«Правда в деталях»: Жомарт Ертаев – вторая серия расследования
За громкими цифрами и скандальной амнистией стоит куда более запутанная история. В новой серии программы на телеканале Jibek Joly расследуется, как бывший казахстанский банкир Жомарт Ертаев выстраивал схемы вывода и легализации средств через другие государства. Эксперты и свидетели раскрывают детали махинаций, передает корреспондент агентства Kazinform.
Как Ертаев в России «отмывал» средства?
В центре нынешнего расследования - дело Жомарта Ертаева, бывшего банкира, который, по версии суда, сумел построить одну из самых масштабных и одновременно примитивных финансовых схем в новейшей истории Казахстана. В предыдущем выпуске была прослежена его карьера внутри банковского сектора, показано, как слабый контроль и отсутствие прозрачности превратились для него в удобный инструмент.
В новой части команда программы подробно изучает механизмы вывода средств из банка, пытается отследить реальные маршруты движения денег, определить, какие известные компании оказались вовлечены в схему, и почему некоторые финансовые потоки уходили за пределы Казахстана. Для этого были изучены материалы уголовных дел, экспертные заключения, показания свидетелей и проведены интервью.
Особое внимание обращается на период, когда Ертаев скрывался в Российской Федерации. В 2018 году он уверенно заявлял, что доволен разбирательством российских правоохранительных органов, не намерен возвращаться в Казахстан и рассчитывает жить и работать там. На тот момент он уже приобрел недвижимость, построил бизнес и получил вид на жительство в РФ. Попытка Казахстана добиться его экстрадиции была отклонена после того, как стало известно о присвоенном ему статусе беженца.
По свидетельствам собеседников программы, Ертаев активно инвестировал в российские проекты, диверсифицируя свой личный бизнес. Москва стала для него не только безопасной площадкой, но и удобной точкой контроля над активами. Перспективы Rbk-Банка, оставшегося в Казахстане, очевидно, волновали его значительно меньше, чем собственные финансовые интересы.
В мае 2017 года он стал председателем Совета директоров «Тройка-Д-Банк», владея пятью процентами его акций. Кроме того, возглавлял Совет директоров «Волго-Окского» коммерческого банка. Затем решил не мелочиться и сам основал «Алма-Банк».
Пока шли разбирательства по казахстанским запросам, Пресненский суд Москвы отправил Ертаева под домашний арест в московской квартире. Вскоре был аннулирован его вид на жительство и статус беженца - бизнесмена поместили под стражу. 11 января 2019 года было принято решение об экстрадиции экс-банкира в Казахстан, где Ертаев признали виновным в присвоении и растрате денег, получив 11 лет лишения свободы, которые на апелляции превратились в девять. Откуда же возникло название «Алма-Банк»? Это далеко не дань уважения Южной столице, а продолжение истории всем известной компании «Алма-ТВ».
В 2014 году Ертаев выкупил ее через подставное ТОО, зарегистрированное прямо перед сделкой на доверенных лиц самого Ертаева и предыдущего владельца «Алма-ТВ» Идрисова. Чтобы осуществить покупку, Ертаев поручил заместителю председателя правления банка организовать принятие заявки на выдачу займа в размере 16 миллиардов тенге. Для этого сообщникам был подготовлен фиктивный отчет независимой оценки стоимости стопроцентной доли в уставном капитале «Алма-ТВ», которая была оценена в 42 миллиарда тенге.
Сотрудник департамента залогового обеспечения, получив указание о срочности заявки, подтвердил соответствие стоимости залога без фактической оценки документов. Заявка о финансировании за два дня прошла кредитный комитет, заседание правления банка и совета директоров.
Люди, работающие в банковской системе, знают, что это просто невозможно, особенно в то время, когда не было форматов онлайн-заседаний и все проекты защищались менеджерами.
Кроме того, проект необоснованно получил спецусловия: льготный период по погашению основного долга на 24 месяца и вознаграждения на шесть месяцев. В каждом департаменте и принимающем решения органе у Ертаева были свои люди, которые говорили рядовым сотрудникам, как подготовить документы, мотивируя, что акционеры заинтересованы в выдаче этого займа.
– Рядовые сотрудники действуют просто: им поступает указание - есть фирма, нужно срочно подготовить пакет документов. Они делают. Почему? Потому что так сказала руководство, это прямая установка. Никто не пытается изображать героя, вставать на абразуру и заявлять: «Нет, я этого не подпишу, это незаконно». Все понимают, что залоги фиктивны, что схема сомнительная, но открыто об этом почти никто не говорит. Люди боятся потерять работу и выполняют задачу. Когда следствие начинает допросы, оно всегда идет от низшего звена – с исполнителей. Им задают вопросы: почему подготовили проект, кто дал указание, почему вынесли положительное заключение. А положительное резюме на комитет - это стандарт. Менеджер никогда не вынесет проект с отрицательной рекомендацией. Решение все равно принимает кредитный комитет: одобрить, отказать или дать условие, – рассказал независимый эксперт по банковским вопросам Нуржан Биякаев.
Спикер подчеркнул, задача менеджера – отстаивать проект и показывать, что все в порядке. Если же сверху приходит команда «подготовить срочно и вынести с положительным заключением, мы поддержим», то процесс становится формальностью. Так это происходило раньше и, вероятно, происходит сейчас. Просто сегодня, в XXI веке, процедура ускорена: есть скоринг, есть электронный «бегунок», многие решения принимаются онлайн. Раньше все было куда серьезнее.
- Проект готовили обстоятельно: расчеты, материалы, презентации. Особенно крупные, проходящие через головной банк. И в теории менеджеру нужно было что-то доказывать комитету. Но если члены комитета заранее согласованы, доказывать уже нечего. Документы выносятся, все по умолчанию голосуют «за», подписывают – и деньги уходят, – рассказал Нуржан Биякаев.
Получив таким образом заем и контроль над «Алма-ТВ» с целью вывода денег на территорию России через доверенных лиц, Ертаев открыл московское представительство компании, за счет расходов на содержание которого за три года было выведено почти 306 миллионов тенге. Более одного миллиарда тенге было необоснованно перечислено за фиктивные либо несоответствующие объему услуги различных российских компаний. И еще более 70 миллионов тенге аналогичным образом прошли через компании «Алма-ТВ».
Но это еще не все. Чтобы легализовывать выведенные деньги, Ертаев через пособников зарегистрировал Республиканское общественное объединение, Национальный союз правообладателей. Через эту организацию было организовано фиктивное распределение денежных средств авторам, чьи произведения транслировались «Алма-ТВ».
Составлялись фиктивные отчеты, получатели авторских гонораров подписывали незаполненные документы, возможно, получали какую-то небольшую часть денег, а остальное попадало во владение организаторов схемы. Так, по данным следствия, было незаконно обналичено и передано Ертаеву около 270 миллионов тенге. Говоря о деятельности рядовых сотрудников, которые понимали, что нарушают как минимум внутренние процедуры банка, многие эксперты считают их все же жертвами обстоятельств.
Стремясь сохранить свое рабочее место, они не задавали лишних вопросов и выполняли приказы руководства. Однако, насколько легально такая сделка собственной совестью? Для многих суд счел ее такой же незаконной, как и несколько десятков эпизодов по делу.
– Если говорить об участниках этого дела на уровне обычных сотрудников, не топ-менеджмента, становится очевидно: многие из них фактически стали жертвами процесса. Их реальная роль в событиях не была оценена, и они не смогли доказать свою невиновность. По сути, их «закатали» под предъявленные обвинения. Да, впоследствии отдельным фигурантам смягчили квалификацию: вместо присвоения или растраты им инкриминировали выдачу заведомо невозвратных кредитов. Санкция по этой статье предусматривает наказание до трех лет лишения свободы, что выглядело относительно приемлемо, особенно для тех, кто уже находился под стражей - срок зачета шел в их пользу.
Но была и другая группа сотрудников, отмечает эксперт – те, кто все время находился под залогом или под подпиской о невыезде. Они постоянно опасались, что в итоге все же получат реальный срок, - рассказал адвокат Руслан Кожахмет.
- Каждый из них пытался объяснить следствию, что не мог знать обстоятельства, относящиеся к работе других специалистов. Один сотрудник утверждал, что не обладал информацией, доступной кредитному менеджеру; другой – что не мог оценить проект с позиции залогового менеджера. Это были сотрудники разных подразделений, которые принимали участие в процессе коллегиально: кто-то готовил проект, кто-то оценивал риски, кто-то передавал материалы выше, в инстанции, уполномоченные принимать решение в зависимости от суммы. Именно эта цепочка – звеньевое прохождение кредитного проекта через множество сотрудников – и стала основанием для того, чтобы обвинение заявило о наличии предварительного сговора между всеми участниками процесса, – отметил адвокат.
Большинство доводов защитников не нашли поддержку в суде, так как логическое понимание о незаконности многих сделок и фактическое нарушение процедур объективно имело место быть.
– И самое печальное во всем этом, что сотрудники и советы директоров этого банка «прошляпили» это все. Соответственно, потом, в последующем, когда мы указывали на это и прокурору, и следователям, и, соответственно, суду, эти наши доводы не нашли своего отражения и, соответственно, не стали их перепроверять. Все, с чем мы столкнулись, это с тем, что эти лица до прошлого не ждали своих показаний. И это все, в принципе, если анализировать это дело, повлекло те последствия, которым занимались, соответственно, правительственные органы. Если бы изначально вся структура была бы выстроена правильным образом и те лица, которые были наверху, соответственно, выполняли бы добросовестную функцию, этого бы не случилось, – отметил Руслан Кожахмет.
Давая показания, многие сотрудники утверждали, что не имели материальной выгоды, вынося положительные заключения для кредитных проектов. Менеджеры, залоговики, сотрудники службы безопасности и юристы все ссылались на приказы руководства сверху, а порой и прямые угрозы потерять место работы в случае невыполнения поручений. Однако ответственность за хищение оказалась солидарной.
– Ключевой квалификацией по этому делу стало присвоение и растрата в особо тяжкой категории - по части 4 соответствующей статьи. Именно она стала основной, и последующие банковские дела также рассматривались по этой норме. Однако такая квалификация вызывает серьёзные сомнения. По сути, произошла гиперквалификация: нельзя утверждать, что сотрудники, рассматривавшие кредитные проекты, присвоили средства или растратили их. Да, они могли допустить нарушения внутренних регламентов банка или процедур, это допускаю. Но назвать это присвоением невозможно. Если следовать логике уголовного законодательства, присвоение – это когда лицо получает денежные средства во владение, например на хранение, и затем забирает их себе. Растрата – когда эти деньги тратятся. Но в данном случае сотрудники не имели физического доступа к деньгам. Средства существовали лишь как цифры в документах, они не находились у них во владении и не могли быть ими изъяты. На уровне организаторов – тех самых примерно десяти процентов участников – ситуация иная. Эти люди действительно получали выгоды, тратили деньги, покупали дорогостоящее оборудование, недвижимость, позволяли себе роскошь. Но для среднего звена и части топ-менеджеров это не так. Эти сотрудники не видели этих денег и не имели к ним доступа, однако теперь вынуждены нести ответственность наравне с теми, кто реально пользовался незаконно полученными средствами, – добавил Руслан Кожахмет.
Какие еще схемы использовал Ертаев?
Еще одна схема, которая применялась несколько раз, была основана на фиктивных зерновых расписках группы компании «Алиби». Сообщники из фирмы, оформлявшие на себя кредитную линию, имели доступ к пустым бланкам зерновых расписок с элеваторов для внесения в них ложных сведений о наличии зерна. В эти расписки они вписывали наличие десятков миллионов тонн пшеницы, которая якобы шла в залог для получения займов. Однако, когда подходил срок погашать банковский кредит, ни денег, ни зерна не было в наличии.
– Когда в обеспечение кредита предоставляются зерновые расписки, даже находящиеся на руках у заемщика, у него появляется возможность в буквальном смысле за один день объехать несколько банков и получить одобрение везде, где такую расписку примут. Причем некоторые банки принимали даже копии, а не оригиналы. В такой ситуации можно баснословно обогатиться за счет кредитных средств. Тем более, если существует негласная установка: «в крайнем случае поделим, вернем - никто спрашивать не будет». Это превращается в настоящий клондайк. Только на одном кредитном финансировании можно было бы ворваться в список Forbes.
С зерновыми расписками и их проверкой ситуация была предельно простой: документ на бумаге гласит, что у вас на определенном элеваторе хранятся условные 50 тысяч тонн зерна. Но визуально определить, действительно ли среди этого объема есть зерно конкретной компании, практически невозможно. Это может установить только комиссия. Но кто будет ее вызывать? Зачем инициировать длительный и сложный процесс, если формально все в порядке? Комиссию вызывают только тогда, когда начинается проверка или возбуждается уголовное дело. Вот тогда уже все начинают искать, сверять и проверять, – поведал Нуржан Биякаев.
Очередная самая распространенная схема незаконного обогащения Жомарта Ертаева - получение кредитов под фиктивной компанией, созданные буквально вчера. Как правило, они предоставляли в залог в несколько раз завышенное в оценке имущество, а их руководители получали небольшое вознаграждение и даже не представляли, что происходит дальше с основными суммами, полученными от банка.
- Финансирование в этих схемах проходило через так называемые нулевые фирмы – «нулевки», которые создавались исключительно под конкретный проект. Формально они выступали заемщиками, но фактически никакого целевого использования средств не происходило. Деньги сразу уходили в сторону – туда, куда считали нужным организаторы. В данном случае такие фирмы также получали финансирование в банке по распоряжению или под личную гарантию, зачастую по телефонному звонку осужденного господина Ертаева. Средства выводились быстро, иногда даже без залогового обеспечения: на бумаге что-то значилось, но по факту этого не существовало. Вообще, подобная практика была распространена во многих банках, которые впоследствии были ликвидированы. На бумаге объект залога выглядел убедительно, но де-факто его не существовало: мог отсутствовать сам участок, здание или имущество, указанное в документах. Формально предоставлялись договоры, оформлялись залоги, подписывались гарантии физических лиц, будто бы реальных поручителей. Но в действительности все это представляло собой фикцию, – считает Нуржан Биякаев.
Говоря о залогах, по отдельным эпизодам проходили просто смешные факты, как, например, депозит в 10 тысяч тенге. Что удивительно, миллионные кредиты выдавались даже под такую гарантию. Однако все эти схемы легко вскрываемы по весьма простым причинам.
– Основное слабое звено в подобных схемах - это нецелевое использование кредитных средств. Юридическое лицо подает заявку на кредит, получает одобрение, производится выдача – траншем или полной суммой. И дальше критическим моментом становится то, куда фактически ушли деньги. Именно это первое уязвимое звено, а для следствия - ключевая точка, за которую можно зацепиться и начать раскручивать дело, - поведал Нуржан Биякаев.
Второе слабое звено, по его мнению, мгновенная обналичка значительной части суммы. Это всегда вызывает подозрения.
- Третье – вывод кредитных денег за рубеж под видом внешнеэкономических контрактов. Для следствия это особенно важный аспект: проверяются сами контракты, устанавливается, действительно ли деньги поступили на счета указанных контрагентов. Часто обнаруживается, что договоры были формальными, приложенными в досье лишь для вида, а средства уходили на другие счета. Даже если деньги реально поступали по контракту, следствие отслеживает дальнейшее движение: нередко они быстро переводились на счета физических лиц или обналичивались, – рассказал Нуржан Биякаев.
Все упиралось в качество контроля и финансовых проверок в те времена. Долгое время эти схемы скрывались от надзорных органов. И это только ширило чувство алчности мошенникам. Но как только некоторые из проблем банков стали известны, клубок с множеством нитей махинаций начал распутываться, показав масштаб хищений и уверенности в собственной безнаказанности организаторов преступления.
– Со временем в банковском секторе сформировался достаточно жёсткий контроль - со стороны АФМ, департаментов экономических расследований, других уполномоченных органов и даже Комитета национальной безопасности. В целом, можно сказать, что контроль осуществлялся и со стороны администрации. Однако на тот момент участник этого дела, видимо, продолжал действовать по привычным для себя схемам. Хвост этой практики тянется ещё со времен «Альянс Банка». Я помню, когда в 2006 году пришел в структуру «Альянс Банка», Ертаев в тот период был представителем правительства. Банк тогда развивался крайне агрессивно. За ним стояла группа акционеров во главе с Маргуланом Сейсембаевым, и «Альянс Банк» стремительно входил в топ финансовых институтов. При этом он пользовался серьёзной государственной поддержкой: через ЕБРР и другие механизмы в систему проблемных банков были направлены значительные средства, и «Альянс Банк» входил в их число, – поведал Нуржан Биякаев.
Наказание Ертаева
Несмотря на обширный массив доказательств, представленных обвинением, значительная часть подсудимых до последнего отрицала свою вину или не соглашалась с ее квалификацией. По утверждению адвокатов отдельных обвиняемых, они так и не получили возможности провести независимые экспертизы по ряду эпизодов дела. Некоторые обстоятельства могли трактоваться неоднозначно, однако защита была лишена инструментария для полноценной проверки выводов следствия.
По словам адвокатов, их ходатайства о назначении дополнительных экспертиз и исследований отклонялись органами уголовного преследования. В результате они могли лишь опираться на материалы дела, интерпретируя их иначе, чем следствие, но не способны были представить альтернативные экспертные заключения.
Финансовые специалисты, напротив, встают на защиту экспертов, участвовавших в расследовании. Они подчеркивают, что каждое заключение - это личная ответственность, и любой эксперт подписывается под каждым числом, указанным в его работе. Судебно-экспертные институты проводят не только криминалистические, но и экономические, финансовые, кредитные экспертизы. Любое существенное несоответствие, выявленное в суде, может привести к уголовной ответственности эксперта, что, по мнению специалистов, свидетельствует о серьезности и добросовестности их работы.
Ключевую роль в этом уголовном деле сыграла фигура Жомарта Ертаева. Его называют интеллектуалом, стратегом и выдающимся коммуникатором. Он умел просчитывать ситуацию на несколько шагов вперед и находить лазейки в системе, демонстрируя уверенность, которая передавалась и его окружению. По словам экспертов и адвокатов, наблюдать за его поведением в суде было необычайно интересно: стратегия признания вины и демонстрации раскаяния была тщательно выстроена в каждом жесте, интонации и формулировке.
Некоторые юристы отмечают, что Ертаев производил яркое впечатление: он ясно и последовательно излагал свои мысли, не уходил от фактов и не пытался перекладывать ответственность на других. При этом его личность неоднозначна: сочетание ума, самоиронии, тщеславия и амбиций делало его заметной фигурой задолго до ареста.
Еще в начале карьеры он работал под руководством Мухтара Аблязова, возглавляя украинский филиал БТА Банка. Именно тогда он перенял опыт построения сложных финансовых схем. Позднее стал медийной фигурой: совмещал банковскую деятельность с блогерством, активно общался с журналистами и блогерами, особенно алматинскими, и отличался эпатажным стилем одежды.
Сейчас Ертаеву остается провести в заключении меньше года, и у него сохраняется шанс на амнистию. Десять лет после освобождения он не сможет занимать руководящие посты в финансовом секторе. А что будет потом — покажет время: станет ли он вновь «великим махинатором» или проявит себя как «великий менеджер», каждый решит сам.
