 1 января 2006 года инвестиции пенсионных активов в негосударственные ценные бу­маги отечественных организаций и вклады в банки второго уров­ня составили 218,6 млрд. тенге.

Проведение пенсионной реформы не является, как известно, одномоментным шагом. Например, те граждане, чей возраст на момент введения новой пенсионной системы был близок к пенсион­ному, мало что успеют накопить. В связи с этим полный переход к накопительной пенсионной системе в Казахстане будет осуще­ствляться до 2038-2040 годов.

Сейчас, когда я вспоминаю о проведенной реформе, я иногда просто говорю себе: «Хорошо, что мы смогли сделать это!» Наши люди могут сами накапливать деньги, обеспечивая, тем самым, свою нормальную старость. Теперь пенсия складывается из трех составляющих: государство + работодатель + сам гражданин. Постепенно государство будет отходить из этих составляющих. Поэтому каждый казахстанец должен стать участником накопи­тельного пенсионного фонда. Если он хочет обеспечить себе до­стойную старость. И, помимо этого, деньги, которые накапливают­ся в пенсионных фондах, могут работать на экономику.

Но я опять вернулся к важному моменту. Главное в том, что государство гарантирует неприкосновенность и безопасность этих денег. Они никогда не должны быть в опасности. Поэтому, когда эти деньги используются в целях инвестирования, надо предус­мотреть многое: что это за предприятие, что это за компания. Подготовлен проект закона о секьюритизации, который, рассмат­ривая этот вопрос, позволит пенсионным фондам размещать деньги в надежные предприятия. Это подтолкнет развитие рынка долго­вых ценных бумаг и снизит стоимость кредита.

Например, первая ласточка - строительство железной дороги Шар-Усть-Каменогорск, куда мы будем их вкладывать. Наверно, можно вкладывать в нефтяные проекты, в инфраструктуру под гарантию государства, посмотреть объекты при осуществлении индустриальной программы. А возможно, и в жилищное строи­тельство. Мы очень серьезно работаем сейчас над тем, чтобы пенсионные фонды приносили хорошие проценты нашим буду­щим пенсионерам, а деньги нормально работали на экономику. Так и происходит во всем мире.

Возвращаясь к вопросу об инвестировании пенсионных на­коплений и внутренних инвестициях, хочу сказать еще вот о чем. Реформируя финансовую систему и пытаясь вовлечь средст­ва населения в работу экономики, мы столкнулись с проблемой «серых денег». Эти деньги, так же как и активы пенсионных фондов, могли бы стать внутренним источником инвестирова­ния в экономику страны. Легализация доходов стала попыткой решить вопрос возникновения «теневой» экономики и утечки капитала.

В первые годы независимости наличие слабых рыночных ин­ститутов, отсутствие действенных законодательных актов только способствовали тому, что за пределы Казахстана в год нелегаль­но вывозилось от 1,2 до 2 млрд. долларов США. Для сравнения, в России эта сумма составляла 40-50 млрд. долларов США. В 1999 году Агентство Республики Казахстан по статистике оцени­ло объем теневого сектора в 20-25% ВВП, хотя независимые экс­перты называли большую цифру - 45-50% от ВВП.

Наличие столь значительных сумм в теневом обороте требо­вало от нас создания условий для возврата этого капитала в страну, что позволило бы направить эти ресурсы на развитие экономики страны. Назревала необходимость проведения эконо­мической амнистии.

Предполагалось, что экономическая амнистия будет исклю­чительно разовой акцией по легализации денег граждан Рес­публики Казахстан, ранее не задекларированных и выведен­ных из легального экономического оборота. Суть данной ак­ции заключалась в освобождении от налогообложения и от­ветственности лиц в том случае, если они легализуют свои теневые капиталы, заработанные на законных основаниях, но не легализованные из-за высоких налогов. Впоследствии мы пришли к необходимости повторения этой акции, прошедшей, к тому же, очень успешно.

В процессе подготовки легализации я дал поручение изучить весь мировой опыт (как позитивный, так и неудачный), имею­щийся в данной области. Основным выводом из анализа этого опыта явилось то, что эффективность подобных акций во многом зависит от условий, по которым граждане могли легализовать скрытый ранее капитал. На разработку таких условий, которые обеспечили бы высокий положительный эффект реформы, пра­вительством Казахстана и было обращено особое внимание.

Например, был изучен опыт первой амнистии, проведенной в Швейцарии. Данная акция весьма благоприятно отразилась на банковской системе Швейцарии и способствовала резкому улуч­шению инвестиционного климата, увеличению уровня производ­ства и макроэкономических показателей страны в целом.

Кроме того, амнистия проводилась в таких странах, как Фран­ция (1982, 1986), Аргентина (1987), Индия (1997), Китай и ряде других, где принесла положительные результаты. Например, в Китае после официальной декларации своих капиталов и уплаты с них налогов, граждане смогли распоряжаться ими по своему усмотрению, не опасаясь введения в действие фискальных меха­низмов налоговых органов. В государственный бюджет при этом поступило несколько миллиардов долларов США. В Ирландии полученная от налоговой амнистии сумма превысила размер бюд­жета и составила 2,5% ВВП; Мексика же от подобной акции получила два с лишним миллиарда долларов США.

В начале апреля 2001 года был принят Закон Республики Казахстан «Об амнистии граждан Республики Казахстан в связи с легализацией ими денег». Механизм закона заключался в сле­дующем. Граждане Казахстана должны были зачислить или пе­ревести деньги на специальные счета (без права распоряжения ими на период легализации) в банки второго уровня, входящие в систему коллективного гарантирования вкладов. После вклада наличных денег в национальной или в иностранной валюте или перевода денег с персональных счетов в иностранных банках банк выдавал вкладчику официальный документ (свидетельство о внесении денег на специальный счет по легализации денег), в котором отмечались размер внесенной суммы и дата ее внесе­ния. Суммы, внесенные на специальные счета, не включались в налогооблагаемый доход.

Те лица, кто зачислили деньги, освобождались от уголовной ответственности за совершение преступлений до легализации. При этом освобождение от уголовной ответственности предус­матривалось только за не законную предпринимательскую дея­тельность без лицензии; за занятие запрещенными видами пред­принимательской деятельности; лжепредпринимательство и др.

Действие Закона не распространялось на лиц, в отношении которых до начала периода легализации денег были возбуждены уголовные дела и административные производства, а также на осужденных и на лиц, на которых были наложены администра­тивные взыскания. Кроме того, его действие не распространялось и на случаи легализации денег, полученных в результате кор­рупционных правонарушений, преступлений против личности, мира и безопасности человечества, основ конституционного строя и безопасности государства, собственности, интересов государствен­ной службы, общественной безопасности и общественного порядка, здоровья населения и нравственности, а также денег, при­надлежащих другим лицам или полученных в качестве кредитов.

Особым условием была конфиденциальность процесса лега­лизации. В законе устанавливалось, что информация о наличии специальных счетов и количестве денег на них не подлежит разглашению, а наличие специального счета не может быть ос­нованием для проведения любых процессуальных действий, в том числе - осуществления уголовного преследования или при­менения мер административного взыскания. Деньги, предъявлен­ные к легализации, могли быть изъяты в собственность государ­ства только в случае вступления в законную силу судебных решений (приговоров), предусматривающих конфискацию иму­щества граждан, амнистированных в соответствии с настоящим законом. Распоряжение же деньгами, поступившими на специаль­ный счет в национальной или иностранной валюте, могло осуществляться вкладчиком на следующий день после окончания срока легализации.

В результате только за 2 месяца (июнь-июль 2001 года) объем вкладов населения в банковской системе вырос более чем на 46% (на 51,7 млрд. тенге). Общий объем легализованных средств со­ставил около 480 млн. долларов США или более 2% к ВВП. Примерно 55% этих средств остались в банковской системе в виде депозитов, что способствовало значительному расширению ресурсной базы банков.

В рамках эффективного использования амнистированных средств с мая по июнь 2001 года были снижены объемы эмиссий среднесрочных государственных ценных бумаг, увеличение кото­рых было запланировано на июль 2001 года. Продлевались по срокам и мероприятия по выпуску ценных бумаг крупных пред­приятий, в том числе, национальных компаний, для того чтобы приурочить начало размещения ценных бумаг к дате завершения периода легализации. Одновременно в Казахстане стало осу­ществляться снижение налогов: с 1 июля 2001 г. ставка налога на добавленную стоимость была снижена на 4%, а социального налога - на 5%.

В заключение хотелось бы отметить, что экономическая ам­нистия в Казахстане явилась уникальным явлением на постсовет­ском пространстве. Целью проведения акции было привлечение дополнительных финансовых средств в экономику Казахстана, которые ранее были выведены из легального экономического оборота. В итоге было легализовано около полумиллиарда долларов США. Хотя легализованные деньги являются частными и государство не получило с них в виде налоговых выплат ни одного тенге, опосредованная экономическая польза очевидна. Размещенный в банковском секторе капитал в настоящее время работает во благо государства и общества, а значительный при­ток наличной иностранной валюты укрепил позиции националь­ной валюты Казахстана.

Также благоприятным последствием легализации капиталов теневого бизнеса для государственной казны является увеличе­ние налогооблагаемой базы и количества налогоплательщиков, что, соответственно, влечет за собой увеличение поступлений в бюджет.

Учитывая положительный опыт проведения первой легализа­ции в Казахстане, мы работаем сейчас над легализацией имуще­ства, что является логическим продолжением финансовой лега­лизации. Ее успешная реализация позволит устранить «теневую собственность» и ввести ее в систему легального учета и эконо­мических отношений.

На сегодняшний день, по данным Министерства юстиции, в стране установлено свыше 4,7 млн. объектов недвижимости, пра­ва на которые незарегистрированы в центрах по недвижимости. На сегодняшний день доля незарегистрированной недвижимости составляет около 30% от общего числа всех объектов недвижи­мости. По предварительным оценкам, введение в легальный обо­рот этих объектов может привлечь в экономику страны порядка 4 млрд. тенге.

Почему мы пришли к решению проведения этой кампании?

Во-первых, как я уже сказал, легализация имущества - логи­ческое продолжение проведенной ранее амнистии капитала. Пробле­мы «теневой экономики», и соответственно, «серых денег» и имущества были порождены несовершенством законов и неста­бильностью экономической ситуации предшествующих лет. И сейчас, при улучшении названных параметров, мы должны дать шанс ввести все спрятанное в легальный оборот. И здесь мне, наверно, стоит подчеркнуть, что, согласно Закону, меры по лега­лизации не распространяются на лица, деньги которых добыты преступными средствами.

Критиков данной акции достаточно, но мы не должны слу­шать всяких горе-критиков. Сколько я помню, всегда были такие люди, которые пытались развести общественную истерию по поводу почти каждой нашей реформы. И что в итоге? Где все они сейчас, когда мы на деле видим положительные результаты этих же преобразований? Когда каждый гражданин ощутил их эффективность в своей повседневной жизни?

Я всегда руководствовался принципом: «Критикуешь - пред­лагай». Причем, критика должна быть в положительном смысле этого слова, а вовсе не того, что очень часто у нас с ней путают. Я сам лично всегда придерживаюсь этого принципа. Если меня что-то не устраивает в действиях других, то, прежде всего, я задаю себе вопрос: «А что я могу предложить взамен, если меня не устраивает это?». Но никто не предложил других способов борьбы с теневой собственностью, кроме уже известных во всем мире. Мы готовы к диалогу и только приветствуем все предло­жения. Но еще раз подчеркиваю - предложения, а не необосно­ванное выражение недовольства по поводу всех и вся. Наша критика, зачастую, напоминает мне больше советские «кухонные беседы» на вечную тему «кто виноват». Неужели нам нужно посадить в тюрьму всех владельцев 4,7 млн. объектов недвижи­мости, если даже они не узаконены по незнанию или халатности людей? Думаю, нет.

Например, при разработке Закона о легализации имущества не были учтены условия обеспечения конфиденциальности, на что было указано. Сейчас ведется работа по устранению этого недостатка. Кроме того, необходимо проведение широкомасш­табной разъяснительной работы об этой процедуре признания государством прав на имущество. Еще раз - это акция не по поиску виновных в сокрытии имущества, а по введению этого имущества в легальный оборот, где оно получит надлежащее оформление, а значит, и надлежащие гарантии на соблюдение прав собственников.

Если у гражданина собственность узаконена, зарегистрирова­на, только тогда она может продаваться, перепродаваться или дариться. И самое главное - эта собственность может стать пред­метом залога при получении кредита в банке для ведения своего бизнеса. Таким образом, мы введем в экономику больше инвес­тиций, нежели мы получаем от иностранцев. И последнее - легализовав имущество, человек становится собственником, и спит спокойно. Вот что нужно объяснить нашим людям и уяснить нашим чиновникам.

Во-вторых, так сложилось, что за годы советского строя у основной массы нашего населения потерялось уважение к отно­шениям собственности, а тем более к ее надлежащему правово­му оформлению. Посудите сами, ни в одном советском учебни­ке по юриспруденции, ни в одном законе не было терминов «недвижимость», «вещное право». Многие люди просто не заду­мывались о неправомерности своих действий, которые не всегда совершались умышленно, с целью сокрытия доходов. Напри­мер, зачастую причинами оформления имущества на другое лицо становились вполне обыденные явления. Например, период замены паспортов СССР на новые удостоверения личности сопровождался отнюдь не активным поведением самих граж­дан, длительными сроками исполнения новых удостоверений, имели место случаи их утраты и т.д. Если в такой период предлагалась выгодная сделка, то предприниматель вынужден был заключать ее на имя другого лица, чтобы не упустить выгодный объект. Это же происходило из-за отсутствия у лица регистрационного номера налогоплательщика, т.к. на первона­чальной стадии получение РНН также было сопряжено с раз­личными недостатками. Так или иначе, я надеюсь, что легализа­ция имущества принесет такую же пользу нашим гражданам и стране, в целом, как это произошло при первой амнистии капи­тала. Особенностью этих мер является то, что человеку еще раз дается возможность легализовать средства, заплатив государ­ству 10% - налог от капитала. Это распространяется и на день­ги, находящиеся за рубежом. Их не обязательно переводить в Казахстан. При этом мы предупредили граждан, что эта послед­няя акция государства по амнистии.

Вспоминая опыт легализации капитала, можно отметить, что ее проведение совпало с ростом экономики и высокими ценами на нефть. Нефтяные доходы республики в этот период стали резко возрастать. Например, только в 2000 году мы добыли бо­лее 35 млн. тонн сырой нефти. Экспорт в этом же году составил более 4,2 млрд. долларов США. Для сравнения в 1995 году эти показатели составляли 23 млн. тонн и 0,7 млрд. долларов США соответственно. Вместе с тем, нас пугало не увеличение объемов доходов от продажи нефти, а стабильная динамика их роста. При наличии таких тенденций роста мы могли испытать на себе проблему «перегрева экономики» и многие другие «прелести» рыночной экономики. Поэтому для избежания подобных про­блем мы пошли на создание Национального нефтяного фонда.

Этот период характеризовался необходимым изучением ми­рового опыта и подключением к этой работе наших послов за рубежом. Нам предстояло по опыту других стран создать наш нефтяной фонд. Правительство должно было больше общаться с руководством транснациональных компаний. С учетом этого, в 1999 году Премьер-Министром был назначен Касымжомарт Токаев - опытный дипломат, за плечами которого успешный опыт работы Министром иностранных дел. К сожалению, в этой книге я не смогу рассказать о нашей огромной внешнеполитичес­кой деятельности, которую мы осуществляли вместе с ним.

Первоначально сама идея о создании Национального фонда воз­никла еще в 1997 году, когда разрабатывалась «Стратегия Казах­стан-2030». Тогда для многих международных консультантов, оте­чественных управленцев и экономистов эта идея показалась бредо­вой. Более того, спустя некоторое время после ее обнародования, произошло обвальное крушение цен на нефть, которое впоследст­вии привело к кризису в России в августе 1998 года. Из-за всего этого к вопросу о создании Национального фонда мы вернулись только в 2000 году.

Время и существующие в тот период тенденции развития требовали от нас принятия мер посредством выработки возмож­ных путей стабилизации ситуации в случае системных рисков. К ним можно отнести резкое падение цен на нефть, угрозу «пере­грева экономики» и голландской болезни, истощение нефтяных ресурсов.

Принятие решения о создании фонда вызвало ажиотаж в обществе. Прежде всего, из-за того, что большинство не понима­ло роли фонда в развитии государства. Критики создания Фон­да, воспользовавшись неосведомленностью населения в этом воп­росе, не стесняясь, подменяли понятия и говорили о нем, как об очередной возможности для сбора податей местными руководи­телями.

В ходе многочисленных интервью мне постоянно задавали этот вопрос и просили объяснить, зачем нам нужно его созда­ние. Отвечая на подобные вопросы, я говорил о том, что, созда­вая такой фонд, мы не придумываем ничего нового. Многие государства, работающие на сырьевых ресурсах, создавали такие фонды. Ведь цены в мире меняются, и если сейчас есть сверхдо­ходы от продажи нефти, то мы должны их откладывать на тот случай, когда подобной конъюнктуры не будет. Я постоянно подчеркивал, что государство должно уверенно идти в будущее, а для этого необходимы внутренние резервы.

В результате длительных дискуссий, и, несмотря на волну критики, Национальный фонд был создан. Его целью стало обес­печение стабильного социально-экономического развития стра­ны, накопление финансовых средств для будущих поколений и снижение зависимости экономики от воздействия неблагоприят­ных внешних факторов.

В процессе принятия решения о создании фонда нами был изучен опыт всех существующих нефтяных фондов мира. Так, за последние 40 лет подобные стабилизационно-сберегательные фон­ды были созданы во многих странах мира. Бразилия аккумули­ровала в аналогичном фонде доходы от кофе, Чили - от медной руды, Венесуэла, Саудовская Аравия, Ливия, Оман, Иран, Ку­вейт, американский штат Аляска, канадская провинция Альберта - от нефти и газа.

В ходе изучения деятельности подобных фондов мы всегда задавали себе вопрос: «Учитывает ли механизм функционирова­ния фонда специфику Казахстана?». Кувейт, к примеру, создал свой Общий резервный фонд еще в 1960 году, что стало возмож­но благодаря открытию крупных месторождений углеводородов в этой стране в 50-х годах и регулярному повышению доходов государства над расходами. На протяжении полутора последую­щих десятилетий из данного фонда осуществлялись все госу­дарственные инвестиции в экономику Кувейта, а к 1976 году страна настолько разбогатела, что смогла позволить себе создать еще один источник - Фонд накопления для будущих поколений.

Американский штат Аляска тоже имеет два фонда: Постоян­ный фонд Аляски действует с 1976 года, а Конституционный бюджетный резервный фонд штата - с 1990 года. Первый, в основном, является резервом для будущих поколений, а второй используется на покрытие текущего дефицита бюджета. Прин­ципы, правила, результаты их работы регулярно публикуются, а подотчетны оба фонда не только исполнительной и законода­тельной власти, но и населению штата.

Медный стабилизационный фонд Чили возник в 1985 году для сглаживания колебаний обменного курса национальной ва­люты и налоговых поступлений. При этом состояние фонда за­висит только от отчислений государственной медной компании

Чили, а управление ресурсами фонда осуществляет центральный банк страны.

В 1998 году за счет доходов от нефти создала Фонд макро­экономической стабилизации Венесуэла. Его главная цель - ог­радить бюджет и экономику страны от колебаний цен на углево­дородное сырье.

Из всех имеющихся примеров для нас наиболее подходящим оказался пример Норвежского нефтяного фонда, одного из круп­нейших фондов в мире, учрежденного в 1990 году. Необходи­мость его создания была обусловлена старением населения и снижением объемов добычи нефти. Поэтому фонд является од­новременно и сберегательным, и стабилизационным. Он должен, в первую очередь, обеспечивать стабильность бюджетной сферы на долгосрочные перспективы. В соответствии с их законодатель­ством правительство имеет право запросить разрешение у парла­мента на использование средств фонда как для краткосрочных целей (например, если доходы бюджета упали), так и на долго­срочную перспективу - для выравнивания объемов дохода бюд­жета из-за снижения, например, производства нефти или при росте социальных расходов. Правительство или министерство финансов определяет основные направления инвестирования средств этого фонда, а также оценивает эффективность исполь­зования "стабилизационных" средств. Текущие управления акти­вами фонда осуществляются центральным банком страны. В на­стоящее время активы норвежского Стабилизационного фонда состоят из государственных облигаций, ценных бумаг компаний, не связанных с нефтью.

Именно его модель наиболее полно отвечала интересам Ка­захстана, так как наши страны имели много схожих параметров на соответствующих этапах социально-экономического развития.

Немного забегая вперед, скажу о том, что на протяжении всего периода функционирования фонда существовала и крити­ка по вопросам управления его деятельностью. Я всегда придер­живался принципа, что критика должна быть конструктивной, и только тогда от нее будет польза. Но иногда были такие замеча­ния, что, поневоле, начинаешь сомневаться в здравом смысле тех, кто их высказывал. Начиная с того, что он просто не нужен, так как нефти много, и до того, что это мой личный фонд. На всю эту необоснованную критику я уже просто не обращал внимания.

Вместе с тем, были и справедливые критические замечания. Например, противниками создания фонда приводился аргумент, что размещение активов фонда за рубежом означает инвестиро­вание экономики других стран, тогда как экономика Казахстана сама нуждается в инвестициях.

Подобные замечания всегда учитывались для совершенство­вания деятельности фонда. Но в настоящее время показатели социально-экономического развития наглядно показывают, что если бы мы оставляли активы фонда в стране, то уровень инф­ляции был бы намного выше существующего.

Сейчас накопления в фонде, с одной стороны, значительно укрепляют стабильность нашей экономики, с другой - повы­шают доверие к Казахстану со стороны других государств. Примером этому может служить периодичное повышение кре­дитного рейтинга страны со стороны международных рейтин­говых компаний.

Впрочем, в последнее время возникали замечания другого рода. Суть этих замечаний заключалась в том, чтобы передать активы Нацфонда в некий фонд, участниками которого должны были стать все граждане Казахстана. Каждому гражданину пред­полагалось выдать по одной акции и столько же - на каждого ребенка. В президентской выборной кампании наша оппозиция раздавала всем бумаги, где был тенге с фотографией достоинст­вом в 17 тысяч. Столько они обещали каждому, если они побе­дят. Эти деньги они собирались выплатить из нефтяного фонда. Разве все это сравнимо с тем, что мы серьезно подняли размер пенсии всем пенсионерам, повышаем на 30% зарплату бюджет­ным организациям; растут выплаты многодетным, инвалидам; созданы рабочие места. Вот это и есть настоящая забота о лю­дях.

Но мы не должны опять допускать передела собственности по принципу «всем сестрам по серьгам». Это уже было. Можно привести пример Саудовской Аравии, которая раздавала деньги населению. На сегодняшний день они от этого отказались, видя угрозу иждивенчества для нации. Король Саудовской Аравии, хранитель двух святынь ислама, говорил мне, как сложно снова заставить арабов работать в промышленности и сфере услуг.

Кроме того, в рыночной экономике государство должно созда­вать условия для реализации человеком своего потенциала и получения за это справедливого вознаграждения. Мотивация к производительному труду должна быть максимальной. Не создавая таких условий, большая часть населения будет просто ждать получения дивидендов, что породит иждивенчество. Ведь исто­рический опыт показывает, что применение подхода «взять и все поделить между всеми поровну» приводил к катастрофическим последствиям.

Я думаю, что раскрытие механизма деятельности Националь­ного фонда в книге позволит обеспечить более полноценное вос­приятие целесообразности создания фонда и его значения для экономики и страны в целом. По существу, Национальный фонд не является юридическим лицом и представляет собой совокуп­ность финансовых активов, сосредотачиваемых на счетах Прави­тельства в Национальном банке. Фонд выполняет две функции - сберегательную (формирование накоплений для будущих накоп­лений) и стабилизационную (снижение зависимости бюджетных поступлений от конъюнктуры мировых цен).

Для того чтобы обеспечить выполнение стабилизационной функции, в фонд зачисляются средства, превышающие утверж­денные в республиканском и местных бюджетах суммы налого­вых и иных обязательных платежей в бюджет от организаций сырьевого сектора. К этим поступлениям относятся корпоратив­ный подоходный налог, налог на добавленную стоимость, налог на сверхприбыль, бонусы, роялти, доля Казахстана по Соглаше­ниям о разделе продукции и средства, поступающие от продажи государством земельных участков сельскохозяйственного назна­чения в частную собственность. С целью реализации сберега­тельной функции фонд формируется за счет трансфертов из республиканского и местных бюджетов, рассчитываемых в раз­мере 10% от плановых сумм по указанным выше поступлениям.

Вопросы управления решает Совет, в состав которого входят Президент Республики Казахстан, Председатели Сената и Мажи- лиса Парламента, Руководитель Администрации Президента, Пре­мьер-Министр и его Первый заместитель, Председатель Нацио­нального Банка, Министр финансов, Министр экономики и бюд­жетного планирования, а также Председатель Счетного комите­та по контролю за исполнением республиканского бюджета. Как видно, в Совете представлены исполнительная и законодатель­ная ветви государственной власти, что, практически, исключает конфликт интересов. Все решения Совета принимаются коллегиаль­но. Никто из членов Совета не может индивидуально распо­ряжаться активами Фонда. Фонд контролируется Парламентом и по-настоящему является резервом народа и страны.

Непосредственное управление активами Фонда осуществляет Национальный Банк на основе Договора с Правительством о доверительном управлении в соответствии с инвестиционной стра­тегией. Инвестиционная стратегия определяет общий порядок осу­ществления инвестиционных операций Фонда, в том числе, огра­ничения по видам и удельному весу в разрезе валют, классов инструментов, внешних управляющих и кастодиана. Вместе с тем, она устанавливает порядок управления риском, возникаю­щим при управлении Фондом, выбор эталонного портфеля, пе­риодичность и содержание отчетности Национального Банка по своей деятельности в рамках доверительного управления Фон­дом перед Правительством.

На 1 ноября 2006 года активы Национального фонда Респуб­лики Казахстан превысили двенадцать млрд. долларов США и составили 12 087,39 млн. долларов США. Накопленная сумма позволяет покрыть временной период примерно в два с полови­ной года, то есть в случае падения цен на нефть нам хватит на полтора-два года денег, чтобы полностью выполнять те социаль­ные обязательства, которые государство на себя приняло. Причем, этот показатель будет неуклонно повышаться в связи с планируемым масштабным освоением Казахстанского сектора Каспийского моря и расширением экспорта нефтяных ресурсов.

К 2010 году объем добычи перевалит за 100 млн. тонн. В связи с этим, с учетом планируемой большой нагрузки на валют­ный рынок, деятельность Национального фонда как мощного инструмента стерилизации денежной массы будет неуклонно по­вышаться.

Но одной только стерилизацией денежной массы с помощью Фонда и усилиями Национального банка ограничиться, пожалуй, не получится. Необходимо освоение притока денег реальным сек­тором экономики. Только движение в этом направлении позво­лит заработать полноценно рынку ценных бумаг, заставит бан­ковские структуры обратить внимание на функции межотрасле­вого перетока капитала, относительный избыток которого в ва­лютно-финансовой сфере и экспортно-ориентированных отрас­лях соседствует с дефицитом капитала в обрабатывающей про­мышленности, сельском хозяйстве и потенциально конкурентос­пособных, но не раскрученных на рынке.

Эти деньги могут выполнять не только роль стабилизатора и, своего рода, страховки на случай снижения цен на нефть. При надлежащем их использовании, сверхприбыль может стать источником для модернизации и развития всех прочих отраслей нашей экономики. Поэтому часть средств, направленных на по­полнение фонда, мы использовали для капитализации государст­венных институтов развития. В частности, на капитализацию Банка Развития в рамках Стратегии индустриально-инновационного развития было направлено 24,3 млрд. тенге, Инвестиционного Фонда - 23 млрд. тенге, Инновационного Фонда - 11,5 млрд. тенге, а Государственной страховой корпорации по страхованию экспорта - 7,7 млрд. тенге. Также в бюджете на 2005 год было предусмотрено выделение средств Банку Развития Казахстана, Центру инжиниринга и трансферта технологий, Центру марке­тингово-аналитических исследований, Инновационному фонду. Поддержку из средств Нацфонда получили Программа развития сельского хозяйства и Программа строительства ипотечного жи­лищного строительства. Кроме того, было выделено свыше 550,5 млн. тенге на развитие парка информационных технологий. Пла­нировалось, что весь этот комплекс мероприятий будет способ­ствовать повышению диверсификации экономики.

Отдельно я бы хотел отметить, что, увеличивая размеры Фонда, необходимо одновременно повышать ответственность как Нац- банка, так и Правительства за эффективность управления Фон­дом, и в целом, прозрачность этого процесса. Я имею в виду не только изыскание новых источников пополнения Фонда, но и более высокую эффективность функционирования и инвестиро­вания уже имеющейся немалой суммы. Так, учитывая размеры Фонда, в ближайшее время будет определено оптимальное соот­ношение между стабилизационной и сберегательной частями Фонда, в том числе и в долгосрочном плане. Мы должны при­держиваться нашей долгосрочной инвестиционной стратегии не только на словах, но и на деле. Краткосрочные колебания доход­ности не должны кардинально влиять на общую стратегию ин­вестирования.

Актуальным является и вопрос о размере Фонда. Размер дол­жен зависеть от того, сколько мы будем перераспределять дохо­дов от сырьевых ресурсов в Фонд. Так, доходы только от добычи нефти в течение ближайшего десятилетия, по экспертным оцен­кам, могут составить порядка 20 млрд. долларов США, с учетом этого нет смысла ставить верхний предел размеров Фонда.

Вместе с тем, нужно признать, что Фонд находится на на­чальном этапе своего развития. Его успешность во многом зави­сит от того, насколько профессиональным будет его управление.

Государство должно четко определиться, сколько мы должны сберегать, а сколько оставлять в бюджете. Важно предусмотреть различные варианты динамики пополнения Фонда в зависимости от сценариев экономического развития и ситуации на мировых рынках.

Надо думать и о более тесной координации денежно-кредит­ной политики, фискальной и управления доходов от сырьевого сектора в целях повышения конкурентоспособности экономики и избежания «голландской болезни». Определенные шаги в этом направлении уже сделаны.

Так, с 2005 года Национальный фонд выступает как неотъем­лемая часть бюджетной системы. Это дает ясную картину и для Нацфонда, и для бюджета. Кроме того, разрабатывается четкий механизм определения гарантированного трансферта из Нацфон- да в бюджет на среднесрочную и, возможно, на долгосрочную перспективу.

Вообще, тема Национального фонда, в частности, и доходов от экспорта нефти, в общем - одна из любимейших как для наших журналистов, так и для многих других. Сегодня основные доходы мы получаем от реализации цветных металлов, меди, экспорта свинца, цинка, золота, алюминия, ферросплавов, на экспорт идут минеральные удобрения, 5-6 млн. тонн зерна в год. Казахстан - это не только нефть, газ, уголь Видимо, нам нужно еще самим понять это, прежде чем пытаться доказать это всему миру.

За всеми этими деньгами строго следит Казначейство и Ми­нистерство финансов Казахстана. Все эти деньги, в том числе и нефтяные, поступают в бюджет. Штатное поступление в бюджет от нефти сегодня составляет лишь 26 процентов общего объема. И сейчас эти суммы - лишь начало, а настоящие объемы - только впереди.

Итак, куда идут эти деньги? Во-первых, они идут в бюджет, который, например, в этом году составляет 14,5 млрд. долларов США, то есть 1,5 триллиона. Понимаете, ведь мы магическую цифру перешли - триллион! Во вторых, в Национальный фонд будущих поколений, их стабилизационный фонд, куда отклады­вается 10 млрд. долларов США.

Так что каждая копейка на счету. Мы каждый год публикуем в печати, что и куда идет. То есть, все это дело транспарентно и открыто. Что касается нефти, если посчитать налоги, которые платят иностранные разработчики наших ресурсов, социальные налоги, налоги корпоративные, я имею в виду плату за недра, за экологию, за труд, то получается, что более 70-ти процентов всех доходов этих нефтяных компаний поступает в казну Казах­стана. Когда я говорю о том, что мы достигнем роста внутренне­го валового продукта в 3,5 раза, когда я говорю, что мы хотим увеличить ВВП на душу населения до 5800, а дальше до 9000 долларов, то я рассчитываю, в том числе, как раз на развитие этих отраслей в экономике.

Мы сейчас откладываем в фонд и деньги от приватизации. Но есть часть, которая идет на развитие сельского хозяйства (1150 млн. тенге), в жилищное строительство, индустриальную программу. Мы капитализировали все наши институты развития и банк развития, и фонд развития и так далее, и так далее.

Нефтяные деньги можно тратить, зарабатывая «голландскую болезнь», «перегрев» экономики и все прочие проблемы, которы­ми нас сейчас пугают, а можно, вопреки этим прогнозам, исполь­зовать их: бросить на укрепление экономики, на поддержку и развитие приоритетных для страны вещей. Может случиться так, что этот период высоких цен на нефть станет для Казахстана шансом подтянуться и накопить силы перед вступлением в жест­кую борьбу за «место под солнцем» в мировой экономике и в мире, в целом. Сейчас это наше преимущество, но мы не долж­ны уповать на нефтедоллары. Воспринимайте это время как стар­товый период, как передышку, которую, возможно, нам дала История. К чему нам готовиться? К нашему будущему. К жест­кой конкуренции. К вызовам внешнего мира. Я верю, что с этих 15 лет казахстанский путь только начался. Самое трудное, как и самое прекрасное, еще только впереди.

Мы начали с пустой казны государства, а теперь говорим о наших резервах. Аллаға шүкір! (Слава Всевышнему!).

Я выше говорил, что для ввода тенге мы не имели даже 500 млн. долларов США золотовалютных резервов. Теперь мы имеем валютных запасов около 25 млрд. долларов США.

Показателем высокой оценки экономического развития Ка­захстана со стороны международного сообщества является полу- чение привлекательного инвестиционного рейтинга. Казахстан пер­вым среди стран СНГ получил рейтинг инвестиционного уровня от трех таких всемирно известных агентств, как «Moody's», «Standart & Poor's» и «Fitch Rating's Ltd». Большим достижением стало недавнее изменение прогноза по рейтингам со «Стабильно­го», каковым он являлся с 1996 года, на «Позитивный», по версии самого авторитетного агентства «Standart & Poor's»:

История присвоения рейтинга:

Июнь 2006 г.: прогноз по рейтингам изменен со «Стабиль­ного» на «Позитивный».

Май 2004 г: долгосрочные рейтинги по обязательствам в национальной и иностранной валюте повышены до «ВВВ» и «ВВВ-» соответственно; краткосрочный рейтинг по обязатель­ствам в иностранной валюте повышен до «А-3»; прогноз - «Стабильный».

Май 2003 г.: долгосрочные рейтинги по обязательствам в национальной и иностранной валюте повышены до «ВВВ-» и «ВВ+» соответственно; краткосрочный рейтинг по обязатель­ствам в национальной валюте повышен до «А-3»; прогноз - «Стабильный».

Май 2001 г.: долгосрочные рейтинги по обязательствам в национальной и иностранной валюте повышены до «BB+» и «BB» соответственно.

Июль 2000 г.: долгосрочные рейтинги по обязательствам в национальной и иностранной валюте повышены до «BB» и «BB- » соответственно.

Сентябрь 1998 г.: долгосрочные рейтинги по обязатель­ствам в национальной и иностранной валюте понижены до «BB-» и «В+» соответственно.

Ноябрь 1996 г.: присвоены рейтинги по обязательствам в национальной валюте «ВВ+/В» и по обязательствам в иност­ранной валюте «ВВ-/В»; прогноз - «Стабильный».

«Standart & Poor's»:

«Республика Казахстан - кредитный рейтинг», дата публикации: 11-07-2006 MSK

Среди других многочисленных позитивных оценок казахстан­ской экономики можно привести оценку, данную в декабре

2002 года консультантами миссии МВФ. В их оценке было сказа­но, что «в последние годы Казахстан достиг значительных успе­хов в стабилизации экономики и имеет чрезвычайно благоприят­ные перспективы на средне- и долгосрочный период и в ресурсах МВФ не нуждается».

«Как говорилось в декабре 2002 года, постоянное предста­вительство МВФ в Казахстане закроется в августе 2003 года. Это решение принято как следствие впечатляющих достиже­ний в стабилизации экономики, чрезвычайно благоприятных средне- и долгосрочных перспектив экономики Казахстана и весьма слабой вероятности того, что у страны возникнет потребность в использовании ресурсов Фонда в будущем».

Из заключительного заявления МВФ для РК по Консультации в соответствии со Статьей IV, 10 марта 2003 года

Вспоминая пройденный путь становления отечественной фи­нансовой системы, я еще раз убеждаюсь в том, что мы действо­вали правильно, шли своим, казахстанским путем развития. Об этом говорит многое. Это и соответствие финансовой системы международным стандартам, что подтверждает ее признание мировым сообществом. Это и совместная работа ведущих финан­совых учреждений с мировым именем с нашими банками и ком­паниями. Это и начавшаяся «экспансия» казахстанских компаний на просторах СНГ. Именно благодаря партнерству государства с финансовым сектором, мы вовремя выявляли проблемы и спо­собствовали их скорейшему решению.

Сейчас молодые казахстанские менеджеры нового формата становятся узнаваемыми в системе мировых финансов. Многих из этих руководителей я знаю лично, многим мы помогали стать на ноги или, как говорят, «дали путевку в жизнь». Не просто проходило становление банков второго уровня. Старое продол­жало работать, хозяйствующие субъекты, как частные, так и государственные предприятия, а также местные бюджеты брали кредиты, и, пользуясь слабостью законов, не возвращали деньги банкам. Иногда это грозило серьезными проблемами для банков. Так, мне лично приходилось помогать «Казкоммерцбанку», «На­родному банку», банку «ТуранАлем» возвращать такие кредиты. Время было такое. Они нуждались в моей личной поддержке.

Отчасти, развитию банковской системы, соответствующей за­падным стандартам, способствовало то, что в начале 90-х годов практически все они постоянно сопровождали меня во всех зару­бежных визитах. В ходе этих визитов они знакомились с «акула­ми мирового бизнеса», набирались опыта у ведущих мировых банков и компаний, внедряли передовые западные наработки в своей деятельности, перенимали принципы финансовой деятель­ности. Сейчас казахстанские банки имеют самые высокие рей­тинги на территории СНГ.

Самое главное то, что сформированная банковская система является одной из самых высокоразвитых систем на территории бывшего Союза.

Проводимая Национальным банком самостоятельная денежно­кредитная политика учитывала экономические реалии тех лет и была адекватна им. Одно из самых существенных достижений этой политики - победа над гиперинфляцией и создание усло­вий для поэтапного роста экономики страны.

Благодаря реформам и поддержке государства наши казах­станские бизнесмены и граждане получили возможность пользо­ваться всем спектром банковских и финансовых услуг, как гово­рится, не выходя из дома.

В Казахстане уже работают представители финансовых уч­реждений с мировым именем. Должен отметить, что наши оте­чественные коммерческие банки практически уже освоили наи­более ценное, накопленное в мировом финансовом секторе, и на равных конкурируют с ними. Более того, отечественный капитал выходит за границу, открывая свои филиалы и осваивая внеш­ние рынки. В тоже время необходимо насытить наш рынок новы­ми инструментами. Речь идёт, в первую очередь, о проектных облигациях. Для их выпуска будут отобраны несколько значи­мых для экономики страны инвестиционных проектов. Для этого подошли бы инфраструктурные проекты по строительству же­лезных и автомобильных дорог, вокзалов и морских портов. Вывод на фондовую биржу новых инвестиционных проектов совместно с государственными институтами развития позволит решить проб­лему финансирования вновь создаваемых производств, даст импульс реализации Стратегии индустриально-инновационного развития.

Все это позволяет перейти к структурной диверсификации экономики с целью повышения конкурентоспособности и заня­тия достойного места в мировом разделении труда, а также к дальнейшему развитию интеграционных процессов на постсовет­ском пространстве.

Меры, предпринимаемые нами в этом направлении, вызывают неизбежный интерес других государств. К нам приезжают гости из многих стран, которые активно интересуются нашим опытом. В ходе моих визитов представители этих стран часто спрашивают об этом. Примечательно и то, что, когда я встречаюсь с представителями деловых кругов, политиками других стран, молодежью, обучающейся в ведущих учебных заведениях мира, все они выражают восхищение развитием нашей финансовой системы. И у многих в глазах стоит только один вопрос: «Как страна, которая только недавно была на периферии мира, смогла добиться таких успехов? Как получилось, что теперь казахстан­ские компании тесно сотрудничают с нашими, и они являются их стратегическими партнерами?»

Я думаю, что все это было достигнуто благодаря проводимым нами реформам, в том числе и финансового сектора, а также еще раз хочу подчеркнуть значение человеческого фактора, о котором я говорил ранее. Конечно невозможно раскрыть, как я уже говорил об этом в начале главы, все особенности развития нашей финансовой системы в одной главе, это лишь краткая история ее становления.

Теперь мы пожинаем плоды этих усилий. В Казахстане, в основном, завершены институциональные преобразования, на­правленные на построение рыночной экономики. Последние годы наша страна устойчиво держит высокие темпы экономического роста. И во многом успехи экономического развития обусловле­ны развитой финансовой системой Казахстана. В стране функ­ционируют финансовые рынки с развитой инфраструктурой и пенсионная система. И я горжусь ею. Но нам нельзя ограничи­ваться достигнутым. У нас, и я в это верю, впереди большие перспективы.

Я всегда защищал и всемерно поддерживал банковский сек­тор. В свое время мы направили все усилия на развития этого сегмента, что позволило получить экономике Казахстана надеж­ный источник финансирования. Были проведены коренные пре­образования и оперативно приняты необходимые законы. Мы обеспечили благоприятные условия для его становления, в том числе путем введения прямых стимулирующих мер, особенно в части льготного налогообложения. Теперь же, когда банковский сектор крепко встал на ноги, я думаю, будет справедливым требовать от него такой же помощи в дальнейшем обеспечении развития экономики страны. Я имею в виду понятие «социальная ответственность» бизнеса. Это понятие означает, что организа­ция должна действовать в интересах общества, ресурсами кото­рого она пользуется.

Я считаю, что данный принцип необходимо внедрять в дея­тельность и наших компаний. Расширение сферы ответственнос­ти бизнеса становится таким же неизбежным процессом, как расширение сферы влияния этого бизнеса. Каждый бизнесмен нашей страны, являющийся, в первую очередь, ее гражданином, должен способствовать экономическому процветанию страны в целом.

Сегодня идет процесс создания в Алматы финансового цент­ра. Это важный и сложный проект. Он должен привлечь круп­ные банковские институты мира. Законы приняты, преференции предусмотрены, теперь дело за нашими кадрами, призванными решить этот вопрос. Надеюсь, они будут стараться и добьются успеха.

Глава VII

ЭВОЛЮЦИЯ ЗЕМЕЛЬНОГО ВОПРОСА

1 февраля 1994 года Акмола принимала все аграрное 2 7 руководство республики и председателей колхозов со всего Казахстана на республиканское аграрное совещание, посвященное 40-летию освоения целинных и залежных земель. Праздничное совещание постепенно переросло в серьезный разговор о будущем сельского хозяйства Казахстана, состояние которого было близко к катастрофическому.

Подходил к концу третий год нашей независимости. Общество постепенно отходило от последствий «шоковой терапии», приспо­сабливая свою жизнь к новым экономическим условиям. Но если в городах личная инициатива граждан стала катализатором бур­ного развития малого и среднего бизнеса, то на селе сложилась совсем иная ситуация. В аграрном секторе экономические рефор­мы явно буксовали.

Меня больше всего тревожили настроения наших сельчан, по старой памяти ожидавших решения сверху. Так уж повелось, что сельскому хозяйству в нашей стране всегда уделялось повышен­ное внимание. Это отражалось во многом: от развертывания всесоюз­ных кампаний по освоению целины до именования Казахстана «жит­ницей страны» Советов, а, следовательно, на протяжении всего советского периода государством постоянно осуществлялись зна­чительные финансовые вливания в развитие и поддержку сельс­кого хозяйства. Но развал централизованной плановой экономики привел к прекращению притока капитала в сельскую экономику. И как результат сократились объемы производства, понизился жиз­ненный уровень сельского населения, усилилась социальная на­пряженность на селе.

И все-таки, несмотря на бушующий кризис и ухудшающееся положение на селе, тогда, в 90-е годы, в регионах сельскохозяй­ственные производители по-прежнему ожидали восстановления былой поддержки со стороны государства и надеялись на внешнее решение всех своих экономических проблем. Но самое интерес­ное, что это ожидание особого отношения пережило все пятнад­цать лет независимости и сохранилось у наших сельхозпроизводи­телей до сих пор. Самый яркий пример - ежегодные требования к снижению государством цен на горюче-смазочные материалы во время посевной страды и уборки урожая. И именно государством, тогда как производители ГСМ уже давно стали частными компа­ниями с такими же издержками и стремлением к получению при­были.

Именно это заставило нас четко определить отношение госу­дарства к сельскому хозяйству. Понимая, что мне придется ска­зать многие неприятные вещи, я все-таки начал разъяснять ситуа­цию. Суть сказанного мною тогда сводилась к следующему.

С распадом Советского Союза изменилась политическая и эко­номическая ситуация в Казахстане. Государство больше не в со­стоянии было субсидировать сельское хозяйство в прежних объе­мах, к тому же, новые рыночные отношения требовали коренного преобразования агропромышленного комплекса, в первую очередь, создания такого экономического механизма, который, с одной сто­роны, стимулировал бы эффективную работу сельхозформирова- ний, а с другой - привел бы к отказу от старых производственных отношений. Я дал понять, что государство будет сокращать свое присутствие в сельском хозяйстве, делая ставку на личную инициати­ву сельчан, активизацию фермерских хозяйств, что рано или поздно привело бы к расформированию колхозов и совхозов и воз­можности введения частной собственности. Я вспоминаю, что ска­зал тогда присутствующим, что колхозов и совхозов вскоре не будет, 99% отнеслись к этому как к хорошей шутке.

Своеобразная ирония нашей истории была в том, что я озву­чил эти идеи на совещании, посвященном 40-летию освоения це­линных и залежных земель. Все мы понимаем, какое огромное значение сыграла целина в развитии сельского хозяйства Казахстана, да и, в целом, в развитии всей страны. Было бы просто глупо оспаривать этот факт, но все же не все было так гладко и замеча­тельно, как представлялось советским руководством.

«Если попытаться проанализировать плюсы и минусы эко­номики целины с сегодняшних рыночных позиций, то выявится не совсем приглядная картина, и я не могу сегодня об этом не сказать. Достаточно вспомнить, что 10 лет из ее 40-летней истории были абсолютно засушливыми. Казахстан сам нередко был вынужден закупать со стороны зерно и фураж. В отдель­ные годы такие закупки достигали более 2 млн. тонн. Долги села гасились государством в течение этих 40 лет каждый год. Постоянно убыточными в последние пятилетки были порядка 350 хозяйств, т.е. каждое пятое. Действовал единственный принцип - хлеб любой ценой и любого качества. Лишь в 1992 году была максимальная средняя урожайность, составившая 14.8 ц/га. И только 13 лет из 40 этот показатель превышал 10 ц. Ни одна страна мира не имеет такого уровня затрат на свое сельское хозяйство. Оно обанкротилось бы давно. <...>

Мы ясно отдаем себе отчет в том, что наш агропромыш­ленный комплекс сейчас испытывает труднейшие времена. Они стали результатом как просчетов в стратегии и тактике целины, так и объективного развития процессов преобразова­ния в экономике. И, конечно же, мы будем постоянно искать и находить выходы из кризисных ситуаций, всемерно помогать сельским товаропроизводителям, но только тем, которые ра­ботают рентабельно и могут возвратить вложенные государством средства. У государства нет возможности, да и желания, дер­жать постоянно на шее убыточные предприятия.

Из выступления на торжественном собрании представителей общественности и работников агропромышленного комплекса республики, 1994 год

1994-1996 годы были самым кризисным периодом в сельском хозяйстве, основной причиной которого стал так называемый дис­паритет цен. Государством были «отпущены» (либерализованы) цены на энергоносители, промышленные товары и другие услуги. Цены же на сельскохозяйственную продукцию все еще сдерживались государством для недопущения резкого скачка цен на основные продукты питания. В этих условиях хозяйства были вынуждены приобретать оборотные средства производства уже по рыночным ценам, тогда как свою продукцию сдавали государству еще по фиксированной государственной цене. Повсеместно процветал бар­тер. Возможность же реализовывать свою продукцию на внешнем рынке имели лишь немногие производители, при этом в большин­стве случаев подобная реализация подразумевала наличие одного или нескольких посредников.

Многочисленные встречи с активными фермерами, которые, несмотря на все трудности, пытались самостоятельно работать по рыночным правилам, убедили меня в том, что назрела необходи­мость проведения аграрной реформы, соответствующей новым эко­номическим условиям. Формирование новых отношений в аграр­ном секторе экономики, а также усилившаяся тенденция нерацио­нального использования земли поставили вопрос о необходимости определения статуса собственности на землю и формирования но­вых земельных отношений. Иначе говоря, нельзя создать действен­ный рыночный механизм без определения реального собственника - того, кто должен стать основным экономическим агентом, при­нимающим решения и берущим на себя ответственность. И, прежде всего, это касалось земли как основного средства произ­водства в сельском хозяйстве.

Но в первые годы реформы не было единогласного мнения о необходимости введения права частной собственности на землю. Более того, большая часть населения принципиально отрицала пра­вомерность передачи государственной собственности на землю в частные руки. Такое отношение большинства казахстанцев к фор­мированию в республике института частной собственности на землю объяснялось, главным образом, низким уровнем адаптации сельс­кого населения к новым рыночным отношениям. Люди просто еще не начали жить и, самое главное, думать по-новому.

Немаловажное значение сыграл также и исторический фактор. В истории Казахстана превалировало общинное (родовое) земле­пользование, практически полностью исключавшее частную собствен­ность на землю. Каждый род кочевал в пределах своих земель, и границы кочевий не могли быть изменены кем-либо единолично. Позже, административные реформы 1867-1868 годов, проводимые Царской Россией в Казахстане, закрепили положение, согласно которому земля находилась в собственности государства, при этом допускалась передача ее в пользование аульным общинам. Впос­ледствии, именно на основании этих законодательных актов, цар­ское правительство распоряжалось всей землей в Казахстане. Так, например, Букеевской орде была выделена земля в междуречье Волги и Урала, за казачьими сообществами были закреплены одни из самых лучших территорий. То есть, практически никогда у нас не было частной собственности на землю в полном смысле этого понятия. Наша земля всегда была либо собствен-ностью рода, либо государства - Царской России, Советского Союза, и, наконец, Республики Казахстан.

Помимо такого исторического фона, земельная реформа в Казахстане имела и ряд прочих особенностей. Прежде всего, из-за сложности вопроса о введении частной собственности на землю и отсутствия единого общественного мнения на этот счет, реформи­рование сельского хозяйства затянулось, пожалуй, на все прошед­шие годы, вплоть до настоящего момента. Люди не были готовы к передаче земли в частные руки, а без этого о каком-либо одно­значном и основополагающем реформировании всего сельского хо­зяйства не могло быть и речи. Потому, в отличие от всех прочих сфер реформирования, где сроки нас подгоняли, а кое-когда и бежали впереди, мы не ограничивали реформу в сельском хозяйстве подобными «горящими сроками».

Признавая, что сельское хозяйство не могло функционировать без государственной поддержки, мы, вопреки общему, объявленно­му в те годы курсу на приватизацию и построение рыночной эко­номики, все же откладывали решение вопроса о частной собствен­ности на землю, ограничиваясь полумерами и переходными моде­лями. Хотя все проблемы, встававшие перед нами, например, в промышленности, оставались актуальными и в сельском хозяйстве. Повсеместные хищения и разбазаривание государственного имущества, плюс ко всему резкое снижение производства продуктов питания приводили к плачевному состоянию аграрного и продовольственно­го сектора по всей стране. В памяти старшего поколения остались пустые прилавки, дефицит продуктов питания и т.д.

И все-таки, нам нельзя было торопиться. Успех реформы сель­ского хозяйства был важнее сроков ее исполнения. Для нашей республики, где сельчане составляют более 40% населения стра­ны, реформы в аграрном секторе имели не только экономическую, но и социальную направленность. Ведь за всеми гектарами, удоя­ми и привесами стояли не только совхозы и колхозы, а, прежде всего, сельские жители, которые были наименее готовы к рыноч­ным реформам и, следовательно, наиболее уязвимы в социальном плане.

Перед нами стояла дилемма: село очень нуждалось в государствен­ной поддержке, но, опираясь на государственные дотации, наше сельское хозяйство никогда не смогло бы стать конкурентоспособ­ным. Отталкиваясь от такого рода рассуждений, необходимо было выбрать путь развития, при котором были бы учтены обе состав­ляющие.

А пока сельчане оставались за бортом рыночных преобразова­ний. При этом необходимость коренных рыночных преобразова­ний на селе становилась все более очевидной. Хотя исторический опыт зарубежных стран показывает, что успешное экономическое развитие многих стран начиналось с развития аграрного сектора и проведения земельной реформы. По этому пути прошли страны Западной Европы, Северной Америки и Австралия. Что касается более близкого нам примера стран Восточной Европы, в Венгрии основная часть земель была передана в частное владение с 1989 года. В том же году право частного владения землей было законо­дательно закреплено в Польше. В 1990 году в Румынии была принята Программа аграрного реформирования, нацеленная на создание широкого слоя эффективных земельных собственников, обладающих правом свободного распоряжения и использования земли, выбора форм хозяйствования. Законодательно закрепля­лось право купли-продажи земли. Чешская республика также вве­ла институт частной собственности на землю после 1989 года.

Все эти земельные реформы были успешны и стали импульсом к развитию экономик названных стран. Но, справедливости ради следует заметить, что практически во всех восточноевропейских странах частная собственность на землю существовала в ограни­ченной форме и во времена социалистического правления. А сам институт частного землевладения существовал здесь задолго до образования Советского Союза. В Казахстане же, как в одной из союзных республик, земля находилась в исключительной собствен­ности государства. К тому же наше сельское хозяйство отличалось чисто советским размахом и несбалансированностью. То есть мо­дель этих стран, несмотря на близкие исходные ситуации, нам не подходила.

Да и в целом, Казахстан - это не Эстония, не Чехия, где исторически развивалось так называемое хуторское земледелие. По своим природно-климатическим условиям Казахстан находится в зоне неустойчивого рискованного земледелия. Здесь часто бывают засухи, весенние заморозки, что отрицательно сказывается на урожайности агротехнических культур. Многие эксперты и уче­ные говорят, что в Казахстане по этим причинам в принципе воз­можны только коллективные формы труда и обработки земли. И, следовательно, частная собственность на землю теряет свой изна­чальный смысл определения собственника земли.

Я не могу сказать, что полностью не согласен или полностью согласен с такой позицией. Единственное, что я хочу сказать, что даже коллективные формы труда должны основываться на четком понимании, кто что делает и кому что принадлежит. Основной недостаток коллективизма, которым по сей день грешат многие бывшие совхозы и колхозы, - отсутствие персонифицированной ответственности, когда виноваты все, кроме нас. Кто должен при­нимать решения? Кто должен нести ответственность? Собствен­ник земли, потому что земля - это первооснова всего. И даже, когда появляется один активный фермер, который стремится к чему-то и может организовать всех остальных, народ по старой памяти перекладывает на него все заботы, всю ответственность и ждет, чем все закончится. Пора понять, что, если вас обманули, это значит, что вы сами позволили себя обмануть.

Но тогда какое же сельское хозяйство нужно было нам? Сельское хозяйство, существующее лишь на одни дотации государственного бюджета и исполняющее сугубо социальную функцию? Или же сельское хозяйство, функционирующее только по строгим и под­час жестоким законам рыночной экономики, по которым выживает наиболее конкурентоспособный?

Задаваясь этими вопросами, мы пришли к выводу, что ни пер­вый, ни второй вариант в чистом виде не подходит нашей стране. В тот период было необходимо, основываясь на имеющемся собствен­ном историческом опыте, а также на опыте зарубежных стран, создавать что-то свое, некий симбиоз. Результатом такой комбина­ции должно стать серьезно развитое, конкурентоспособное на вне­шних рынках сельское хозяйство с одновременной государствен­ной поддержкой экономических реформ и социальной сферы сель­ских регионов.

То есть мы не отказывались от государственной поддержки села. Просто она должна быть сфокусирована на инвестировании в социальную сферу села: образование, здравоохранение, досуг сельчан, а также на благоустройстве сел и их инфраструктуры. Ведь согласитесь, ни одному самому успешному фермеру не под силу решить проблему питьевой воды или прокладывания новых трасс и дорог в одиночку. А сами сельхозпроизводители должны быть возведены в ранг самостоятельных экономических агентов, решающих свои проблемы, получающих свою прибыль и так да­лее. Сельское хозяйство - такая же отрасль экономики как про­мышленность, транспорт и энергетика. Есть свой товар, есть своя специфика, есть и свои преимущества, а значит, есть возможность быть конкурентоспособным и успешным. На достижение данной цели и были направлены все этапы реформирования аграрного сектора экономики. Не имея опыта системного реформирования экономики, мы шли шаг за шагом в этом деле, зачастую путем проб и ошибок.

Я всегда говорил в своих многочисленных выступлениях и буду говорить впредь о том, что частная собственность на зем­лю - это одно из обязательных условий функционирования рыночной экономики. Собственность имеет принципиальное значение, поскольку она приносит стабильность и уверенность. Общество, в котором есть сомнение по поводу того, кому и что принадлежит, не может рассчитывать на продолжительное ус­пешное развитие. Более того, частная собственность прививает чувство хозяина и является гарантией для инвестиций частного бизнеса.

С другой стороны, введение частной собственности на земли сельскохозяйственного назначения в 1991-1994 годах в условиях неготовности большинства сельского населения к распоряже­нию собственной землей могло иметь и негативные последствия. Ведь для того, чтобы умело распоряжаться своим имуществом, необходимо знать его истинную ценность, и нужно просто уметь делать это.

Мы не могли сразу перейти непосредственно к введению част­ной собственности на землю. На начальном этапе земельной ре­формы отсутствовали стабильные экономические отношения в сель­ском хозяйстве, резко упала прибыльность сельскохозяйственного производства, а также отсутствовала объективная оценка земли. Все это могло подтолкнуть сельчан к необдуманным решениям о продаже своих земельных участков, о которых позже, возможно, многие пожалели бы. В итоге такая реформа привела бы к еще большему кризису, и, прежде всего, - к социальному.

Подготавливая реформу, мы, естественно, пришли к тому, что Советский земельный Кодекс не удовлетворял потребности общества в земельных отношениях. Принятый в июне 1991 года Закон «О земельной реформе» был призван создать правовые и экономические условия для эффективного функционирования различных форм хозяйствования на земле. Вместе с тем, этот закон не вводил институт частной собственности. Он, скорее, создавал условия по преодолению кризисной ситуации в аграр­ном секторе. Все понимали, что данный закон носит переход­ный характер. Земельные отношения в сельском хозяйстве по- прежнему строились на аренде земли у государства.

Основными направлениями данного Закона было создание специального земельного фонда с целью последующего его пе­рераспределения для более эффективного использования земель, установление границ сельских населенных пунктов, оформле­ние и переоформление документов на право пользования зе­мельным участком.

Если в сельскохозяйственном производстве изменение формы собственности шло от государственной к коллективной, а затем - к персонифицированной, частной, то в других сферах АПК (сер­висных, перерабатывающих, снабженческих и др.) этот процесс шел через создание крупных государственных акционерных ком­паний (ГАКов), которые в последующем перешли в частное вла­дение. Таким образом, изменения формы собственности шли по­этапно: от менее эффективной к более эффективной.

Подобную этапность имеет и динамика земельной реформы. Для земель сельскохозяйственного назначения она начиналась с раздачи жителям села права на условную земельную долю и завершилась введением частной собственности, зафиксированной в Земельном кодексе 2003 года.

Принятые в начале 90-х годов базовые законодательные и нормативные правовые акты позволили начать широкомасштаб­ную работу по разгосударствлению и приватизации в сельском хозяйстве. Так, параллельно с реформой в агропромышленном секторе была принята Национальная программа по разгосударст­влению и приватизации. На первом этапе приватизация государ­ственных сельскохозяйственных предприятий осуществлялась путем преобразования их в коллективные предприятия. Таким способом по республике было приватизировано 472 совхоза. При­ватизация имущества государственных сельскохозяйственных пред­приятий осуществлялась путем наделения имущественными пая­ми членов трудовых коллективов, которые подтверждались сви­детельствами. Следует отметить, что с целью сохранения целост­ности стабильно работающих крупных совхозов, их первые руко­водители, имеющие 20-летний стаж руководящей работы, были наделены 10% имущественного пая данного хозяйства и еще 10% им были переданы в управление сроком на 5 лет. В случае дости­жения положительных результатов в хозяйственной деятельнос­ти через пять лет эта часть имущественного пая передавалась им в собственность.

Как бы ни был важен вопрос сохранения производственной базы государственных сельскохозяйственных предприятий, но основополагающей была все-таки земля. Кому должны были до­статься земли приватизируемых колхозов и совхозов, кто дей­ствительно сможет позаботиться о сохранении качества земли и сохранении ее плодородия, каким образом должна происходить передача земли? Этот важный вопрос не давал мне покоя, я возвращался к нему постоянно. Было ясно, что нужно найти истинного хозяина земли, думающего, рачительного, болеющего за нее душой. И ставка была сделана на сельчан.

Было принято решение наделять условными земельными до­лями каждого сельского жителя. Размер предоставляемой услов­ной земельной доли определялся из средней земельной, которая устанавливалась трудовым коллективом каждого конкретного хо­зяйства и утверждалась районным исполнительным органом. При определении средней земельной доли учитывались все сельскохо­зяйственные угодья хозяйства за вычетом площадей, подлежа­щих включению в черту населенных пунктов и в специальный земельный фонд районного исполнительного органа.

На втором этапе приватизации (1993-1995 годы) по республи­ке, в целом, были приватизированы 1490 государственных сельс­кохозяйственных предприятий. Владельцы условных земельных долей и имущественных паев имели право путем добровольного их объединения создавать малые предприятия, сельскохозяйствен­ные производственные кооперативы, крестьянские хозяйства и их объединения, основывающиеся на частной собственности на имущество с правами юридического лица.

Эти меры создавали условия для добровольного и свободного выбора членами сельскохозяйственных организаций форм хозяйство­вания на земле. Работы по определению размеров условных зе­мельных долей работников всех сельскохозяйственных предприя­тий были проведены в 1993-1994 годах. Начиная с 1995 года, осуществлялось оформление и выдача свидетельств о праве на условную земельную долю работникам реформируемых и реор­ганизуемых хозяйств.

Вместе с этим сложилась парадоксальная ситуация. Привати­зация имущества сельскохозяйственных предприятий логически подразумевала и изменение собственника земли. Но в то же вре­мя Конституция 1993 года исходила из принципа исключитель­ности права государственной собственности на землю и не дава­ла возможности передать эти участки хозяевам приватизирован­ных объектов.

То есть, с одной стороны, получалось так, что мы начали реформирование на селе, добились определенных результатов по приватизации госимущества. Но дальнейшее эффективное использование этого имущества, осуществление инвестиций на его модернизацию наталкивалось на сомнения инвесторов, свя­занные с нерешенностью земельного вопроса. Какой смысл в приобретении тракторов и сеялок, если нет земли, где можно пахать и сеять? Плюс ко всему, эти меры все-таки не спасли наше обширное и когда-то развитое сельское хозяйство. Оно разваливалось на наших глазах и не может до конца оправиться от этого до сих пор.

В заключение следует отметить, что в 1992 году Продовольствен - ная и сельскохозяйственная организация Объединенных Наций по поручению Комиссии европейских сообществ (КЕС) проводила исследования продовольственной ситуации в странах бывшего Советского Союза. Проанализировав полученные результаты, Ко­миссия отметила общий недостаток в работе организаций, отве­чающих за оценку продовольственной ситуации в этих странах. Этот недостаток заключался в отсутствии реального продуктово­го баланса. Он разрабатывался не от урожая до урожая, как это делается во всем мире, а на календарной основе, - с января по январь. Такое несоответствие приводило к тому, что в Казахста­не, как и в других республиках бывшего Союза, не знали, сколь­ко и какое продовольствие можно продать на сторону, и какую его часть нужно завозить в страну извне.

Анализируя продовольственную ситуацию в регионе, Комис­сия отметила, что Казахстан отличается от других стран Цент­ральной Азии наиболее устойчивым положением по обеспече­нию населения продуктами питания. Республика была единствен­ной из стран СНГ, которая на момент проверки имела избытки продовольствия и, в первую очередь, зерна.

Несмотря на весь скопившийся негатив, мы стали ощущать под ногами, пока еще зыбкую, но все же четко очерченную дорогу для дальнейшего строительства и реформирования сельс­кого хозяйства. «Переходный» Закон «О земельной реформе» 1991 года позволил решить на время проблему отношений собствен­ности на селе. Приватизация госимущества позволила запустить процессы формирования первых фермерских и крестьянских хо­зяйств. Но эти результаты не остановили деградации сельского хозяйства полностью и не могли оставаться залогом долгосрочно­го развития села. Время и логика событий требовали дальнейших преобразований.

Началом второго этапа земельных реформ можно назвать под­писание в 1994 году двух Указов Президента, имеющих силу за­кона, по вопросам совершенствования земельных отношений (от 24.01.94 г. и от 05.04.94 г.), в соответствии с которыми право землепользования стало предметом гражданскоправовых сделок. Данные Указы также были своего рода переходными актами и сохраняли право исключительной государственной собственности на землю. Но во исполнение этих Указов был утвержден порядок купли-продажи права владения земельным участком, пользования и аренды земли. Мы еще не могли шокировать население введением частной собственности на землю, поэтому собственность на землю была заменена собственностью на право владения ею. Прак­тически с этого момента началось формирование первых призна­ков земельного рынка и частного землевладения. Появилась воз­можность приобретения на платной основе права частного земле­владения, которое, фактически, мало чем отличалось от права частной собственности на землю.

Собственники приватизируемых объектов стали приобретать право на землю и свободно распоряжаться ею без какого-либо разрешения со стороны государства. Впервые в истории земельно­го законодательства среди стран СНГ появился новый институт - институт распоряжения земельными правами. В гражданский обо­рот были включены не сами земельные участки, а право пожиз­ненного наследуемого владения, право пользования и право арен­ды земли. Тогда на все эти юридические нововведения обществен­ное мнение отреагировало довольно сдержанно, высказывались мнения, что это, фактически, купля-продажа земли и мы нарушаем конституционные нормы.

Оглядываясь на прошедшее, мы видим, что значимость этих правовых актов была очень важна. Ведь именно тогда начался поворот земельного законодательства к рыночной экономике, именно после их принятия появились первые признаки земельного рынка, началось формирование рыночной стоимости земли.

Я неоднократно отмечал, что определение статуса собственнос­ти на землю предполагает учет не только экономической эффек­тивности, но и соблюдение традиций, интересов казахстанского народа, судеб людей и высокую степень ответственности перед будущими поколениями. Поэтому для принятия окончательного решения необходимо было выслушать мнение и интересы общества по всему спектру.

Идеи о введении частной собственности на землю в Казахстане высказывались, практически, с первых дней независимости. Но за­конодательно закреплять право частной собственности на землю в первые годы реформирования было невозможно по ряду причин.

Как я уже отмечал, ключевой целью выбора нового хозяина земли являлось повышение эффективности землепользования. В условиях перехода к новым рыночным отношениям на плечи собствен­ника земли ложились серьезные проблемы - самостоятельное веде­ние производства, успешность которого зависела от умения собственника не только владеть, но и распоряжаться землей. Но­вые собственники земли должны были быть достаточно подготов­ленными менеджерами, качественно организующими производствен­ный процесс.

Государство, в свою очередь, для введения частной собствен­ности на землю должно было создать соответствующие институ­ты (службы регистрации земельных собственников, определения цены земельных участков и др.). Принятие окончательного реше­ния о введении частной собственности на землю предполагало наличие тщательно отработанного механизма передачи ее в част­ные руки, учитывая сложившуюся ситуацию, особенности прива­тизации и передачи имущества государственных сельскохозяйствен­ных предприятий. Наверное, здесь в полной мере проявила себя старая пословица, гласящая «семь раз отмерь - один раз отрежь». Вполне объективно, что до 1995 года земля находилась исключи­тельно в государственной собственности.

Конституция страны, принятая на всенародном референдуме 1995 года, впервые в нашей истории определила, что в Казахстане земля может быть как в государственной, так и в частной соб­ственности.

« Раздел 1 «Общие положения», Статья 6.

3. Земля и ee недра, воды, растительный и животный мир, другие природные ресурсы находятся в государственной соб­ственности. Земля может находиться также в частной соб­ственности на основаниях, условиях и прeдeлах, установленных законом».

Конституция Республики Казахстан. Принята на общереспубликанском референдуме 30 августа 1995 г.

Это положение открывало возможность инициировать законо­дательные акты, устанавливающие право частной собственности на земли сельскохозяйственного назначения. Первоначальный проект Закона по этому вопросу, внесенный в Парламент, не прошел. Он долго обсуждался. Единства не было. Дошло до того, что начали считать, люди какой национальности владеют плодородными зем­лями, а какой - нет. Намек был на целинные земли, где трудились, в основном, приехавшие из других республик люди. Я тогда на­стаивать не стал. Но твердо говорил, что я за частную собствен­ность на землю.

В декабре 1995 года я издал Указ «О земле», в котором зако­нодательно были определены новые земельные отношения. Была признана возможной передача в частную собственность граждан и негосударственных юридических лиц республики земельных участков, предназначенных для ведения личного подсобного хо­зяйства, садоводства и дачного строительства, а также под заст­ройку производственными и непроизводственными, в том числе жилыми зданиями, сооружениями и их комплексами, включая земли, предназначенные для их обслуживания. Но вместе с тем, согласно данному Указу, не могли находиться в частном владе­нии земли сельскохозяйственного назначения, как и земли обо­ронного назначения, лесного и водного фондов, особо охраняе­мые территории, земельные участки с природными комплексами и объектами, имеющими особое экологическое, научное, истори­ко-культурное, рекреационное и лечебно-оздоровительное назна­чение, общего пользования в населенных пунктах.

Указ носил все еще компромиссный характер, так как его положения закрепляли ограничение введения права частной собствен­ности на сельскохозяйственные земли. В 1995 году, когда сельс­кое хозяйство было крайне нерентабельной отраслью экономики (уровень убыточности от реализации сельскохозяйственной про­дукции составлял 17,9%, от реализации продукции растениевод­ства - 2,9%, животноводства - 30,7%) и уровень платежеспособ­ного спроса сельчан оставался низким, введение частной соб­ственности могло вызвать проблему с продовольственным обеспе­чением в республике.

На сессии Ассамблеи народов Казахстана я отметил, что при отсутствии средств у наших граждан, работающих сегодня на землях сельскохозяйственного назначения, запустить массовый процесс ее покупки и перепродажи означало бы ограбить этих людей, обречь их на батраческую долю. Люди, не свыкнувшись с чувством собственника и не осознавая ценности права собственнос­ти, попросту продали бы свои участки, соблазненные минутной прибылью. Или же просто не смогли соперничать с капиталом, привлеченным извне. А затем пошли бы работать в качестве наем­ных работников на тех, кто купил их же землю. Наше общество все еще не было готово к глобальному введению частной собствен­ности на землю.

На третьем этапе приватизации (1996-1997 годы) в республике были приватизированы 162 государственных сельскохозяйствен­ных предприятия. Владельцы имущественных паев и условных земельных долей имели право их продать или сдать в аренду. Но в условиях резкого сокращения государственной поддержки сель­ское хозяйство продолжало работать по старой схеме, которая была заложена в его основу в годы плановой экономики. Многие работники бывших колхозов и совхозов, получившие бесплатно имущественные паи и права на условную земельную долю, из-за низкой информированности, традиционного консерватизма не осоз­нали сути происходящего и не сумели максимально эффективно распорядиться этой собственностью. Большинство производствен­ных кооперативов, которые были наспех сформированы бывшими директорами колхозов и совхозов (так называемыми «красными директорами») при содействии местной власти, быстро растеряли свои основные и оборотные средства. Они за бесценок продали принадлежащие им акции перерабатывающих, обслуживающих организаций, что не позволило реализовать идею участия сельс­ких товаропроизводителей в процессе управления ими. Не всегда эффективно распоряжались они и выращенной продукцией. Быва­ли случаи, когда руководители таких хозяйств продавали зерно по смехотворной цене - 20-30 долларов США за тонну.

Кроме того, в условиях диспаритета цен, расцвета «дикого бар­тера», сужения рынков сбыта сельскохозяйственной продукции стремительно росла задолженность хозяйств. К началу 1998 года долги отрасли составляли более 120 млрд. тенге. Сельское хозяйство стало крайне непривлекательным для инвесторов.

В конце 90-х годов доля инвестиций в сельскохозяйственном производстве экономики страны опустилась до 0,4 %. Ситуация осложнялась разрушением отлаженной системы сбыта продук­ции и снабжения сельских товаропроизводителей, которая, в свою очередь, привела к потере крупнейших рынков сбыта зер­на, мяса, овощей и другой сельхозпродукции.

Отсутствие системы защиты внутреннего рынка привело к наплыву более дешевой, импортной продукции, вытеснению оте­чественных товаров, что стало дополнительным фактором спада производства. Сложившееся положение требовало принятия ком­плекса неотложных мер, которые обеспечивали бы постприва- тизационную поддержку реформированных хозяйств, создание системы государственной поддержки, способствующей станов­лению сельского предпринимателя в рыночных условиях.

Вместе с тем, история земельного вопроса будет неполной, если мы не остановимся на том, как в 1998 году государство эффективно провело процедуры банкротства многих сельхоз­предприятий. В тот момент это было единственно правильным решением. Суть и смысл проводимых работ заключались в осво­бождении сельхозформирований от накопившихся долгов. Это позволило нам «очистить» сельское хозяйство от безнадежных должников путем проведения процедуры банкротства, что соот­ветственно повлекло за собой смену собственников.

В частности, в целях укрепления финансового состояния сельскохозяйственной отрасли, начиная с 1998 года, в республи­ке начался процесс финансовой реабилитации и санации несос­тоятельных сельхозформирований путем применения к ним про­цедур банкротства. Была создана специальная Республиканская межведомственная рабочая группа, которая в соответствии с разработанными Рекомендациями ежедекадно представляла инфор­мацию о реализации процесса финансовой санации и реабилита­ции сельского хозяйства Правительству Республики Казахстан.

Все хозяйства республики были разделены на 3 группы. Пер­вая группа - рентабельно работающие хозяйства, имеющие ус­тойчивые экономические и финансовые показатели. Вторая группа - хозяйства, которые могут стать финансово состоятельными при осуществлении мер финансового оздоровления. И, наконец, третья группа - хозяйства, которые необходимо подвергнуть процедуре банкротства после проведения предбанкротных ме­роприятий.

Было ясно, что применение процедуры банкротства в ее клас­сической форме могло привести к потере хозяйствами всех своих активов, и сельчане остались бы ни с чем. Поэтому на местах до проведения процедуры банкротства были осуществлены, так назы­ваемые, предбанкротные мероприятия. Так, в рамках действующе­го законодательства основные средства производства, составляю­щие основу производственных и технологических процессов несо­стоятельного хозяйства, были розданы членам трудового коллек­тива в счет погашения задолженности по заработной плате, а также основным кредиторам, заинтересованным в ведении сельс­кохозяйственного производства. Получив основные средства про­изводства, члены трудового коллектива со своими условными зе­мельными долями вышли из несостоятельного хозяйства и совмест­но с вышеуказанными основными кредиторами создали новый хо­зяйствующий субъект, не обремененный никакими долгами, и про­должали работать с чистого листа. А несостоятельное хозяйство с оставшимся, в основном, неликвидным активом и огромными дол­гами подвергалось банкротству.

При проведении процедуры банкротства несостоятельного хо­зяйствующего субъекта большая часть кредиторов оставалась неудовлетворенной, соответственно долги автоматически списы­вались.

За время проведения реформ в аграрном секторе с 1998 по 2001 год банкротами было признано 2284 хозяйства, из них к началу 2001 года 1981 хозяйство (87%) ликвидировано, в том чис­ле 1574 - в судебном порядке, 407 - во внесудебном порядке.

Что же дала нам проведенная процедура банкротства сельско­хозяйственных формирований? В первую очередь, избавление хо­зяйствующих субъектов от накопившихся долгов за кризисный период и период диспаритета цен. Таким образом, многие хо­зяйства получили возможность начать свою деятельность практи­чески с самого начала, без долгов, не говоря уже о новых пред­приятиях, созданных на базе ликвидированных банкротов. Так, за период проведения процедуры банкротства (1998-2001 гг.) на базе бывших приватизированных колхозов и совхозов было создано 35 тысяч крестьянских хозяйств. Основная их часть приходилась на две области: Южно-Казахстанскую и Алматинскую.

Поворот к рыночным отношениям происходил в аграрном сек­торе медленно. Это было связано как со спецификой самой отрас­ли, так и с тем, что в сельском хозяйстве страны накопился боль­шой груз проблем. Отсутствие оборотного капитала в сельском хозяйстве тормозило развитие отрасли; освобождение сельскохо­зяйственных товаропроизводителей от бремени долгов не могло решить все финансовые проблемы. Нужда в оборотных средствах и активах заставляла сельчан обращаться в коммерческие банки для получения кредитов, однако, неурегулирование нормативно­правовой базы ипотечного кредитования под залог права на зем­лю, а также неликвидность залогового имущества стали основанием для отказа. При частной собственности на землю экономика приобрела бы давно недостающий механизм ипотечного кредито­вания, при котором четко определенное право собственности мог­ло стать приемлемым залогом для получения необходимых средств.

Сельское хозяйство в то время остро нуждалось в долгосроч­ных инвестициях, тогда как временное пользование землей хо­зяйствующими субъектами, не имеющими фиксированных и за­щищенных законом границ земель, не могло обеспечить притока капитала в сельскохозяйственный сектор. Кроме этого, значи­тельная роль в определении сроков аренды, заключении, продле­нии и расторжении договоров принадлежала чиновникам мест­ного уровня.

Такое положение порождало рост теневой торговли админист­ративными решениями по отводу земли, ее нелегальному исполь­зованию и сокрытию полученных доходов. По оценкам отдельных экспертов, цена административного решения на получение в арен­ду одного гектара земли сельхозназначения составляла от 6 до 10% полученного урожая.

Все эти негативные моменты стали аргументами в речах про­тивников земельной реформы. Также свои предположения они подтверждали тем, что и после передачи земель в частные руки эффективность землепользования не повысилась. Но утверждать, что введение частного права на землю гарантировано и в кратчай­шие сроки обеспечит повышение эффективности землепользова­ния и производительности труда в сельском хозяйстве, было бы неверным, особенно в условиях развития казахстанской экономи­ки, в том числе и сельскохозяйственного сектора.

Кроме того, приводились мнения о неизбежности роста спеку­лятивных операций с земельными участками, так как законода­тельное признание права частной собственности на землю может способствовать доступу финансовых спекулянтов к ограниченно­му активу, цена которого в ближайшей перспективе может значи­тельно вырасти.

Высказывались и ностальгические точки зрения. Сторонники государственной собственности на землю утверждали, что земель­ные отношения предполагают два экономических результата - предпринимательский доход и ренту. Если предпринимательский доход вполне обоснованно может быть присвоен владельцем зем­ли, то рента должна присваиваться обществом, так как рентный доход не является заслугой владельца земли.

Одновременно с этим некоторые критики частной собственно­сти на землю придавали вопросу излишнюю политизированность, утверждая, что введение частной собственности на землю в Казах­стане противоречит историческим устоям и традициям казахского народа и может привести к социальному взрыву. По их мнению, переделы собственности неизбежны, и они могут стать причиной земельных конфликтов.

Оглядываясь назад, я хотел бы отметить, что были и аргумен­тированные доводы противников частной собственности на землю, с которыми нельзя было не согласиться. В частности, мы соглаша­лись с мнениями о выгодности для государства оставления за собой права собственности на землю и передачи ее в аренду. Передача земель в аренду без купли-продажи, при сохранении государственного владения землей, могла обеспечить ограничен­ное действие рыночного механизма на селе.

Дальнейшее развитие рыночной экономики и появление но­вых нюансов в земельных отношениях требовало принятия нового Закона «О земле». Данный закон должен был стать более прорабо­танным с учетом сложившейся ситуации и перспективным для обеспечения полноценного функционирования рыночной эконо­мики. На одной из встреч с парламентариями я вновь высказал суждение о введении частной собственности на земли сельскохо­зяйственного назначения. Это было обоснованное суждение, по­скольку и мировой опыт, и наша практика показывают, что состоя­ние дел в сельском хозяйстве во многом зависит от того, в какой мере земельный фактор задействован в рыночных отношениях. Кроме того, действующие законодательные акты уже создали не­обходимую правовую базу.

Дальнейшие события показали, что аграрный сектор эконо­мики и наше население еще не были готовы к такому переломно­му решению. Разработанный и представленный в Парламент рес­публики проект Закона «О земле» в июле 1999 года был отозван Правительством в связи с критикой тех положений, речь в кото­рых шла как раз о регламентации введения частной собственнос­ти на землю, в том числе и на сельскохозяйственные земли. Разработчики законопроекта допустили ряд серьезных просчетов, так как к работе над проектом не привлекались ученые, работни­ки аграрного сектора и, главное, не в полной мере учитывались интересы сельчан.

После почти двухлетних дебатов новый Закон «О земле» был принят в январе 2001 года как компромиссный вариант решения этого вопроса. Но оценивать его, как окончательный, не следова­ло. Тем не менее, закон предоставлял гражданам Казахстана право частной собственности и аренды на землю, что предполагало ка­питализацию экономических отношений на селе. Думаю, что этим законом был дан серьезный старт формированию класса собствен­ников земли. Успешно развиваясь, эти собственники впоследствии стали главной силой, ратующей за доведение земельных реформ до их логического завершения.

Согласно закону, принятому в январе 2001 года, в республике признавались и равным образом защищались государственная и частная собственность на землю. Так, в частной собственности не могли находиться земли сельскохозяйственного назначения, за ис­ключением земельных участков, предоставленных для ведения личного, домашнего (подсобного) хозяйства, садоводства и дачно­го строительства. В отношении государственной собственности на сельскохозяйственные земли суть Закона, принятого в январе 2001 года, по сравнению с предыдущими законодательными актами не изменилась. Земля не могла находиться в частной собственности иностранцев и лиц без гражданства, которым не могло принадле­жать и право постоянного землепользования.

Земли сельскохозяйственного назначения предоставлялись только в аренду физическим и юридическим лицам республики для то­варного сельскохозяйственного производства, защитного лесораз­ведения, научно-исследовательских, опытных и учебных заведе­ний, ведения подсобного сельского хозяйства, огородничества и животноводства.

Результатом же второго этапа земельной реформы явилась воз­можность каждого сельчанина самому определять, каким образом распорядиться своей условной земельной долей. Сельские жители стали привыкать к роли собственников земли, которая обязывала их наилучшим образом использовать открывшиеся перед ними новые возможности. И именно этот сдвиг в сознании сельчан стал фактором, позволившим нам сделать наиболее решительный шаг к введению частной собственности на землю - к принятию нового Земельного кодекса Республики Казахстан.

К вопросу принятия Земельного кодекса и вместе с ним введе­ния частной собственности на земли сельскохозяйственного на­значения страна пришла не спонтанно, это был долгий эволюци­онный путь совершенствования земельного законодательства в условиях переходного периода и развития рыночных механизмов в экономике.

Первый и второй этапы земельной реформы были, скорее, вре­менными мерами переходного периода по преодолению разразив­шегося тогда кризиса в сельском хозяйстве. Основной целью пер­вого этапа реформы было определение статуса хозяйствующих на земле субъектов, упорядочивание их взаимоотношений с государством. В то время и в тех условиях понятие частной собственности на землю, как таковое, было неприемлемо. Первый этап земельной реформы предполагал отход от социалистического земельного за­конодательства. Всем, кто работал на земле, необходимо было дать ясность касательно их земельных отношений с государством, которое на тот момент обладало исключительным правом собствен­ности на землю.

Основной задачей второго этапа земельной реформы явилось широкое вовлечение аграрного сектора в рыночные отношения, поскольку введение института аренды и права частной собствен­ности на отдельные категории земель давали возможность такого участия. Как известно, проект закона «О земле» 1999 года, подра­зумевавший введение частной собственности, был отозван Прави­тельством из Парламента. Это было неудачной попыткой убедить парламентариев в необходимости введения института частной собственности на земли сельскохозяйственного назначения. Резуль­татом прений между Парламентом и Правительством стало приня­тие компромиссного варианта Закона «О земле» в январе 2001 года. Но и этот закон не предусматривал введения права частной собственности на земли сельскохозяйственного назначения.

И первый, и второй этапы земельной реформы, помимо испол­нения текущих задач того времени, явились своеобразными подго­товительными стадиями перед самым важным событием в земель­ной реформе страны - введением частной собственности на земли сельскохозяйственного назначения. За это время в республике уже функционировало более 150 тысяч крестьянских хозяйств. У них в пользовании находилось почти 40% земли сельскохозяйственно­го назначения, что позволяло избежать концентрации земли в руках у узкого круга людей.

К 2003 году экономика страны не только полностью оправи­лась от кризиса 90-х годов, но и показывала уже высокие темпы развития. В течение последних лет наблюдался стабильный рост ВВП. Так, только в 2003 году рост ВВП страны составил 109,3%. Общая благоприятная ситуация в экономике республики дала воз­можность для дополнительного выделения значительных средств на проведение глубинных реформ и поддержку аграрного секто­ра. Однако поддержка не должна была быть, как это было в период централизованной экономики, тотальной. Поддержка аг­рарного сектора должна была стать селективной.

По моему поручению была разработана «Государственная аг- ропродовольственная программа на 2003-2005 годы», которая оп­ределяла стратегические направления развития данной отрасли. Она же была призвана также выявить те отрасли, государствен­ная поддержка которых была бы приоритетной с целью достиже­ния ими наибольшей конкурентоспособности, и наконец - меха­низмы и конкретные объемы господдержки.

В Послании народу Казахстана на 2003 год возрождение села мною было определено как один из основных приоритетов в рабо­те Правительства, а годы с 2003 по 2005 объявлены годами воз­рождения аула (села).

«Мы должны помнить, что именно сельское население являет­ся генетическим олицетворением любой нации. Именно оно более всего стремится к стабильности и здравому эволюцион­ному развитию. И именно оно наиболее остро и тонко воспри­нимает идеалы независимости и сильной государственности, поскольку на генно-информационном уровне хранит и воспроиз­водит чаяния и надежды наших предков».

Из Послания народу Казахстана на 2003 год, апрель, 2002 год

Говоря о сельском населении, я всегда вспоминаю показатель­ный для нас пример земельной реформы Ирана. Казахстан выбрал подходящее время для коренного реформирования такого трудно­го сектора, как сельское хозяйство. Экономика, в целом, пережи­вает длительный период роста, и перспективы ее выглядят доста- точно обнадеживающе. Подобным же образом поступил в свое время шахский Иран. Когда после очередной арабо-израильской войны грянул мировой энергетический кризис, доходы страны от экспорта нефти увеличились сразу в несколько раз. Правительству в Тегеране, казалось, не о чем было беспокоиться. Но миллионы крестьян, оставшиеся без земли и лишенные традиционного заня­тия в результате сельскохозяйственных реформ, стали стекаться в города. И там, а особенно в Тегеране, конфликтно-протестный потенциал стал стремительно нарастать. Чем это кончилось, известно всем. А ведь конец 70-х был едва ли не самым лучшим временем для экономики Ирана шахского периода. Ничто вроде бы не пред­вещало плачевного финала. Хотя в те годы в самом Казахстане все вроде бы было спокойно, развал Союза и ухудшение условий жизни очень сильно потрясли наших людей.

Проводя нашу земельную реформу, мы всегда беспокоились о том, чтобы не повторить иранский опыт.

Когда-то зерно, по аналогии с нефтью, называли «желтым зо­лотом», а теперь сельчане едва сводят концы с концами. Не всегда правильно они воспринимали и уменьшение поддержки со сторо­ны государства. В этих условиях проведение таких социально бо­лезненных перемен, как реформирование села и уклада жизни сельчан, чревато непредсказуемыми последствиями. По мере улуч­шения экономических показателей и повышения уровня жизни городского населения мы все больше понимали, что именно сель­ское хозяйство, его труженики наиболее сильно пострадали от несовершенства советской экономики, и именно они более всего ощутили на себе всю ее ущербность при переходе к рынку. Вместе с тем, мы ясно и четко заявили о невозможности возврата к советской системе тотального субсидирования сельского хо­зяйства.

«Всем надо четко уяснить, что поддержка аула (села) не должна и не будет заключаться в повальном государственном субсидировании и безвозвратном финансировании всего и вся. Мы не можем и не будем возрождать былую практику ижди­венчества и государственного патернализма.

Нужно и впредь целенаправленно проводить в жизнь линию создания для человека условий, при которых он может сам зарабатывать для себя и своей семьи, нужно поддерживать тех, кто может и умеет работать, показывает своё трудо- любие. В этом и заключается ответственность государства перед народом и его будущим.

Вся финансово-экономическая политика государства, в том числе социальная и сельскохозяйственная, должна быть селек­тивно направлена только на те территории, которые перспек­тивны с позиции жизнедеятельности человека и функциониро­вания рынка».

Из Послания народу Казахстана на 2003 год, апрель, 2002 год

Наряду с высокими темпами роста других отраслей экономи­ки, аграрный сектор страны все еще находился в плачевном состоя­нии. Так, доля сельского хозяйства в ВВП в период 2000-2003 годов в среднем составляла всего 8,2%, тогда как доля жителей сельских регионов - около 35%-40% от общего населения респуб­лики (в зависимости от сезона). Налицо была низкая производи­тельность труда сельских тружеников, обусловленная медленным внедрением новых технологий в сельскохозяйственном производстве, недостаточностью финансовых ресурсов, а также низким уровнем управленческой квалификации руководящих кадров.

Исключительно важно было и то, что наличие в стране креп­кого сельскохозяйственного сектора помогло бы основательно под­нять и сопутствующие ему отрасли: производство минеральных удобрений, сельхозмашиностроение, легкую и пищевую промыш­ленность, а по технологической цепочке - и другие. Это значит, что мультипликативный эффект для экономики страны был бы колоссальным. Нельзя не сказать и о демографических, миграцион­ных и социальных факторах, являвшихся причиной нашего особо­го отношения к аулу.

Мною было поручено разработать модель расселения жителей сельских территорий на перспективу. Нужно было решительно определиться и с судьбой ряда депрессивных малых городов. Стране была необходима государственная политика по стимулированию внутренней миграции из неперспективных регионов на развиваю­щиеся, в райцентры и малые города. Она должна была учесть вопросы планирования и управления потоками миграции, обуст­ройства, обеспечения землей и жильем, переквалификации пересе­ленцев.

В Казахстане расселение людей в сельской местности истори­чески, особенно в эпоху советской командно-административной экономики, складывалось неудачным образом как с позиций ры­ночной экономики, так и по социальным и экологическим сообра­жениям. В результате для многих сельских районов характерной чертой стала депрессивная экономика.

« <...> кризис в сельхозпроизводстве повлек за собой отток населения и развал систем жизнеобеспечения сельских населен­ных пунктов. Этот процесс продолжается и сегодня. Только за 2000-2002 годы самоликвидировались около 300 населенных пунк­тов. По данным акиматов, сегодня насчитывается 136 неупраз- дненных СНП, где нет населения.

Из 7660 сельских населенных пунктов, официально представ­ленных областными акиматами, в более 500 проживает менее 50 человек, существуют многочисленные станции и разъезды (257), села, включенные в территориальные границы городов (317), где население практически занимается сельскохозяйственной деятельностью. Численность населения, проживающего в них, составляет 579 540 чел., оно считает себя сельским и надеет­ся на внимание государства к проблемам села. <...>»

Из Государственной программы развития сельских территорий Республики Казахстан на 2004-2010 гг.

Однако, действительно глубокие реформы аграрного сектора невозможны без решения краеугольного вопроса земельных отно­шений - отказа от исключительно государственной собственности на землю. Главным недостатком доминирующей государственной формы собственности на землю была и оставалась проблема бес­хозного отношения к ней, ее нерационального, даже нелегального использования. Так, проведенные в 2001 году Администрацией Президента Республики Казахстан исследования выявили факты нелегальных посевов на площади 3 тыс. гектаров.

Законодательство, предусматривающее только временное зем­лепользование, не способствовало развитию стабильных земель­ных отношений в сельском хозяйстве и не повышало уверенности землепользователя в завтрашнем дне. Именно отсутствие частной собственности на земли сельскохозяйственного назначения пре­пятствовало росту инвестиций в аграрный сектор. С целью мини­мизации рисков частный капитал стремился, преимущественно, к краткосрочным вложениям на самых лучших землях, способных дать отдачу в первый же год. К началу третьего этапа земельных реформ на долю сельского хозяйства из общего объема инвести­ций приходилось всего 1,5%.

Кроме того, существующее земельное законодательство не спо­собствовало развитию залоговых отношений. Недостаток инфор­мации по бонитету почв и современных методов оценки не позво­лял реально определить и дифференцировать размеры земельного налога. Отсутствие экономического механизма, стимулирующего повышение плодородия почв, снижало ответственность хозяйств за использование земель. В итоге существовавшее земельное право сдерживало развитие рыночных отношений на селе.

Учитывая сложившуюся ситуацию, я в своем Послании народу Казахстана на 2003 год, озвученном в апреле 2002 года, поручил Правительству разработать и внести в Парламент проект закона «О частной собственности на землю». Год спустя результатом раз­вернувшихся дебатов по обсуждению законопроекта стало проти­востояние между Правительством и Парламентом, и, в конечном счете, отставка Правительства.

Это противостояние сложилось по основным нескольким мо­ментам. Первое, с чем не могли согласиться разработчики проекта закона, это предложение депутатов о бесплатной раздаче земель­ных наделов обладателям условной земельной доли, поскольку оно нарушало конституционные права граждан, не имевших та­кой доли. Ситуация усложнялась тем, что земля - особое средство производства, имеющее базовую и кадастровую стоимость. Второй пункт, который отстаивало Правительство, - размеры участков, предназначавшиеся для продаж частному владельцу. В первона­чальном варианте предусматривалось, что они будут составлять не более 10 % от общей площади земель сельскохозяйственного назначения района, причем окончательное решение оставалось за местной властью. Мажилис предлагал закрепить в проекте Земель­ного Кодекса вдвое меньшую величину. Но специалисты считали, что этот вариант приведет к сегментации 60 % всех сельхозформи- рований. То есть, у крупных землевладельцев какая-то часть сель­скохозяйственных наделов окажется в государственной собствен­ности, другая же - в частной. Это могло отпугнуть инвесторов и вызвало бы цепную реакцию дробления существующих хозяйствую­щих субъектов.

Следующее возражение Правительства касалось установления разных сроков введения частной собственности для физических и юридических лиц. Вариант, предлагавшийся депутатами, подразу­мевал предоставление в собственность физическим лицам земель сельхозназначения сразу же после вступления в силу Земельного Кодекса, а юридическим лицам - по истечении 3,5 лет. Это на­рушало принцип равенства хозяйствующих субъектов, т.к. крестьянс­кие хозяйства, как физические лица, тут же получали право выку­пать земельные участки в частную собственность, а производственным кооперативам, хозяйственным товариществам, как юридическим лицам, такое право предоставлялось только через 3,5 года. А если учесть, что земли этих юридических лиц сформированы за счет объединения условных земельных долей их членов, т.е. физичес­ких лиц, то в течение этих 3,5 лет юридические лица должны были арендовать земельные доли у своих же членов, иными сло­вами, трудовой коллектив арендовал бы землю у самого себя. Это вызывало удивление.

Еще одно расхождение во взглядах вызывала субаренда, кото­рую депутаты Мажилиса предлагали продлить до 2007 года. По мнению Правительства, этот вариант привел бы, с одной стороны, к продлению сроков иждивенчества арендодателей, а с другой - к необоснованному увеличению себестоимости сельскохозяйствен­ной продукции.

Последний принципиально важный пункт - аккумулирова­ние средств от продажи земель сельхозназначения не в создан­ном Национальном фонде, а в новых институтах, что повлекло бы за собой дополнительные бюджетные расходы. Налицо были разногласия и концептуальные, и принципиальные. Позиция Пра­вительства заключалась в следующем: «Если Земельный Кодекс пройдет в таком варианте, то он может разрушить наше сельское хозяйство».

Понимая возможность принятия этого Закона и, соответствен­но, готовность Правительства идти на некоторые уступки, депута­ты начали свего рода шантаж.

Позиция депутатов была такой: "если не внесёте наши измене­ния - не проголосуем за весь Закон". И так - уступка за уступ­кой, статья за статьёй - и в итоге члены кабинета высказывали мнение, что из Мажилиса в Сенат был передан совершенно изме­ненный вариант. Фактически, был передан другой законодатель­ный акт, а в редакции Правительства он был отклонен.

Все доводы и возражения депутатов Парламента были важны, так как отражали мнения их избирателей, но не все они были приемлемы. Каждый довод, каждое возражение сторон учитыва­лось, анализировалось, оценивалось, принималось во внимание. И все-таки, несмотря на изменение Правительством формулировок ряда статей законопроекта, депутатами была высказана позиция, не совпадавшая с позицией Правительства по данному вопросу. Оставался единственный правовой путь - Парламенту поставить вопрос о доверии Правительству. Если Парламент двумя третями голосов примет решение о недоверии, то Президент должен ре­шить - распустить Парламент или Правительство. Если Парла­мент не набирал голосов для вотума недоверия, то проходил проект закона Правительства. При голосовании голоса распреде­лились так: пятьдесят пять депутатов Мажилиса из семидесяти семи и три депутата Сената Парламента из тридцати семи выра­зили недоверие Правительству, но за недоверение должны были голосовать и две третьих Сената. Поэтому практически весь Парламент не набрал необходимое число голосов. Но Имангали Тасмаганбетов решил, что если пятьдесят пять депутатов (боль­шинство) Мажилиса против него, то он не может оставаться Премьер-Министром, и подал в отставку. Немаловажную роль сыграли и незаладившиеся отношения между ним и спикером Мажилиса.

С хорошими темпами роста экономики у нас появилась воз­можность улучшать социальное положение наших граждан, раз­вивать человеческие ресурсы, уделив больше внимания культуре, образованию, здравоохранению. Для этой работы подходит чело­век, имеющий опыт работы в социальной сфере. Таким был Иман- гали Тасмаганбетов. Он является моим давним и надежным сорат­ником, успел поработать Акимом и не был новичком в Правитель­стве. Медленное рассмотрение законов, внесенных в парламент, расстраивало его активную натуру. Иллюстрируя этот случай, я хотел бы дать урок молодому поколению: высшему руководству государства необходимо сдерживать свои эмоции, когда речь идет об интересах страны.

После отставки Правительства я встречался как с депутатами Сената, так и Мажилиса. Пришлось не раз разъяснять и отстаи­вать вариант законопроекта, предложенного Правительством. Ре­шение земельного вопроса напоминало росток сосны, который, несмотря на засуху и, порой, шквальные порывы ветра, все-таки упорно рос вверх. Но встречавшиеся на его пути преграды грозили превратить могучее статное дерево в уродливое и скрючившееся. Вопрос вводить или не водить частную собственность был преградой для дальнейшего роста и развития сельского хозяйства, поэтому затягивание его решения грозило тем, что мы навсегда могли увязнуть в «болоте сомнений».

Я обратился в Конституционный совет, и если он признал бы тогда все положения Земельного кодекса соответствующими Кон­ституции, я бы его подписал, и проект вступил бы в действие. Еще раз обсудив с депутатами разногласия, мы нашли общий язык. Так драматично происходила борьба за этот кодекс и так был осущест­влен последний крупный шаг по реформе сельскохозяйственной отрасли страны, и новый Земельный кодекс должен работать на благо сельского жителя и становления аулов Казахстана.

20 июня 2003 года мною был подписан Земельный Кодекс, главным и существенным изменением которого явилось введение института частной собственности на земли сельхозназначения.

С учетом особенностей республики и прошлого опыта Кодек­сом предусмотрено три вида использования земли - постоянное землепользование, временное землепользование (аренда) и частная собственность. Согласно Кодексу, госпредприятия стали постоян­ными землепользователями, иностранцы и иностранные юриди­ческие лица получили право брать землю только в аренду на срок не более 10 лет без права совершения сделок с земельными участка­ми, кроме передачи в залог. Земельные участки сельскохозяйствен­ного назначения, находящиеся в государственной собственности, могли теперь предоставляться физическим и негосударственным юридическим лицам РК на праве частной собственности. При этом право собственности на указанные земельные участки может при­обретаться по кадастровой (оценочной) стоимости или по льгот­ной цене, установленной Правительством в размере 75% от кадастро­вой. В обоих случаях предусматривается выкуп земли в рассрочку сроком до 10 лет. Наряду с институтом частной собственности сохраняется институт аренды сроком до 49 лет, но с ним нельзя совершать какие-либо сделки, кроме передачи в залог. Иными сло­вами землю у государства необязательно выкупать, ее можно про­должать арендовать. Средства, поступающие от продажи государ­ством земельных участков сельскохозяйственного назначения в частную собственность, зачисляются в Национальный фонд.

Земельный вопрос явился поистине спорным и вызвал массу разногласий и противоречий в различных кругах казахстанского общества. Анализируя критические высказывания, мы обнаружи­ли, что многие доводы, приводимые противниками частной собствен­ности, не имели достаточного обоснования и не соответствовали казахстанской практике землепользования.

Например, главным опасением было то, что земля будет скуп­лена так называемыми «латифундистами», которые на самом деле являются инвесторами, работающими в сельском хозяйстве на ус­ловиях субаренды земли. И тем самым станет недоступна для крестьян. Во многих странах мира, в том числе в США и России, такие компании называются интеграторами производства, и у них в собственности земли практически нет. Для недопущения этих моментов Кодексом предусмотрены определенные меры. В целях предотвращения концентрации земли в одних руках введены огра­ничения на предельные размеры земельных участков, предостав­ляемых государством в частную собственность гражданам и юри­дическим лицам. В целях обеспечения абсолютного первоочеред­ного права на приобретение сельхозземель предусмотрено пре­имущественное право получения земельного участка для веде­ния крестьянского (фермерского) хозяйства гражданами с сельско­хозяйственным образованием, имеющими опыт работы в аграрном секторе и проживающими в данном селе.

Сторонниками полной либерализации рынка земли предлага­лось снять все ограничения на ее продажу, в том числе и иност­ранным гражданам. Основным аргументом являлась необходимость привлечения иностранных инвестиций в сельское хозяйство. Этот довод не стал достаточно обоснованным, поскольку, учитывая специ­фику сельского хозяйства, во всех странах мира сельскохозяйствен­ный сектор является дотируемым и в нем функционирует только национальный капитал.

После принятия Кодекса еще месяц не стихали дискуссии по ключевым пунктам, а очередная уборочная страда заставила сель­чан заняться своим привычным делом уже в условиях нового Земельного Кодекса.

Когда я писал эту главу, прошло более двух лет после приня­тия Земельного Кодекса и введения частной собственности на зем­ли сельскохозяйственного назначения. Я еще раз убеждаюсь в правильности принятого решения и выбранной политики. Частная собственность была и остается фундаментом политической ста­бильности в обществе. Земельная реформа как раз и была направ­лена на развитие и укрепление рыночных институтов. Прогнозы противников введения частной собственности на сельскохозяйствен­ные земли и их опасения о скупке земель «латифундистами» не оправдались.

По данным на 20 августа 2004 года, в частную собственность было приобретено около 30 тысяч га земель сельскохозяйственно­го назначения. По мнению экспертов, в ближайшие 10 лет будет выкуплено не более 10-15% земли. Из-за высокой цены на землю наиболее оптимальной для фермеров остается аренда земли у го­сударства. Это подтверждается и опытом Восточной Германии, которая тоже прошла через этап перехода экономики с плановой на рыночную. С 1991 по 2003 годы в Восточной Германии выкуп­лено всего 6% земель, находившихся в государственной собствен­ности. Но, несмотря на этот опыт, некоторые ограничения, вне­сенные депутатами в процессе обсуждения, нашли свое отраже­ние в Земельном Кодексе. Хотя, на мой взгляд, данные ограниче­ния, в частности запрет на перепродажу земельного участка в течение 10 лет после его выкупа, являются излишними и даже неэффективными. Но не это главное.

Успех земельной реформы будет зависеть от реализации даль­нейших долгосрочных комплексных мер. Принятие Земельного Ко­декса, разрешающего частную собственность на земли сельскохо­зяйственного назначения, это лишь один из первых шагов на пути к совершенствованию земельных отношений и развитию рынка земли в Казахстане. Следует отметить, что даже этот шаг вско­лыхнул аграрный сектор экономики. Частный капитал поверил в государственную политику на селе и уже начал всерьез вклады­вать средства в агропромышленный комплекс.

Вовремя принятая программа поддержки аула на 2002-2005 годы дала свои результаты. Государство затратило полтора миллиар­да долларов США на поддержку сельского потребителя. Кроме этого были представлены исключительные налоговые льготы. Се­мьи платят лишь налог на землю, что составляет 20 % от тех налогов, которые платят все другие отрасли. Государство дотирует племенное дело, семеноводство, поливное земледелие, мине­ральные удобрения. Отдельно осуществлялась программа разви­тия сельских территорий, предусматривающая улучшение инфра­структуры, обеспечение питьевой водой, строительство школ, боль­ниц. Став хозяевами выпущенной продукции сельхозники смогли покупать в лизинг современную технику. Были приняты законы, необходимые для системного развития аграрного сектора. Нужно отдать должное Министру сельского хозяйства Ахметжану Есимову, который неуклонно проводит работу по системному решению проблем села. Опытный специалист, управленец, преданный делу человек, является лучшим Министром сельского хозяйства времен независимости. Он много сделал для села, и делает сейчас.

Объем валовой продукции сельского хозяйства за первое полу­годие 2006 года в целом по республике составил 77,5 млрд. тенге, что больше аналогичного периода в 2005 году на 3,8%.

Но в то же время я понимаю, что потребуется большая работа, чтобы обеспечить дальнейшее углубление земельной реформы и дать импульс началу функционирования цивилизованного рынка земли в Казахстане.

Государство должно неустанно информировать сельское насе­ление об основных положениях проводимой земельной реформы и механизмах ее реализации. Необходима постоянно функциони­рующая система консультационно-правовой поддержки фермеров, разработка механизмов, стимулирующих рациональное использо­вание земли и повышение плодородия почв.

В настоящее время величина утвержденных ставок земельно­го налога исчисляется в зависимости от балла бонитета почвы и не связана с кадастровой (оценочной) стоимостью земли. Для предупреждения случаев нерационального использования земли, нарушения правил ее обработки, изменения целевого назначения в Земельном Кодексе предусмотрены лишь карательные меры (лишение права собственности и права землепользования). В условиях рыночной экономики указанные меры недостаточны для уси­ления стимулов к сохранению плодородия почв, рациональному и эффективному использованию земель. Говоря проще, мы долж­ны не только наказывать за нерациональное использование, но и поощрять за бережное отношение к земле. Ведь просто не нару­шать требования гораздо проще, чем делать что-то по восстанов­лению почв.

Необходимо развивать систему кредитования сельского хозяйства. Из-за недостаточной залоговой базы и дороговизны банковс­ких процентов кредиты сельхозтоваропроизводителям все еще не доступны. Со временем, с развитием рынка земель эти пробле­мы будут постепенно исчезать.

Одновременно с этим должны приниматься меры и по даль­нейшей дебюрократизации. Так, уже сейчас практически повсеме­стно внедряется и успешно функционирует «принцип одного окна» в деятельности государственных органов. Сокращается количество лицензируемых видов. Процедура оформления прав на земель­ные участки со временем упростится. Эта проблема связана с не­совершенной и дублирующей системой регистрации прав на не­движимое имущество, осуществляемой различными государствен­ными органами. С развитием электронного правительства в Казах­стане будет создан электронный кадастр, который облегчит про­цедуру получения правоустанавливающих документов на землю для простых крестьян.

В то же время, при проведении реформ необходимо акценти­ровать внимание и на отрасли в целом, поскольку сельское хозяйство - это не только отрасль экономики, но и большой блок социаль­ных вопросов. Эта отрасль будет продолжать играть особую роль в жизни государства. Вместе с тем, поддерживая сельское хозяйство, надо понимать, что государство не должно своей под­держкой создавать иждивенческую ментальность.

Государство будет создавать благоприятные условия только там, где есть перспективы развития. Эта поддержка будет выра­жаться инвестициями в инфраструктуру и социальную сферу, а именно, созданием школ, больниц, дорог и систем водоснабжения. Формирование эффективного сельского хозяйства будет зависеть, в первую очередь, от самих фермерских хозяйств, от желания людей переучиваться и работать по новым рыночным принципам. Примером формирования эффективного хозяйства служит сле­дующий факт. В США 1 фермер производит продукции на 38 тыс. долларов США в год, в Австралии - на 22 тыс. долларов США, в Канаде - на 17 тыс. долларов США. В Казахстане на одного работника сельского хозяйства пока приходится 900 дол­ларов США в год.

Поэтому основной целью государства в ближайшее время бу­дет создание благоприятных условий для функционирования час­тной, высокопроизводительной и конкурентоспособной агропро­мышленности, без какого-либо прямого вмешательства государства. И я уверен, что уже в ближайшее время в сельском хозяйстве Казахстана сложатся цивилизованные земельные отношения, ко­торые будут стимулировать инвестиционную привлекательность и экономическую эффективность данной отрасли.

Что позволяет, на мой взгляд, делать столь оптимистичные прогнозы? Это, во-первых, достижения в области реформирования земельных отношений: введение права частной собственности на земли сельхозназначения, отмена института субаренды, кодифи­кация земельного законодательства. Во-вторых, показатели эконо­мики аграрного сектора последних лет демонстрируют стабильный рост, что свидетельствует об улучшении положения на селе. И, в- третьих, принятие Земельного кодекса не ознаменовало оконча­ние реформы земельных отношений.

Эволюционный процесс бесконечен, а значит, нам надо вместе думать о будущем. Так, например, был принят Закон «О внесении дополнений в Земельный кодекс Республики Казахстан», согласно которому вносятся дополнения в статьи 9 и 13, которые предус­матривают безвозмездное предоставление земельных участков научным центрам с международным участием, а также расшире­ние компетенции Правительства страны по утверждению Правил предоставления земельных участков под индивидуальное жилищное строительство.

Теперь после введения частной собственности на землю мы можем приступить к более решительным мерам по воплощению в жизнь выбранной модели сельского хозяйства, о которой я гово­рил ранее. Здесь первым и основным направлением станет повы­шение конкурентоспособности сельхозпроизводителей. Я очень часто говорю об этом, и, тем не менее, порой мне кажется, что эти слова так до сих пор не восприняты сельчанами. Они беспокоятся о грядущем вступлении в ВТО и наплыве импортной продукции. На мой взгляд, это абсурд. Посудите сами, нашим производителям не нужно беспокоится о транспортировке и размещении своих товаров, а это на порядок снижает затраты. К тому же они лучше знают потребителей и рынок. И самое главное - потребители знают их. Для любой западной компании этих преимуществ было бы более чем достаточно. Снижайте издержки, повышайте качество, работайте с потребителями - и никакая европейская курица или мука никогда не отвоюет ваш рынок. А о каких-либо особых защитных мерах или жесткой протекционистской политике со сто­роны государства можно забыть. Мы уже никогда не вернемся к этому. Мы будем поддерживать наших сельхозпроизводителей, создавая условия для развития их бизнеса, не ограничивая тех, кто захочет вступить на казахстанский рынок.

Помимо всего прочего, нам нужно развивать сферу переработ­ки сельскохозяйственной продукции. Казахстан - крупнейший эк­спортер зерна. Но с развитием его переработки мы сможем стать экспортером конечной продукции, что гораздо выгоднее. Наша сельскохозяйственная продукция должна быть переведена на между­народные стандарты. Уже немало сделано по образованию класте­ров по переработке зерна, молока, плодоовощной продукции и хлопка. Большое внимание мы будем уделять развитию нашей аграрной науки. В Казахстане особенные природно-климатические условия. В этом наши плюсы и минусы. Я надеюсь, что когда- нибудь наши ученые-аграрии создадут такие культуры, которые используют по максимуму особенности нашей земли и климата.

Второе направление в рамках создания казахстанской модели сельского хозяйства - это развитие сельских территорий. Существен­ный подъем села невозможен без решительных изменений в усло­виях, качестве и образе жизни крестьянина. Поэтому необходимо направить значительные усилия на обустройство сельских терри­торий. Самое главное, надо создать условия для того, чтобы крестьяне сами смогли обустроить свое дело и свое село. Кроме того, согласно плану вхождения Казахстана в пятьдесят наиболее развитых стран мира, наряду с фондом устойчивого развития "Ка- зына" и холдингом "Самрук" будут созданы социально-предприни­мательские корпорации, а для развития сельскохозяйственного сек­тора - национальный холдинг "КазАгро".

Говоря об основных достижениях земельной реформы, нельзя забывать о главном. Существует старая поговорка, которая гласит: «Мы не получаем природу в наследство от наших предков, мы берем ее взаймы у наших потомков». Именно такой подход необ­ходим при решении вопросов земельных отношений. Моя уверен­ность в этом основана на убеждении, что только истинный хозяин земли будет относиться к ней бережно, чтобы в должном виде передать ее потомкам.

Если же говорить о чувствах, которые я испытывал в то время, наверное, их сможет понять только тот человек, который сам когда-то принимал такие решения. Я согласен с мнением многих выдающихся исторических личностей, глав государств, которые говорили об одиночестве высшего руководителя государства, на плечах которого лежит ответственность перед народом. На Главе государства лежит исключительная ответственность за всю стра­ну и народ, который избрал его. Он должен сделать все, что бы не дать застать свою страну врасплох, чувствовать реальное разви­тие ситуации.

Абсолютно все «за» и «против» просчитать практически нельзя, заглянуть в будущее трудно, прошлое изменить невозможно. В таких ситуациях ощущаешь только тревогу и сомнения. Конечно, есть советники, в том числе зарубежные, есть помощники, есть Правительство, которое может посоветовать. Но после выслушива­ния всех рекомендаций и мнений, порой полярных и взаимоиск­лючающих друг друга, самые важные и судьбоносные решения приходится принимать все-таки самому. В этом тоже огромная ответственность и трудность первого руководителя государства.

Представители прежней управленческой элиты, привыкшие ра­ботать в старой стране, не захотели и не смогли работать в новых условиях. Многие высказывали опасения, что без колхозов и со­вхозов в Казахстане наступит голод, сельская экономика развалится. Но жизнь показала обратное. Приходилось расставаться со старыми друзьями, с которыми проработал много лет. Я их пони­мал, но не мог их оставлять на должностях, так как они тормози­ли дело. Одни из них это понимали, другие уходили в жесткую оппозицию, но у меня нет ненависти и обиды ни к тем, ни к другим. Пусть нас рассудит история.

Несмотря на это, можно с полным основанием сказать, что, благодаря эффективности проведенных реформ, мы создали тот плацдарм, на котором можно обеспечить устойчивое развитие стра­ны, дальнейший рост экономики, повышение благосостояния на­рода.

По сути, институт частной собственности на землю был введен впервые за всю историю нашей страны. И это показательно для Казахстана. Я всегда считал, что не стоит отказываться от идей и замыслов, только если этого никто никогда не делал. Все когда- либо происходит впервые. Так, в 1991 году первый космонавт независимого Казахстана совершил полет в космос, открыв новую эпоху космических свершений.

 

Глава VIII КАЗАХСТАН - ДОРОГА К ЗВЕЗДАМ

Воспоминая события пятнадцатилетней давности, я удивился одному историческому стечению обстоятельств, которое оказалось очень символичным. Установление суверенитета Ка­захстана началось с самого космоса. В преддверии распада Со­ветского Союза, в августе 1991 года космодром «Байконур» был объявлен собственностью республики, в октябре этого же года в космос полетел первый казахский космонавт, а Декларацию о независимости Казахстана мы приняли в декабре. То есть, о своем намерении стать национальным государством мы, получает­ся, заявили раньше в космосе, чем на земле! И в этом сейчас, спустя многие годы, я вижу знак свыше.

Мое отношение к Космосу, как и у многих людей, было и остается особым. Эта великая тайна, хранящая всю информацию о Вселенной, внеземных цивилизациях, живую связь с духами предков, всегда привлекала и волновала меня.

Интересно то, что особое, космическое будущее земле Байко­нура предсказал еще Коркыт-ата. По сохранившимся легендам и летописям, всю жизнь Коркыт-ата провел в поисках святой земли и вечной жизни. Коркыта в его поисках всюду преследовала смерть, которой он очень страшился. Наконец он услышал предсказание: "Если найдешь пуп земли, то останешься в живых". Он побывал во многих странах Востока. Он искал землю, где никогда не будет войны, природных катаклизмов и смерти. Он верил, что на Земле есть такое святое место и воспевал его.

Наконец, он вернулся на родную землю, на берег Сырдарьи. Подумав, что вечная жизнь только в искусстве, он изобрел инст­румент - кобыз. Согласно легенде, когда он, расстелив ковер на середине реки, играл на кобызе, сила кюя удерживала его на воде, не давая утонуть. Говорят, когда Коркыт-ата играл на ко­бызе, не было смерти, а была только счастливая жизнь. Однаж­ды он заснул, и из воды появилась маленькая змея, от укуса которой мудрец и умер.

Философа похоронили в степи. Перед смертью он признался, что все-таки нашел святую землю - берег Сырдарьи. Место своей смерти он назвал «жер кіндігі» - пуповиной земли. Кор­кыт-ата объяснил, что именно здесь ощутил удивительную связь с небом и Всевышним.

Спустя несколько веков советские ученые во главе с Сергеем Королевым выбрали для строительства космодрома нынеш­ний Байконур. Местность вблизи захоронения Коркыт-ата. И не ошиблись. Из нескольких десятков космодромов Байконур при­знан лучшим по расположению. Он находится достаточно близ­ко к экватору. По законам механики здесь на запуски затрачи­вается меньше топлива. Но в отличие от космодромов, располо­женных на самом экваторе, здесь почти не бывает осадков. Солнце светит 300 дней в году.

Действительно, Байконур стал колыбелью мировой космонав­тики, космическим центром, портом Земли, с которого люди стар­товали в космос. Именно здесь, на казахской земле, они стали космонавтами.

А где же наш, казахский космонавт? Этот логичный вопрос возник передо мной, как Президентом Казахской ССР, очень четко и ясно в 1990 году. Его актуальность становилась особенно очевидной на фоне предстоящих больших перемен в судьбе СССР. После предварительных переговоров с руководителями косми­ческих, военных ведомств России, которые, в целом, поддержали эту идею, мы вместе с министром общего машиностроения СССР Олегом Николаевичем Шишкиным прилетели спецрейсом на кос­модром.

12 января 1991 года. Байконур встретил нас непогодой. Спус­каясь по трапу самолета в аэропорту «Крайний» города Ленинс­ка, я увидел унылый пейзаж на фоне таких же серых шинелей военного руководства. И вдруг, словно живые огоньки, вопреки слякотной и ветреной зиме, навстречу мне с букетом цветов выбежали дети. Мальчик-казах, лет пяти-шести, протянул мне ярко-красные гвоздики, и в этот момент я невольно подумал, что всем планам по Байконуру суждено осуществиться. Я с благо­дарностью пожал руку малышу, неожиданно ставшему для меня символом будущего казахстанской космонавтики, и погладил по голове девочку, которая стояла рядом, держа его за руку.

Двое суток работали мы на Байконуре. Рабочий график был очень напряженным: детальное изучение дел на космодроме, в городе Ленинске, встреча с жителями прилегающих к Байконуру поселков Торе-Там и Акай, посещение Республиканской косми­ческой школы и самое главное - политическое заявление, кото­рое я собирался сделать от имени Казахстана по Байконуру. На пресс-конференции с участием журналистов Центрального и Казахского телевидения, я сказал о намерении Казахстана участ­вовать в освоении космического пространства, подчеркнув, что содержать и сохранить космический комплекс будет возможным только общими усилиями республик Советского Союза. Идея нового, казахстанского статуса космодрома так и витала в возду­хе, поэтому неоднозначная реакция окружающих была видна невооруженным взглядом. Во время этого визита на Байконур, который был для меня первым в качестве Президента Казахста­на, мы увидели подготовку транспортного корабля «Прогресс». В то время, впрочем, как и сейчас, на космодроме проводилось по два пилотируемых запуска в год, весной и осенью. Я поставил вопрос о необходимости полета нашего космонавта, реально речь шла о сентябре-октябре 1991года.

Первым причалом берега Вселенной стал космодром «Бай­конур». В 1954 году была создана Государственная комиссия по выбору места строительства космодрома. Председателем ко­миссии был назначен начальник испытательного полигона «Ка­пустин Яр» генерал-лейтенант артиллерии В.И. Вознюк. Про­ведя рекогносцировку нескольких районов страны, комиссия вышла с предложением о размещении космодрома в пустынном районе Казахстана, восточнее Аральского моря, в нескольких сотнях километров от поселка Байконыр. Это место имело ряд преиму­ществ перед другими: малонаселенность не только в районе космодрома, но и по трассе запускаемых ракет, равнинная полупустынная местность, наличие крупнейшей среднеазиат­ской реки Сыр-Дарьи, проходящие вблизи железнодорожная магистраль и автомобильная трасса, более трехсот солнеч­ных дней в году и, главное, относительная близость к эквато­ру, дающая возможность использовать для запусков дополни­тельную скорость вращения Земли.

Все эти годы Байконур был закрыт для Казахстана, теперь пришло время, когда в космос должен полететь казахский космо­навт - мой аргумент, выдвинутый самой жизнью, был прост и логичен. К счастью, многие руководители союзного руководства понимали, что этот полет будет жестом справедливости для рес­публики, с земли которой вот уже тридцать лет взлетают в космос корабли. Я же четко осознавал, что это первый, необхо­димый шаг Казахстана навстречу космосу, который продиктован велением Времени.

Начался непростой процесс поиска кандидата в космонавты. Искали среди военных летчиков. Я попросил Министра обороны СССР поискать среди служащих ВВС летчиков-казахов. Нашли двух или трех, но никто не подходил. Предложили кандидатуру Талгата Мусабаева - летчика-инструктора, установившего ре­корд высоты на малых самолетах. Но нужно было время для его подготовки. Союзное космическое ведомство не сильно хотело нашего космонавта, у них свои стояли на очереди. Но я хотел быстро решить этот вопрос. Тем более, что в трудных перегово­рах с М. С. Горбачевым и Министерством обороны этот вопрос был согласован. Однажды утром читаю в нашей газете, что на Чимбулаке отдыхает наш земляк, летчик-испытатель военных самолетов - Тохтар Аубакиров. Я немедленно вызвал его к себе. Сколько было мытарств - то у него возраст 45 лет, то со здоро­вьем проблемы. Но я настаивал - и он полетел.

За несколько месяцев группа ведущих ученых республики во главе с Президентом Академии наук Казахской ССР Умирзаком Султангазиным и Виктором Дробжевым, по моему поручению, приступила к формированию первой национальной космической программы Казахстана. Надо отметить, что научная часть про­граммы была разработана давно и ждала своего звездного часа. Нужно было внести корректировки в соответствии с программой полета первого казахского космонавта.

И если с подготовкой космической программы было все ясно, то с подготовкой космонавта складывалось непросто. Полет был внеочередным, времени на подготовку было мало, и поэтому кандидат в космонавты Т. Аубакиров, имевший к тому времени звания Героя Советского Союза, заслуженного летчика-испыта- теля СССР, был определен как член основного экипажа, а Т. Мусабаев - как его дублер.

В связи с серьезными изменениями в планах космических ведомств России и Центра подготовки космонавтов, было прове­дено много переговоров и консультаций с руководителями, специ­алистами, военными людьми. В итоге мне пришлось обратиться к министру обороны СССР Дмитрию Язову и даже к Президенту Советского Союза Михаилу Горбачеву, пока это важное полити­ческое решение было, наконец, принято.

В феврале 1991 года в Алма-Ату по нашему приглашению из Москвы приехала большая группа ученых, специалистов по кос­мосу - Генеральный директор Российского космического агентст­ва Юрий Коптев, Генеральный директор НПО "Энергия" Юрий Семенов, начальник Центра подготовки космонавтов Владимир Шаталов, директор Института космических исследований СССР и другие. В Академии наук республики состоялась встреча, ито­гом которой стало утверждение первой космической программы Казахстана.

Тем временем, параллельно шли переговоры с руководителя­ми союзных и российских ведомств и по организации празднова­ния на Байконуре 30-летия полета в космос Юрия Гагарина. В преддверии полета первого казахского космонавта было решено провести эти праздничные мероприятия на космодроме под эги­дой Казахстана. Я распорядился, чтобы Совет Министров рес­публики взял подготовку и проведение торжеств на Байконуре под личный контроль. За три месяца была проделана колоссаль­ная работа.

12 апреля 1991 года на Байконуре состоялось грандиозное шоу с прямым эфиром на Москву с моим участием. По улицам города Ленинска прошло многотысячное карнавальное шествие, на центральном стадионе демонстрировались показательные по­леты уникального транспортного самолета "Мрия" с российской ракетой-носителем "Энергия - Буран»" на борту.

На импровизированном ипподроме в окрестностях Байконура прошли конные скачки, а на Гагаринском старте космодрома с аншлагом прошел гала-концерт звезд советской эстрады.

Одним словом, фестиваль получился космическим и по масш­табам, и по эмоциям. Как рассказывают очевидцы, Байконур до сих пор не помнит такого грандиозного зрелища, как прошедший в честь 30-летия полета в космос первого человека Земли Меж­дународный фестиваль «Звезды космоса, спорта, эстрады». Это был мой второй приезд на Байконур и новый политический шаг Казахстана навстречу космосу.

И вот настал исторический день 2 октября 1991 года. Это был уже третий мой визит на Байконур за этот год. Я прилетел на космодром в 7 часов утра, в 11:59 должен был состояться старт советско-австрийского экипажа. В течение нескольких часов аэро­порт «Юбилейный» на 251-й площадке принял несколько десят­ков самолетов. На космодром прибыли австрийский канцлер Франц Враницкий, председатель Верховного Совета СССР Иван Степа­нович Силаев, руководители почти всех союзных республик, мно­гочисленные делегации России, Казахстана, Украины, Австрии, представители космических ведомств иностранных государств. Вни­мание к старту международного экипажа было повышенным и в силу политических причин. Более месяца назад, 31 августа 1991 года космодром Байконур, находящийся на территории Казахста­на, был объявлен собственностью республики. Поэтому мое вол­нение было вызвано не только предстоящим запуском, но и мыс­лями о будущем Байконура.

2 октября 1991 года, 10 часов утра. На плац перед монтажно­испытательным корпусом стартового комплекса «Союз» выходят космонавты: россиянин Александр Волков, казахстанец Токтар Аубакиров и австриец Франц Фибек. В своих скафандрах, снаб­женных не одним килограммом оборудования, они выглядели неуклюже, словно дети, делающие первые неуверенные шаги по земле.

Командир, полковник Волков четко доложил председателю Госкомиссии о готовности экипажа к полету. И тут председатель Госкомиссии генерал Владимир Иванов, видимо, поняв важность момента, сначала посмотрел на меня и затем повернул микро­фон к Аубакирову, давая возможность сказать ему слово.

Не растерявшись, Токтар отрапортовал на казахском языке: "Уважаемый Президент! Космонавт Аубакиров к полету в кос­мос с казахстанской земли готов", и я одобряюще кивнул ему.

Все шло по плану. Мы вместе с гостями побывали на всех этапах подготовки к старту, проводив космонавтов до самой ракеты. Пожелав удачи им, а также генеральному директору НПО "Энергия" Юрию Семенову и начальнику космодрома "Бай­конур" генерал-лейтенанту Алексею Шумилину, которые оста­вались в бункере управлять запуском, я приехал на наблюда­тельный пункт №18.

Эта небольшая смотровая площадка была украшена флагами, вокруг раскинулись юрты, рядом с ними живой символ казах­станского космоса белый верблюжонок, повсюду слышалась на­родная музыка. Всё вокруг напоминало маленький праздничный аул.

Оставалось всего несколько минут до старта. Мне пришлось уступить настойчивым просьбам журналистов и прокомментиро­вать происходящее. В своем интервью для прессы я особо под­черкнул: "Считаю, что в будущем мы должны развивать космос с участием всех республик Союза, потому что космодром сегод­ня - наш, пожалуй, единственный приоритет в мировом эконо­мическом соревновании». А стоящий рядом на наблюдательном пункте Председатель Верховного Совета СССР Иван Степанович Силаев добавил: "Я полностью поддерживаю Вас, Нурсултан Абишевич. Только что образовалась новая экономическая фар­мация (имелось в виду создание СНГ), и это меняет ситуацию с будущим космодрома и освоением космического пространства. Здесь как раз находятся все руководители республик. И в этих условиях очень важно, что они сами увидели возможности, по­тенциал, грандиозность Байконура".

И вот по громкой связи объявлена минутная готовность. Я сверил часы, и в знак поддержки сказал стоявшей рядом родствен­нице Токтара: «В добрый путь»! Вокруг воцарилась необычайная тишина, только были слышны четкие команды: "Ключ на старт, зажигание, пуск!"

Тысячи глаз устремились на стартовую позицию, на которой был установлен космический корабль "Союз ТМ-13", одетый в металлические конструкции. Картинка была видна как на ладо­ни. Вот фермы обслуживания плавно отошли, и в клубах белого дыма поднялся величественный огненный шар, несущий на себе корабль. Преодолевая земное притяжение, ракета торжественно устремилась к небесам. И только спустя некоторое время до нас дошел мощный рокот, сотрясающий землю.

Это особое чувство, когда каждый человек ощущает реаль­ное могущество Вселенной и единство людей перед космосом. Все мы оказались равны перед этой космической стихией, став общей семьей землян, провожающих в дальний и опасный путь своих сыновей.

Мне и раньше доводилось наблюдать за космическими запус­ками, но этот полет был, конечно, особым. Кто-то захлопал в ладоши. "Еще рано, надо только после вывода на орбиту", - сказал я новичку.

Ракета уходила в чистое осеннее небо Байконура. Не выпус­кая ее из виду, все смотрели вверх, наблюдая за траекторией полета корабля. Общее волнение передавалось и мне, но я ста­рался выглядеть спокойным. Иван Степанович Силаев наклонился так низко, желая увидеть ракету из-под козырька наблюда­тельного пункта, что оказался почти лежащим на перилах. Эти телевизионные кадры с "живой" картинкой облетели тог­да весь мир.

Около десяти минут все напряженно смотрели в небо, хотя "звездочка" уже исчезла, оставив за собой лишь белый конверсион­ный след.

Трибуны опустели, все побежали на открытую площадку, чтобы лучше видеть обзор.

Только один митрополит Московский Питирим остался на месте и задумчиво смотрел вдаль. «Наверное, он воочию убедил­ся в том, насколько все мы - люди - едины и перед Богом, и перед Космосом», - подумалось мне.

И вот, наконец, радиоголос, сменив свой официальный тон, воскликнул: "Есть разделение! Корабль выведен на орбиту!"

Тишину взорвал гром аплодисментов. Все вокруг обнимались, целовались. У многих на глазах были слезы. Принимая много­численные поздравления, мы с канцлером Враницким были оди­наково счастливы: путь к звездам нашим странам был открыт!

В соответствии с традициями казахского гостеприимства, Га­гаринский стартовый комплекс на один день, 2 октября 1991 года, благодаря стараниям Кызылординского облисполкома и местной исполнительной власти, превратился в красочный юр- точный городок. Здесь было и щедрое угощение, и артисты в национальных одеждах, подарки, сувениры и, самое главное, дух торжества, справедливо заслуженного моим казахским на­родом. Этот теплый осенний день Байконура открыл летопись казахстанской космонавтики.

Через некоторое время, здесь же, на территории наблюда­тельного пункта, мы вместе с канцлером Австрии Ф. Враницким дали пресс-конференцию для журналистов, где я еще раз отме­тил: "Байконур - это не только достояние советского народа, богатство всей страны, но и наш общий приоритет в мире».

Здесь же объявил, что моим указом в Казахстане будет создано Агентство по космическим исследованиям, которое возгла­вит один из академиков республики. В рамках конверсии перед нами стояла задача повернуть возможности космического комп­лекса на экономические интересы Казахстана.

Всем было ясно, что бюджет страны не может обеспечить потребности космических ведомств, и это означало фактическую остановку космических проектов. И я, обращаясь к руково­дителям всех республик, прибывших на космодром, сказал: «Надо сделать всё возможное для того, чтобы работы на Байконуре не остановились".

Хорошо помню, как состоялся первый сеанс космической связи с нашим советско-австрийским экипажем. Работники ЦУПа, обеспечивая мой разговор из Алма-Аты с орбитальной станцией «Мир», не скрывали своего удивления: сам Президент страны хочет поговорить с космонавтами. Мое же обращение к между­народному экипажу было простым, человеческим и даже бы сказал - отеческим.

Да, сын казахского народа впервые полетел космос, и я от­крыто этим гордился. Токтар, с которым мы разговаривали на родном языке, рассказал мне, как красива наша Земля из космо­са, какие эксперименты ведет он по изучению территории Казах­стана. Вообще, экипаж был очень дружным, веселым, остроум­ным, и как позже отметил руководитель полетов Центра управ­ления космонавтами Владимир Соловьев, ребята отработали на орбите без единой поломки, что говорит не только о профессио­нализме, но и самой благоприятной обстановке в коллективе.

Байконур - это, действительно, детище Советского Союза. Но после «парада суверенитетов», в котором Казахстан шел пос­ледним, выяснилось, что нашим бывшим союзным республикам не до космоса. Реально содержать космодром могут Россия, ос­новные космические программы которой связаны с Байконуром, и Казахстан, который в силу исторических обстоятельств стал его собственником.

Новая форма исполнительной власти молодого суверенного государства - институт глав администраций коснулась и города Ленинска. В феврале 1992 года моим указом был назначен пер­вый в истории Байконура глава администрации города Ленинска - Виталий Брынкин.

Административный центр космодрома - город Ленинск полу­чил тогда статус города республиканского значения, а прилегаю­щие к нему поселки Торетам и Акай вошли в состав города.

Несмотря на все трудности переходного периода, именно в то время были заложены основы создания городской коммунальной службы, сформированы государственные органы Республики Ка­захстан, шло активное развитие на космодроме казахстанских общественных организаций. Голубой флаг нашей республики уверенно развевался над Байконуром.

25 февраля 1993 года Агентство космических исследований Казахской ССР было преобразовано в Национальное аэрокос­мическое агентство Республики Казахстан, Генеральным дирек­тором был назначен первый казахский космонавт Токтар Ауба- киров. Сразу же на Байконуре было создано управление Аэро­космического агентства Казахстана с одноименным названием «Космодром Байконур».

Эти два года казахстанского правления на Байконуре позво­лили многим нашим соотечественникам увидеть космодром, по­казать закрытый режимный объект для казахстанской прессы, так как одной из идеологических задач того времени был пово­рот возможностей космического комплекса на экономические ин­тересы Казахстана. Летом 1993 года на космодром приехала боль­шая делегация казахстанских журналистов, которая провела здесь выездное заседание Союза журналистов Казахстана.

Байконур нуждался в защите и поддержке, так как все про­блемы переходного периода, экономического и социального спа­да в целом по СНГ заинтересованные СМИ приписывали беспо­мощности казахстанской исполнительной власти на местах. По центральным телевизионным каналам России показывали ужасаю­щие картины упадка Байконура, косвенно называя виновником амбициозный Казахстан.

Время и обстоятельства диктовали свои требования. Нужно было принимать срочные меры по сохранению космического ком­плекса, который начал ветшать из-за сокращения финансовых средств российской стороной. Город Ленинск находился на пол­ном государственном содержании Казахстана, но бюджетных средств на содержание города союзного значения не хватало. И тут случился кризис «человеческого фактора», который всерьез мог погубить Байконур.

Люди, отличные и незаменимые специалисты космической техники, романтики и патриоты космической гавани Вселенной, стали уезжать с Байконура на историческую родину. Причина миграции не носила национальный характер, люди просто иска­ли лучшей жизни и стабильности.

Между тем, Национальное Аэрокосмическое агентство рес­публики занималось активными поисками по всему миру партне­ров для совместной космической деятельности. Идея создания на базе Байконура Международной космической компании стала главной в ее работе. Но время шло, и реальными спутниками на пути космического развития и освоения Байконура опять оказа­лись лишь Россия и Казахстан.

28 марта 1994 года мы с Президентом Российской Федерации Борисом Николаевичем Ельциным приняли беспрецедентное и ответственное решение по Байконуру и подписали межгосудар­ственное соглашение «Об основных принципах и условиях ис­пользования космодрома «Байконур», в котором впервые в исто­рии двух суверенных государств был поставлен вопрос об арен­де космического комплекса «Байконур».

Когда мы с российским Президентом объявили это решение, по Георгиевскому залу Кремля прошелся возглас удивления.

Россияне были довольны, так как для них это был единствен­ный, приемлемый выход для продолжения работ. Казахстанцы, которые вот уже несколько лет вынашивали идею Междуна­родной космической компании, были разочарованы. К тому же, само понятие «аренда» вызывало у многих непонимание. Я слы­шал, как специалисты доказывали, что аренда должна касаться только объектов космодрома и техники, и речь о людях не идет. На самом деле, все проблемы как раз упирались в тот самый «человеческий фактор». Отделять космодром от города было нельзя, и в итоге мы нашли формулировку «космический комплекс», который включал все объекты космодрома и города Ленинска вместе со всеми жителями. Только на таких условиях россияне были готовы пойти на дальнейшее функционирование Байконура, и наша сторона приняла их. Я хорошо понимал, что в моральном плане мои соотечественники на Байконуре могут быть ущемлены, но необходимость сохранения научно-техни­ческого и интеллектуального потенциала космического комп­лекса была выше даже государственных интересов Казахстана, это было задачей мирового уровня. Тем более, нам, казахстан- цам, еще многому предстояло научиться у россиян, которые имели огромный опыт развития космической деятельности.

Казахстанско-российская договорная база по комплексу «Бай­конур» имеет свою специфику. Она заключается в том, что под­писанные и разрабатываемые новые соглашения охватывают не только и не столько совместную космическую деятельность как таковую, а главным образом, все стороны жизнедеятельности комплекса «Байконур» в условиях его аренды Российской Феде­рацией. При этом под комплексом «Байконур» следует понимать испытательные, технологические, научные, производственно-тех­нические, социальные и обеспечивающие объекты космодрома «Байконур» и город Байконыр, в котором проживают не только российские граждане, но и граждане Республики Казахстан, со­циальные права которых также следует регулировать посредством соответствующих двусторонних соглашений.

Следующим, практическим шагом закрепления наших отно­шений с основным партнером по Байконуру стало соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Российской Федерации, на основе которого 10 декабря 1994 года был подписан Договор аренды космического комплекса «Байко­нур» сроком на двадцать лет с пролонгацией на десять лет. В преамбуле этого документа стороны отметили историческую зна­чимость этого шага для России и Казахстана, подчеркнув обоюд­ное желание обеспечить дальнейшее развитие космических ис­следований в интересах обоих государств.

Арендная плата за использование космодрома составила 115 млн. долларов США ежегодно. Органом, регулирующим деятельность сторон, была определена Подкомиссия по комплексу «Байконур» Межправительственной комиссии по сотрудничеству между Рес­публикой Казахстан и Российской Федерацией.

Я часто задумывался над непростой судьбой Байконура. В нем уживались космические высоты и земные проблемы, он всегда был в центре межгосударственных интересов, не давая ни одной из сторон занять лидирующее положение. Это дети­ще великого Союза стало общим, трудным, но любимым ребен­ком России и Казахстана, который никогда не признается, кто ему ближе и роднее.

Время, только оно могло стать главным судьей. И прошедшие пятнадцать лет с момента полета нашего первого казахского кос­монавта, и прошедшие двенадцать лет со дня подписания Дого­вора аренды доказали правильность данного решения. За эти годы Россия сохранила и модернизировала главную стартовую площадку для выполнения основных своих космических программ.

Казахстан, благодаря тесному сотрудничеству с россиянами, обеспечил полеты двух космонавтов - Токтара Аубакирова, выпол­нившего первую национальную научную программу в космосе, и Талгата Мусабаева, трижды совершившего космические полеты в интересах Республики Казахстан и ставшего рекордсменом пре­бывания на орбите.

Говоря о космических достижениях Казахстана, хотел бы особо подчеркнуть здесь роль Героя России и Народного Героя Казахстана, летчика-космонавта обеих стран Талгата Мусабае- ва. Его история становления космонавтом удивительным обра­зом повторяет историю Байконура. Казах, он, чтобы продол­жить работы в космосе, стал российским гражданином. После первого полета в 1994 году, когда Т. Мусабаев в качестве бор­тинженера провел полугодовую вахту на орбите, ему вместе с космонавтом Юрием Маленченко была вручена высшая награда России. Перед тем, как начать подготовку ко второму полету, он посоветовался со мной. Талгат хотел лететь командиром экипажа. Но для этого ему, согласно Закону РФ «О космосе», нужно было принять гражданство России.

Научные эксперименты, которые были проведены им во вре­мя первого полета, требовали продолжения.

Аргументов было немало, но смущал этический момент граж­данства. И я развеял его сомнения: «Ты был и остаешься каза­хом, и ради выполнения космической программы Казахстана дол­жен пойти на эти условия». Во всех трех полетах Мусабаев показал свое мужество и героизм. Я не удивился, когда узнал, что Т. Мусабаев фактически спас орбитальную станцию «Мир» в экстремальной ситуации во время второго полета в 1998 году. В 2001 году именно ему было поручено «свозить» на орбиту перво­го космического туриста мира, американского миллионера Ден­ниса Тито. Кроме выполнения космических программ двух стран, Талгат успевал при первой же возможности уделить внимание Казахстану. Это было его поздравление международному фести­валю «Азия дауысы», песня из космоса великого Абая, участие в презентации новой столицы Казахстана - Астаны.

Жители города помнят, наверное, какой это был волнующий момент - получить пожелания из космоса на казахском языке. Первый флаг на орбите, освященная космическим светом книга мусульман «Коран», горсть казахской земли, побывавшая в неве­сомости - это все связано с именем Талгата.

И во время полетов в космосе, и после окончания работы на орбите, он всегда находил именно свое место, где был необходим.

Вот и сейчас, завершив активную летную деятельность, он на посту руководителя совместного российско-казахстанского пред­приятия «Байтерек» выполняет ответственную задачу по созда­нию нового ракетного космического комплекса. При назначении на эту ответственную должность опять же был учтен российско- казахстанский менталитет Мусабаева.

И о том, что нужно подумать о последователях, тоже во всеуслышание сказал он. В 1997 году Мусабаев обратился ко мне с докладом о том, что вопрос подготовки кандидатов в космонав­ты Республики Казахстан затягивается.

И после этого была образована рабочая группа, которая заня­лась отбором. Из 800 человек медкомиссии прошли только четве­ро, а главную медкомиссию в Москве выдержали Мухтар Айма- ханов и Айдын Аимбетов, которые и были направлены для под­готовки в Звездный городок.

Первый космический полет на КК "Союз ТМ-19" Т. Мусабаев совершил 1 июля 1994 года, проработав на орбите 126 су­ток в качестве бортинженера вместе с Ю. Маленченко и В. Поляковым. Совершил два выхода в открытый космос общей продолжительностью 11 час. 07 мин.

29 января - 25 августа 1998 года - второй космический полет в качестве командира КК "Союз ТМ-27" и ОК "Мир" по программе ЭО-25 (НАСА-7/"Пегас"), вместе с Н. Будари­ным и Л. Эйартцем (Франция, до 19 февраля 1998), а также Э. Томасом (США до 8 июня 1998). Во время полета выпол­нил 5 выходов в открытый космос общей продолжительнос­тью 30 час. 08 мин. Продолжительность полета составила 207,5 суток.

С 28 апреля по 6 мая 2001 года - совершил третий косми­ческий полет в качестве командира КК «Союз-ТМ32» вместе с Ю. Батуриным (бортинженер) и первым космическим турис­том гражданином США Деннисом Тито.

Возвращаясь к хронологии повествования, вспоминаю 1995 год. В соответствии с межгосударственным соглашением, статус города Ленинска изменился. Теперь он, как и прежде, был адми­нистративно-территориальной единицей Республики Казахстан, но наделен на время аренды статусом, соответствующим статусу города федерального значения Российской Федерации. Это озна­чало, что он находится под юрисдикцией РФ, источники финан­сирования также являются российскими. Конституционные же права граждан Казахстана, проживающих в городе Ленинске, защищает специальный представитель Президента Казахстана на космодроме «Байконур». Моим решением в январе 1995 года на эту новую должность был назначен ветеран Байконура, строи­тель космодрома Ергазы Нургалиев.

Постепенно жизнь города и космодрома налаживалась. Осе­нью 1995 года ко мне обратились жители Байконура с просьбой переименовать город Ленинск в город Байконур, и в конце года это решение было принято, город получил свое настоящее, ка­захское имя Байконыр.

Вместе с космодромом, 5 мая 1955 года началось строи­тельство поселка испытателей, который вначале именовался как поселок «Заря», а позднее, в зависимости от политической конъюнктуры сменил несколько названий: Ташкент-90, поселок Тюра-Там, поселок Ленинский, Звездоград, город Ленинск (21 июня 1966 года) и, наконец, 20 декабря 1995 года получил свое сегодняшнее наименование, широко известное в мире - город Байконыр. Сегодняшний город Байконыр - современный соци­ально-культурный и административный центр, который, по праву, можно назвать оазисом в пустыне. Инфраструктура города представлена 1200 объектами и сооружениями, жилой фонд состоит из 367 многоэтажных домов общей площадью более миллиона квадратных метров. В городе 13 образова­тельных школ, 9 дошкольных учреждений, филиал Московского авиационного института, электрорадиотехнический техникум, медицинское училище, профтехучилище. Численность населе­ния города Байконыр составляет около 80 тысяч человек. Байконырцы отмечают в году 16 праздников России и Казах­стана.

Сегодня в городе Байконыр наряду с российскими структура­ми функционируют казахстанские органы государственного уп­равления, обеспечивающие юрисдикцию Республики Казахстан и конституционные права граждан Казахстана, численность кото­рых составляет более половины жителей Байконыра.

На российских предприятиях и в учреждениях города и кос­модрома работают более семи тысяч граждан Республики Ка­захстан. За прошедшие двенадцать лет количество школ с ка­захским языком обучения на Байконуре возросло от одной до шести, что сегодня составляет половину всех школьных заведе­ний города.

Одним из условий аренды была подготовка казахстанских кадров для работы в космической отрасли, этому вопросу уде­ляется особое внимание. В течение последних пяти лет филиал Московского авиационного института в городе Байконыр, со­гласно квоте Министерства образования Республики Казахстан, успешно окончили по космическим специальностям более ста человек. В 2006 году, благодаря усилиям Министерства, коли­чество студентов, обучающихся за счет государства, было уве­личено до 100 человек. За сорокалетнюю историю Байконырс- кого электрорадиотехнического техникума связи сотни выпус- кников-граждан Республики Казахстан нашли применение сво­им знаниям на Байконуре.

На сегодняшний день космодром «Байконур» это насы­щенный техникой научно-технический комплекс. В составе наземной инфраструктуры космодрома 11 монтажно-испы­тательных корпусов (МИК) для сборки и проведения испы­таний космических аппаратов, ракет-носителей и разгон­ных блоков, 9 стартовых комплексов (14 пусковых устано­вок), 8 шахтных пусковых установок, 4 заправочно-нейтра- лизационных станции для заправки космических аппаратов и разгонных блоков компонентами топлива и сжатыми га­зами, 2 аэродрома, измерительный комплекс в составе ВЦ и 5 измерительных пунктов.

Кроме того, инфраструктура Байконура включает 360 км линий теплосетей, 470 км железнодорожных путей, более 1 200 км автомобильных дорог и 2 500 км линий связи.

На Байконуре созданы и функционируют 13 Центров экс­плуатации и испытаний ракетно-космической техники. За годы существования космодрома было запущено около 2500 ракет космического и военного назначения, свыше 3000 космических аппаратов и спутников, на космическую орбиту стартовало более 150 российских и зарубежных космонавтов.

Говоря о настоящем космодрома «Байконур», можно отме­тить, что он имеет возможность проводить пуски пяти ти­пов ракет-носителей. В эксплуатации находятся девять стар­товых комплексов с 15 пусковыми установками ракет-носите­лей легкого («Циклон-2»), среднего («Протон-К») и супертяже- лого («Энергия») классов, 34 технических комплекса подготовки ракет и космических аппаратов.

Анализируя, в целом, ход развития космической деятельнос­ти в Казахстане, можно условно разделить его на несколько этапов.

Первый, включающий 1991-1994 годы, носил ярко выражен­ный национальный характер: в космос полетели два казахских космонавта, началась реализация первой космической програм­мы Казахстана.

Второй этап, нормативно-базовый, включающий последую­щее десятилетие с 1994 по 2004 год, был неразрывно связан с экономическим и политическим положением космического комп­лекса. За этот период между Республикой Казахстан и Российской Федерацией заключено более 30 международных договоров и соглашений, регулирующих космическую и социально-правовую деятельность в условиях аренды комплекса «Байконур».

И третий, начавшийся с 2005 года, я бы назвал этапом актив­ного, практического развития космической деятельности в Казах­стане. О нем я хотел бы сказать подробнее, так как он включает в себя и наши перспективы в этой сфере.

В январе 2004 года в Астане, во время официального визита Президента России Владимира Путина в Казахстан мы с ним подписали соглашение о продлении срока аренды космодрома Байконур до 2050 года, что означает долгосрочные космические программы обеих сторон. А ровно через год, 25 января 2005 года, я своим Указом утвердил государственную программу раз­вития космической деятельности в Республике Казахстан на 2005­2007 годы. В соответствии с ней, началась реализация совместно­го российско-казахстанского проекта «Байтерек» по строитель- ству ракетного космического комплекса с высоким требованием экологической безопасности и охраны окружающей среды.

К настоящему времени разработаны проекты рабочих графи­ков создания технического и стартового комплексов, а также проект графика создания сооружений, технических систем и тех­нологического оборудования РКК «Байтерек».

На 200-ой площадке космодрома «Байконур», где будет созда­ваться РКК «Байтерек», завершены инженерные изыскательские работы, а также работы по определению перечня сооружений ПУ № 40, подлежащих выводу из аренды и передаче совместно­му предприятию. С головными российскими организациями, уча­ствующими в реализации Проекта, продолжается согласование контрактов в соответствии с перечнями выполнения объемов работ.

Совместное Казахстанско-Российское предприятие «Байте­рек» учреждено в целях создания нового экологически безопас­ного космического ракетного комплекса «Байтерек» на базе объектов космической инфраструктуры космодрома «Байко­нур» и использования в дальнейшем РКК «Байтерек» для вы­полнения коммерческих космических программ и проектов, а также реализации национальных космических программ Рес­публики Казахстан и Российской Федерации.

В результате реализации данного инвестиционного проек­та Республика Казахстан получит благоприятные возможно­сти для развития своей национальной аэрокосмической про­мышленности и космической программы, эксплуатации перс­пективной экологически чистой ракетно-космической техники, отвечающей всем международным стандартам, и создания новых рабочих мест.

Ракетный космический комплекс «Байтерек» предназначен для выведения космических аппаратов различного назначения в интересах выполнения космических программ России и Казах­стана, а также коммерческих программ на низкие, средние и высокие круговые и эллиптические орбиты (в том числе сол­нечно-синхронные, геостационарные, приполярные, полусуточ­ные), а также на отлетные траектории к планетам солнеч­ной системы. Наибольший интерес представляет запуск кос­мических спутников связи по национальной космической про­грамме Республики Казахстан для выполнения разнообразных задач.

Активную работу ведет созданная в марте 2005 года нацио­нальная компания «Казкосмос», в арсенале которой девять кос­мических проектов, один из которых - создание специализиро­ванного конструкторского бюро космической техники совместно с российской космической корпорацией «Энергия» - будет реали­зован на космодроме.

Компанией ведутся работы по созданию командно-измери­тельного комплекса Республики Казахстан на полигоне «Сары- Шаган», национальной космической системы дистанционного зон­дирования Земли, космического аппарата научного назначения, многофункциональной системы персональной спутниковой свя­зи, проведены работы по разработке эскизного проекта и техни­ко-экономического обоснования авиационного ракетно-космичес­кого комплекса «Ишим».

В начале 2006 года принят в эксплуатацию еще один объект государственной программы по развитию космической деятель­ности в Республике Казахстан на 2005-2007 годы - это располо­женный в Астане Центр отображения полетной информации о стартующих с космодрома «Байконур» ракетах-носителях.

Получены определенные результаты Центром астрофизичес­ких исследований при реализации научных исследований в кос­мической сфере. Это касается научно-исследовательских работ по участию в создании международной системы радиационного мониторинга космического пространства, разработке проекта ком­плексной программы проведения научных исследований и экспе­риментов Республики Казахстан на борту Международной кос­мической станции, по проведению комплексных исследований по изучению оптических явлений в верхней атмосфере и другим исследованиям.

Мы должны сегодня сконцентрировать на Байконуре отечествен­ный потенциал космической деятельности для формирования здесь Центра космической индустрии.

В этих целях в городе Байконыр уже созданы и ведут работу филиалы Национальной компании «Казкосмос» и СП «Байтерек», идет передислокация структурных подразделений Центра астро­физических исследований.

Космические исследования в Казахстане имеют давние тра­диции. В 1950 году был организован Астрофизический инсти­тут имени В. Г. Фесенкова для проведения астрофизических наблюдений и теоретических исследований галактических и внегалактических объектов - звезд и планет солнечной систе­мы. С 1983 года функционирует институт ионосферы, зани­мающийся изучением механизмов солнечно-земных связей, ди­намических процессов, определяющих взаимодействие различ­ных сред (атмосфера-ионосфера-магнитосфера), а также мони­торингом и прогнозом космической погоды над казахстанским регионом.

12 августа 1991 года, по инициативе академика У. Сул- тангазина, в республике основан Институт космических ис­следований, ориентированный на создание методов и техноло­гий космического мониторинга и экологического прогнозирова­ния.

Следующим реальным шагом вступления Казахстана в клуб космических держав мира стал запуск первого казахстанского спутника «КазСат».

Для участия в этом знаменательном событии 18 июня 2006 года я прибыл на Байконур вместе с Президентом России Влади­миром Путиным.

Точно по расписанию, в 4 часа 44 минуты 18 июня с 200-ой площадки космодрома стартовала ракета-носитель «Протон-К», на борту которой находился первый космический спутник Казах­стана. Владимир Владимирович впервые наблюдал за стартом ракеты с Байконура, и символично, что это был запуск «КазСат», который стал возможным при совместном сотрудничестве.

Вопреки ожиданиям прессы, мы не стали комментировать успешный старт, так как основная работа спутника на орбите должна была начаться через определенное время.

В 20 часов того же дня на наземный комплекс управления в Акколе пришел сигнал со спутника о раскрытии антенн бортово­го ретрансляционного комплекса, означающий, что космический аппарат готов к работе. И только после двух месяцев испытаний спутника на орбите, которые проводили российские специалисты совместно с нашими казахстанскими сотрудниками наземного ком­плекса управления полетами в Акколе, «КазСат» был принят к эксплуатации Казахстаном.

«КазСат» имеет 12 активных транспондеров, четыре из кото­рых обеспечивает непрерывное телевещание, и восемь стволов для фиксированной связи в диапазоне частот БРТК Ku и БРТК 72 МГц. Передачу сигнала обеспечит наземный комплекс управле­ния и система мониторинга связи, расположенные на территории Казахстана в Акколе, в 100 км от Астаны, и квалифицированный персонал, прошедший обучение в России.

Спутник на своей орбите охватит спутниковой связью и транс­ляцией телеканалов всю территорию Казахстана, а также терри­тории регионов Сибири и Поволжья.

«КазСат» прошел летно-конструкторские испытания на орбите 92 градус восточной долготы и переведен на орбиту 103 градуса восточной долготы, где приступил к работе. Эта орбитальная позиция зарезервирована за Россией и, по согла­шению, до 2021 года передана в пользование Казахстану.

Впервые за годы функционирования космического комплекса «Байконур» в условиях аренды Казахстан примет участие в раз­витии инфраструктуры города и космодрома. После рабочих по­ездок на Байконур Премьер-Министра Республики Казахстан Да- ниала Ахметова было принято решение о строительстве в городе Байконыр национального образовательного центра, реконструк­ции единого здания для казахстанских космических ведомств Ка­захстана, а также нескольких жилых домов для казахстанских специалистов.

Хочу отметить созидательную работу Премьер-Министра стра­ны Даниала Ахметова по осуществлению программы индустриа­лизации Казахстана, жилищного строительства. Он всегда акти­вен и нацелен на успех. Немало усилий он приложил в осущест­вление программы развития космической деятельности полета нашего первого спутника связи, строительства комплекса «Бай- терек».

Приоритетное значение в Государственной программе разви­тия космической деятельности в Республике Казахстан придано подготовке и повышению квалификации кадров. Уже к настоя­щему времени организовано обучение в рамках Президентской программы «Болашак» в зарубежных вузах России, США, Вели­кобритании, Франции, Германии, Нидерландов, Канады и Китая по космическим специальностям. В настоящее время количество обладателей стипендии в сфере космической деятельности со­ставляет около ста человек.

Если говорить о подготовке космонавтов, то два казахстан­ских кандидата в космонавты завершили общекосмический курс подготовки космонавтов в российском государственном научно­исследовательском испытательном Центре подготовки космонав­тов им. Ю.А. Гагарина и ждут решения по программе полета.

Вопрос использования и применения Глобальных спутнико­вых систем навигации (ГЛОНАСС) по нашему совместному по­ручению с Президентом России проработан совместной казах­станско-российской группой экспертов и представлен в Прави­тельство Республики Казахстан.

Одним словом, сегодня ведется последовательная, целенап­равленная работа по развитию космической деятельности в стране.

За последние два года мы уже дважды побывали на Байкону­ре с Владимиром Путиным. В 2005 году мы приняли участие в торжествах, посвященных 50-летию космического комплекса «Бай­конур». Выступая перед байконырцами, заслуженными людьми космической отрасли России и Казахстана, я напомнил, что в начале 2004 года нами был подписан документ о пролонгации аренды комплекса «Байконур» до 2044 года, приняты решения о совместной реализации космических программ, подготовке ка­захстанских космонавтов и специалистов космической отрасли. И подчеркнул: «Таким образом, мы с Владимиром Владимировичем жизнь нашего поколения, совместную работу на космодроме Байконур - решили. Я на это смотрю, как на принцип, как на место и доказательство, действительно, нашей вечной дружбы».

Мои слова были поддержаны громом аплодисментов. Я был благодарен за это понимание. Байконырцы - это особый народ, они искренне радовались тому, что космодром в надежных ру­ках взаимовыгодного международного сотрудничества Казахста­на и России, а его будущее находится под личным контролем руководителей стран.

Вообще, эта поездка в Байконыр, которая состоялась впервые после передачи комплекса в аренду, вдохновила меня. Я не был на космодроме одиннадцать лет и увидел, что он по-прежнему силен своим духом. Говоря образно, тот самый трудный и имею­щий Божий дар ребенок - Байконыр - вырос в сильного, умного и образованного юношу со смелыми планами на будущее.

Пусть ему пришлось пройти через самые большие испытания, они только прибавили ему терпения, сил и веры. И Казахстан, как один из его родителей, может, по праву, им гордиться.

За прошедшие годы произошли существенные позитивные изменения как в Республике Казахстан в целом, так и на комп­лексе "Байконур". Сегодня в Казахстане развитая рыночная эко­номика, в сжатые сроки мы сумели успешно провести реформы, что обеспечило стабильный экономический рост страны.

Казахстан сегодня - это одно из самых динамично развиваю­щихся государств мира. Начато создание принципиально новой системы управления экономикой, реализуется индустриально-ин­новационная стратегия, направленная на диверсификацию эко­номики, создана одна из самых прогрессивных на постсоветском пространстве финансовых систем. Взят курс на модель экономи­ки с приоритетными отраслями, имеющими экономический по­тенциал конкурентоспособности. На повестке дня - дальнейшая модернизация, демократизация, интеграция и вхождение Казах­стана в число 50-ти наиболее конкурентоспособных стран мира.

С этой стратегической целью согласуется задача развития космической деятельности в Республике Казахстан. Экономичес­кий рост страны явился основой для разработки и реализации космических программ. Принята и выполняется первая государст­венная программа развития космической деятельности в Респуб­лике Казахстан на 2005-2007 годы, по моему поручению разраба­тывается и долгосрочная программа развития космической дея­тельности в Казахстане до 2020 года.

Республика Казахстан в настоящее время является субъек­том международного космического права.

В 1995 году Казахстан был принят членом Комитета ООН по использованию космического пространства в мирных целях. В 1997 году Республика Казахстан присоединилась к пяти основным международным договорам ООН по космосу:

-                     Договору о принципах деятельности государств по ис­следованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела от 27 января 1967 года;

-                     Соглашению о спасании космонавтов, возвращении космо­навтов и возвращении объектов, запущенных в космическое пространство, от 22 апреля 1968 года;

-                     Конвенции о международной ответственности за ущерб, причиненный космическими объектами от 29 марта 1972 года;

-                    Конвенции о регистрации объектов, запускаемых в космическое пространство, от 14 января 1975 года;

-                    Соглашению о деятельности государств на Луне и дру­гих небесных телах от 18 декабря 1979 года.

Сегодня наша республика стремится занять свое место в ряду космических держав мира. В настоящее время проводятся меж­дународные процедуры по присоединению Республики Казах­стан к Режиму контроля ракетных технологий, что позволит Республике Казахстан стать полноправным участником междуна­родной космической деятельности.

За последнее время в мировой космической индустрии произошли большие изменения, связанные с увеличением масшта­бов международного сотрудничества в области освоения и ис­пользования космического пространства, стремительной глобали­зацией и коммерциализацией космической деятельности.

Многие государства, в том числе и Казахстан, пришли к по­ниманию важности геополитических интересов в космосе, вслед­ствие чего освоение и использование космического пространства стало сегодня одним из приоритетов национальной политики.

Исследования и использование космического пространства иг­рают все возрастающую роль в экономическом, научно-техни­ческом и социальном развитии нашего государства.

В начале октября 2006 года мы широко отметили в респуб­лике 15-летие со дня полета в космос первого казахского космо­навта. Этому событию был посвящен международный форум «Итоги и перспективы развития комической деятельности в Рес­публике Казахстан», который прошел в Астане по инициативе Министерства образования и науки. На форум были приглаше­ны делегации Федерального космического агентства России, Российского центра подготовки космонавтов, Российской косми­ческой корпорации «Энергия», Российской самолетостроитель­ной корпорации «МиГ», Российской высшей военной инженер­ной академии имени Жуковского, космического комплекса «Бай­конур», гости из Австрии, ученые Казахстана, представители космических ведомств и организаций республики, одним сло­вом, все, кто имеет отношение к созданию и выполнению пер­вой национальной космической программы Казахстана.

Эта встреча стала данью памяти и благодарности тем, кто прокладывал путь в космос Казахстану.

Для всех нас, жителей планеты Земля, 12 апреля 1961 года навсегда останется общим днем прорыва человечества в космос, ведь не зря его назвали Всемирным Днем авиации и космонавти­ки. В календаре суверенного Казахстана, как, пожалуй, и у мно­гих других стран - участниц космических полетов, нет нацио­нального дня космонавтики. Но этот день, когда государство впервые отправляет в космос своего гражданина, становится ис­торической датой, началом космической летописи страны.

История независимости Казахстана началась с истории казах­станской космонавтики, и это символичный факт.

Шаги Казахстана, сделанные им за прошедшие 15 лет в освое­нии космоса, словно космический виток вокруг Земли. Впереди у нашей страны новые высоты над Землей, где в самом ее центре - жер кіндігі - пустил свои корни могучий Байтерек - космичес­кое древо Казахстана.

 

Глава IX

НОВАЯ СТОЛИЦА НОВОЙ ЭПОХИ

Я признаться, не очень силен в поэзии, но, вспоминая процесс переноса столицы из Алматы в Астану, в голове у меня всегда всплывала одна-единственная строчка из стихов Олжаса Сулейменова: «Возвысить степь, не унижая горы». Для меня эта строка приобрела совсем новый смысл. Именно такую архисложную задачу поставили мы перед собой: построить но­вую столицу в степях, при этом (а во многом и для этого) сохранить прекрасный город в предгорьях Алатау.

Мысль о переносе и строительстве новой столицы зародилась у меня давно - еще в далеком 1992 году, но тогда я даже не заикнулся об этом, так как экономика Казахстана не позволяла осуществить задуманное.

А сейчас я, проезжая по улицам Астаны, любуюсь ею. Как и многие астанчане, я обрел здесь то удивительное чувство дома, которое не спутаешь ни с чем. Ощущение радости и покоя. Ощущение, что даже фонари подмигивают тебе, а деревья гла­дят по голове ветвями. И, знаете, мне всегда кажется, что все эти здания строятся недостаточно быстро, хотя сроки строительства, действительно, поражают: ведь только недавно здесь были пус­тыри! Недавно, когда город еще был Акмолой.

В 1992 году, через год после всенародного избрания Прези­дентом Казахстана, я приехал в Акмолу. Стоял на старом мосту через Ишим, смотрел на реку. Мне всегда нравилось, что в горо­де есть река.

Река придает особый колорит и значение городу. Например, у нас на Урале стоит Атырау, на Сырдарье - Кызылорда, на Тоболе - Костанай, на Иртыше - Павлодар. А сколько мировых столиц основаны у рек: Санкт-Петербург - на Неве, Москва - на Москве-реке, Париж - на Сене, Лондон - на Темзе. К тому же, Акмола находится в центре Казахстана и всей Евразии.

Конечно, только мечтать построить новую столицу и осуще­ствить данную мечту - две разные вещи. Причем осуществление казалось настолько нереальной вещью, что надеяться можно было только на себя и на чудо.

Подробно основание и становление нашей молодой столицы описаны в моей книге «Сердце Евразии», а здесь я хотел дать саму историю принятия решения о переносе в контексте того, какую роль играет новая столица в становлении независимого Казахстана.

На новом этапе развития страны новая столица должна была стать не только главным городом страны, объединяющим казах­станскую нацию. Столица должна была обеспечить бурную эко­номическую активность и стать в перспективе одним из экономи­ческих мегаполисов Евразии. Исходя из этих факторов, мы долж­ны были определить местонахождение столицы в центре транс­портных артерий. Недалеко должна быть расположена промыш­ленность, и в наличии должны быть соответствующие квалифи­цированные кадры. Всеми данными параметрами и признаками, пригодными для столицы, обладала Акмола.

Не раз приходилось слышать о том, что здесь, в степи, прак­тически невозможно построить современный город, что подъем этого края начался только в советский период с освоения целин­ных и залежных земель.

Однако территория современной Астаны была обжита во все времена. Если внимательно перечитать древних и современных исследователей, нетрудно убедиться, что акмолинские степи всегда были контактной территорией, где взаимодействовали разные этносы и культуры. Еще в середине первого тысячелетия до нашей эры через эти просторы пролегал так называемый Степ­ной путь, упоминаемый древнегреческим историком Геродотом.

В 1998 году археологами было обнаружено средневековое городское поселение Бозок в пяти километрах от Астаны. Имен­но через территорию нынешней Астаны проходил в XVI веке караванный путь Сибирь - Средняя Азия. Бозок был столицей Кипчакского ханства.

Вторая эпоха подъема в истории Акмолы связана с советским периодом. Благодаря выгодному географическому положению, в годы Советской власти в Акмоле были построены железнодо­рожные магистрали, способствовавшие подключению города к железнодорожной магистрали Союза и активному вовлечению в транспортные потоки. Это, в свою очередь, привело к широкому развитию различных областей промышленности и превратило Акмолу в крупнейший транспортный узел.

Во время Великой Отечественной войны Акмола была не только экономическим, но и военно-транспортным узлом Союза. Здесь были сформированы одна кавалерийская и три стрелковые диви­зии. Сюда эвакуировались предприятия и население из прифрон­товых территорий страны, здесь размещались эвакогоспитали с тысячами раненых.

Новый импульс в развитии всех сфер экономики для города дала «целинная эпопея». В 1950-1960 годы в городе начали рабо­тать предприятия машиностроения, промышленности строитель­ных материалов, энергетики, легкой и пищевой промышленнос­ти, всех видов транспорта, связи и телекоммуникаций. Откры­лись сельскохозяйственный, педагогический, медицинский и ин­женерно-строительный институты, ряд техникумов и училищ.

В 1961 году Акмолинск был переименован в Целиноград и стал центром целинного края, в который входило несколько круп­ных областей республики. Уже в то время руководство Союза во главе с Никитой Хрущевым всерьез обсуждало возможность пе­реноса столицы Казахстана в Целиноград.

После распада Союза республики обрели свою государствен­ность и право делать свою историю. Перенос столицы Казахста­на в Целиноград, ставший ныне Астаной, стал своего рода рубе­жом новой эры развития государственности Казахстана. Став Астаной, город открыл третью эпоху в своей истории, и в этой главе я расскажу, как эта эпоха началась.

Прежде чем обнародовать мысль о переносе столицы, я вел переговоры с Парламентом, передавал ему проекты своего выступ­ления. А в ответ часто слышал язвительные реплики: «Чем ему Алматы не нравится? Лучше бы зарплату да пенсии вовремя давал».

6 июля 1994 года я, выступая на пленарном заседании сессии Верховного Совета Республики Казахстан, вынес на суд парла­ментариев идею о переносе столицы. Перенос столицы Казахста­на я аргументировал тем, что Алматы ни по экономическим, ни по геополитическим условиям уже не отвечает требованиям сто­лицы независимого государства. С населением, приближающимся по численности к отметке в полтора миллиона человек, она становилась малоперспективной в смысле территориальных про­порций и пространственного размещения. Территорию Алматы необходимо было увеличивать, но из-за высокой плотности строе­ний и большой стесненности в свободных площадях расширять город просто было некуда.

Кроме того, в связи с высокой сейсмичностью новое строи­тельство в Алматы обошлось бы намного дороже по сравнению с другими городами Казахстана. А, как суверенному государст­ву, мы были необходимы новые административные здания, в которых раньше не было необходимости: комплекс зданий для Парламента Республики Казахстан, Министерства иностранных дел, Министерства обороны, банков и других организаций, в том числе и посольств иностранных государств.

Безусловно, Алматы - красивейший город страны. Особую красоту ему придают горы Алатау. Я сам родился и вырос близи Алматы и люблю этот город. Но интересы страны и объектив­ные факторы были выше всех личных моментов. Алматы, как столица, действительно имела свои недостатки, которые нельзя было устранить. Так, из года в год все больше осложнялось экологическое положение города. По загрязненности атмосферы, особенно в зимнее время, бывшая столица занимала первое мес­то среди казахстанских городов. Ее улицы и воздух с трудом справлялись с почти ста пятидесятитысячной армадой разнооб­разных транспортных средств. Аэропорт, находящийся практи­чески в городской черте и в зоне частых туманов, часто преры­вал воздушное сообщение.

По плотности населения северные области, по сравнению с южными, гораздо менее заселены. Экономически и социально было выгоднее переориентировать миграционные потоки в дру­гие регионы Казахстана. Новая столица должна была стать бли­же к крупным промышленным центрам с большими перспектива­ми и не иметь широкого спектра ограничителей.

По моему поручению, было проведено обстоятельное изуче­ние всей территории республики с целью определения оптималь­ного месторасположения новой столицы государства. Столица должна была соответствовать 32 критериям. Среди этих крите­риев наиболее важными являлись: социально-экономические по­казатели, климат, ландшафт, сейсмоусловия, окружающая среда, наличие и перспективы развития инженерной и транспортной инфраструктур, коммуникаций, строительный комплекс и трудо­вые ресурсы.

Поначалу нас привлекала идея построить столицу в самом центре нашей страны. Самый центр Казахстана - это Джезказ­ган и Улытау, где ранее находились ханские ставки. Где, посреди степи, взгромоздились горы. В прошлые века в Улытау встреча­лись казахские роды со всех окраин Казахстана - с запада и севера, с юга и востока. Здесь как бы «цементировалась казахская нация».

Но на сегодняшний день в Улытау ничего нет: ни воды, ни железных дорог, ни автомобильных магистралей, ни аэропорта. И для того, чтобы перенести столицу в Улытау, необходимы были колоссальные деньги. Построить новый город в таком мес­те было бы еще труднее.

Я также думал и о Караганде. Этот город я хорошо знал. Караганда для нас, работающих в Темиртау, была центром циви­лизации. Но город подрабатывается шахтами, земля постоянно опускается, проблемы с водообеспечением и с экологией.

Третий столичный вариант был Актюбинск. Но мы тогда ото­шли бы далеко от восточного региона страны. Ведь мы уходили из Алматы, так как считали его юго-восточным тупиком, а Актю­бинск стал бы северо-западным тупиком для других регионов страны.

Так или иначе, проведенный анализ показал, что из всех вариантов наиболее предпочтительным является Акмола. Состоя­ние города, его территория позволяли осуществить любой архи­тектурный подход. Акмола находилась почти в географическом центре Казахстана и вблизи важных хозяйственных регионов, на пересечении крупных транспортных магистралей. В ней тогда проживало примерно 200 тысяч человек, и в соответствии с су­ществующим генеральным планом предусматривалась возмож­ность увеличения численности населения до 400 тысяч. Но со временем рост численности жителей города, как известно, пре­взошел все наши ожидания. Сейчас, только по официальным данным, в Астане проживают более полумиллиона человек, а фактически - гораздо больше.

Акмола была центром целинного края, что также говорило о возможности придания ей столичного статуса. К тому же, такое же решение, как я уже говорил выше, всерьез рассматривалось руководством Союза во главе с Н. Хрущевым. Поэтому уже тогда здесь было построено немало прочных административных зда­ний, дворец культуры, дворец молодежи и другие, которые фун­кционируют и сейчас.

Не вызывало больших вопросов и состояние основных систем жизнеобеспечения города. Здесь было хорошо налажено тепло и газоснабжение, всякие проблемы с водоснабжением снимало строи­тельство небольшого по протяженности канала «Иртыш-Кара- ганда». Плюс ко всему в Акмоле хорошо была развита транс­портная инфраструктура, существовала и сохраняется на сегод­няшний день нормальная экологическая обстановка.

Процесс переноса столицы не был одномоментным актом и завершился в основном, как и планировалось, к 2000 году. После проведения необходимой подготовительной работы в Акмолу, в первую очередь, переехали главные государственные органы, а также ряд важнейших министерств и ведомств.

По первоначальным оценкам архитекторов, столичный ад­министративный центр целесообразным считалось построить от­дельно, на южной окраине города, на площади 300-400 гекта­ров. Но позднее, когда конкурс по застройке столицы выиграл японский архитектор Кисё Курокава, план был изменен, и го­род стал расти на левом берегу реки Ишим. Генеральный архи­тектор Кисё Курокава тогда сказал следующее: «Лучший иерог­лиф получится, если его рисовать на чистом листе бумаги». Левый берег реки Ишим, по своим масштабам и живописности, больше подходил для застройки нового центра столицы. Дипло­матический корпус тоже был размещен в пределах городской черты на левобережье.

В первое время, как и рассчитывалось, отдельные министерст­ва и ведомства были переведены в смежные с новой столицей города республики. Предполагалось, что перемещение столицы будет способствовать интенсивному развитию в северных регио­нах инновационных и наукоемких производств, прогрессивного сельскохозяйственного машиностроения и широкой сети перера­батывающей сельской индустрии. Мы хотели в лице Акмолы получить не только новый общественно-политический, но и вто­рой по значимости, после Алматы, экономический, деловой, научный и культурный центр Казахстана.

Многие в то время говорили о безвозвратности вложений в новую столицу, порой открыто называя их пустой тратой госу­дарственных денег. Но безвозвратными расходами на перевод столицы были лишь затраты по переезду. Все остальные - это капитальные вложения, это инвестиции в будущее. Все возведен­ное вновь должно было приумножить национальное богатство государства.

В лице Алматы мы по-прежнему продолжали бы иметь доми­нирующий деловой, финансовый, научный и культурный центр с серьезным влиянием на общественно-политическую жизнь в го­сударстве. К тому же сейчас, когда Алматы претендует на зва­ние финансового центра в масштабах Центральной Азии и СНГ, мы можем использовать огромный потенциал южной столицы для вывода ее на международный уровень. Прежде всего, долж­ны быть улучшены инфраструктура, связь, транспорт и многие другие необходимые параметры.

Скажу откровенно о том, что немало жесткой критики я услышал в связи с идеей переноса столицы. Сказать, что парла­ментарии совершенно спокойно приняли мою идею о переносе столицы, было бы неправдой. Голоса разделились: если одни депутаты предлагали безоговорочно поддержать меня, то другие встали в глухую оборону, заявляя о том, что на фоне все более ухудшающегося социально-экономического положения тратить громадные суммы на перенос столицы просто нелепо. Дебаты были бурные и, в основном, депутаты склонялись к тому, чтобы не поддерживать меня.

Помню, я еще назначил день выступления на день моего рождения. Но моя маленькая хитрость не удалась, и в пылу обсуждения об этом даже не вспомнили. Зато позже, решив, что новая столица это дело нескорое, и скорее всего, вопрос 20-30 лет, депутаты все-таки проголосовали за перенос. Проголосовали с небольшим перевесом.

Здесь же, на сессии Верховного Совета Республики Казахстан было принято Постановление «О переносе столицы Республики Казахстан», где говорилось о согласии с моим предложением по переносу столицы государства в город Акмолу и давались указа­ния кабинету Министров разработать до конца 1994 года технико­экономическое обоснование и сроки переноса столицы.

В том же году, 2 сентября, в интервью газете «Казахстанская правда» мне пришлось давать дополнительные разъяснения от­носительно переноса столицы. Были люди, которые пытались на этом заработать очки, так как им больше нечем было себя пока­зать. Тогда я назвал шум вокруг Акмолы, как новой столицы, чистой воды политиканством. Я просил людей внимательнее пе­речитать мое выступление в Верховном Совете и принятое им

Постановление. В Постановлении срок переезда не обозначался, там лишь говорилось, что Правительство должно разработать все необходимые для этого документы. Было совершенно очевидно, что это вопрос не сегодняшнего и даже не завтрашнего, а после­завтрашнего дня. Полное исполнение его связывалось с XXI ве­ком, где оно должно было отвечать коренным интересам казахов и всего казахстанского народа.

Есть очень точное определение того, чем отличается полити­кан от ответственного политика и государственного деятеля. Если первый думает о следующих выборах, то второй - о благе наро­да и будущем страны. Те, кто спекулировал на переезде столи­цы, не хотели понять сущности дела. Очень просто раздувать истерию по поводу непопулярных решений и выставлять себя этаким «гласом народа». Таких «политиков» у нас много. Но гораздо сложнее и важнее убедить людей в необходимости при­нимаемых решений и их перспективности, вопреки общему недо­вольству и непониманию. Ведь план по переносу столицы дол­жен был осуществляться не за счет ущемления каких бы то ни было социальных программ, а на внебюджетные средства, источ­ники которых изыскивались.

Да и много ли потребуется затрат, задавался я вопросом? Помещения почти для всех властных структур тогда имелись - приезжай и работай. Хотя, конечно, необходимо было построить здания для Министерства обороны, Министерства иностранных дел, Парламента. Но ведь здания для этих ведомств, соответст­вующие специальным требованиям, пришлось бы строить и в Алматы. А если возводить их в Алматы, то с учетом сейсмично­сти этого региона, они бы обошлись вдвое дороже. И жилье нам в любом случае надо было строить. По оценке специалистов, строительство одного квадратного метра жилья и служебных зданий в Акмоле обходится дешевле, чем в Алматы.

Для примера, можно произвести несложные расчеты. До­пустим, если мы затратим на перенос столицы условно десять миллиардов тенге, то восемь из них возвратятся государству за счет налогов с промышленных предприятий и строительных организаций, выполняющих соответствующие заказы. За счет этого предполагалось открытие новых производств, где многие люди смогли бы получить работу. И к тому же не нужно забывать, что каждое построенное здание - достояние и богат­ство государства.

15 сентября 1995 года вышел мой Указ «О столице Республи­ки Казахстан», имеющий силу закона. В Указе давалось распо- ряжение образовать Государственную комиссию для организа­ции работы по передислокации высших и центральных органов в город Акмолу. Правительству республики в целях аккумулиро­вания внебюджетных средств по обустройству города Акмолы вменялось в обязанности учреждение внебюджетного фонда «Но­вая столица». Правительство должно было подготовить и внести на мое рассмотрение предложения по предоставлению налого­вых, таможенных и иных льгот инвесторам, участвующим в зас­тройке и развитии инфраструктуры города Акмолы.

Государство построить непросто, новую столицу построить еще сложнее. Наш народ никогда не строил свою столицу. В ханской ставке в Улытау почти ничего не было, там просто остались земляные валы, которые окружали ханскую ставку. В эту столицу въезжали на верблюдах и лошадях.

После завоевания территории Казахстана Россией тоже не было никакой столицы, центры губернии находились то в Омске, то в Оренбурге. Перевод столицы из Оренбурга в Ак-мечеть (Кызы- лорда) был решением советского правительства. В 1929 году, во время строительства Турксиба, столицу перевели в Алма-Ату. Ровно семьдесят лет Алма-Ата с честью выполняла функции главного города республики. Именно здесь была подписана Дек­ларация о государственной независимости и принята первая су­веренная Конституция. После обретения независимости столица была переименована в Алматы.

В свое время Алматы была одна из самых красивых столиц союзных республик, славившаяся незабываемой природой и алматинским апортом. В 19 лет я переехал из Алматинской обла­сти в Темиртау. Здесь прошла моя юность. И уже в то время Акмола считался молодым и перспективным городом. Такие Двор­цы молодежи в то время нигде не строили. Ее специально гото­вили, чтобы назвать Хрущевоградом и перевести столицу сюда. Акмола тогда была центром Целинного края. Но следует отме­тить, что после Хрущева, за исключением центра города, здесь основную массу строений составляли старые бараки.

Прежде чем принять такое решение, я долго думал, просчи­тывал все шаги, консультировался с историками, политологами и культурологами, изучил историю переноса столиц в разных го­сударствах.

Итак, позвольте мне резюмировать основные причины пере­носа столицы.

Во-первых, перенос был обусловлен необходимостью укреп­ления Казахстана в геополитическом плане. Потому особое вни­мание уделялось местоположению главного города страны. Ас­тана является центром евразийского континента, соединяя в себе европейские и азиатские традиции. Город одинаково открыт Югу, Востоку, Северу и Западу.

Во-вторых, в этом решении немаловажную роль сыграли со­ображения безопасности. Столица независимого государства, по возможности, должна была быть удалена от внешних границ и находиться в центре страны.

В-третьих, перемещение столицы было продиктовано необхо­димостью оздоровления экономики Казахстана. Оно обеспечило мультипликативный эффект для экономики страны. И действи­тельно, стали развиваться областные центры, встали на ноги такие отрасли экономики, как производство строительных мате­риалов, дорожного покрытия, энергетика и машиностроение. Не­виданными темпами развивается жилищное строительство.

В-четвертых, перенося столицу в регион, многонациональный по своему составу, мы еще раз подтвердили курс на создание стабильного полиэтнического государства, сохранение и приум­ножение дружбы между народами, населяющими Казахстан.

Конечно, трудно было решиться после прекрасной Алматы перевести столицу в Акмолу. Психологически мою идею о пере­носе столицы поддержали немногие. Даже в моей семье не все были «за». Все надо было начинать практически с чистого листа.

С 1994 года в течение четырех лет, предшествовавших подго­товке к передислокации, шли разговоры, пересуды, почему я так упорен в отстаивании своей цели относительно переноса столи­цы. Страсти вокруг переноса столицы разгорелись сразу же пос­ле выхода постановления.

Идею о переносе столицы называли «виртуальной полити­кой», где власть, не решая реальных проблем социально-эконо­мической жизни страны, пытается в сфере символических реше­ний компенсировать свою практическую недееспособность. Дан­ную идею представляли в качестве «маленькой победоносной войны», где власть, не выполняя повседневных обязанностей пе- ред населением, придумывает себе экстраординарные функции, заменяет ответственность перед народом «ответственностью пе­ред историей».

Мотивы переноса столицы разбивались на две основные группы: официальные (открытые и неявные) и скрытые, о которых не говорят чиновники, но которые обсуждались в прессе.

К официально выдвигаемым причинам относили, в первую очередь, отсутствие перспектив развития Алматы, так как город раскинулся в предгорной котловине. В связи с этим упоминали возникшие экологические проблемы старой столицы, опасность зоны сейсмической активности, близость к китайской границе, ее расположение в географическом тупике, что затрудняло связи с другими регионами республики. Назывались также причины, свя­занные с необходимостью развития северной части Казахстана и желанием избавиться от тягостных воспоминаний 1986 года, ког­да волнения студентов вылились на главную площадь города.

Следует отметить, что наиболее часто упоминались аргумен­ты географического и геополитического характера в пользу Ак- молы, которая находится в центре Евразии и Казахстана, на пересечении транспортных магистралей.

Часто упоминались внутриполитические и экономические мо­тивы - направить на север поток сельских мигрантов из трудо­избыточных районов юга республики и, таким образом, увели­чить, во-первых, долю казахов в населении северных областей, а во-вторых, решить проблему безработицы.

Довольно долго, как одна из причин переноса столицы, об­суждалась концепция языковой политики, одобренная мною. Го­ворили, что создан перечень должностей на государственной службе, замещать которые могут только люди, сдавшие квали­фикационный экзамен по казахскому языку, что вызывало оза­боченность у людей, не знающих казахский язык. Из этого де­лался вывод, что в скором времени большинство руководящих в стране постов будут занимать только этнические казахи, вне зависимости от их профессионального уровня. Как вы видите, этот прогноз не оправдался, о чем свидетельствуют следующие данные. На государственной службе работают представители 64 национальностей. Из них представители русской национальности занимают порядка 20% в общей массе госслужащих, представи­тели других национальностей занимают почти 10% от общего числа госслужащих. Это соответствует примерному этническому составу Казахстана.

Находились и такие, которые говорили, что причин рацио­нального объяснения переноса столицы и необходимости вкла­дывать десятки миллиардов долларов в ее строительство - нет. И это есть амбиция Назарбаева, его стремление остаться частью вечности. Что может быть долговечнее и масштабнее столицы, вопрошали они?

Приводились и опросы общественного мнения в Алматы, где 62 процента жителей и слышать тогда не хотели ни о каком переезде в Акмолу. Идея эта не вызывала энтузиазма и у госу­дарственных чиновников в Алматы. Отсюда некоторые делали вывод, что в Акмоле уровень профессиональной управленческой квалификации правительственных органов по сравнению с Ал­маты неизбежно снизится. Указывалось и на неизбежный проиг­рыш Акмолы в интеллектуальном соревновании старой и новой столиц, и это относили к проигрышу госаппарата, который не будет в состоянии отвечать на возникающие вызовы. Предрека­ли, что для не самых высоких чиновников перенос столицы озна­чает просто существенное ограничение возможных жизненных альтернатив и усиление личной зависимости. Прогнозировали падение престижа государственной службы и существенное со­кращение самостоятельно мыслящих людей, что неизбежно бу­дет сказываться в предельном упрощении принятых государствен­ных решений, так как госаппарат не будет их соавтором, а лишь исполнителем. Поневоле говорили, что госаппарат впадет в роль проводника политической воли руководителя, возможно, даже он не будет способен интерпретировать его замыслы и тем более приходить к каким-либо самостоятельным решениям. На фоне всех этих рассуждений делались также прогнозы, что в резуль­тате всего этого создадутся положительные факторы для ослаб­ления бюрократии.

Несмотря на широкую пропагандистскую кампанию, для мно­гих причины переноса столицы все еще оставались загадкой. Во многих публикациях официальные причины признавались недо­статочными для естественного объяснения принятого решения. В те дни в газете «Коммерсантъ» появилась статья «Персональная столица Президента Назарбаева», где говорилось, что «только при отсутствии демократии могут появляться эпохальные проек­ты, которые никому непонятны. Никакие стратегические сообра­жения не могут оправдать отвлечение огромных средств от вып­латы зарплат и пенсий, от решения других проблем граждан страны» [Салопов Д. Персональная столица Президента Назарбаева. «Коммерсантъ», 28.10.1997 год].

Полное непонимание действий государственной власти по­рождало подозрения в ее искренности. Само собой возникала мысль, что существуют какие-то тайные мотивы, скрывающие малоприглядные цели. Вся эта сумятица с тайными и явными причинами переноса столицы, в конце концов, вылилась в пред­положение о том, что к концу ноября 1997 года «старую столи­цу» ждет страшное землетрясение. Только эта версия, по мне­нию практически всех наблюдателей, выглядела наиболее ло­гичной и способной объяснить мое стремление побыстрее рас­статься с теплой и уютной Алматы. Все иные попытки объяс­нить эту инициативу выглядели перед ними просто несерьезны­ми. Позже, уже и мы смирились с тем, что люди, не восприни­мавшие наши «официальные» и вполне логичные и обоснован­ные причины, в конце концов, сами придумали себе объясне­ние, устраивавшее их.

Официальные причины переноса как бы «повисли в воздухе». В дискуссии по новой столице они никак не были поддержаны с аргументированной точки зрения. В общественном сознании воз­можные положительные качества Акмолы не воспринимались в качестве признаков «столичности», а проблемы Алматы не отме­няли ее столичного статуса.

В народе поговаривали, что в любом случае перенос столицы в Акмолу - город со сложными природно-климатическими усло­виями, продуваемый всеми ветрами летом, засыпаемый метелями и буранами зимой, стоящий на болотах и не имеющий источни­ков снабжения качественной питьевой водой - дело рискован­ное. Звучали также предостерегающие мнения экологов о том, что строительство каналов истощит и без того небогатый на воду Ишим, а огромное строительство на его более низком и потопляемом левом берегу нарушит хрупкое природное равнове­сие целого региона. Предрекали также, что этот переезд будет началом конца нынешнего политического режима, если только не обернется гигантским блефом, призванным дезориентировать казахских мигрантов из аула, «отвлечь» их от Алматы и напра­вить мощный поток бедного населения с юга на север.

Некоторые, например, считали, зачем лезть в голые степи, где нет инженерных сетей и дорог, зачем тратить немыслимые средства на укрепление слабых почв, строительство каналов и возведение совершенно нового города, когда в старом хватает еще не освоенных площадок, требующих срочного сноса целых районов саманной застройки.

Другие им оппонировали, говоря, что, рассчитывая на плоды от нефтяных долларов Казахстана, господин Назарбаев сделал досрочное капиталовложение в то, что он называет «настоятель­ный перенос столицы в географический центр страны».

Третьи считали, что перенос столицы из Алматы в Акмолу является моим единоличным решением. Аргументировали они это тем, что общенационального референдума не было, следова­тельно, решение было не легитимным. При этом они оставляли без внимания сессию Верховного Совета и принятое им Поста­новление.

Все это доходило, конечно, до членов моей семьи. И они отго­варивали меня от этого шага. Однажды на традиционном семейном обеде в воскресный день и они высказали свои сомнения. Я отшу­тился и говорю - Сара, мы переезжаем в твои родные места, Акмола стоит на реке Нура. Откуда эта шутка стала известной не знаю, но появилась новая версия - "послушался Назарбаев жену и перевозит столицу на ее малую Родину". Члены моей семьи - моя супруга Сара, дочери Дарига, Динара, Алия всегда были моим крепким тылом и поддерживали меня как могли. Об этом разговор отдельный. Я им вечно благодарен за это.

В этих сложных условиях, не обращая внимания на разгово­ры, отражающие искаженные представления об истинных при­чинах переноса столицы, приходилось воплощать в практику идею по переустройству Акмолы в столицу. Советников с той и с другой стороны было немало. Но принимать решение и отвечать за него должен был я.

Любой политик мечтает изменить что-либо, отдает ради осу­ществления поставленной задачи всего себя, свой авторитет, ста­вит на карту свое будущее. Если такой мечты для решения круп­ной задачи нет, то нечего делать в политике. Если ты поставлен­ную задачу решил, критика останется в стороне. Если ты задачу не решил, уходи в сторону. Так стоял вопрос.

7 октября 1997 года, выступая на совещании руководителей министерств, ведомств, а также строителей, я еще раз акценти­ровал внимание на том, что никаких сбоев с обеспечением Акмо- лы электричеством, водой и т.п. быть не должно. Никто не ве­рил, что мы в такие сроки сумеем подготовить Акмолу к переез­ду государственных органов, но мы это сделали.

20 октября 1997 года вышел мой указ «Об объявлении города Акмолы столицей Республики Казахстан». В нем говорилось, что с 10 декабря 1997 года город Акмола становится столицей Рес­публики Казахстан, а официальная презентация столицы сос­тоится 10 июня 1998 года.

Выступая тогда в Парламенте, я отмечал, что все строитель­ные работы закончены в рекордно короткие сроки. Посудите сами: решение о реконструкции Акмолы было принято в октябре 1996 года, в феврале работы были начаты, а к октябрю 1997 года осталось провести коммуникации и электричество.

Думаю, у наших потомков не будет повода упрекать нас в неверном решении. Алматы по-прежнему останется крупнейшим городом страны. А наличие двух мощных центров только увели­чит экономический потенциал республики. Примеров существо­вания двух столиц в мире много. Это Анкара и Стамбул, Москва и Санкт-Петербург, Карачи и Исламабад, Рио-де-Жанейро и Бра­зилиа, Мельбурн и Камберра, Оттава и Торонто, Вашингтон и Нью-Йорк. В этом ряду, я думаю, мы будем не первые и не последние.

8 ноября 1997 года в Акмолу прибыли эталоны государствен­ных символов Казахстана. Акмола обрела исключительное поло­жение, став хранителем государственного флага и герба, а также президентского штандарта. Помню, этот событие взволновало меня особенно. Потому что, все-таки, если отвлечься от чисто экономических и геополитических объяснений и выкладок, есть в столице что-то сакральное, что-то знаковое, что чувствуется всеми людьми.

И наши потомки прочувствуют это также. А, может быть, они, не отягощенные старыми образами и старой памятью, вос­примут нашу новую столицу гораздо глубже. Не просто как символ обновления. Не только как рубеж начала нового перио­да. Астана - это город-знак, знак мечты, воплощенной в реаль­ность. Много десятилетий идея свободы и независимости обита­ла в этих степях, обретала силу в людях, преданных своей зем­ле. И вот - свершилось. В бескрайних степях Казахстана, суще­ствовавших века и тысячелетия, теперь будут приниматься госу­дарственные решения. Мы с нуля строили столицу. Через сердце пропустили все проблемы, связанные с ее переносом. Это была мечта. Теперь - это чудесный город, гордость и сердце Казахстана.

С утверждением новой столицы мы поставили не точку, а многоточие. Мы ожидали, что с переездом столицы не только оживится жизнь регионов, но также данный факт придаст дина­мизм рыночным преобразованиям, послужит развитию инфра­структуры в стране, создаст дополнительные рабочие места. В это напряженное время преобразований мы засевали то поле, которое должно было дать всходы и плоды, как для нынешнего, так и для будущих поколений.

С обретением статуса столицы в биографию Акмолы вписы­валась новая золотая строка. Как я говорил вначале, Акмола неоднократно, причем в переломные для республики годы, нахо­дилась в эпицентре высокозначимых общественных событий. Так было в годы освоения целины, принесшей заслуженную славу и гордость акмолинской земле, ставшей родной для тысяч и тысяч людей. Здесь также был накоплен богатейший управленческий опыт, когда Акмола была центром обширного Целинного края.

Неслучайно и сейчас, в это переломное для государства вре­мя, наши взоры вновь были обращены к Акмоле. Стране нужен был патриотический порыв, нужен подвиг, сродни целинному. Только он был связан с новыми реалиями - укреплением незави­симости, построением государственности, углублением социаль­но-экономических и политических преобразований. И мы были убеждены, что переезд столицы в Акмолу, во многом, будет способствовать достижению этих целей.

Мечтая о том, чтобы столица росла и развивалась, я часто забывал о времени. Вспоминая первые месяцы строительства, я думаю о тех людях, которые стали моими единомышленниками. Огромное число людей. Хочу выразить огромную благодарность всем тем, кто был в те дни рядом со мной, кто поддерживал меня в моем решении, кто также, как и я, болел за новую столицу. Это Кисё Курокава, Владимир Ни, Аманжол Булекпаев, Адильбек Джаксыбеков, Николай Макиевский, Ахметжан Есимов, Фарид Галимов, Жанабек Карибжанов и многие другие.

Особо хочу отметить заслуги первого председателя Госкомис- сии по переносу столицы Николая Макиевского, тогдашнего уп­равляющего делами Владимира Ни. Они приехали в город, где вода подавалась по часам, в домах температура не превышала 10 градусов по Цельсию, негде было поесть. Город ночью темный, без освещения. Приехали и начали думать с чего начать. Ни разу я не слышал от них неуверенности. Они верили мне. Но глазам своим нет. Благодарен им. Также высоко ценю работу первого акима новой столицы, Адильбека Жаксыбекова. В этой должно­сти он находился в самые бурные первых шесть лет. Он родился, вырос в Акмоле, любил город и знал его. Но Алматы, куда он только что переехал, стал нравиться больше. Он внес большой вклад в становление сегодняшнего облика Астаны, проявлял ини­циативу. Мне нравилась его работа, его уверенность. Он был моим стойким сторонником.

Сделать из ещё «советской» провинции современную столицу - задача не из лёгких. От старого, постсоветского, наследия не избавишься в одночасье. Изношенные дома неудобной планиров­ки, неразвитая инфраструктура, морально устаревшая промыш­ленность и так далее. Строительство нового города должно быть планомерным, логичным, основанным на международном опыте в этой области и непременно учитывающим национальный мен­талитет.

Кроме того, чтобы внедрить новые идеи и инновационные технологии, необходимо решить кадровый вопрос - обучить и переобучить персонал. Нужно было в акмолинцах воспитать свое­образную ответственность, лицо страны, говоря образно, ее ви­зитную карточку. Выражая им признательность за огромную по объему и темпам подготовительную работу для приема органов госуправления, в то же время приходилось требовать от них проявления не только гостеприимства и радушия, но и особой производственной, интеллектуальной, творческой культуры. Орга­ны всех ветвей власти должны были с первого же дня задать себе напряженный ритм деятельности, соответствующий высоко­му государственному предназначению.

Отныне в центре огромной страны будут приниматься реше­ния, судьбоносные для народа. Здесь теперь бьется сердце нашей Родины. Отсюда Казахстан будет определять свою историческую судьбу в преддверии третьего тысячелетия. Выбор определен и тем, что с течением времени Астана станет одним из мощных коммуникационных центров Евразийского материка. Экономичес­кие, технологические, информационные потоки развивающегося евразийского пространства в XXI веке будут протекать и через нашу новую столицу.

В драматической истории XX века мы впервые приняли само­стоятельное решение о столице своего государства. Безвозвратно прошло то время, когда за нас определяли, где и как нам жить, с кем дружить и с кем враждовать. Возможно, впервые в нацио­нальной истории мы дышали воздухом свободы без опасений за будущее своих детей. И на пороге XXI века заявили о своем собственном выборе - новой столице под святым небом древней степи. За этим выбором не только позиция нынешнего руковод­ства страны. За этим выбором стоят прозорливость хана Тауке и величие хана Абылая, мудрость легендарных биев и бесстрашие тех юных сердец, которые в декабре 1986 года показали всей планете, что такое национальная гордость. За этим выбором стоит воля миллионов наших соплеменников, отдавших жизни за право быть хозяевами своей судьбы.

Если насчет самого факта переноса мнения разделились, то позже в одном все были единодушны: Акмолу надо переимено­вать! Были разные идеи - Караоткель, Есиль, Ишим, Сары-Арка. Даже были предложения назвать по имени страны - Казахстан, были и другие предложения, в том числе - Нурсултан. Но од­нажды ночью меня осенило - Астана! Столица она и есть столи­ца. На всех языках произносится и понимается четко и ясно.

В более укрупненном плане могу сказать, что переносом сто­лицы мы начали масштабную работу по преодолению однобоко­го размещения производительных сил, ликвидации скрытой без­работицы на юге страны из-за его перенасыщенности населением. В этом регионе естественным образом будет происходить и развитие инновационных, наукоемких, высокотехнологичных производств, дальнейшее расширение сельхозмашиностроения и, что особенно важно, сети перерабатывающей сельской индуст­рии. А это, опять-таки, новые рабочие места, эффективное ис­пользование трудовых ресурсов, повышение экономической ак­тивности всей страны.

Но помимо этих, для всех очевидных аргументов, надо было держать в поле зрения и факторы стратегического порядка.

В масштабах Центральной Азии, раскинувшейся от Афганис­тана до северной оконечности Западной Сибири, от Каспия до Монголии, новая столица лежит как раз в центре того перспек­тивного района, куда могут устремиться огромные инвестицион­ные потоки. Будучи расположенной на перекрестке протянув­шихся от тихоокеанского побережья до Европы коммуникацион­ных линий, она может претендовать в будущем на роль крупно­го транзитного перевала и чутко реагировать на транспортно­коммуникационные сигналы будущего столетия.

Таким образом, все предшествующие переносы столицы рес­публики, диктовавшиеся соображениями то «революционной», то «классовой» целесообразности, ни коим образом не учитывали интересы самого Казахстана. И то, что мы впервые в своей исто­рии приняли решение о переносе и строительстве столицы, исхо­дя из наших национальных интересов, имело огромный полити­ческий и нравственный смысл.

Реализация генерального плана застройки столицы началась со строительства нового центра. В новом центре Астаны возве­ден монумент «Байтерек». Основная несущая часть композиции символизирует ствол дерева, а большой шар в верхней части композиции - небо. В общем замысле «Астана-Байтерек» вопло­щает три основные философские составляющие: земля, жизнь и небо. «Байтерек» для Казахстана и его столицы такой же символ, как, например, Красная Площадь в Москве или статуя Свободы в Нью-Йорке. Это сооружение вобрало в себя философский, политический и исторический смысл. Древний поэтический миф гласит, что на вершине Коктюбе, на берегу огромного океана растет дерево жизни Байтерек. Каждый год в кроне Байтерека священная птица Самрук откладывает золотое яйцо - солнце, и каждый год дракон-змея съедает солнце, но на следующий год оно появляется вновь. Это символически означало смену дня и ночи, лета и зимы, борьбу добра и зла, света и тьмы. По легенде Ер-Тостик убивает змею, спасает яйцо птицы Самрук, за что благодарная птица помогает ему выбраться из подземного цар­ства. Легенда о священном дереве, как нельзя лучше, отражает идеалы обновлённого Казахстана, стремящегося жить в мире и согласии.

В сентябре 2003 года на завершающем этапе I Съезда лиде­ров мировых и традиционных религий на смотровой площадке монумента «Байтерек», на высоте 97 метров, состоялась церемо­ния подписания главами религий и конфессий исторического полотна из дерева, где были высечены слова на казахском, рус­ском и английском языках: «Пусть будет благословенен Казах­стан - земля мира и согласия». Лидеры религий мира благосло­вили новую столицу Казахстана, как столицу государства, несу­щего идеалы мира, добра и согласия всем народам земного шара.

В сентябре этого года был проведен второй такой съезд. И это очень важно, что сейчас на фоне войн, катастроф и потрясе­ний Астана стала местом встречи религий в ее Дворце мира и согласия. Архитектурных культовых объектов, подобных Дворцу мира и согласия в Астане, в мире не существует. Конечно, есть сооружения, собирающие под своей крышей разные религиоз­ные традиции, но казахстанский храм - это, в отличие от них, одна большая площадка для конструктивного диалога. И вполне логично, что там, где будут собираться представители различных мировых традиционных религий, разместятся Музей культуры, библиотека, концертный зал. Наша пирамида - это воплощенная в архитектуре демонстрация религиозной толерантности и доб­рой воли Казахстана.

Новая столица гармонично сочетает в себе богатое наследие прошлого и лучшие достижения современности. Многие ее объекты уже стали узнаваемыми по всей стране и за ее пределами. Танцую­щие фонтаны, Пирамида мира и согласия, океанариум - Астана удивляет своими «чудесами» даже самых искушенных знатоков прекрасного и опытных туристов. Наша столица отражает дух всей страны - это в каждом ее уголке, в каждой улице. Огром­ные макеты казахских ювелирных украшений XIX века, кувшин с высыпающимися монетами разных эпох, башня солнечных часов, сочетающих стиль «хайтек» и древний принцип, по кото­рому тюрки определяли время - все это различные формулы казахстанской культурной самобытности. Я надеюсь, что юную столицу в обозримом будущем ждет слава красивейшего города на земле.

Вспоминая время начального строительства столицы, я всегда с теплотой вспоминаю как человека, как одного из моих спод­вижников, поддержавших и сделавших очень много для Астаны, - я вспоминаю об Ишиме. Во времена СССР Ишим был обыкно­венной речушкой, которой уделялось ровно столько внимания, сколько требовалось для сохранения воды, не более. Правый и левый берега были сплошь застроены дачами. А в городской чер­те, примыкающей к центру, благоустройство побережья было сведено к минимуму. В центре города река была заросшей камышом.

Все изменилось с переносом сюда столицы. Были реконструи­рованы русла и берега, а набережная стала излюбленным мес­том горожан. Глядя сейчас на набережную Ишима, нельзя и подумать, какого титанического труда стоило людям заполнить берега мелеющей реки, а под водой скрыть целую систему жиз­необеспечения города и предотвращения природных катастроф. На данный момент уровень воды в Ишиме искусственно поддер­живается на достаточно высокой отметке. Если бы сейчас не было бы подпорной плотины, то реку можно было бы перехо­дить пешком. Воду, которая протекает сегодня по руслу Ишима, мог бы принять арык размером метр на полтора. Но теперь р. Ишим соединили с каналом Иртыш и рекой Нура. При необхо­димости воды здесь будет достаточно.

Кроме Ишима, в Астане есть еще две реки: Акбулак и Сары- булак. Акбулак несколько меньше в размерах, но и он не менее известен: Гребной канал, цветочные часы, мосты и набережная, на которую выходит главный корпус Евразийского Национально­го университета, новый просторный пляж. Речушка же Сарыбу- лак находится дальше железнодорожного вокзала, в стороне от оживленных магистралей. Но с развитием города и ее воды бу­дут играть свою роль в общем архитектурном ансамбле столицы.

В целом, об архитектурном облике Астаны можно сказать очень много. А еще больше можно сказать о том, что только планируется сделать. Наша столица уникальна. И она будет уни­кальна во всем, насколько хватит полета нашей фантазии, дерз­новения замыслов и умения наших мастеров.

Сейчас уже можно подвести некоторые предварительные итоги осуществления этого грандиозного проекта. За эти годы инвести­ции в развитие Астаны от всех источников составили свыше 5 миллиардов долларов США. Если считать, что чистая прибыль строителей в среднем не превысила 10% стоимости, то остальные средства пошли на производство стройматериалов, выплату зара­ботной платы и на налоги в бюджет. Сотни строительных, мон­тажных компаний, десятки заводов стройиндустрии работали здесь со всех концов страны. Десятки тысяч наших граждан получили работу.

Астана уже получила признание в мире. В июле 1999 года город был удостоен премии ЮНЕСКО «Город мира», а в 2003 году ведущим мировым рейтинговым агентством «Moodys Investors Service» городу был повышен кредитный рейтинг сразу на два уровня с Ва3 (стабильный) до Ва1 (положительный).

Я особо благодарен правительствам дружественных стран, руководителям иностранных и отечественных компаний, кото­рые по моей личной просьбе выделили гранты в фонд новой столицы. Таких средств я смог привлечь почти 400 миллионов долларов США. Мы благодарны за эту неоценимую помощь компании «Аджип» (Италия), государству Саудовской Аравии, Кувейтскому фонду, Фонду Абу-Даби, государству Оман, компа­нии «ТенгизШеврОйл», «КазМунайГазу», Евразийской группе, компании «ССС», «ИспатКармету», «КазахМысу», «КазЦинку» и многих другим.

Я не смогу в одной главе раскрыть все детали создания на­шей новой столицы, тем более, что, как я уже сказал, год назад вышла моя книга об Астане «В сердце Евразии». Хотя я думаю, что когда-нибудь не мною и даже не нашими современниками будет написана другая книга о новой столице независимого Ка­захстана. Книга, где подробно будут рассказаны драматические годы героизма строителей Астаны и тех, кто переезжал сюда из всех уголков нашей огромной страны. Здесь же я лишь штриха­ми рассказал об этом замечательном периоде и его значимости для каждого казахстанца.

Каждый год Астана отмечает свой день рождения. Это шес­тое июля. Тот самый день, когда в 1994 году Парламент принял мое предложение о переносе столицы. Такое же решение принял городской маслихат. В городе проходят праздничные мероприя­тия, посвященные празднованию Дня столицы. Прошло немного времени, и взгляды казахстанцев на перенос административного центра изменились. Многие переселенцы, а ныне астанчане, ис­кренне считают Астану своим родным городом. Не зря казахи говорят: «Кто все время кочует, тот обретает новые ценности».

Создание новой столицы, нового символа Казахстана - это огромный труд. Я хотел бы выразить огромную благодарность строителям, в том числе иностранным компаниям, государствен­ным служащим среднего звена, на которых легла вся тяжесть организации работы Администрации Президента, Правительства и министерств. Всем тем, кто к этому был причастен. Проделана была колоссальная работа, мы сделали великое дело. Еще тогда я сказал, что уже в будущем году здесь, в Акмоле, мы начнем строить новый город.

Главной причиной переноса столицы является полнейшая реализация перспектив государственного развития. Немаловаж­ным фактором было и то, что Астана, исторически являясь центром, связывающим Европу и Азию, связала главные транс­портные артерии, республиканские и железнодорожные пути и авиалинии.

Будущее новой столицы видится как синтез восточной и ев­ропейской культур. Как и сама идея евразийства, идеал оказывает­ся очень противоречивым. Но это не препятствие. Астана унас­ледует от европейской культуры прагматизм, а от Востока - духовную утонченность.

Перенос столицы стал поворотным моментом в создании го­сударственной идеологии. Как в былые времена для каждого советского человека идеалом являлась Москва, так и Астана ныне становится символом становления государства. И возможно, идеи патриотизма и гражданственности получают свое наполнение именно на примере строительства этого города. В новую столицу едут тысячи молодых парней и девушек в поисках перспектив. И молодой город растет вместе с ними.

Меня как-то спросили: «Обязательно ли настоящему лидеру иметь на своей стороне симпатии людей и как их завоевать, если каждое решение в пользу одних ущемляет интересы других?» Я хочу сказать, что самые важные в жизни нашего государства решения были самые трудные и не самые приятные. Но настоя­щему лидеру нужно обязательно иметь на своей стороне симпа­тии людей. У каждого лидера должна быть определенная высо­та, которую нужно покорить, мечта - сделать что-то значитель­ное. Если нет такой мечты, незачем идти в политику, браться за руководство страной. И нужно отдавать всего себя, ставить на карту свой авторитет, свое будущее, ради осуществления этой цели. Так было с идеей строительства нового независимого госу­дарства и его новой столицы.

Сегодня я могу уверенно сказать, что эта цель осуществи­лась. А насчет поддержки людей, я уже не раз убеждался, что основная масса нашего народа обладает проницательностью и чутьем, и если твоя цель направлена на созидание, на улучше­ние, народ всегда поддержит. За последние годы, после переноса столицы в Астану, в стране реализованы глубочайшие по своему содержанию социально-экономические и политические реформы. Они изменили психологию людей. Иждивенческие и патерналист­ские настроения, преобладавшие в обществе до и после развала СССР, постепенно стали изживать себя. У граждан появилась вера в себя и в свои силы, осознание того, что свое будущее и будущее детей можно и нужно строить своими руками.

В недалеком будущем Астана станет красивым современным городом, крупным политическим, научным, культурным и дело­вым центром Республики Казахстан. Глядя на все эти планы, я всегда представляю за ними людей. Ведь все эти планы сами по себе ничего не значат без людей, готовых их воплощать. Мы основали новую столицу. Но до конца город-мечта будет вопло­щен в жизнь нашими потомками. Молодыми казахстанцам. Теми, кто сейчас только гуляет по набережным и паркам Астаны, лю­буется ее фонтанами и мечтает о будущем. Это их город. Город, где, вопреки Киплингу, сошлись Восток и Запад. Город, где посе­лилась исконно степная мечта о свободе. Город, куда привел нас пятнадцатилетний путь и откуда он только начинается сегодня. Наш путь, казахстанский путь.

Моя книга построена на основе самых трудных и ярких мо­ментов в новейшей истории Казахстана и моей деятельности как Президента страны. Думаю, что она сможет стать настольной книгой молодого поколения. В каждой из девяти глав книги зат­рагиваются периоды становления Казахстана, которые являлись и, наверное, являются наиболее важными для нас. В ней расска­зано, как мы работали над стратегиями, когда стране надо было дать четкие ориентиры развития; как принималась Конституция страны, давшая нам юридический фундамент; как началось освое­ние наших нефтегазовых ресурсов - главной кладези страны; как вводили национальную валюту и развивали банки, кровенос­ную систему экономики Казахстана; как проводили приватиза­цию и земельную реформу, сделавшие экономические реформы необратимыми; как строилась Астана - отражение нашей молодой государственности, также в ней сказано о первом полете казах- станца в космос и о многом другом, что пережил Казахстан за годы Независимости.

За пределами этой книги остаются важные вопросы государ­ственного стороительства, которое нам пришлось создавать с нуля. Это создание собственной армии, пограничной службы, тамож­ни, спецслужб. Для того чтобы сделать Казахстан узнаваемым в мире, необходима огромная внешнеполитическая деятельность. Я не смог рассказать о всех моих соратниках, которые помогали мне в работе. Отдельная тема - это мои встречи с главами государств мира, интересными людьми планеты. Это дело буду­щего. Ведь эта книга не мемуары - рассказ в основном об эконо­мике - фундаменте нашей независимости. В эти годы начался процесс выхода акций наших компаний на лондонскую фондо­вую биржу (IPO), это совершенно новый уровень, мы становимся частью глобальной экономики. Становимся транспарентными. Это вызывает доверие и будет приводить в страну новые технологии. «Казахмыс», «Казмунайгаз» - пионеры IPO, готовятся другие ком­пании, но это тоже отдельный рассказ.

Вместе с тем, описание проведения энергичных экономичес­ких реформ в стране будет неполным без краткой характеристи­ки процесса развития системы образования. Сегодня, когда мы вышли на новый этап развития, рост экономики требует не толь­ко финансовых инвестиций, но и полноценного обеспечения страны человеческим капиталом. В процессе образования человек полу­чает не только знания, но и способность искать новые возможно­сти для их применения. Именно поэтому я считаю, что высокий уровень образования - это и высокие способности их обладателя.

Как видно, конкурентоспособная система образования играет решающую роль в развитии страны. Поэтому я решил привести некоторые основные вехи ее развития. Вместе с тем, самым глав­ным является то, что на протяжении всего периода своего разви­тия государство всегда должно выполнять главнейшую из своих обязанностей - обеспечить равный доступ каждого гражданина к полноценному качественному образованию, соответствующий актуальным и перспективным потребностям личности, общества и государства.

Когда принималась «Стратегия Казахстан-2030», мы наметили себе цель вывести страну в разряд развитых стран мира к 2030 году. Это поставило перед нами новые ответственные задачи развития общества, особенно в контексте растущей глобализа­ции. Задачи, решение которых должно стать первостепенной целью государства.

Именно поэтому в своем Послании народу страны «Страте­гия вхождения в число 50-ти конкурентоспособных стран» я сде­лал основной акцент на системе образования, обеспечении ее конкурентоспособности, в том числе путем интеграции науки и образования.

Среди них можно выделить две равно важные задачи. Во- первых, образование должно содействовать воспитанию патрио­та, умеющего делать осознанный выбор и принимать самостоя­тельные решения на благо своей страны. Во-вторых, образование должно способствовать воспитанию конкурентоспособного и посто­янно совершенствующегося человека, способного позаботиться о себе и своих близких, который сможет легко адаптироваться к любым условиям и воспринимать новые идеи. В эпоху глобали­зации к этим двум задачам к тому же добавляется и третья - сохранение национальной идентичности.

Система образования в Казахстане дает молодым людям рав­ный доступ к полноценному образованию независимо от мате­риального достатка семьи, места проживания, национальной при­надлежности и состояния здоровья. Она позволяет использовать свои возможности для социальной защиты детей и подростков, лишенных попечения родителей. Большую роль играет в росте интеллектуальных знаний детей школа, она обладает мощным регулятором как в плане образования, поощрения, так и нрав­ственного воспитания. Вместе с тем, государство будет выявлять и поддерживать наиболее одаренных, талантливых детей и мо­лодежи. Государство будет помогать им в оплате обучения, в том числе, и в ведущих западных учебных заведениях.

С 2008 года казахстанская школа перейдет на 12-летнее об­разование. С учетом традиций отечественной школы и прини­мая во внимание международный опыт, в новой системе пред­лагается следующая структура среднего образования по прин­ципу 5 + 5 + 2. Во-первых, это начальная школа (1-5 классы), где прием в первый класс будет осуществляться с 6 лет. Во-вторых, это основная средняя школа (6-10 классы). Важно подчеркнуть, что по окончании 10 класса выпускник будет иметь более ши­рокий выбор для продолжения обучения в профильных клас­сах, профессиональных школах и лицеях, колледжах, высших технических школах. В-третьих, 11-12 классы - профильное обучение старшеклассников. Переход к профильному обучению создаст школьникам условия для осознанного и ответственного выбора будущей профессиональной деятельности, личностного и жизненного самоопределения.

Здесь я хочу остановиться на вопросе социального партнерства. Сейчас, когда мы четко видим результаты экономического роста страны, бизнес, ежедневно ощущая нехватку кадров, должен понимать свою социальную ответственность в сфере образова­ния. Можно начать с сокращения безработицы среди сельской молодежи. В последние годы среди бизнесменов стало модным воздвигать в родных селах мечети и медресе. При этом, построив мечеть, они зачастую не знают и не разбираются, кто и чему там учит нашу молодежь. Вместе с тем, у нас почему-то не принято помогать школам, в которых учились эти бизнесмены или их родители. У нас в стране около 8000 школ, и из них каждая 4-ая школа нуждается в капитальном ремонте. Это особенно актуаль­но тогда, когда мы планируем перейти на 12-летнюю систему образования, создавать профильные школы, ресурсные центры, расширять сеть профессиональных школ и лицеев.

Почему бизнес не может взять шефство над одной - двумя школами? Почему бизнес не поможет отремонтировать библио­теку или учебно-производственный цех, купить спортивный ин­вентарь. На западе именем мецената, выделившего деньги на строительство нового здания, называют аудитории и залы, а по­рой, даже и сами здания. Что нам мешает ввести такую практи­ку? Более того, в мировой практике подобное меценатство в отношении учебных заведений распространяется и на высшие учебные заведения.

В ходе этого процесса нельзя забывать и о том, что наши вузы в ближайшем будущем также должны будут давать знания на уровне мировых стандартов с тем, чтобы их дипломы призна­вались во всем мире. Я хочу верить в то, что выпускник казах­станского университета, через 10-15 лет, будет котироваться так­же высоко, как и выпускники ведущих университетов мира. Да, сегодня такая объективная возможность является еще мечтой. Но, как говорят в народе, дорогу осилит идущий. Поэтому, для того чтобы этого достичь, надо уже сейчас начинать создавать сеть национальных элитных университетов мирового уровня.

Система образования должна обеспечить эффективное ис­пользование всех ресурсов страны - человеческих, информаци­онных, материальных, финансовых, а государство - гарантиро­вать доступность образования всем слоям населения и приори­тетную поддержку образования.

Сейчас, когда мы стремимся создать правовое, демократичес­кое общество и эффективную рыночную экономику, возникают проблемы. Эти проблемы вызваны изменением отношения лю­дей к жизненным ценностям, экономическими и политическими трудностями, с которыми они столкнулись и которые, наверное, еще встретятся в процессе данного перехода. В этих условиях системе образования, наряду с первоочередными социальными, предъявляются принципиально новые духовно-нравственные тре­бования.

На данном этапе гражданского и экономического развития казахстанцы должны обладать разносторонними знаниями, даю­щими возможность быстро приспосабливаться к изменениям, про­исходящим в обществе и экономике; обладать прочными базовы­ми знаниями и навыками, способствующими дальнейшему обу­чению; иметь способность анализировать информацию и на ос­нове анализа делать выбор и принимать решения; уметь ува­жать общепринятые нормы гражданского поведения, а также адекватно воспринимать иные взгляды на проблемы и ситуации.

В процессе получения знаний наше молодое поколение долж­но научиться быть независимым и способным самостоятельно решать проблемы; приобретать навыки получения новой инфор­мации и знаний; критически и творчески мыслить, проявлять инициативу и изобретательность. Необходимо помнить, что пол­ноценное будущее принадлежит только тем странам, чьи народы наиболее продуктивно используют полученную в результате изу­чения информацию, знания и технологии.

Школа - это место, где формируется личность. Она дает не только базовые знания и навыки, способствующие дальнейшему обучению, но и начальный жизненный опыт. Именно здесь зак­ладываются отношения между личностью и обществом, уваже­ние к старшим и сверстникам, уважение к закону и правопоряд­ку. Школьник учится понимать назначение государства, осозна­вать, что оно через социальные институты содействует в реали­зации его личных жизненных планов.

Школа дает первые уроки жизни. Обучая жить в обществе, подчиняться его правилам, школа вместе с тем не должна подав­лять индивидуальность каждого ребенка. Ученик, не имеющий собственного мнения, не способен аргументированно защищать свою позицию, не способен мыслить и генерировать новые идеи. Такая личность не способна принимать правильные решения и создавать инновации. Такой выпускник школы будет склонен опираться на чужие суждения вместо того, чтобы понять истину самостоятельно. Чтобы избежать этого, надо изменить патерна­листское отношение учителя к ученику. На этот счет есть одно замечательное выражение: «Учитель не дает ответы, он задает вопросы. Учитель не ведет за руку по дороге Знаний. Он просто указывает ее».

От того, как наша страна будет использовать интеллектуаль­ный потенциал, зависит и состояние жизненного уровня населе­ния, и устойчивый экономический рост Казахстана.

В эпоху информационного общества изменились понятия зна­ний и грамотности, появляются все новые методы и инструменты передачи, получения, обработки и хранения информации. В этих условиях образовательная система прошлого XX века неприем­лема и не способна эффективно функционировать и отвечать потребностям нашего общества.

Сегодня Казахстан стоит на пороге нового рывка, нового пе­риода в своем развитии. И новое время для нас - это, прежде всего, время новых людей и новых задач, таких, что позволят Казахстану сохранить темпы своего развития. Для того чтобы Казахстан сохранил лидерство в Евразийском регионе, надо иметь смелость ставить перед собой амбициозные задачи и делать го­раздо больше, чем другие. Именно такой задачей стало вхожде­ние Казахстана в число пятидесяти наиболее конкурентоспособ­ных стран мира.

В первой главе я говорил о конкурентоспособной нации. А что значит быть конкурентоспособным для отдельно взятой личности? Конкурентоспособность личности - это сосредоточение жизненных навыков, позволяющих быть готовым к динамично меняющемуся настоящему и неопределенному будущему. Это способность использовать вызовы неопределенного будущего в свою пользу. Другими словами, сегодня молодые казахстанцы должны обладать такими навыками и знаниями, которые не только помогут им достойно жить в глобальном мире, но активно влиять на существующую действительность, изменяя ее к лучшему. Нужны люди не запрограммированные, а умеющие свободно импровизировать.

Время стремительно, оно диктует новые правила и никого не ждет. Казахстан просто не имеет права отставать от передовых стран. Казахстану требуются учебные заведения нового типа, и уже сейчас. Это должны быть элитные университеты, являющие­ся мощными образовательными, исследовательскими и научно­производственными комплексами, тесно связанными с индустрией. При моем личном участии были созданы КИМЭП, Евразийс­кий университет имени Гумилева и Казахстанско-британский уни­верситет. Эти университеты - наша с вами первая попытка вы­вести казахстанскую систему образования на мировой уровень.

Образование не имеет границ. Именно поэтому наши универ­ситеты должны наиболее полно ощущать дыхание глобальной конкуренции. Для одаренного выпускника школы, например, по­бедителя Международной олимпиады, открываются двери самых престижных университетов мира. Наши молодые физики, мате­матики, химики бесплатно учатся в Массачусетском технологи­ческом институте, Гарварде, Оксфорде. Университеты ведут борьбу за перспективных ученых, предлагая им стипендии и гранты.

С этой целью в 1993 году, в самые трудные времена, первые годы независимости Казахстана, когда не было средств на выпла­ту заработной платы работникам бюджетной сферы, государство уже продумало целенаправленную политику по подготовке кад­ров и была создана международная стипендия «Болашак». Такие стипендии действовали в Японии, Сингапуре и Южной Корее. Но со временем эти страны сумели создать свою собственную конкурентоспособную систему высшего образования.

Для создания подобной казахстанской модели высшего обра­зования, формирования уникальной академической среды необ­ходимо создать престижный университет международного уров­ня в городе Астане.

На сегодняшний день уже утверждена Концепция создания нового университета международного уровня в городе Астане. Это будет престижный вуз, с качественно новыми институтами и центрами, отвечающими самым современным мировым требова­ниям. В университете должны гармонично сочетаться образова­ние, инновации, исследования и предпринимательство.

Университет должен создать условия для становления интел­лектуальной, научно-технической элиты Казахстана; создания и трансферта знаний, разработок и технологий, нацеленных на потребности кластерных секторов экономики. Особый корпора­тивный дух и культ знаний должны стать неотъемлемой частью такого университета, где студенты будут придерживаться прин­ципа «образование ради знаний, а не ради оценок».

Но вместе с тем хочу заострить ваше внимание на том, что, вместе со всеми предпринимаемыми нами мерами, должны суще­ственно возрасти требования к компетентности и уровню подго­товки самих преподавателей. Качество образования во многом зависит от преподавателя - от его знаний и эрудиции, навыков и педагогического мастерства, нравственной позиции. Преподава­тель - тот, на котором лежит прямая ответственность за созда­ние, почти «ручную лепку» специалистов нового поколения, о которых мы ведем речь.

Говоря о конкурентоспособной нации, нужно не забывать, что конкурентоспособность - это, прежде всего, использование своих преимуществ, но определить их можно, только поняв, кто мы есть.

Мы потомки тех, кто веками проживал на стыке мировых цивилизаций. Великая Степь всегда была перекрестком, на кото­ром встречались различные культуры, языки, армии, религии, товары и идеи. На протяжении тысячелетий Степь была генера­тором народов. А в XXI веке она должна стать генератором человека особого качества, генератором новых идей. Навыки степ­ного мышления, генетически заложенные в нас, наиболее полно отражают глобальные тренды - мобильность и системность. Ко­чевники всегда были мобильными и все их действия, на первый взгляд, не поддающиеся осмыслению, всегда соответствовали определенным циклам природы и принципам общественных взаимо­отношений.

Как эти навыки могут помочь нам в современной ситуации? Возьмем, к примеру, мобильную связь или беспроводной Интер­нет, эти технологии не привязывают человека к какому-либо месту, а дают свободу передвижения. Транснациональные кор­порации по многим направлениям опираются на мобильные группы от 10 до 100 человек, которые размещены на разных континен­тах и мобилизуются при наличии конкретной задачи. Во всем мире в сфере образования внедряется концепция «образования на протяжении всей жизни», которая делает упор на непрерыв­ное образование и регулярное обновление индивидуальных спо­собностей.

Конкурентоспособная личность, рожденная в самобытной сре­де, прежде всего, должна знать культуру и язык своего народа. Сохранение культурных истоков родного языка и духовных традиций, впитанных через систему образования, должно по­мочь молодому поколению выработать иммунитет от всепогло­щающих, унифицирующих и ассимилирующих процессов гло­бализации.

Вместе с тем «национальный багаж» не должен отягощать интеграцию поколения молодых казахстанцев в мировое общеоб­разовательное пространство и снижать их конкурентоспособность.

Каждый казахстанец должен обладать чувством собственного достоинства, быть ответственным за свои поступки и свою жизнь. Нужно научиться аналитически и критически оценивать ситуа­цию и принимать ответственные решения, уметь творчески рабо­тать с информацией, в том числе и при помощи современных компьютерных средств.

Сегодня на повестку дня выходит необходимость формирова­ния нового казахстанского общественного сознания, адекватного сути проводимых в стране преобразований. Несомненно, в него должны войти элементы общечеловеческой культуры, современ­ные знания и национальные традиции. Следовательно, несмотря на меняющийся мир и новые социальные требования к сфере образования, задача системы образования остается неизменной - воспитание полноценного и конкурентоспособного гражданина, раскрытие роли знаний не только с точки зрения получения экономической выгоды, но и с точки зрения воспитания будущих поколений - думающих, ответственных перед обществом и сопе­реживающих за страну граждан. Эти элементы должны приви­ваться каждому человеку в социальных институтах: семье, шко­ле, университете.

Отсутствие творческих людей, уверенных в своих возможно­стях и способных идти на оправданный риск, может послужить самым большим препятствием на пути построения Казахстаном наукоемкой экономики. Принятая в 2003 году Стратегия индуст­риально-инновационного развития позволит нам решить эту про­блему. При реализации данной Стратегии будет совершенство­ваться высшая школа, выступающая как основный фактор, опре­деляющий кадровый и технологический уровень экономики. Прак­тическим результатом ее реализации будет обеспечение и опере­жающее развитие научных исследований, отвечающих перспек­тивным тенденциям научно-технологического прогресса. Именно поэтому сейчас мы придаем особую важность знаниям.

Я уверен, что нами выбрано правильное направление разви­тия общества, основанного на знаниях, так как сравнительные преимущества стран все меньше и меньше определяются богат­ством природных ресурсов или дешевой рабочей силы, а все больше техническими инновациями и конкретным применением этих знаний.

И в завершении я еще раз хочу подчеркнуть, что стране требуется новое поколение молодых людей, которые могут при­нимать на себя ответственность. Новое поколение должно уметь справляться с решением крупных проблем, уметь как адапти­роваться к изменившимся экономическим и технологическим обстоя­тельствам, так и использовать эти условия в свою пользу, кото­рые предчувствуя глобальные тренды на два шага вперед.

Мое напутствие молодежи Казахстана заключается в том, что Вам обязательно необходимо получить качественное образова­ние, которое станет тем надежным фундаментом, без чего Вы не сможете построить свое будущее, будущее своих детей, будущее всей страны. Вам нужно работать и работать и, в первую оче­редь, над самими собой. Ведь нет предела знаниям и совершен­ству. «Жизни человека есть предел, учению - нет», - гласит мудрая китайская пословица. С этим нельзя не согласиться. Но и у нас есть свои, казахские, пословицы, которые учат: «Стремись семью языками овладеть и знание семи наук иметь», что означа­ет: в учении - сила и богатство.

Ещё великий Абай говорил: «Хочешь быть богатым - учись ремеслу». Его слова, на мой взгляд, очень точно формулируют идеологию современной образовательной стратегии.

Чтобы стать сильным и процветающим государством, добиться устойчивого развития, нам нужно опираться на интеллектуаль­ную элиту, на высокие технологии, на научный потенциал стра­ны. Только за счет своего интеллектуального потенциала страна может занять достойное место в мире. Поэтому, перед Вами - нашей молодежью, лежит большая ответственность.

Жизнь человека полна неожиданных поворотов судьбы и испытаний на прочность. Не зря люди молятся, чтобы Создатель сберег их от зла и неудач.

Человек всегда как бы поставлен перед вечным выбором между добром и злом, светом и тьмой, любовью и ненавистью, знанием и невежеством.

Кажется, что все проблемы появляются перед человеком лишь для того, чтобы он смог преодолеть эти трудности и найти опти­мальный путь для достижения своих целей.

Настоящее счастье, когда человек делает правильный выбор каждое мгновение своей жизни и через это достигает гармонии с самим собой.

Успех будет сопутствовать молодым, если они выберут гума­низм, знание, ответственность, справедливость и не будут эгоис­тичны.

Я каждый вечер стараюсь ответить себе на важный вопрос: «Правильно ли прожит день?» Для меня как для Президента этот вопрос означает: «Все ли я делаю для того, чтобы сделать жизнь моих соотечественников лучше?». Это основа моего кредо.

Желаю вам любить Родину и заботиться о ней. Беречь нашу страну, помогать друг другу и держаться всем вместе, и тогда любые испытания и преграды будут пройдены и преодолены с достоинством.