В Казахстане должно быть много волонтеров, готовых сразу действовать при катастрофах – Ляззат Мырзаш
– Ляззат, мы узнали из Вашего аккаунта, что Вы, в качестве волонтера, оказываете психологическую помощь населению Турции в районах, где произошло землетрясение. С течением времени вероятность спасения людей, оставшихся под завалами, приближается к нулю. Как эта ситуация проявляется в настроении, действиях, взаимоотношениях местных жителей?
-Прошло более трех недель с момента сильнейшего землетрясения. Люди уже понимают, что оставшиеся под завалами люди вряд ли живы. И все-таки живых находят. Здесь важным фактором является погода. Сейчас прохладно. Летом, в жару, люди не могли бы выжить, умерли бы от жажды. Холод также оказывает влияние на выживших. С каждым днем таких случаев становится меньше. Извлекается много погибших, это влияет на настроение людей. Большинство тех, кто искал своих близких, теряют надежду.
– Как психолог, скажите, на какие категории населения сильнее всего повлияла катастрофа? Это женщины, молодежь или дети? Кто нуждается в психологической помощи в первую очередь в такое трудное время?
– В таких трудных ситуациях психологическая помощь должна оказываться, в первую очередь, детям. Потому, что взрослые понимают, что такое землетрясение. А дети не всегда понимают. Это я часто замечаю, когда обхожу палатки, разговариваю с детьми. Большинство боятся входить в палатки. Говорят, что «там зверь». Во время землетрясения были разные страшные звуки. По-видимому, многие этого испугались. Также видно, что все это плохо отразилось и на женщинах.
– Наверное, Ваша работа в Турции даст ценный опыт. Жители страны ведь и раньше переживали различной силы землетрясения. Местные психологи были готовы к такой ситуации? Ведется ли такая работа со стороны государства? Какой полезный опыт должны усвоить мы в части психологической помощи, какие риски нужно предотвращать? Какой урок могут извлечь казахстанские психологи, органы, ответственные за психическое состояние населения, из случившегося в Турции?
– Землетрясения такого масштаба не было ни в одной стране. Одномоментно толчки произошли в 10 провинциях, разрушены тысячи зданий. Никто не ожидал такой катастрофы. Никакое государство не может быть готовым к подобному. Думаю, что и наша страна не готова. Потому, что, хотя и в Турции психологи координируются, создаются социальные службы, сейчас они только разговаривают с людьми, чтобы выговорились. Говорят же специалисты, что такое землетрясение бывает один раз в столетие. Прежние землетрясения не могут сравниться с этим по масштабам и последствиям.
Есть и психологи, и социологи, но они не справляются. Вначале они работали в 10 городах. Сейчас налаживается система, ставятся палатки для приема матерей и детей. Нельзя сказать, что в первую неделю оказывалась какая-то психологическая помощь. Когда я приехала, там не было ничего для работы с детьми: бумаги, карандашей, книг, картинок. Это мы привозили из других городов. Я всегда в социальной сети отчитываюсь о том, как помогают казахстанцы, отправляют деньги. Сейчас мы стараемся улучшить настроение детей с помощью различных психологических игр.
Местные жители не были готовы к такой катастрофе. Потому, что это нельзя сравнить с землетрясениями, случавшимися раньше в стране, случавшимися в других странах. В Японии трясет в глубине земли, а здесь на поверхности. Да, это для меня стало очень серьезной практикой. Я приобретаю опыт общения с людьми, учусь вести психологическую работу, выражать эмпатию к людям.
Что касается того, какой урок должны извлечь из этого мы, то, вообще, не бывает специалистов, готовых к таким катастрофам. Такая трудная ситуация сплотила специалистов. Мы видим единство турков. Возможно, этому и нужно учиться. Во время катастрофы опытные специалисты, молодежь, студенты, люди из разных сфер действуют сплоченно. Эта ситуация показывает и то, что для оказания моральной помощи людям не обязательно быть психологом. Простое человеческое отношение многим помогает прийти в себя. Мы видим, что люди разных верований и культур – все могут объединиться ради общей цели.
Из своего опыта могу сказать, что в трудные моменты нужно не суетиться, а объединяться. У нас должно быть много волонтеров, готовых действовать сразу. Например, и я могла, когда началось землетрясение, обеспокоиться за моих маленьких детей и уехать. Но я не смогла бросить страну, где училась три года. Оказывается, нельзя спокойно уйти, когда люди страдают, просят помощи. Я начала помогать. Никто меня не направлял и не приглашал, как студента или докторанта, обучающегося в Турции. Никто никого не заставляет. Нам нужно усвоить главное – люди должны быть сознательными.
Я говорю об этом потому, что, когда поехала в Кахраманмараш, еще продолжались толчки. Конечно, никто не хочет рисковать своей жизнью. Здесь еще не могли устроить местных жителей, не говоря уже о том, чтбы встречать людей, приехавших на помощь. Несмотря на это, множество людей приезжают и помогают бесплатно.
Нужно не только психологов, но и все общество готовить к этому. Турецкая молодежь показала своими действиями во время катастрофы, что будущее страны в надежных руках. Помощь оказывают и дети с девиантным поведением, дети с трудным характером, конфликтующие со своими родителями.
-Как переносят дети утрату родителей, как родители переносят потерю детей?
– Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган объявил, что будет установлено число детей, оставшихся сиротами, для них будет специально построен детский дом. У них есть программа e-Devlet. С ее помощью жители Турции могут брать на свое попечение детей. Конечно, детям, оставшимся без родителей, сейчас трудно. И матерям, потерявшим детей. «Почему я раньше не уделяла внимание моему ребенку?», «Почему мало его обнимала, мало целовала?», – плача, говорят все эти женщины. Одним словом, все тяжело переживают.
– Вы писали, что нужно, по меньшей мере, полгода, чтобы жители в пострадавших от землетрясения регионах пришли в себя. На чем Вы основывались, делая такое заключение?
– Да, нужно, самое меньшее, шесть месяцев для восстановления душевного равновесия людям, пострадавшим от землетрясения. На чем я основываюсь? Сейчас люди в состоянии шока. Я тоже шокирована. Там где я живу, тоже было землетрясение. Мы были потрясены и шокированы, вначале. А здесь люди до сих пор живут в таком состоянии. Не знают, что с ними будет завтра, как они будут дальше жить. Впереди у них больше неизвестного, чем известного. Они потеряли все, от крыши над головой, до документов. Подумайте! А ведь у них, прежде, чем говорить о потере имущества и документов, погибли у кого-то родители, у кого-то супруги, у кого-то вообще, вся семья. Чтобы прийти в себя, человеку, пережившему такое горе, нужно, как минимум, полгода. Только после этого он сможет вести обычную жизнь.
– Как Вы оцениваете подготовленность детей в Турции к действиям в чрезвычайных ситуациям? Мы часто слышим, что в Японии детей обучают этому с детского сада. Чему нужно научиться Казахстану с этой точки зрения?
– Еще до землетрясения, когда я жила в городе Кайсери, на телефон приходили сообщения. В них говорилось: «Будут занятия по землетрясению, по всей Турции все должны в одно время выйти из дома. Это общенациональное учение». На каждой автобусной станции размещена информация по действиям во время землетрясения. Нам нужно и этому научиться. Такие инструкции должны быть размещены везде.
Множество людей погибло из-за того, что они не помнили простых действий, которые нужно совершать в чрезвычайных ситуациях. Во время мощных толчков большинство людей оставались на лестницах. Большинство погибших найдены на лестничных площадках. То есть, они не успели выбежать на улицу. Они надеялись, что успеют, но не успели. Недаром говорят, что «убегающего пуля поразит первым».
Говорят, что большинство спасшихся оставались в своих квартирах, укрывались возле холодильников, кроватей и диванов. То есть, они помнили инструкцию о том, что нужно делать во время землетрясения. Они знают правила безопасности. Таким опытом, проверенной информацией о правилах безопасности во время землетрясения каждый должен делиться в социальных сетях. Если есть телефон или другое устройство, издающее звуки, вероятность спасения больше. Потому, что со временем люди могут оказываться не в состоянии подавать сигналы.
-В одном посте Вы писали, что местные турки, приняв за сирийку, сдали Вас жандармам. Неужели даже природный катаклизм не уменьшил рознь между двумя народами?
– Землетрясение произошло в пограничных с Сирией регионах. В самой Сирии много пострадавших от мародеров. Были случаи, когда они грабили и в Турции. Но, теперь это все прекратилось, порядок установлен.
-Говорят, что люди проявляют себя в нестандартных ситуациях. Какие опасные или неприятные явления в психологии людей выявило землетрясение в Турции? Какие положительные явления Вы наблюдали? Что Вам больше всего запомнилось?
– Больше всего запомнилось, и более всего достойно подражания – готовность к самопожертвованию у молодежи. Они участвуют в ликвидации последствий катастрофы, невзирая ни на какие трудности. Я работала и с людьми, находящимися в состоянии стресса. Даже они, не жалуясь, по мере сил помогают другим.
В обществе «Красного полумесяца» работает один 25-летний волонтер. Он переносил тела маленьких детей, и это стало для него потрясением. «Сейчас, когда я вижу живых детей, меня мучает вопрос, почему они живые, а те мертвые. После игры с детьми я начинаю сожалеть, что среди них не было тех детей, тела которых я переносил», – говорит он. Ему тоже пришлось оказывать психологическую помощь. На одном из занятий дала ему задание рисовать, и он нарисовал двоих детей, один из которых улыбался, а другой плакал. Он пояснил, что улыбающийся – это живой ребенок, а плачущий – мертвый. Меня впечатлило, что он, несмотря на душевные переживания, не отказывался помогать нуждающимся. Ему было плохо, но он не прекращал работу.
Еще одно – мои читатели собрали денег и я отнесла детям в больницу одежду, телефоны и другие нужные вещи. Тогда было холодно. Нужна была теплая одежда. Продавец в одном из магазинов, где мы покупали одежду, сказал, что половина этой одежды – помощь от него, и отдал бесплатно. И еще в нескольких магазинах мне продавали бумагу и карандаши за полцены. Думаю, что такое отношение, когда люди сочувствуют чужому горю, делятся всем, что имеют, может быть для нас примером.
Может быть, потому, что я психолог, стоит мне начать какую-то работу, молодежь из «Красного полумесяца» сразу начинает мне помогать. «Мы сами сделаем. У Вас двое маленьких детей. Вам нельзя заболеть. Возвращайтесь домой», – говорят они. Это меня удивляет.
– Как Вы считаете, стоит ли людям, не владеющим турецким языком, ехать туда волонтерами? Не было ли у Вас сожаления о том, что турки и казахи могли бы общаться без переводчика, если бы наши культурные связи были глубже?
– Языкового барьера нет. Турки называют казахов «кардешім», «бауырым», хорошо к нам относятся. Благодаря этому, казахи быстро начинают понимать язык. Это было и до землетрясения. Нам не нужны переводчики. Если кто-то хочет поехать волонтером, переводчик ему не потребуется. У нас одни корни, поэтому такой проблемы нет.
- Год назад и казахстанское общество перенесло небывалое потрясение, во время январского кризиса. Но, не похоже, что ведется системная работа по преодолению психологических последствий этого потрясения. Конечно, то, что происходит в Турции, носит другой характер, но ведь и это стресс. Вообще, как Вы думаете, кто должен заниматься преодолением психологических последствий в таких случаях?
– И январские события в Казахстане, и землетрясение в Турции – это чрезвычайные ситуации. Думаю, что в таких ситуациях ответственность должна лежать на государстве, на власти. И все же, даже раньше властей, специалисты, психологи должны быть верными профессиональному долгу, ехать волонтерами на место, где произошла трагедия. Мы даже не видели исследований психологов. Потому, что в Казахстане не поставлена работа психологической службы.
Зато в социальных сетях каждый второй – психолог. Даже полуграмотные люди, закончившие какие-то курсы, не имеющие диплома психолога, дают советы. Все это бизнес. У нас сейчас развивается только психология, основанная на бизнесе. Психологии, основанной на науке, можно сказать, нет. В Казахстане должно вестись обучение по религиозной психологии, социальной психологии, политической психологии, языковой психологии. Я бы не поехала за границу, если бы у нас было обучение по религиозной психологии. Это правда. Нужно открывать такие кафедры, чтобы сформировался пул специалистов, чтобы переводилась литература, проводились эксперименты. У нас слабая научная база. Поэтому, нет и системной работы.
– Среди контента, распространяемого в социальных сетях, есть такие видеоролики, которым просто нельзя верить. О том, как дух умершей много лет назад женщины указал спасателям место, где остались под завалом ее дети. О том, что люди остаются в живых без воды, благодаря чьим-то молитвам. Не приведет ли это к росту религиозного фанатизма, как Вы считаете?
– Нет, это не приведет к росту фанатизма. Потому, что у казахов и турков есть общие ценности. У турков тоже сохранились легенды. Но у них религия на уровне бытовой традиции. У нас говорят «ангел защитил». С этой точки зрения, опасности религиозного фанатизма нет. В Турции сейчас в мечетях сидят только старики. В мечетях Стамбула то же самое. Молодежь в мечеть не ходит. Здесь у молодежи нет такой увлеченности религией, как в Казахстане. Мы 70 лет находились под влиянием коммунистического режима, поэтому у нас такое внимание к религии. В Турции это не очень заметно. Для турков религиозные отправления стали частью повседневного режима. Поэтому, у меня нет опасения, что после землетрясения в Турции усилится религиозный фанатизм.
– Спасибо за беседу.