Сауле Сулейменова: Я стремлюсь достичь сакральности искусства, каким оно было в традиционной казахской культуре

None
None
АСТАНА. КАЗИНФОРМ - Самобытность, лишенная нарочитой экзотики. Дерзкое новаторство и оригинальность, далекие от безудержного экспериментаторства и позерства. «Новая казахскость» - попытка переосмысления и современная интерпретация опыта и знаний предков. Все это о Сауле Сулейменовой - одной из наиболее востребованных казахстанских деятелей искусств. 

Недавно Сауле Сулейменова и ряд других казахстанских мастеров кисти приняли участие в выставках, прошедших в Лондоне и Берлине. Обе стали значительным событием в культурной жизни европейских столиц. Казахстанская экспозиция «Postnomadic Mind» «(Сознание посткочевника») признана одной из лучших в Лондоне в период Frieze art fair, а выставка «Хлеб и розы. Четыре поколения женщин-художниц Казахстана» попала в хит-лист Berlin art week.

null 

Сауле Сулейменова, «Келін», 2018 г.

- Выставки в Берлине и Лондоне. Каковы ваши впечатления, отзывы публики и критики? Можно ли говорить, что казахские художники являются частью мейнстрима или для европейцев работы наших мастеров - это по-прежнему некая диковинка?

- Концепцию выставки в Лондоне выстроили Индира Дюссебаева и Алия де Тизенгаузен - казахстанские кураторы, живущие в Англии. Они назвали ее «Postnomadic Mind» («Сознание посткочевника») и построили ее в форме диалога между классиками казахского искусства - Кастеевым, Эйфертом, Зальцманом, Айтбаевым с одной стороны и современными художниками с другой. Например, работы Кастеева и Эйферта висели на обоях Сауле Дюсенбиной. Моя работа «Келін» размером 24 квадратных метра из пластиковых пакетов висела снаружи выставочного зала в качестве и картины, и своеобразной афиши.

Выставка в Лондоне вошла в Топ-10 лучших на период Frieze art fair - это ярмарка современного искусства, которая проходит ежегодно осенью в столице Великобритании.

Берлинская выставка «Хлеб и розы» тоже давно планировалась. Мы к ней готовились около года. Всемирно известный куратор Дэвид Эллиот предложил сделать выставку женщин-художниц Казахстана. Двумя другими кураторами выступили Алмагуль Менлибаева и Рейчел Ритц-Воллок.

«Почему именно женщин?» - спросили Д. Эллиота на брифинге.

«Хотя бы потому, что женщины составляют половину населения Казахстана», - парировал он.

На выставке были представлены работы четырех поколений художниц Казахстана.

Выставка имела большой резонанс, хотя параллельно в Берлине проходили сотни выставок в музеях и галереях. И среди этого множества наша вошла в число десяти лучших.

- Считают ли работы казахстанских художников на Западе экзотикой?

- Назвать экзотикой будет не совсем верно, потому что на самом деле на таких больших мероприятиях, как лондонский Frieze art fair или «Berlin Art Week» собираются лучшие художники и галеристы со всего мира. И потом экзотикой сейчас трудно кого-то удивить. Удивить можно самим искусством, свежим взглядом и, я думаю, что это хороший показатель, что работы казахстанских художников объективно высоко оценены.

Выставку «Хлеб и Розы» мы начинаем с истории о Вере Ермолаевой и Татьяне Глебовой. Вера Ермолаева - потрясающий художник-авангардист, соратница Малевича, которая была расстреляна в 1937 году за свои иллюстрации в Карлаге и похоронена на Мамочкином кладбище под Карагандой. Татьяна Глебова была женой Стерлигова - учителя целого поколения наших художников.

Эта выставка - большое исследование, попытка проанализировать и понять, что же произошло в те годы. Советский период представляют первые казахские художницы - Айша Галимбаева, Гульфайрус Исмаилова. Их искусство было как бы дозволено метрополией - их картины были национальные по форме и социалистические по содержанию. Они делали работы в стиле соцреализма. При этом это были прекрасные женщины, которые снимались в кино, участвовали в создании фильмов. Алмагуль Менлибаева сделала два потрясающих видеоарт-фильма об этих художницах, как они волей-неволей участвовали в формировании новой «казахскости».

- Многим знакомы ваши работы из серии «Целлофановая живопись». Как зародилась идея создания картин при помощи утиля? И для чего это?

- Целлофановая живопись - удивительная штука. Я на самом деле не всегда ведаю, что творю, и как это происходит. Просто мне несколько лет назад очень понравились эти цветные пакеты, лежащие под умывальником. Современное искусство пытается обратить внимание на то, чего люди не замечают. Срок использования этих пакетов очень короткий.

Я сделала проект «Небо над Берлином» для выставки. Я ехала туда и была уверена, что там запретили использование пластиковых пакетов. Думала: вот какие они продвинутые! Так вот, я приезжаю в Берлин и первое, что вижу - это огромные тюки из мешков, набитых пластиковыми пакетами. Везде, на каждом углу и летают, как и у нас.

Это общегуманистическая катастрофа на самом деле. Я собрала разные пакеты голубого оттенка. Один пакет я вообще вытащила из туалета. Мне нужен был ярко-голубой, чистый оттенок, как небо. Я выпотрошила его, заменила его нашим, алматинским пакетом. И использовала его при создании своей картины.

null 

Сауле Сулейменова, «Небо над Берлином», 2018 г.

- Расскажите о своих работах в рамках проекта «Остаточная память».

- Может, это прозвучит немного пафосно, этот проект укладывается в канву государственной программы «Рухани жаңғыру». Я прочитала ее в прошлом году, когда у нас возникла необходимость бороться за свое место, за свои права, когда Центр современного искусства в Национальном музее хотели расформировать. Когда мы собирали подписи в его защиту и искали диалога.

Я мечтаю, чтобы региональные центры «Рухани жаңғыру» стали очагами современной культуры. В прошлом году во время проведения выставки ЕХРО был центр «Астана замануи өнер орталығы». Этот центр, я считаю, есть потрясающий прообраз того, как я бы хотела видеть региональные центры «Рухани жаңғыру». Я бы хотела, чтобы это были места, куда люди могли бы приходить, получать знания, чтобы там была доступная библиотека, доступный кинозал, где можно было посмотреть фильмы об известных художниках, чтобы выставки там проходили постоянно, мастер-классы. Чтобы искусство и культура в целом стали частью жизни казахстанцев - не на словах, не на бумаге, а на деле.

null 

Сауле Сулейменова, «Желтоқсан. Подъем казахской молодежи, 1986 г». 2018 г. Пластиковые пакеты, пленка.

- В этой серии работ вы пытаетесь осмыслить трагические события ХХ века, которые пережил казахский народ...

- Проект «Остаточная память» находится в процессе реализации, я его дополняю по мере моего понимания того, что происходит и происходило в прошлом и настоящем моей страны. В этом проекте  я пытаюсь затронуть травматические этапы нашей истории. Пока у меня четыре работы на эту тему. Этого мало. Но я в поиске новых фотодокументов.

На самом деле травма началась раньше. Первыми репрессировали аксакалов - в 20-х годах ХХ века. Потом уже был «Ашаршылық». Затем начались сталинские репрессии.

Мой дед Бимаш Сулейменов, отец моего отца, был историком и статистиком. Был репрессирован в 1938 году за то, что писал письма в Москву о том, что происходят страшные вещи, что у людей забирают скот, этот скот собирают в один загон, потом в этом загоне животные начинают поедать друг друга, затем этот скот убивают, сжигают. А люди рядом пухнут от голода. Мой дед был осужден за эти письма и отсидел 15 лет в лагерях. Вышел в 1953 году и прожил после этого всего две недели - он просто разучился жить на воле...

Я выбираю из немногих фотографий, которые остались в архивах, те, что отражают этапы исторических травм, то есть потерь, боли, краха казахской традиционной культуры. Прежде всего, я делаю отбор старых фотографий, кадров кинопленки, стараясь при этом сохранить их оригинальную композицию.

Я сознательно отодвигаюсь от эмоций, не назначаю смыслы, хочу достичь предельной объективности. Перенесенные на пластиковую пленку «документы» становятся как бы свидетелями и артефактами прошлого и настоящего, памятью исчезающей культуры. Делая коллаж из кусочков пластика, мне хочется найти такую интонацию, в которой не было бы пафоса, трагедии, сентиментальности, иронии или цинизма.

Я стремлюсь достичь сакральности искусства, каким оно было в традиционной казахской культуре. То есть такого эффекта восприятия, когда зритель через остаточную память сможет получить доступ к верхним мирам, к сокровенному знанию. Я использую остаточные материалы: обрезки пластиковых пакетов, полиэтиленовую пленку. Эти остатки человеческой жизнедеятельности, которые не растворятся в почве, не исчезнут сами по себе, и они зафиксируют эти обломки памяти.

Этими работами я хочу сказать, что меня волнуют те же вопросы, те же проблемы, которые поднимаются в программе «Рухани жаңғыру». И я считаю, что это не сугубо национальные вопросы, это общечеловеческие вопросы.

null null null null 

Фото из архива С. Сулейменовой 

Сейчас читают