Константа Токаева: твердая поступь «мягкой силы»
Константа Токаева: твердая поступь «мягкой силы»
Так получилось, что время написания одной из последних глав моей книги о Димаше Кудайбергене («Димаш: когда жаждут крика») совпало с Январскими событиями этого года. В первые посленовогодние дни, когда в Жанаозене и Актау вспыхнули «газовые» митинги, главу «Твердая поступь «мягкой силы» я начал с факта первого реагирования Касым-Жомарта Токаева на песнетворчество Димаша, в том далеком уже 2017-м году. С того момента, когда 3 апреля того года, после прохождения казахстанского певца в гранд-финал проекта Singer, тогдашний спикер Сената Республики Казахстан К-Ж. Токаев написал в своем аккаунте в Twitter следующие слова: «Димаш Кудайберген стал мировой звездой, он прославил культуру нашего народа на весь мир. Это настоящая «мягкая сила» (Soft Power). Браво, гордость казахского народа!».
Спустя несколько дней, по возвращении певца на родину теперь уже в статусе международной мегазвезды, председатель верхней палаты парламента прислал его родителям поздравительную телеграмму. В июле 2019 года он уже будучи Президентом страны, отвечая на вопросы российского журналиста Алексея Пивоварова заявил, что гордится успехами Димаша Кудайбергенова. «Мы очень гордимся Димашем. Он покорил китайскую публику, теперь российскую публику, дал несколько концертов в Кремлевском дворце», - сказал глава государства. А в проходившем тем же летом по его инициативе челлендже – чтении стихов Абая, посвященном 175-летию великого поэта, Касым-Жомарт Кемелевич передал эстафету чтения Димашу, а он, прочитав знаменитый абаевский стих о женской красоте Қақтаған ақ күмістей кең маңдайлы («Высокий белый лоб – черненое серебро»), в свою очередь передал эстафету акиму Актюбинской области Ондасыну Оразалину и заслуженному артисту России, композитору Игорю Крутому. В декабре того самого 2019-го, в канун Дня независимости Казахстана, Президент РК своим Указом присудил Димашу Кудайбергену почетное звание «Заслуженный деятель Республики Казахстан». Когда в мае 2021 года певцу исполнилось 27 лет, Токаев направил ему поздравительную телеграмму, где говорится, что он вносит весомый вклад в дело популяризации национальных ценностей.
Таким образом, токаевский тезис в Твиттере образца 2017 года в дальнейшем получил четкое социокультурное очертание. Неспроста в августе 2020 года тогдашний заместитель руководителя Аппарата Президента РК, ныне министр культуры и спорта РК Даурен Абаев, комментируя создавшееся положение вокруг «языковых полиций», в качестве положительного примера отметил позитивный эффект песнетворчества Димаша в развитии казахского языка, назвав его деятельность «мягкой силой», направленной на пропаганду национальной культуры. Симптоматичный факт с учетом того, что после ухода Арыстанбека Мухамедиулы с поста министра культуры процесс создания посредством Димаша странового культурного бренда, стратегического культурного позиционирования Казахстана в мире основательно просел, но сегодня на идеологическом уровне есть понимание того, что молодой певец за сравнительно короткое время сумел сделать то, чего не смогли добиться чиновники за четверть века, имея в руках нехилый административный ресурс: в настоящее время в самых разных уголках земного шара тысячи и тысячи людей самых разных национальностей с огромной любовью к казахскому артисту и не менее огромным уважением к его родному народу поют его песни на казахском языке, живо интересуются всем, что касается Казахстана, будто открывая для себя доселе неизведанную планету. В сущности, время возрождения казахского народа по какой-то замысловатой траектории совпал-таки со временем «эпохи Dimash», и с того времени Казахстан во многих сферах жизни стал задавать тренд, завоевывая любовь и уважение по всему миру, и это феноменально.
О термине мягкой силы - soft power я впервые узнал из книги К-Ж. Токаева «Преодоление». Концепция эта была предложена в 1990 году профессором Гарвардского университета Джозефом Най. Автор книги «Преодоление» рассматривает «мягкую силу» как распространение США по всему миру своих культурных ценностей путем демонстрации их преимуществ: до настоящего времени такая культурная экспансия США приносила положительные результаты, и как итог, почти весь мир находится во власти знаменитых музыкальных хитов, восхищается американскими киношедеврами и спортсменами, однако политика же навязывания принципов и установок, особенно «военного сапога», приводит к обратному эффекту. Нужно полагать, что Токаев подразумевал «мягкую силу» в отношении Димаша именно исходя из этого американского феномена, но применительно к Казахстану усматривая в ней вызов симпатии и привлекательности для страны, а не могущества, на что нацелено классическое определение этого термина в понимании Най. Следовательно, он берет за основу предтечу наевской концепции – культуру, цивилизацию и интеграцию, отбрасывая все позднее наносное, привнесенное в силу существенного изменения со временем самого понятия «мягкой силы», исходя из целей ее использования – теперь она во многом приобретает элементы конспирологии.
Примечательно, что в дальнейшем в связи с Димашем произошла некоторая трансформация понятия soft power. Во-первых, его так называемую «мягкую силу» можно интерпретировать не только с позиции пользы для родной страны, но и в плане повышения ее международного имиджа через бренд Dimash, что по существу, оказался и частью китайской политики распространения «soft power» однако этот масштабный проект китайского странового PR на поверку оказался нацеленным на внутренние проблемы ханзу, чем на вопросы внешней политики, которая представляет собой больше «липкую силу» чем «мягкую»: классически ориентированное песнетворчество Димаша было использовано Китаем как заслон «пагубному» внешнему культурному влиянию на молодежь, исходящего главным образом от японского и южнокорейского «волн», а также чрезмерного распространения западных субкультур. Как полагают казахстанские эксперты, это вопрос трансформации Китая: страна продвигает для внешнего мира свою, особенную китайскую «мягкую силу», но внутри все больше утрачивает традиции и даже моральные устои. Вот Димаш и используется ими чтобы нивелировать это несоответствие внутреннего и внешнего.
Казалось бы, и наши, казахстанские идеологи должны были взять на вооружение данный опыт, то есть усилия Димаша как soft power в первую очередь направить внутрь, к своему социуму, в плане переосмысления казахского наследия и культуры, консолидации через них общества, определения места страны в мире, создания положительного имиджа Казахстана, – только после этого имеет смысл взаимодействия с внешним миром. Увы, этот важный момент – рассмотрение «феномена Димаша» в контексте внутриказахстанской «мягкой силы» в свое время был благополучно проигнорирован – случилось то, о чем писали некоторые авторы: угроза превращения «мягкой силы» в «мягкую слабость», в силу культурной интерференции, допущенной отечественными чиновниками. Помнится, сразу после появления твита К-Ж. Токаева о Димаше, один из казахстанских интернет-ресурсов опубликовал пространную статью Владислава Юрицына, где автор не без злорадства пишет, что «функционеры, которые из Наурыза за столько лет не смогли создать всеобщего радостного естественно-интегрирующего праздника, с уникальным исполнителем тем более способны «накосячить». Мол, «сделать» из Димаша «мягкую силу» - пустая затея.
По всей видимости, на фоне накопившихся проблем и очевидных перекосов в стране, неоднозначность своего положения на интуитивном уровне понимал и сам певец. В июне 2019 года он в соцсетях неожиданно для многих высказался о погромах в США, учиненными поборниками аболиционизма, поддержав афроамериканцев. Пожалуй, это было первое публичное фрондирование Димаша и оно наглядно показало, что внешне спокойного, толерантного в общем-то артиста как человека, как личность могут раскачать даже далекие, казалось бы, «внешние раздражители». Ровно через год маятник этот качнулся в сторону его же страны, когда под занавес Дня столицы – 6 июля, аккурат совпадающий с днем рождения Елбасы Н. Назарбаева, в небо были пущены фейерверки, столь неуместные в то время, когда сотни и сотни людей косила свирепствовавшая ковидная эпидемия. На следующий день Димаш на своей Instagram странице оставил пост, полный гневного возмущения. «В честь чего салют??? В честь того, что мы на первом месте по заболеваемости коронавирусом? Люди не могут найти баллончики с кислородом в то время, когда в Астане устраиваете салют!..» - писал певец. А в середине декабря 2021 года, в канун празднования 30-летия независимости Казахстана, находящийся в Китае для участия в телепроекте «Shine!» Димаш Кудайберген записал видеообращение своим соотечественникам, призывая их уважать и ценить государственный язык. Кроме прочего он сказал: «тем, кто не говорит на родном языке и тем, кто не изучает государственный язык, должно быть стыдно, это позор!» Немного позже – в дни Январских протестов, в самый их разгар, Димаш, пожалуй, впервые открыто выступил со своим политическим высказыванием, педалировав на слово «мы устали» - в контексте была выражена невероятная психологическая усталость людей от всего того, что учинилось прежними властями, однако несмотря на то, что певец в общем-то призывал народ к единству и недопущению силы в отношении мирных митингующих – то есть статус-кво как таковой не был нарушен – обращение сие вскоре купировали.
Сегодня многие пользователи сети видят в закрытии профиля певца в Instagram чуть ли не произвол властей, а то и цензуру, но, на мой взгляд, все довольно давно вело к этому. Обратите внимание на стилистику и риторику в постах Димаша последних лет, где он тематически более-менее соприкасался с общественно-политическими моментами: «это позор!», «увидите, что произойдет через год!», «мы устали!», а еще Астана – вместо официального Нур-Султана. А ведь пару лет назад такой тональности у него не наблюдалось. Семья, окружение и среда его воспитывали с мыслью, чтобы он не запятнал фамилию, то есть он прежде всего часть рода, семьи, продолжатель традиций, чем самостоятельная личность в современном, искаженном понимании. Он не бунтарь и во всем сохранял лояльность к Системе, я бы сказал, уважительно-нейтральное отношение к действующей власти. Своего рода позиция профессионала, который более всего дорожит своим творчеством и не рискует им. Поэтому он изначально держался в стороне от политики, справедливо полагая, что она – не дело артиста, но как ни крути, есть также понятие гражданской позиции, гражданского самосознания, для которых такие внутренние проблемы как языковой вопрос и ситуация вокруг ковида стали своеобразным стресс-тестом на гражданственность, – хотя его видеообращение касательно казахского языка могло быть выполнено в рамках специального государственного проекта, – но Январские события могли стать просто триггером, переведшим прежний стресс-тест на протестную плоскость, как, впрочем, и для всех тех, кто в январские дни вышел на митинг. Народ просто устал терпеть. Устал от монотонных лиц в политике. Устал «сгибать выи» перед угнетателями. Устал от всего. Все опостылело. И как следствие – все те прежние гражданская сознательность, гражданская позиция одномоментно вылились в гражданский гнев. Это когда в один прекрасный момент отчетливо осознаешь, что безучастность такой же позор, как и насилие. Что касается конкретно Димаша, в эти трагические дни, похоже, произошло наслоение объективного на субъективное: вот уже несколько лет его имя для своего народа несет не только номинантное значение, но и стало его опознавательным знаком, что по логике вещей налагает на певца груз сыновней ответственности, и этот груз добавляется к особенности характера певца, который по натуре, – вопреки устоявшимся мнениям, - представляет собой затаившийся, если не клокочущий вулкан, ожидающий своего часа. Эта его черта давно была замечена фанатами певца – Dears, одна из которых, скрипачка американского происхождения из Сан-Диего Сонг Ченг как-то точно заметила, что Димаш обладает силой влиять на других людей и силой для мотивации делать то, что лучше для них. Одним словом, под воздействием общественно-политических событий в Казахстане за последние пару лет Димаш изменился, причем произошло не просто переформатирование его внутренних взглядов на жизнь, в том числе политического дискурса, но и эволюция от прежнего спокойного, сугубо творческого артиста, поп-звезды в гражданина с четко обозначенным сильным мировоззрением. На сей счет имеется одно характерное выражение от фолловера Олега Куприченко, который комментируя «разбор полетов» о Димаше как soft power, писал: «Они нас «мягкой» силой, а мы их «сильной мягкостью!».
«Сильная мягкость», вместо прежней «мягкой силы» – это уже новый поворот в теме, и он самым естественным образом подводит нас на фоне недавних событий бросить свежий, незашоренный взгляд и на личность К-Ж. Токаева.
II
Фигуру Президента РК до известных протестных дней, одним словом, можно охарактеризовать как «главного интеллигента страны» – опытного профессионального дипломата, свято верующего в международные отношения, полиглота и блестящего писателя-эссеиста. В эту пору доминантой в его политической деятельности выступал soft power скорее в классическом понимании – способности влиять, в том числе через public relations на общество за счет приклекательности и силы убеждения, и эта роль вполне логично вписывалась в биографию политика, прошедшего путь профессиональной бюрократии. Тем не менее уже тогда, при внешнем спокойствии и дуализме личности Касым-Жомарта Кемелевича угадывалась скрытая сила, образно говоря, некая «закупорка», схожая с накоплением крупинок кристаллов – крохотных нанолитов, которые ждут своего часа, чтобы внезапно извергнуть вулкан. Деятельность Президента в этот промежуточный период – последние 2,5 года – более подходит к формуле «мягкая сила – мягкий диктат», которая исторически берет свое начало от китайского даосизма. Примечательно, что Январские события, когда сложившаяся ситуация принудила К-Ж. Токаева проявить недюжинную политическую волю, действовать быстро и решительно, в соответствии с инстинктом самосохранения брать все бразды правления в свои руки, показали дальнейшую трансформацию вполне безобидной формулы «мягкая сила – мягкий диктат» в сочетание «мягкой и жесткой силы», опять-таки по-даосизму, где достижения мягкости является высшим этапом достижения «жесткости». Опиравшаяся к принуждению эта жесткость в критические январские дни появилась как ответ на «острую силу» – силу, делающей ставку на диверсию, запугивание и давление. В сущности, в казахстанском политическом поле осуществлена новая трактовка «мягкой» и «жесткой» силы – «мягкая жесткость», скажем так, без псевдонародничанья, со ставкой на сильно-мягкий контроль над гражданским обществом, временное «ручное» управление, поправку перекоса в сторону консьюмеризма и индивидуализма с их гонкой за статусами и материальными благами. Возможно даже, что эта «мягкая жесткость» – умеренная жесткость приведет к тому, что фигур президента станет очистителем страны от всех скверн, но не сразу, а постепенно, путем последовательных реформ.
Ясно одно, сегодня в Казахстан пришла совершенно новая для традиционного общества политическая культура – мягко-жесткое правление и столь же новый тип лидера – мягко-жесткий Президент. Обществом пока не достигнуто глубинного понимания этого политического феномена, тем не менее сегодня очевидно, что в Казахстане транзит власти де-факто завершен, положен конец эпохе, когда один человек или кучка людей правит, но не управляет страной.
Максат ТАЖ-МУРАТ,
писатель-эссеист