Актюбинский ветеран ищет китайских друзей-однополчан
Актюбинец Борис Конюшенко стоял у истоков создания Военно-воздушных сил Народно-освободительной армии Китая (ВВС НОАК), обучая солдат военному делу в боевой эскадрилье, воевавшей с чанкайшистами. В знак дружбы и за оказание помощи китайскому народу он был награжден памятной медалью самим председателем Мао Цзэ Дуном.
Неизвестная даже узкому кругу окружавших его людей одиссея старшего сержанта Конюшенко в Поднебесную началась в 1949 году и продлилась два с лишним года. До этого уроженец Актюбинска успел окончить школу №45, поработать в железнодорожном депо, на механическом заводе, нефтекомбинате, заводе «Актюбрентгене». В 1946 году его призвали в армию и направили учиться в Московское авиационное училище. Оттуда старшего сержанта Бориса Конюшенко, техника по авиационному оборудованию, перекинули в Западную Украину.
А в апреле 1949 года судьба Бориса Ивановича резко изменилась. Его в группе военных отправляют во Львов на собеседование. В спецкомиссии - одни высокие чины, не ниже майора. Беседовали с ним на разные темы, и было непонятно: для чего все это? Задавать в то время вопросы не принято было. Потом сняли со всех размеры одежды, обуви, головных уборов, сфотографировали и отправили в Киев. Там офицеры другой спецкомиссии опять вели долгие расспросы - биография, родители, родственники, судимость и так далее.
Из Киева их доставили в Москву, поселили в гостинице. В один из майских дней посадили всех в машины и повезли в Подмосковье. Привезли в воинскую часть, находящуюся где-то в лесу, завели в клуб. На сцену вышел генерал и объявил: «Вы направляетесь в Китай для выполнения специального задания». Затем ознакомил с военной, экономической и политической ситуацией в этой стране. А она была в то время такова.
В стране в это время сложилось противостояние политических сил. С одной стороны выступал патриотический фронт, возглавляемый КПК и Мао Цзэ Дуном. Этот фронт ставил перед собой задачи свержения реакционного гоминьдановского режима и построения свободного, независимого демократического Китая. С другой стороны реакционный лагерь, возглавляемый буржуазно-помещичьей партией Гоминьдан, поддерживаемой США. США после капитуляции Японии держали в Китае больше 110 тысяч американских военнослужащих. Они обучали и вооружали солдат гоминьдановских дивизий, поставляли военную технику. Режим, опираясь на поддержку США, развернул в Китае гражданскую войну. Официально Москва заявляла, что последняя является внутренним делом Китая. На деле СССР оказывал коммунистическому Китаю не только материальную помощь: в страну были направлены тысячи военных специалистов и солдат.
В одно из таких формирований попал и техник по самолетному оборудованию Борис Конюшенко. Отправке в экзотическую страну предшествовал ряд секретных приготовлений. После напутствия генерала и озвучивания задания солдат снова привезли в Москву, забрали все документы. Каждому выдали по три комплекта гражданской одежды - костюмы, шляпы, рубашки, обувь. «Привыкайте носить гражданскую одежду», - посоветовали им.
До Китая добирались по КВЖД. Сначала до Читы, затем до станции Отпор. Там пересели в китайские вагоны и по узкоколейке добрались до Харбина. Затем попали в Пекин, откуда их отправили в город Цзинань, что на востоке страны.
«Тогда в Китае была страшная разруха, хуже, чем в СССР, - вспоминает Борис Иванович, - примерно такая, как у нас была в годы гражданской войны. Служил в авиаэскадрилье. Стояла задача - помочь китайцам создать свою авиацию. Я помогал молодым ребятам изучать самолетное и аэродромное оборудование. Аэродромов как таковых не было. Подбирали подходящие площадки, поляны, расчищали их под взлетные полосы, устанавливали необходимое оборудование, и самолеты взлетали. Китайские солдаты были очень трудолюбивые ребята и любознательные ученики. Они учились летать на самолетах ЛА, ЯКах. Наши инструкторы учили их воевать не на земле, а в самых настоящих воздушных боях, вылетая с ними на боевые задания».
Помните механика Макарыча в исполнении Алексея Смирнова из фильма «В бой идут одни старики»? Так вот, Борис Иванович также часто стоял на поле аэродрома, вглядываясь в небо в надежде увидеть возвращающиеся с задания самолеты своих друзей. И бывало, что не дожидался... У летчиков шансов спастись при попадании снаряда в самолет или поломке не было. По сути, каждое задание было полетом в один конец.
Непосредственное участие советских летчиков в боях на стороне НОАК тщательно скрывалось, поэтому парашюты им не выдавались, при себе личных документов никогда не было, свои подлинные имена советские солдаты и специалисты не называли.
На эти два года они пропали и для своих родных. «Командированным на войну» не говорили, когда они вернутся домой, они не писали писем, не общались с кем-либо, жили за городом. Лишь один раз Борис Иванович в сопровождении переводчика выехал в город Цзинань, чтобы купить рубашку. В одном из магазинчиков нашел понравившуюся рубашку, протянул деньги за нее. Стоявшие рядом покупатели стали что-то выговаривать ему. Переводчик пояснил: «Господин, так делать нельзя. Надо торговаться, сбивать цену». Он удивился. А запомнился этот случай еще и тем, что из-за него он впоследствии, уже на родине, чуть не пострадал. Но об этом позже.
С июня 1949 по август 1951 года пробыл Борис Конюшенко в Китае. За это время он обучил военному делу около 30 человек, потерял трех китайских друзей-летчиков, не вернувшихся с боевого задания. Как гласит история Китая, официально формирование ВВС НОАК началось именно в 1949 году, а, значит, наш герой имеет самое непосредственное отношение к этому событию. Естественно, за время службы у Бориса Ивановича появились друзья среди китайских солдат. Перед отъездом они подарили учителю свое фото, подписав ее. Живы ли они? Как сложилась их судьба? Очень хотел бы Борис Конюшенко, 44 года после службы в армии проработавший в Актюбинском аэропорту, узнать это!
Может возникнуть вопрос, почему он раньше не искал их? Во-первых, режим секретности: при отъезде из Китая наш герой дал подписку не разглашать военную тайну в течение 50 лет. Потом были годы противостояния двух стран и закрытости Китая. О китайской странице жизни Бориса Ивановича знал лишь ограниченный круг лиц.
Хранил тайну Борис Иванович еще по одной причине. Я о случае, из-за которого он чуть не пострадал. Много лет спустя в магазине Борис Иванович обронил фразу о том, что надо торговаться, как это делается в Китае. Буквально на следующий день на работе его вызывают к начальству. Вошел в приемную, а ему секретарь говорит: «Вам в тот кабинет». Зашел, а там его ждет человек, как говорится, из «Конторы Глубокого Бурения». Начал расспрашивать о случае в магазине, о Китае. Борис Иванович ничего не сказал, дал только товарищу из КГБ условный московский адрес. После проверки его оставили в покое, но тот случай надолго отбил охоту у Бориса Ивановича вспоминать свою командировку, которая сейчас тайны уже не представляет. Но из-за подписки и страха даже сейчас, спустя 60 с лишним лет, рассказывая корреспонденту «АВ» о своей жизни, он не раз осекался и переспрашивал: «А можно ли говорить об этом»?
О службе в Китае Борису Ивановичу напоминает поршневая эбонитовая авторучка, купленная им перед отъездом на родину в Пекине на площади Тяньаньмэнь. И еще медаль, которую ему вручили в феврале 1951 года «В память о создании особых войск при Народно-освободительной армии Китая и в знак дружбы и оказания помощи советскими специалистами китайским военным». Удостоверение за №100747 подписал председатель Революционной военной комиссии Центрального народного правительства КНР Мао Цзэ Дун.
Борис Иванович просит откликнуться его китайских братьев по оружию. Информация о них, возможно, скрыта в подписанной ими фотографии, где они изображены. Ее друзья подарили перед отъездом его на Родину. Может, кто-то из них узнает себя и его на общгрупповой фотографии их эскадрильи. На ней Борис Иванович седьмой слева во втором ряду.
Автор: Мирал Джармухамбетов