«Казахстану нужна единая служба почвоведения» - ­ эксперт В.Бобровник

None
None
АНА. 3 августа. КАЗИНФОРМ - В последние годы в нашей стране уделяется большое внимание вопросам продовольственной безопасности и  развития сельскохозяйственного производства. Президент Нурсултан Назарбаев в своих выступлениях называет сельское хозяйство базовой отраслью экономики, в которую государством вкладываются значительные средства. В этих условиях приобретает особенную актуальность  задача по исследованию земель и почв на всей территории страны, поскольку они являются основой для производства сельскохозяйственной продукции.

  

В беседе с нашим корреспондентом своим видением проблем казахстанского почвоведения, а  также соображениями по вопросам развития образования - в том числе его экологизации, делится известный казахстанский ученый  -почвовед-географ и эколог, представитель Президента по озеленению, кандидат биологических наук Виталий Бобровник.

- Виталий Павлович, как Вы оцениваете состояние казахстанского почвоведения - науки и практики?

- К сожалению, в настоящее время мы, практически, потеряли свое почвоведение. До начала освоения целинных земель в Казахстане почвоведения, как такового, почти не было. Классификацию почв для территорий, расположенных к востоку от Урала, то есть для всей азиатской части Союза, провели ученые-почвоведы Западной Сибири. Я в 1956 году закончил биолого-почвенный факультет Томского государственного университета и принимал участие в этой работе, работая в Омском областном отделе землеустройства.

К сожалению, эта классификация используется в Казахстане до сих - хотя прошло уже столько лет. Она была основана на морфологических признаках и давала возможность только определить тип почвы, в основном, на небольшом количестве показателей, почвенных свойств.

Как я уже говорил, в Казахстане почвоведов тогда не готовили, поэтому здесь работали выездные экспедиции из России и Западной Украины. В годы освоения целины в республику попало множество «варягов» - малообразованных людей, с непрофессиональным базовым образованием. Поэтому почвенные карты, составленные в 50-е годы, малопригодны для использования. Там, например, можно увидеть какой-нибудь яйцеобразный овал с подписью - «Саланцы». На большой территории. А на самом деле, там есть солонцы, но в комплексе с другими почвами. Так работали эти «варяги». Часть их по окончании целинной эпопеи осталась в гипроземах. По образованию они были агрономы, иногда даже педагоги-биологи, землеустроители. Некоторые все же стали почвоведами. А профессиональных почвоведов было и раньше мало, а теперь их уже, практически, нет. В гипроземах работают, в основном, землеустроители. Этого нет ни в одной стране мира - землеустроители не должны распоряжаться почвенными ресурсами. Они должны только выполнять топографо-геодезические работы. То же самое относится к агрохимикам. В цивилизованных странах вообще  нет такой специальности - агрохимик. Есть специалисты в области химии почв или биогеохимии почв.

- Значит, Вы считаете, что недостаток специалистов-почвоведов негативно отражается на состоянии нашего сельского хозяйства?

- Конечно. Посудите сами. У нас огромные территории - на душу населения приходится пахотных земель больше, чем во многих других странах. Может быть, только в США больше запасов нетронутых земель, чем у нас. По природно-климатическим условиям Казахстан сходен с Австралией. Правда, у нас есть черноземы, а в Австралии их нет. У них преобладают каштановые и бурые почвы. Численность населения также примерно одинаковая. Но у них в сельском хозяйстве работает всего 3-5 процентов населения. И они обеспечивают сельхозпродукцией себя, и очень много экспортируют - шерсть, баранину, зерно. Даже Советский Союз в свое время покупал у них шерсть, консервы и зерно для снабжения восточных регионов.

А у нас низкая урожайность, низкая продуктивность скота. Это обусловлено именно состоянием наших почв. У нас даже Институтом почвоведения и агрохимии руководит агрохимик. Агрохимики, как и землеустроители, не знают ни экологии, ни почвоведения, ни ландшафтоведения, ни экономики. И вот такие специалисты сидят в наших гипроземах, агрохимслужбе, да и в вузах тоже.

А взять кадастровые книги - ведь в них нет информации о почвах. В них приводится только длина гонов, которая почвоведу и экологу нужна мало. Землеустроители нарезают поля в 200 гектаров, максимальный размер - 1200 гектаров. На таких участках может быть много разных по производительности земель. Урожай поспевает в разное время, зерно получается разнокачественное и оно смешивается, а потом теряет качество.

Нужно внедрять новые технологии, чтобы повышать урожайность полей - и все это должно проходить через гипрозем. Но, если во главе гипроземов стоят некомпетентные люди, то никакого внедрения не будет. Так было и в советское время, так и сейчас продолжается, но это еще и усугублено новыми условиями.

- Ведется ли в Казахстане научная работа в области почвоведения?

- Ведется, но в очень небольших масштабах и очень слабо. Вот, например, в 2005 году была конференция в Институте почвоведения - к столетию выдающегося казахстанского почвоведа, академика Омирбека Оспанова. Из двухсот докладов - только две небольшие работы по почвоведению, начатые еще до 90-х годов. Остальное - агрономия, агрохимия.

У нас никогда не готовили высококлассных почвоведов, все ученые-почвоведы, работавшие в Казахстане, учились в российских вузах. Но большинство из них разъехались, а оставшиеся - пожилые люди, они уже не у дел. У нас до распада Союза был только один факультет почвоведения и агрохимии - в Алматинском СХИ.

- Что Вы можете предложить для исправления ситуации в почвоведении?

- Нам нужно создать единую почвенную службу на базе гипроземов - сейчас они называются НПЦ. В них должны быть следующие подразделения: оценочно-картографическое; эколого-мелиоративное; контрольно-исследовательское; химии почв и отдел земельных ресурсов городов и поселков. Это примерная структура, ее можно корректировать.

Конечно, нам нужно поставить на высокий уровень подготовку почвоведов, развивать науку.

Я предлагаю также разработанные мной диагностические модели для основных компонентов почвенного покрова Северного и Центрального Казахстана, и рекомендации для обследования и разработки моделей плодородия земель. Используя модели плодородия, можно добиться повышения урожайности на 30 процентов. Можно в соответствующие севообороты включить соответствующие почвы, исключить непригодные или дающие нестабильные урожаи. Уже это позволит повысить урожайность процентов на 30.

Кстати, мной также разработана технология производства удобрений из углеотходов,  и я уже предложил ее Министерству сельского хозяйства. Такие удобрения действуют очень длительное время, в то время, как внесение навоза дает эффект в течение всего 2-3 лет.

   -Что Вы можете сказать об экологическом образовании в Казахстане?

- Уровень подготовки наших экологов низок. Их учат по каким-то учебникам, но без прохождения практики на реальных экосистемах. Преподают экологию самые разные люди. В одном столичном вузе кафедрой экологии заведовал зоотехник.

С 1997 года я занимаюсь изучением почв на территории Астаны. Ни разу, ни из одного вуза ко мне не присылали студентов на практику. Даже руководители из Министерства охраны окружающей среды не владеют специальной терминологией, путают самые важные понятия - я слышал их выступления.

Вообще-то, нам сейчас, в период тотальной экологизации, очень нужно развивать образование и науку по трем направлениям - почвоведение, экология, ландшафтоведение. Если по первым двум есть хоть какая-то база, то кафедр ландшафтоведения нет вообще.

Я считаю, что Министерство образования и науки должно серьезно заняться решением этих вопросов.

- Как Вы оцениваете практическую деятельность наших экологов?

- Министерство охраны окружающей среды и его подразделения превратились в какую-то фискально-карательную службу. Есть карта загрязненности Астаны, созданная Институтом геологических проблем. Около 40 процентов населения правобережной части города живет в условиях повышенной и высокой загрязненности. На левобережье есть участки, загрязненные сельхозпроизводством - настолько, что из почвы можно добывать, например, медь. А экологи говорят, что наша столица - самый чистый город в мире. Они занижают показатели загрязненности. Не нанесены на карту несанкционированные свалки. Достоверные сведения о загрязненности атмосферы можно получить только в Казгидромете.

- Сейчас говорят о том, что почвозащитная система академика Бараева только замедлила процессы эрозии почв, хотя в прошлом  на эту систему возлагали большие надежды. Что Вы можете сказать по этому поводу?

- Система академика Бараева - это, скорее, почворазрушительная система. Действительно, безотвальная вспашка снизила эрозию. Но проблема в том, что зернопаровые севообороты разрушают гумусное состояние почв, подрывают их внутренние свойства. Органические удобрения не вносятся, а минеральные удобрения для земли - то же самое, что допинг для спортсмена. Как допинг делает человека больным, так минеральные удобрения делают больной землю. На созревание урожая тратится определенное количество гумуса. Изменяются внутренние свойства почвы, она теряет способность к восстановлению и самоочищению, к воспроизводству плодородия.

Но землемеры и агрохимики не знают почв. Они все упрощают. Оценивают земли по четырем-пяти показателям на глубину 40-50 сантиметров. Почва слишком сложна, такой оценки недостаточно для того, чтобы можно было судить о ее состоянии. Корни пшеницы, кукурузы на темно-каштановых почвах достигают глубины 170 сантиметров, а на черноземах - 220 сантиметров и более. Нужно изучать почву хотя бы до такой глубины.

Что касается зернопаровой системы, то даже ученик Бараева, ученый международного уровня Мехлис Сулейменов уже давно пришел к выводу, что нужно возвращаться к плодосменным севооборотам. Зернопаровая система в нашем сухом климате губит почву.

Чтобы почва восстанавливала свои свойства, мы должны получать урожаи злаковых культур не менее 60-65 центнеров с гектара. Тогда корневых и пожнивных остатков хватит для того, чтобы восстанавливалось гумусное состояние и связанные с ним свойства почв. Но проблема не только в этом. Когда почва используется под одну и ту же культуру, в ней вырабатывается определенная микрофлора, все процессы становятся узко приспособлены под эту культуру, и почва становится низкопроизводительной и неустойчивой подсистемой ландшафта.

- Значит, наши земли продолжают ухудшаться?

- Да, сейчас идет интенсивный процесс дегумификации почв. Почвы Северного и Центрального Казахстана образуются на различных по минерало-химическому составу породах. И, хотя в пределах типа они сходны, многие физические, физико-химические свойства существенно различаются. Поэтому пора начать изучать почвы всесторонне - как самостоятельные природные тела и как важнейший компонент ландшафтов, биосферы. Необходим эколого-ландшафтный подход. Целью исследования почвы следует считать создание карты почвенно-земельного покрова и, следовательно, оценку биопроизводительности почв для организации севооборотов.

Пора проводить переоценку почв. Я разработал и предложил новую систему оценки почв по 23 параметрам по 100-балльной системе. Если ее примут, то появится возможность намного точнее определять качество почв, чем это делается сейчас.

- Спасибо за беседу.

Сейчас читают