ИСТОРИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ КАЗАХСТАНА: Стратегия развития должна определяться своими собственными силами
Общепризнанная роль Первого Президента РК - Лидера нации Нурсултана Абишевича Назарбаева в становлении новой казахской государственности делает особенно интересными восприятие и оценку событий прошедшей четверти века именно с точки зрения Главы государства, в контексте его стратегического видения перспектив развития страны, верность которого неоднократно подтверждена самой жизнью.
Международное информационное агентство «Казинформ» публикует серию статей для ознакомления читателей с основным содержанием ряда книг Первого Президента РК-Лидера нации Нурсултана Абишевича Назарбаева, написанных в разные периоды становления нашего государства, а также книг, написанных о Главе государства другими авторами.
***
После обретения независимости перед Казахстаном, как и перед другими постсоветскими странами встал вопрос о выборе пути. Начало и середина 90-х годов были периодом политических дискуссий, в которых обсуждались вопросы дальнейшего развития страны. Было много критики в адрес руководства страны, было много несогласных с государственным курсом, который задал Президент Нурсултан Назарбаев.
Книга «На пороге XXI века», вышедшая в 2003 году, является ответом Главы государства оппонентам, в этой работе охвачен основной круг вопросов, которые пришлось решать в 90-е годы. Президент изложил свою позицию по советскому прошлому, сформулировал свои взгляды на проводимые реформы в политике и экономике, а также на роль и место Казахстана в мире.
***
В первой части, названной «Вспоминая недавнее прошлое», автор анализирует причины распада СССР, тщательно раскрывая тему, так или иначе, до сих пор обсуждаемую на всем постсоветском пространстве.
«Один неглупый человек рекомендовал мне в молодые годы: читай первоисточники. Следуя этому правилу, я сознательно уклоняюсь от оценки примитивных и ностальгических заклинаний о том, что некие мифические враги еще 20 лет назад расписали постраничный план развала СССР. Достаточно обратиться к воспоминаниям людей, которые сыграли не последнюю роль в событиях конца 80-х - начала 90-х годов нашего столетия и которым нет смысла заниматься политической мимикрией, например, прочитать Р.Рейгана или С.Тэлботта, чтобы понять упрощенный характер таких взглядов.
Более развернутой и более аргументированной выглядит точка зрения авторов, рассматривающих развал СССР, как постепенный процесс размывания позиций Советского Союза в ходе, прежде всего, информационной и смысловой войны, хотя скажу прямо - нет ничего нового под луной. Еще в конце 60-x, а особенно в 70-е годы среди левых философов и политологов Запада были в ходу идеи так называемого, «информационного империализма». После развала СССР эти идеи стали заново осмысливать - уже в постсоветском мире. Поэтому, читая сегодня объяснения С.Кургиняна или А.Зиновьева, и отдавая должное их блестящему интеллекту, я оцениваю подобные взгляды с учетом некоторой архаичности подходов.
Как это ни странно, политику порой легче разобраться в сложных концепциях такого рода, поскольку в ежедневном потоке сообщений, поступающих президенту, необходимо очень быстро схватывать крупицы оригинальной информации. Анализ причин развала СССР с этой крайне пессимистической позиции имеет одну мрачную тональность. По мнению сторонников этой позиции, последние десятилетия, особенно в период перестройки, шла мощная информационная смысловая игра. Иначе говоря, происходила манипуляция сознанием, ценностями разных социальных, национальных, возрастных групп населения социалистической части мира. При этом, многие авторы обращаются к теории мирового или «всемирного правительства». Конечно, это довольно экзотические понятия, но некоторые политологи серьезно рассматривают международные финансовые, информационные структуры как некие аналоги или прообразы «мирового правительства».
Мне трудно согласиться с этим, ибо по собственному практическому опыту знаю, что эффективность последних в обыденном сознании значительно преувеличена. Однако, вскрывая логику радикально-пессимистического подхода к развалу СССР, отмечу один ключевой момент. Крах социалистических стран и прежде всего СССР - это якобы результат сознательного разрушения национально-культурных систем нелиберальной части мира при помощи идеологии либерализма. И разрушение это, по мнению пессимистов, имело многочисленные каналы. По крайней мере, были использованы три способа. Во первых, происходило элементарное «приручение» советской элиты посредством многообразных форм «прикармливания». Во-вторых, были задействованы новые информационные технологии через массовую культуру, через скрытое психологическое давление прежде всего на национальное сознание людей. И, наконец, прямая борьба финансовых систем.
В результате такой направленной смысловой войны и произошла фундаментальная переоценка ценностей. Население стало воспринимать традиционные ценности со знаком «минус», произошла его культурная дезориентация, и в результате всего этого народ, якобы, превратился в информационно управляемую массу. А дальше уже дело техники - можно развалить любую страну, и никто кровь за режим проливать не будет.
Что здесь сказать? Конечно, есть доля истины в этих рассуждениях, особенно когда они искусно оформлены в прекрасный литературный текст, подкреплены ссылками на многочисленные авторитеты и оснащены таинственными терминами, не доступными неискушенному читателю.
Задача политика - не спорить с теоретиком, а понять, какова дальнейшая логика этих рассуждений.
А логика эта отнюдь непростая. Если считать развал СССР результатом целенаправленной информационной войны геополитических конкурентов, то получается, что ни одно из государств СНГ не имеет перспективы независимого развития, иначе говоря, эти государства являются некими уродливыми осколками глобального информационного побоища и долгое время останутся таковыми. Следуя этой логике, они должны либо разрушиться, либо снова объединиться в жесткое единое государство.
Я сознательно привел эти пространные рассуждения для того, чтобы показать - невинные игры теоретиков превращаются в модели силовой реставрации, за какие бы терминологические ухищрения не прятались авторы. Никак не могут пессимисты смириться с простым фактом - независимые государства на постсоветской территории есть объективная реальность, и любая силовая реставрация захлебнется в большой крови», - в этой части книги Н.Назарбаев предостерегает от слишком упрощенных подходов к вопросу о распаде СССР.
При этом Президент также не исключает полностью фактор внешнего воздействия на процесс распада СССР. Ведь сам Рональд Рейган в свое признавал, что думал о том, как ускорить процесс крушения Советского Союза.
«В сегодняшних дискуссиях о причинах распада СССР почему-то меньше стали принимать во внимание противоборство двух систем в военной, военно-гехнической и стратегической сферах. Между тем совершенно очевидно, что, имея экономический потенциал, измеряемый такими достаточно строгими показателями, как валовый внутренний продукт, национальный доход, производительность труда, мы примерно в полтора-два раза отставали от США.
Если же взять в целом соотношение стран НАТО и Варшавского Договора, то этот разрыв был еще больший. Между тем попытка сохранить военно-стратегическое равновесие осуществлялась на протяжении десятилетий. Совершенно очевидно, что в условиях несопоставимости разных экономических комплексов одной из сторон это давалось со все большим трудом. Тяжким бременем для Советского Союза было предоставление разных видов военной, военно-технической и экономической помощи как странам-сателлитам, так и государствам так называемой социалистической ориентации, разного рода национально-освободительным и коммунистическим движениям. Даже сегодня очевидно, что миллиарды долларов уже никогда не вернутся ни в Россию, ни в другие страны СНГ. Они безвозвратно потеряны.
Гонка вооружений была одной из первопричин развала Советского Союза. По расчетам специалистов, общемировые военные расходы за 40 лет - с 1950 по 1990 годы, а это годы активного противостояния двух блоков, составили более 20 триллионов долларов. В конце 80-х годов в военном производстве и в производстве, в значительной мере связанном с военно-промышленным комплексом, было задействовано от 60 до 80 миллионов человек на планете. Не менее 20 процентов всех ученых и инженеров в мире также были включены в военные исследования и разработки. Расчеты специалистов показывают, что на военные цели направлялось не менее 5 процентов основных видов сырья.
Конечно, столь колоссальные траты не могли не привести к очень серьезным экономическим последствиям. Структура экономического комплекса бывшего Советского Союза, кстати, во многом доставшаяся в наследство и нам в Казахстане, была крайне деформирована и нацелена на удовлетворение запросов добывающих отраслей и ВПК. Естественно, она никоим образом не могла способствовать повышению уровня конкурентности экономики.
Более того, наша экономическая система, которая была вполне конкурентоспособной, в сфере производства вооружений в условиях смены технологий в конце 70-х-начале 80-х годов оказалась в проигрыше по отношению к Западу. Военные технологии, на которые были потрачены огромные средства, разрабатывались в засекреченных учреждениях и не передавались в гражданские отрасли экономики. В свою очередь, общее отставание экономики резко снизило научно-технический потенциал оборонных учреждений.
В СССР непосредственно на ВПК работали девять министерств, которые обеспечивались всем необходимым в первую очередь и без ограничений. Минмаш, Минсредмаш, Минтяжмаш, Минатомпром, Минавиапром, Минэлектропром, Минсвязи и т.д. создавали огромную часть валового национального продукта, которая учитывалась в статистических показателях как продукция народного хозяйства, на самом же деле тяжелым бременем лежала на его плечах. На производство военной техники шла и лучшая продукция Минчермета, Минцветмета и лругих ведомств, которая относилась к оборонным расходам и скрывалась от официальной статистики.
В целом, если исключить несколько направлений военно-космической техники, а также составные элементы стратегической ядерной триады, наш ВПК, эта своего рода экономика в экономике, все-таки проиграл технологическую войну с Западом», - пишет Президент.
Далее автор аргументированно развивает эту мысль, приводя убедительные примеры из истории.
«Тот тип научно-технологического развития, который начался с конца 60-х годов, в период реального совмещения науки и технологии, на мой взгляд, имел качественно разные темпы в СССР и в странах, являвшихся его основными геополитическими конкурентами. Поэтому, говоря о причинах крушения Советского Союза, как государства и как определенного общественно-политического режима, я думаю, было бы некорректно датировать его 1991 годом и объяснять только субъективными ошибками руководства. Это - стратегическое, научно-технологическое поражение, которое носило не одномоментный характер, а происходило на протяжении 70-х- 80-х годов.
Не случайно и то обстоятельство, что, начиная с конца 60-х годов, представители нашей науки практически перестали входить в круг наиболее выдающихся ученых мира. После войны у нас резко сократилось количество нобелевских лауреатов, а те, кому была присуждена эта премия, были людьми преклонного возраста. H.H.Семенов, Н.Г.Басов и П.Л.Капица сделали основные свои открытия еще в первой половине столетия. Во-вторых, та редкостная концентрация интеллекта в сфере науки и технологии была достигнута в годы сталинизма за счет содержания в закрытых научно- исследовательских коллективах выдающихся ученых. Ведь тогда еще можно было опираться на фундаментальную научную школу, сложившуюся в России в дореволюционное время или в первые десятилетия существования Союза. Но в 80-е и в начале 90-х годов наши научные бюрократизированные структуры не могли конкурировать с научными коллективами, работавшими в ведущих западных странах. Конечно же, одна из характерных черт нашего времени в сфере науки и технологии - это необходимость работать в открытых научных и информационных системах.
Безусловно, можно найти огромное количество разных причин, но все же не надо забывать о причине фундаментальной - растущем технологическом отставании нашей экономики да и общества, в целом, и о том огромном бремени, которое наложила гонка вооружений на развитие нашей страны», - это беспристрастная оценка причин распада Советского Союза, данная Главой государства.
Н.Назарбаев уделяет большое внимание национальному вопросу, выделяя его в качестве еще одной причины крушения СССР.
«Другой фундаментальной причиной распада страны, наряду с фактором технологического стратегического отставания или снижения уровня конкурентности, стал национальный вопрос. По мнению многих политиков, это даже самая главная, определяющая причина. В последние годы существования СССР положение усугублялось и тем, что на фоне кризиса власть не просто дала крен, но и продемонстрировала свою неспособность контролировать ситуацию.
В стране тогда начались волнения, каких не знали предыдущие десятилетия. Особенно опасным в них было приобретение национальной окраски. События в Сумгаите, Нагорном Карабахе, Вильнюсе, Фергане показали отсутствие какой-либо программы решения национального вопроса, да и вообще стратегии перестройки в этом очень важном ее аспекте, что послужило поводом для острой критики власти. Именно с этих процессов, с процессов нерегулируемых межнациональных столкновений, практически началось понимание того, что власть уже парализована, а значит, обречена.
Я бы выделил два аспекта проблемы межнациональных отношений в бывшем Союзе. Как это ни парадоксально, одной из главных причин кризиса национальных отношений была теоретическая слабость руководства страны. Практически никто в верхних эшелонах власти и академических кругах, даже в последние годы существования СССР, не хотел серьезно заняться национальным вопросом. Объяснение межнациональных противоречий, а порой и прямых конфликтов фактически строилось на двух основаниях. К первому относились просчеты в осуществлении национальной политики марксистско-ленинского толка в годы сталинизма. Вторая группа причин - это якобы действие внешних сил, криминальных групп и эгоистически настроенной национальной интеллигенции. Постепенно становилось ясно, что такие объяснения неудовлетворительны не только в плане оперативного реагирования на межнациональные конфликты, но и потому, что на таком фундаменте нельзя строить национальную политику вообще.
Сегодня многие забыли, что опубликованная в те поздние советские годы платформа КПСС по национальной политике была очередной банальной декларацией, которая носила сугубо поверхностный характер. Я не занимался вплотную национальным вопросом до середины 80-х годов, поскольку был погружен в экономическую проблематику, приходилось решать задачи отнюдь не идеологического плана. Но уже на протяжении десяти лет я активно занимаюсь изучением этих вопросов, штудирую новую литературу, внимательно изучаю практический опыт. Помню целый шквал статей и монографий, обвиняющих И. Сталина в обострении национального вопроса. Во всем оказывался виноватым И. Сталин, который якобы исказил национальную политику, закладывавшуюся в первые годы существования советской власти.
Да, конечно, были последствия сталинских депортаций. Но ведь нельзя обвинять во всех сегодняшних бедах человека, который скончался почти полстолетия назад. Причины трагедии, конечно, более глубоки, и, изучая опыт многих многонациональных государств, я пришел к пониманию того простого факта, что без основательной теоретической платформы, без глубокого теоретического осмысления ситуации национальную политику выстроить нельзя.
Бросаются в глаза провинциальность, наивность и архаичность в оценке межнациональных отношений, которые давались и в 1991 году, которые порой даются и сегодня разными историками и политиками, по-прежнему опирающимися на разработки первых марксистов. Нельзя рассматривать систему национальных противоречий и конфликтов в Советском Союзе в отрыве от общемировой ситуации. Ведь пробуждение этничности в конце XX века произошло далеко не случайно в глобальном масштабе, а не только в пределах СССР. Национальные, этнические взаимоотношения, а также внутриэтнические процессы стали вызовом второй половины XX века.
Национальный фактор сыграл свою роль не только в разрушении колониальных империй, не только в становлении новых государств
мира. Он проявился в таких крупномасштабных по своим последствиям явлениях, как послевоенное восстановление Германии и Японии, экономическом рывке стран азиатско-тихоокеанского региона, в объединении Европы. По существу все процессы, происходящие в мире в самых разных областях: экономике, политике, идеологии, связаны с национальным фактором», - здесь автор обозначил свой комплексный подход к этому сложному вопросу и одновременно подчеркнул важность взвешенной, рациональной национальной политики.
Автор отмечает, что 20-й век убедительно показал ошибочность одного из фундаментальных постулатов марксизма о превосходстве классового над национальным. В марксизме, в целом, национальные движения рассматривались как явления, связанные со становлением капиталистического способа производства. Становление капитализма в свою очередь порождало различные классы и новую систему отношений между ними. В условиях развитого рынка, свободной рабочей силы, когда формируются институты гражданского общества, контроль, в том числе классовый, над политическими институтами, государством в значительно большей степени зависит от поддержки населения или, как мы сегодня говорим, от легитимности того или иного решения. Марксизм же, как известно, исходил из того, что государство является выразителем интересов не всего населения, а только определенного класса.
Н.Назарбаев критически отзывается о тех объяснениях национальных проблем в бывшем СССР, указывая на ошибочность представления о том, что национальные бюрократии, подчиняя своим интересам развитие общества, взяли курс на установление собственного государственного контроля внутри своих республик, что и привело к развалу Советского Союза.
«Очевидно, что такой подход, развиваемый в рамках весьма традиционных представлений, несмотря на новомодные термины, ошибочен хотя бы по той причине, что именно национальные бюрократии в значительной степени были вовлечены в процесс государственного регулирования еще в едином союзном государстве. И данные бюрократические структуры, и группы управленцев в наибольшей степени понимают необходимость интеграционных процессов.
Видеть в этих группах орудие или инструмент развала СССР, по крайней мере его первопричину, не корректно не только фактически, но и теоретически.
Трактуя национальные процессы, национальные отношения исходя из отношений классовых, марксисты как ранние, так и поздние практически не приняли во внимание исключительную эффективность и жизненность процессов национальной мобилизации. Между тем ход Истории показал, что роль национального, этнического фактора не только не уменьшалась с дальнейшим развитием общества, в том числе того же капитализма, а в значительной степени возрастала. Объясняется это, прежде всего, факторами культурного характера, а не социального порядка.
К тому же одна из теоретических слабостей марксизма заключалась в том, что он не смог выработать теории национального вопроса в странах третьего мира.
Практически, национальный вопрос трактовался в рамках теории освободительного национализма слаборазвитых регионов, а антиколониальное движение рассматривалось как часть борьбы за социализм. Сегодня стало очевидным, что процесс деколонизации имел совершенно иную природу и привел к иным результатам, нежели теоретически предполагалось в рамках марксистской доктрины», - пишет Н.Назарбаев.
Глава государства также отмечает, что этнокультурная проблематика стран Центральной Азии практически так и не была осмыслена в рамках традиционной советской доктрины национального вопроса. В частности, не были поняты ни влияние институтов семьи, ни влияние религиозных, конфессиональных институтов, ни влияние традиционных структур власти на развитие как национальных, так и социальных процессов в этой огромной части бывшего Союза.
В следующем отрывке Президент завершает эту мысль и излагает свою позицию в вопросах национальной политики.
«Сегодня многие трактуют распад СССР как результат деятельности радикальной части национальной интеллигенции. Конечно, в известном смысле это верно, поскольку интеллигенция является именно той группой, которая наиболее отчетливо выражает национальный интерес. Однако мне представляется, что еще одной из шаблонных ошибок в трактовке и способе регулирования национальных проблем в бывшем Советском Союзе было смешение нескольких разных типов национальных движений. Дело в том, что, на мой взгляд, национальные движения могут иметь совершенно различную природу.
В истории XX века одним из наиболее ярких примеров эффективного национального движения была теоретическая и практическая деятельность Кемаля Ататюрка, который сумел создать современное турецкое государство и нацию. Суть его подхода заключалась в очень эффективной модернизации ментальности турецкого народа в рамках единого национального движения в отличие от архаического имперского сознания, идущего еще со времен Османской империи.
В то же время могут развиваться и движения несколько иного типа. Этот антимодернистский по своему духу и по средствам избираемых действий тип национального движения основан на консервации некоторых традиционных форм как культурной, так и социальной жизни. Поэтому я полагаю, что шаблонная оценка национальных движений и их анализ только с точки зрения оппозиции Центру были сами по себе ошибочны.
Как показало недолгое развитие постсоветских республик, разная направленность национальных движений сказывается и сегодня. Кстати, такую же ошибку допускают и многие зарубежные аналитики, которые рассматривают национальные выступления в разных регионах СССР как некий единый по своей природе ряд явлений, хотя в некоторых случаях эти явления носили религиозную окраску, в других - просто проявления криминального порядка. Были и движения, носящие совершенно рациональную национальную природу, имеющую модернистский потенциал.
Сегодня многие говорят о том, что этническое нивелирование разных народов в годы существования СССР стало одной из главных причин национального взрыва. Я же думаю иначе. Тоталитарный режим в целях самосохранения должен был нивелировать национальное многообразие народов и культур. Такая политика была направлена на преодоление непреодолимого цивилизационного разрыва народов страны. Советский Союз был конгломератом разнотипных и по своей цивилизационной принадлежности, и по своим культурным ориентирам наций.
Речь идет не о том, что одни народы были более развитыми или менее развитыми. Просто сегодня приходит понимание: миф об образовании на территории СССР нации под названием «советский народ» так и остался мифом, которым забавлялись только теоретики из пропагандистских и идеологических отделов ЦК КПСС. По сути же бывший СССР - это территория глубокого цивилизационного разлома. Сегодня явно проявляются подспудно существовавшие и подавлявшиеся прежним режимом этническая, культурная, цивилизационная близость балтийских стран к Северной Европе: историко-культурное взаимопритяжение тюркских государств, сложнейшая этнокультурная природа кавказских государств наверняка не позволяют рассматривать и их в качестве единого цивилизационного образования.
Конечно, в те годы понимание многовековой, а в ряде случаев и тысячелетней цивилизационной разнородности территорий мало кому приходило в голову.
Национальная проблематика характерна своим обострением не только в таких странах, как распавшийся Советский Союз или Югославия. В развитых западных странах имеются этнические проблемы не менее сложного порядка.
Совершенно очевидно, что проблема квебекского сепаратизма в Канаде связана не столько с факторами социального, сколько этнического характера. Исторически разные культурные корни разных групп населения в стране, которая прошла благополучное и мирное развитие на протяжении многих лет, сегодня приводят к постепенному расколу. В разряде этих же проблем - курдский вопрос. Практически нет радикальных сдвигов в решении целого клубка противоречий в Северной Ирландии. Одна из наиболее острых проблем Испании - проблема Страны Басков. Иначе говоря, решить раз и навсегда национальный вопрос невозможно. Этого не смогли сделать даже самые благополучные демократические страны мира.
Нам необходимо отказаться от попыток разрешить национальный вопрос окончательно и бесповоротно и перейти к другой, принципиально иной стратегии. Не надо пытаться стереть объективно возникающие противоречия. Наша стратегия должна заключаться в том, чтобы проводить политику, упреждающую перерастание противоречий в кровопролитные конфликты», - в этих словах Президента заключена концепция национальной политики, проводимой в Казахстане.
Вторая часть книги - «Определение пути». В ней Президент подробно остановился на вопросах выбора путей развития и модернизации, которые всегда стоят перед молодыми государствами.
«XX век - это век ответственности за свой выбор. Перед Европой не раз возникали альтернативы: сохранение колониальных владений викторианского типа или переход к новым формам отношений с остальным миром; фашизм или либеральная демократия; сохранение индустриальной цивилизации или переход к качественно новому состоянию.
Спектр выбора для постколониальных стран был еще шире. Появилась альтернатива между социализмом и капитализмом, авторитаризмом и демократией, светским или конфессиональным характером государства, традиционализмом и модернизацией. Я уже не буду говорить о вариантах этих моделей, разнообразие которых явили миру эти государства.
Из этого спектра наиболее верно отражающим происходящие в разных государствах мира процессы мне представляется понятие «модернизация». Но и в этом понятии есть определенный недостаток - его применяют без разбора ко всем обществам и группам, разительно отличающимся друг от друга.
Термин «модернизация» широко распространился в связи с необходимостью выбора модели развития для постколониальных стран в 60-е годы XX века. Именно тогда в мире появилось около 100 молодых государств, освободившихся от колониальной зависимости. В то время предлагались два сценария модернизации - советский и западный. В принципе это определялось условиями конкуренции двух систем. Освободившимся государствам в условиях жесткого противоборства различными методами фактически навязывались два типа развития.
Но оба варианта модернизации чрезвычайно схематичны. Обратимся к популярному сегодня, западному. Идея заключалась, прежде всего, в признании универсальных моделей. Иначе говоря, мировое развитие рассматривалось как некая лестница, и на каждой ступеньке «сидит» группа стран: слаборазвитые, среднеразвитые, высокоразвитые. И страны «третьей и второй ступени» должны пройти тот же путь, что прошли ранее высокоразвитые. Модернизация в буквальном смысле может пониматься как осовременивание, приведение чего-либо в соответствие с современными нормами, стандартами.
Понимаемая таким образом модернизация объявляет современными только страны западноевропейского и североамериканского поясов, а также небольшую группу стран Юго-Восточной Азии, Латинской Америки и стремительно реформировавшиеся единичные государства Центральной Европы. Нетрудно увидеть, что этот подход выводит за пределы цивилизационных различий и возводит в универсальный принцип ту «нормативную пружину», прежде всего в религиозном сознании, которая появилась в протестантских странах Европы еще во времена лютеровской реформации. Конечно, этот колоссальный сдвиг имел фундаментальное значение для всей Новой истории. Но все же и его роль нет необходимости преувеличивать.
Теория модернизации глубоко связана с тем пониманием развития, прогресса, рациональности, что выработала на протяжении двух столетий наиболее развитая в плане капитализации часть планеты - Север и Запад европейского континента. К тому же историки часто проходят мимо одного очевидного, но значительного факта. В самые первые годы после крушения колониальных империй информационная, интеллектуальная, кадровая мощь метрополий просто не давала возможностей другой трактовки, другой модели развития для всех новых, независимых государств.
Именно эта модель развития - схематично понимаемая модернизация, - и стала выдаваться в качестве единственного спасательного круга для государств, многие из которых находились еще на уровне племенного мышления. К тому же учтем и факт наличия альтернативной социалистической модели, проповедовавшейся тогда другой половиной человечества. Не нужно рассматривать модернизацию так, как это порой делают «ура-либералы». Это не божественное откровение, а исторически, культурно, географически обусловленная рабочая модель, не лишенная серьезных практических изъянов.
Что же практически означает «чистая теория модернизации»? Чистота теории здесь понимается не в физическом, естественнонаучном значении, а в смысле практической политики. Такая наивность приличествует юной деве, но никак не ученым мужам, претендующим на объяснение столетних трансформаций, а порой и мутаций общества.
В чистом виде модернизационные установки сводятся к ряду ключевых положений.
Экономически - это, прежде всего, формирование разветвленной рыночной системы, резкое изменение соотношения занятых в аграрной и индустриальной сферах, массированная урбанизация, функционирование независимой от прямого государственного регулирования финансово-денежной среды, принципиальное изменение технологической базы производства и широкое развитие машинных форм труда, развитие третичного сектора сферы услуг.
В политической сфере модернизация предполагает прежде всего реализацию двух задач: формирование гражданского общества и реальных общенациональных институтов государственной независимости.
Однако очевидно, что есть, во-первых, некоторые противоречия между ними, а во-вторых, нет абсолютно ни одного универсального рецепта в решении как первой задачи, так и второй. Это существенно подрывает один из главных тезисов «чистой теории модернизации» - ее претензию на универсальность.
Наконец, социокультурные аспекты модернизации в ее классическом виде носили четкую антитрадиционалистскую окраску, хотя, безусловно, есть четко обозначенные положительные направления культурной модернизации. Это и всеобщая грамотность, и светский характер ценностей, и многообразие в идеологии, и свобода слова, и значительное расширение свобод индивида, личности, человека. Однако чистая культурная модернизация тоже оказалась «троянским конем» для осовременивания многих традиционных цивилизаций», - пишет Президент.
Далее Глава государства задается вопросом: какая модернизация нужна Казахстану?
«Вначале, на пороге 90-х годов, период ученичества и эйфории заставлял нас без всяких сомнений прислушиваться к голосам многочисленных зарубежных экспертов. И сегодня эти советы нередко носят очень дельный характер, особенно в экономической сфере. Поэтому я нисколько не хочу принижать роль зарубежных экспертов, в том числе и тех, кто работал в Казахстане в первые годы независимости и внес действительно неоценимый вклад в создание рыночной инфраструктуры.
Однако со временем приходило понимание того, что стратегия развития должна определяться своими собственными силами, только с учетом национально-государственной специфики, особенностей политической истории, культуры, постсоветских стереотипов, этнических традиций и многого другого, что я бы для краткости, а отнюдь не для ясности назвал цивилизационно-культурным фоном.
Такая недооценка культурно-цивилизационных факторов очень характерна для многих зарубежных экспертов при анализе происходящих в Казахстане, да и в большинстве постсоветских государств событий. Я глубоко убежден, что в чистом виде модернизация, имея в виду ее идеальную экономическую, политическую, культурную модель, в странах СНГ не пройдет. И причин тому много. Чем раньше мы поймем это, тем яснее будут наши перспективы.
Вместо глобального модернизационного проекта, порядком устаревшего и разрабатывавшегося отнюдь не для постсоветских стран, я бы предложил термин «адаптированная модернизация». Адаптированная прежде всего к традиционным институтам, этнокультурным особенностям, политической истории региона, реальному положению государства в геополитической, геоэкономической, геокультурной структурах.
Очевидно, что без модернизации во всех сферах мы обречены пребывать в вечно запаздывающей полосе исторического времени. Поэтому модернизация нужна, но именно адаптированная», - вот к какому выводу пришел Н.Назарбаев, размышляя о том, каким путем должен развиваться Казахстан.
Президент также отмечает преимущества, которыми обладал постсоветский Казахстан. Ряд модернизационных преобразований в Казахстане давно произошел. Казахстан - преимущественно урбанизированное общество с достаточно развитым индустриальным комплексом, наличием машинных форм труда в массовых масштабах, стопроцентно грамотным населением, более современной, нежели в большинстве развивающихся стран, системой образования, науки, культуры, здравоохранения. Безусловно, светский характер государства, сложившийся в предыдущие годы, наличие свободы прессы, формирование многопартийности и элементов гражданского общества, появление которых связано уже с современной историей - все это радикально отличает нас от классических постколониальных стран.
«Если говорить о терминах, то я убежден, что использование понятия «колониализм» в советском контексте не соответствует характеру отношений тех лет, хотя жесткая субординированность Центра и регионов присутствовала. На территории бывшего СССР был осуществлен своеобразный модернизационный проект. Поэтому многие элементы чистой модернизации давно уже достигнуты», - констатирует Н.Назарбаев.
Президент подчеркивает, что судьбы модернизации на всем постсоветском пространстве определяются не столько политической волей и экономическими решениями, сколько возможностями социальной адаптации к ней.
После этого Глава государства касается вопроса о том, как нужно вести модернизацию.
«На мой взгляд, в идеальном виде модернизация должна опираться на принцип эффективности. Но эффективность бывает разного типа. Эффективность вложения в спекулятивную сделку, строительство дома или в создание новой технологии принципиально различна, хотя бы по срокам окупаемости. Но дело не просто в разных видах эффективности. Вопрос и в том, что некоторые эффективные решения в принципе неприемлемы, ибо они могут грубо нарушить традиционные и глубоко укоренившиеся национальные идеалы.
Нельзя также рассматривать ситуацию только в терминах экономики. Вспомним о печальных итогах шахской модернизации в Иране, натолкнувшейся на мощное сопротивление фундаментальных ценностей традиционного общества.
Я полагаю, что за неполные пять лет независимости многие руководители стран СНГ осознали, что проблема не только в социальной цене реформ. Наверное, большинство моих коллег согласятся с тем, что народы серьезно обожглись при попытке реализовать чистую политическую модернизацию. Где-то дошло до танков, где-то до сотен тысяч убитых, раненых и бездомных. Никто не убедит меня, что в конце XX века, ради каких бы то ни было идей нужно вспарывать животы беременным женщинам. Нет такой идеи! Никто не убедит меня, что ради чистоты эксперимента нужно калечить судьбы миллионов людей. И, когда я читаю высокомерные рассуждения какого-нибудь маститого политика из «комфортного далека», и знаю о том, что одно неосторожное решение может вызвать кровь, я решительно отдаю предпочтение здравому смыслу вместо самой красивой теории», - это еще одно умозаключение Президента Н.Назарбаева, которое можно считать концептуальной основой идеологии казахстанской модернизации.
Сразу после этого идет глава «Фальстарт в либеральную демократию», в которой говорится о нестабильности популистских режимов, об опасностях, которые таит в себе популизм для молодых суверенных государств.
«Я убежден: популизм власти так же опасен, как популизм тех, кто находится в оппозиции. Сегодня уже никто не верит в красивые и легко выполнимые программы. Но все еще находятся те, кто превращает политику в игру, подминая ее истинные цели - заботу о людях, обществе и стране», - отмечает Глава государства.
В третьей части - «Между Востоком и Западом», - Н.Назарбаев напоминает читателю, под каким пристальным вниманием мирового сообщества оказался Казахстан сразу после обретения независимости.
«Незнание наших реалий поначалу вызвало формирование негативного образа Казахстана как исламского государства, обладающего ядерным оружием и угрожающего всему мировому сообществу. Этот негативный образ действовал и мешал не только нам, но и нашим будущим партнерам. 90-е годы - период коренной ломки прежних отношений в международных делах, период крайней нестабильности и появления новых «демонов» - региональных и внутренних войн, роста масштабов терроризма.
Перед нами стояла не только задача налаживания международных связей, но и преодоления мощного негативного барьера, созданного некоторыми политиками и средствами массовой информации. Мы должны были решить несколько проблем. Во-первых, показать, что на самом деле представляет собой наше государство. Во-вторых, обеспечить не только международное признание Казахстана, но и его безопасность, территориальную целостность. В-третьих, включиться в мирохозяйственные экономические связи. Тогда же началось становление нашей внешней политики.
В тот период только личные контакты, переговоры с руководителями государств мира, ведущих экономических гигантов, международных организаций могли переломить ситуацию. Именно поэтому мне пришлось в особо напряженном ритме провести целую серию зарубежных поездок. В ходе этих визитов решались не только дипломатические проблемы. Нужно было заново создавать всю договорную базу межгосударственных отношений. А это - огромная и напряженная работа.
Без подписания соглашений о дружбе и сотрудничестве, договоров об основах взаимоотношений не могли быть установлены деловые контакты. Мы добились того, что с первых дней нашей независимости многие развитые страны заключили с нами полномасштабные экономические соглашения, установили режим благоприятствования в торговле.
Кроме того, для многих Казахстан был terra incognita, землей неизведанной. Надо было представить его возможности, его народ, его потенциал, поэтому в состав наших государственных делегаций всегда входили депутаты, представители интеллигенции, ученые, не говоря о журналистах. Все они были свидетелями непростой работы при официальных визитах. Мы себя не жалели. Режим нашей работы за рубежом был почти круглосуточным.
Мы присматривались к различным моделям экономического и политического развития. Необходимо было на месте разобраться в достоинствах и недостатках различных моделей модернизации, изучить возможности перенесения зарубежного опыта на казахстанскую почву», - вспоминает Глава государства.
В самом конце этой большой, интересной и познавательной книги Н.Назарбаева излагается очень интересная мысль: «Никакой общечеловеческой цивилизации не может быть, и в то же время ее отдельные элементы налицо. Парадокс этот достаточно просто понять, если отрешиться от некоторых навязанных прошлым стереотипов. Да, определенные политико-правовые и экономические институты, а также техническая основа современного производства и быта все более стандартизируются, но ядро культуры, цивилизации остается. Это главный элемент, лающий каждому человеку, принадлежащему к данной культуре, смысл и ценность самой жизни, его отношения к миру земному и небесному. Эго мир ценностей.
Для меня, как политика и как человека ясно одно - демократические и рыночные институты очень важны, но это все же инструменты, а не смысл жизни общества. И это нисколько не умаляет роли демократии и рынка. Нельзя стать современным обществом без этого. Ведь мир предлагает поразительное сочетание базовых принципов демократии и рынка с очень устойчивыми национальными традициями. Главное - правильно найти эту золотую середину между вызовом современности и тем, что делает тебя самим собой».
