Иранская логика в хаосе Ближнего Востока
Когда 16 января Иран нанес ракетные удары по объектам сразу в трех странах – в Ираке, Пакистане и Сирии, сразу возник вопрос, зачем это ему было нужно? Особенно в ситуации, когда на Ближнем Востоке такой тяжелый кризис. В первую очередь это, конечно, операция Израиля в секторе Газа, а также конфликт в Красном море. Здесь с 12 января международная коалиция во главе США наносит удары по хуситам, которые своими действиями угрожают безопасности судоходства в этом стратегически важном районе. Тем более, что и йеменские хуситы, и палестинская организация ХАМАС считаются проиранскими. По крайней мере, до начала нынешнего обострения в регионе Иран оказывал им определенную поддержку. Как обострение ситуации может отразиться на обстановке в этом регионе и в мире, читайте в материале международного обозревателя агентства Кazinform.
Международное положение Ирана может ухудшиться
В таком случае получается, что Иран 16 января пошел на шаги, которые могут вызвать ухудшение его международного положения. И если от Сирии ему не стоит ожидать протестов или ответных действий в связи с ударами по неконтролируемой правительством Башара Асада территории, где с точки зрения Тегерана находилась инфраструктура Исламского государства (ИГИЛ - запрещенная организация на территории Казахстана – прим. ред.), то того же нельзя сказать про Ирак и особенно Пакистан.
Правда, в Ираке иранские ракеты ударили по городу Эрбиль на территории курдской автономии. В Тегеране утверждали, что здесь якобы находится некий центр израильской спецслужбы «Моссад». В данном случае расчет мог быть на то, что иракские арабы, преимущественно шииты по вероисповеданию, как минимум, не обратят особого внимания на произошедшее и ограничатся дежурными высказываниями против.
К тому же, в Ираке много проиранских организаций, например, «Катаиб Хезболла». 26 декабря США нанесли удар по позициям этой группировки в Ираке в ответ на обстрел американских объектов в Ираке и Сирии. 4 января в Багдаде ударом беспилотника был убит один из командиров проиранского ополчения «Аль-Хашд аш-Шааби» (Силы народной мобилизации – прим. ред.). Влияние проиранских сил в Ираке достаточно велико и на политику, и на ситуации в военной сфере. В том же «Аль-Хашд аш-Шааби» может насчитываться до 100 тысяч бойцов.
Однако в Ираке отреагировали довольно жестко, отозвали посла из Ирана. Но к большим последствиям для Тегерана может привести рост арабских национальных настроений. В Ираке у арабов-шиитов есть несколько оснований для идентичности. Это религиозная, что сближает их с Ираном. В Ираке 60% населения арабы-шииты. Есть, безусловно, национальная идентичность, которая относительно тесно связана с государственной. Во время ирано-иракской войны 1980-1988 годов тогдашний президент Саддам Хусейн делал акцент именно на арабской идентичности. Во многом поэтому тогда не удались попытки Ирана использовать шиитскую солидарность иракских арабов.
Но теперь похоже, что ситуация меняется. Иракских арабов явно все меньше устраивает опека со стороны Ирана. Тем более, что у Ирана сейчас непростая экономическая ситуация и у него нет тех возможностей по поддержке проиранских сил на Ближнем Востоке, включая Ирак. Напротив, Ирак сегодня более экономически устойчив. Экспорт нефти из этой страны составляет 3,5 млн баррелей в сутки. Доход от экспорта в ноябре 2023 года составил 8,5 млрд долларов.
В то время как Иран экспортирует 1,5 млн баррелей, почти все продает в Китай. К тому же из-за санкций и необходимостью предоставить скидки практически единственному покупателю получает меньше денег за баррель, чем остальные нефтеэкспортеры. Так, по итогам финансового года, который закончился в марте 2023 года, бюджет Ирана получил от экспорта нефти 14 млрд долларов. Это в год всего в полтора раза больше, чем месячный экспорт Ирака. Хотя это не официальные цифры. Иран не публикует отчетности.
Но даже если исходить из физических объемов в 1,5 млн баррелей в сутки, то доходы Ирана должны быть, как минимум, в два раза ниже, чем доходы Ирака. Хотя скорее в три раза с учетом санкций и скидок. Соответственно, понятно желание Тегерана больше влиять на позицию Багдада и точно также понятно стремление иракцев снизить влияние Ирана. Нынешний удар иранскими ракетами по Курдистану предоставил хороший повод для этого. В Багдаде явно хотели бы несколько дистанцироваться от Ирана и меньше зависеть от его политики.
Ситуация в регионе балансирует на грани эскалации
Потому что сейчас ситуация в регионе балансирует на грани эскалации и если такое вдруг произойдет, то одним из участников событий неизбежно будет Иран. Только он теоретически имеет возможности для этого. Иран все последние годы создавал инфраструктуру в Сирии и Ливане недалеко от границы с Израилем. Многие ожидали, что однажды он может ее использовать, если не напрямую, то через ливанскую «Хезболлах» или проиранские силы в Сирии.
Собственно, это ожидание в совокупности с достаточно жесткой риторикой представителей Ирана по поводу операции Израиля в секторе Газа и заставляло всех серьезно беспокоиться относительно развития ситуации. Однако, этого не произошло, если не считать периодических обстрелов израильской территории бойцами «Хезболлы» и ответных ударов Израиля по Ливану, а еще по Сирии, где израильская авиация бомбила аэропорт Дамаска. Но пока это не масштабная эскалация. Можно назвать это предупредительными выстрелами в обе стороны. Вроде как мы готовы, но воевать не хотим.
В целом, нежелание большой региональной войны сегодня является доминирующим в регионе. Поэтому основные игроки в арабском и мусульманском мире в основном ограничиваются риторикой, часто жесткой, но не идут дальше. За исключением хуситов, но у них не слишком большие возможности повлиять на ситуацию во всем регионе.
На этом фоне неожиданная активизация Ирана 16 января и нанесение им ударов по объектам в Ираке, Сирии и Пакистане на первый взгляд выглядит, как эскалация. Но все-таки, можно предположить, что это не совсем так. Скорее это выглядит, как перенос внимания внутренней аудитории в Иране с главного конфликта, который развивается в секторе Газа.
В Тегеране так много говорили о своей готовности поддержать палестинцев, что неизбежно должны были возникнуть соответствующие ожидания среди части общества и особенно военных, спецслужб, и проиранских организаций по всему региону, которые многие годы готовились к подобному развитию событий. Но ничего не происходит. Между тем, операция Израиля в секторе Газа подходит к какому-то промежуточному итогу и явно идут серьезные переговоры о развитии событий и о том, как будет управляться Газа в дальнейшем.
Если какое-то решение будет найдено в ближайшее время, то, во-первых, оно состоится без участия Тегерана, а, во-вторых, иранскому руководству как-то надо будет объяснить произошедшее своим сторонникам и группам поддержки по всему региону. Поэтому небольшая эскалация на местном уровне может позволить объяснить, что угроз много и не все они связаны, условно, отдаленными районами. Например, есть тот же ИГИЛ (запрещенная организация на территории Казахстана – прим. ред.) или суннитские боевики в Пакистане, которые убивают офицеров корпуса стражей исламской революции (КСИР) в иранской провинции Систан-Белуджистан.
Что происходит между Тегераном и Исламабадом
В этом смысле может быть интересным, почему, собственно, иранцы ударили по территории Пакистана? В этих двух странах уже давно существуют организации белуджей, ираноязычного народа с традициями кочевой культуры. Так получилось, что белуджи разделены между Ираном и Пакистаном. Некоторые из них ведут борьбу за автономию и их называют сепаратистами. Соответственно, иранские белуджи получают поддержку в Пакистане, а пакистанские в Иране.
16 января Иран атаковал базы организации «Джейш аль-Адль». В декабре 2023 года ее боевики атаковали полицейский участок в иранском городе Раск. Раньше она называлась «Джундаллах». Ее лидер Абдумалик Риги был захвачен иранскими спецслужбами, когда летел из ОАЭ в Кыргызстан. Они посадили самолет и захватили Риги. Потом его казнили в 2010 году. В Иране утверждали, что «Джундаллах» поддерживали США и Израиль, которые это всегда отрицали. Но с 2012 года она была переименована в «Джейш аль-Адль».
В свою очередь 18 января Пакистан атаковал объекты «Армии освобождения Белуджистана» в Иране. Эта организация ведет борьбу за отделение территории проживания белуждей от Пакистана. Но при этом пакистанские власти заявили, что «уважают суверенитет и территориальную целостность Ирана». Это очень интересное заявление.
В переводе с дипломатического Исламабад фактически заявляет, что наносит удар в ответ, потому что иначе не может, он же не Ирак и не Сирия. Но в то же время не собирается переходить к эскалации в отношениях. При этом говорит о территориальной целостности, что означает, что он в целом не поддерживает белуджских сепаратистов и ожидает такого же от Ирана.
Так что развития конфликта здесь ожидать не стоит. Все свои ходы стороны, похоже, уже сделали. Хотя, конечно, ничего исключать нельзя. Может быть градус напряженности здесь продержится какое-то время, но не слишком долго. Главное, что на этом фоне Иран явно не будет переходить к каким-то активным действиям. В Тегеране не могут не понимать, что это для них будет очень опасно.
К тому же, накануне нападения боевиков ХАМАС на Израиль и начала его операции в секторе Газа в регионе намечались тенденции к урегулированию старых конфликтов. Например, Иран и Саудовская Аравия восстановили отношения при посредничестве Китая. Между арабскими странами и Израилем наметились тенденции к поиску компромисса в рамках происходящего с 2020 года процесса, который называют «Соглашение Авраама». В 2023 году США поддерживали идею нового транспортного коридора из Индии через Ближний Восток в Европу.
Так что относительная нормализация на Ближнем Востоке отвечает интересам основных участников процесса и здесь и за его пределами. В такой ситуации Иран явно ищет свое место в будущем формате отношений в регионе. Очевидно, что нельзя утверждать, каким оно будет, но то, что иранские власти выбрали тактику условного мелкого фола все-таки лучше большой эскалации. Мелкий фол легче прекратить.
