Саудовская Аравия: между Vision 2030 и кризисной реальностью
В 2016 году наследный принц Мухаммад бин Салман представил Vision 2030 — программу, с которой Саудовская Аравия впервые открыто заговорила о жизни после нефти. Она охватывает экономику, государственное управление, культуру, туризм и многое другое. Главное — она предлагает новый образ будущего страны: современного, открытого и динамичного. Вместе с собственным корреспондентом агентства Kazinform рассмотрим, что удалось реализовать, а что вызывает сомнения.
Vision 2030 стала не только политическим документом, но и манифестом перемен. Ее цели — сократить зависимость от нефти, развить частный сектор, привлечь инвестиции, создать рабочие места для молодежи и позиционировать королевство как региональный центр инноваций и логистики.
За этим стоит не просто желание реформ — это ответ на внутренний демографический вызов и внешнюю конкуренцию.
Проект будущего: что такое NEOM
Самый громкий символ перемен — город NEOM - один из крупнейших градостроительных проектов современности, позиционируемый как образец города будущего. Он должен превратить страну в глобальный бизнес-хаб площадью 26 500 квадратных километров на северо-западе Саудовской Аравии.
Задуман он как территория, где технологии и природа соединяются без компромиссов: полностью на «зеленой» энергии, без машин и углеродных выбросов, с вертикальной архитектурой, цифровыми сервисами и комфортной средой для жизни и работы.
Проект включает несколько зон.
The Line — флагманский проект длиной 170 км сквозь пустыню, задуман как линейный вертикальный город высотой 500 метров и шириной всего 200 метров.
Здесь не будет автомобилей и дорог: передвижение осуществляется с помощью высокоскоростного подземного транспорта, а все необходимые объекты — школы, больницы, магазины — находятся в пределах пятиминутной пешей доступности. Город изначально был рассчитан на 1,5 млн жителей и должен полностью работать на возобновляемых источниках энергии. Позже эта цель была снижена до 300 тыс. человек.
Оксагон(Oxagon) — морской промышленный хаб и индустриальный кластер. Как следует из названия, имеет восьмиугольную форму и частично простирается в сторону моря, к югу от линии NEOM, и стратегически расположен на побережье Красного моря вблизи мировых судоходных путей, по которым проходит около 13 процентов мировой торговли.
Ожидается, что Оксагон станет «крупнейшей в мире плавучей конструкцией», а порт после завершения строительства станет промышленной и логистической основой NEOM.
Трожена (Trojena) — зимний курорт в горах Джебель-эль-Лоуз с лыжными трассами и гостиницами. Проект охватывает площадь около 60 км² на высоте до 2 600 метров и должен включать лыжные трассы, отели, панорамное озеро, канатные дороги и культурные объекты, созданные при участии архитектурного бюро Zaha Hadid Architects. К слову, Трожена была выбрана местом проведения зимних Азиатских игр 2029 года.
Остров Синдала (Sindalah) — люксовый остров для элитного туризма. По замыслу, он станет одним из главных направлений для суперъяхт, с инфраструктурой для пляжного отдыха, морской мариной, бутиками, гольф-полем и ресторанами.
Особое внимание уделяется экологическому балансу. Как заявляли организаторы, территория острова окружена коралловыми рифами, где обитает более 1 100 видов рыб и 300 видов кораллов.
Еще в проект NEOM входят 12 прибрежных кластеров, каждый со своей концепцией: экологический ретрит, цифровое арт-пространство, спортивные локации на побережье Акабского залива.
Видеопрезентации с летающими такси и зеркальными фасадами может и вызовут у кого-то скепсис, но они привлекают внимание инвесторов и архитекторов, делая Саудовскую Аравию заметной на карте будущего.
Реальность на 2025 год
Пять лет — именно столько осталось до контрольного рубежа Vision 2030. Однако темпы реализации NEOM значительно отстают от первоначального плана: по данным Wall Street Journal, в проекте The Line подготовлено лишь около двух с половиной километров из заявленных 170. В октябре 2024 года власти Саудовской Аравии заявили, что в 2030 году планируется открыть лишь 5-километровый участок города, а завершение 170-километрового проекта отложено до 2045 года.
Оксагон уже запустил Port of NEOM — умный порт с автоматизированными кранами, а скоро стартует вторая фаза строительства плавающего промышленного кластера. Несмотря на это, значительная часть «плавающей» структуры, обещанной в концепции, пока остается на уровне чертежей.
Горнолыжный курорт Трожена, намеченный к проведению зимних Азиатских игр 2029 года, также столкнулся с серьезными задержками. В связи с этим Азиатский Олимпийский совет (OCA) уже направил официальные запросы в Южную Корею и Китай — на случай, если проекты в Саудовской Аравии не будут завершены вовремя.
Что касается острова Синдала — после торжественного открытия в конце 2024 года, в 2025 году, по сообщениям СМИ, он еще не работает как полноценный курортный объект. Завершение всех объектов ожидается к 2026 году.
Financial Times указывает, что инвесторы внимательно следят за проектом: сроки растягиваются, сметы пересматриваются, планы корректируются. Изначальный быстрый темп реализации проекта сменился маршрутом с длинной адаптацией.
Хотя изначально планировалось, что NEOM будет готов к 2030 году, в соответствии с программой Vision 2030, мегапроект был омрачен задержками в строительстве и перерасходом средств.
По данным внутреннего аудита, первоначальная оценка стоимости NEOM составила $500 миллиардов, а сейчас она возросла до $8,8 триллиона. Эта сумма в 25 раз превышает годовой бюджет Саудовской Аравии, что заставляет многих усомниться в ее финансовой жизнеспособности. Аудит также показал, что сроки строительства проекта могут быть увеличены еще на 55 лет по сравнению с первоначальными оценками.
Саудовские власти называют это реалистичным подходом: мегапроект такого масштаба требует гибкости. На фоне снижения цен на нефть и напряжения в регионе это заявление звучит все более прагматично.
Однако это не означает, что проект теряет значение. Он по-прежнему остается визитной карточкой Vision 2030 и испытанием на выносливость как для строительных подрядчиков, так и для политических решений.
Согласно официальному отчету за 2024 год, Саудовская Аравия уже завершила 674 инициативы Vision 2030, а 93% ключевых показателей эффективности были достигнуты или близки к достижению. Как отмечается отчете, это отражает «глобальное лидерство Королевства в преобразованиях» и подчеркивает, что «никакие трудности не могут помешать амбициям саудовцев». В нем указано, что наследный принц Мухаммад бин Салман подтвердил намерение «ускорить реализацию» и «использовать каждую возможность» на пути к цели.
Общество в процессе перемен
Vision 2030 — это не только стройки и инвестиции, но и заметное изменение образа жизни внутри страны. Самыми наглядными стали перемены в городской среде. В Эр-Рияде и Джидде на улицах все чаще можно увидеть женщин, управляющих автомобилями, одетых в европейском стиле, посещающих спортивные мероприятия и концерты.
Кинотеатры, ранее закрытые десятилетиями, открылись вновь, а на крупных площадках вроде Boulevard City проходят масштабные шоу, включая западных поп-звезд и арабских хедлайнеров.
Одним из самых обсуждаемых символов перемен стал фестиваль MDLBEAST Soundstorm — музыкальное событие под открытым небом, которое собирает десятки тысяч молодых людей. Здесь танцуют, снимают сторис и аплодируют диджеям — все это еще недавно казалось невозможным в стране, где религиозная полиция когда-то могла остановить прохожего за слишком громкую музыку в машине.
Празднование Хэллоуина, хотя и не получило официального статуса, стало ежегодной традицией в деловых и жилых районах Эр-Рияда. Молодежь переодевается в костюмы, украшаются кафе и офисы, проходят фотосессии.
Эти элементы западной культуры сосуществуют с пятничными молитвами, постом в Рамадан и уважением к исламским праздникам. В обществе формируется новая культурная динамика, в которой традиционные и современные элементы сосуществуют.
В то же время между столицей и провинциями сохраняется контраст. В таких городах, как Абха, Табук или Хаиль, уклад жизни остается более сдержанным. Там перемены происходят медленнее, но и здесь постепенно появляются спортивные центры, кафе с концертами и женские секции в университетах.
Исламская традиция и светская модернизация
Пожалуй, одна из главных особенностей происходящего — не столько отказ от старого, сколько попытка совместить новое с традиционным. Реформы в экономике и культуре сопровождаются сохранением религиозной риторики и символов. Государственные телеканалы по-прежнему транслируют пятничные проповеди, а в крупных торговых центрах объявления призывают посетителей к молитве.
При этом исчезли привычные патрули религиозной полиции, проверяющие внешний вид или поведение. Вместо этого акцент сместился на цифровую безопасность, соблюдение общественного порядка и продвижение «позитивного имиджа» страны в глазах иностранных гостей и инвесторов.
Власти не раз подчеркивали, что реформы не направлены против ислама, а лишь адаптируют его к потребностям XXI века. В этой стратегии — стремление удержать баланс между внутренним согласием и внешним восприятием, между национальной идентичностью и глобальными ожиданиями.
Критика и скепсис: разные мнения о NEOM
Как и любой амбициозный мегапроект, NEOM вызывает бурную дискуссию — как в самой Саудовской Аравии, так и за ее пределами. Часть международных инвесторов и экспертов по развитию городов признают: замысел впечатляет. Высокий уровень автоматизации, экологическая нейтральность, ставка на искусственный интеллект и возобновляемую энергетику — все это делает NEOM потенциальной моделью для городов будущего.
Сторонники подчеркивают, что NEOM уже стимулирует локальный рынок труда, дает толчок к развитию инженерных и строительных технологий, а также привлекает внимание мировой архитектурной элиты. По замыслу, проект должен создать тысячи рабочих мест и сформировать новый «пояс процветания» на севере страны.
В то же время критика звучит все громче. Согласно расследованию Wall Street Journal, фактический прогресс по строительству The Line составляет менее 2% от первоначально заявленного плана. В публикациях Financial Times указывается на растущие сомнения со стороны инвесторов и архитекторов, обеспокоенных масштабами, экологическими рисками и логистической реалистичностью. Прозрачность реализации также вызывает вопросы: общественность и пресса имеют ограниченный доступ к информации о распределении контрактов и переселении местных жителей.
Некоторые НПО обращают внимание на судьбу местного племени Хувейтат, представители которого, как сообщается, были выселены с территорий будущего NEOM. Этот аспект вызывает споры о том, как сочетаются инновации и права человека в столь масштабной инициативе.
В самой Саудовской Аравии отношение к NEOM неоднозначно. Молодежь и часть образованных слоев видят в нем шанс на будущее, источник карьерных и творческих возможностей. Консервативные круги воспринимают проект как отрыв от реальных нужд общества, в котором по-прежнему остро стоят вопросы занятости, инфраструктуры и социальной мобильности.
Как итог, NEOM остается мощным символом Vision 2030 — проектом, за которым внимательно следят как сторонники модернизации, так и ее критики.
Для части населения NEOM — это лицо новой Саудовской Аравии. Для других — слишком дорогостоящая витрина, далекая от реальных нужд общества.
Ожидания и вызовы
Vision 2030 остается уникальным явлением для региона — проектом, в котором сталкиваются масштабная амбиция и сложная реальность. Программа уже изменила представление о Саудовской Аравии: страна, еще недавно воспринимаемая как замкнутая нефтяная держава, сегодня обсуждается в контексте стартапов, креативной экономики и архитектуры будущего.
Но при этом перед глазами — и незавершенные стройки, и важные социальные вызовы, и необходимость адаптации заявленных целей к меняющейся экономической и геополитической обстановке. NEOM стал символом этой двойственности: он вдохновляет, но и вызывает вопросы.