Каково будущее горнодобывающей отрасли — эксперт
Горнодобывающая отрасль, обеспечивая базовые потребности человечества, прошла через непростой 2024 год — рост затрат, геополитика и изменение спроса усилили давление на бизнес. О ключевых выводах и перспективах отрасли корреспондент агентства Kazinform побеседовал с руководителем аудиторской практики PwC Казахстан Бауржаном Бурханбековым.
— В недавно опубликованном глобальном отчёте говорится, что 2024 год стал годом контрастов для горнодобывающей отрасли. Какие ключевые цифры определили состояние сектора, и что они говорят о его будущем?
— Действительно, 2024 год оказался непростым для глобальной горнодобывающей отрасли — за исключением золотодобытчиков. Выручка и EBITDA (аналитический показатель, равный объёму прибыли до вычета расходов по выплате процентов, налогов, износа и начисленной амортизации) у крупнейших горнодобывающих компаний (за исключением тех, которые занимаются золотодобычей) снизились на 3% и 10% соответственно.
Совокупная выручка 40 крупнейших компаний (без учёта торговли) составила 689 млрд долларов США, увеличившись на 1% по сравнению с 2023 годом. Однако показатель EBITDA снизился на 5%, до 193 млрд долларов, а маржинальность упала с 24% до 22%.
Эти цифры отражают не только текущую динамику, но и необходимость пересмотра стратегий. В условиях фрагментированного мира и перехода к новым источникам энергии, отрасль сталкивается с системными вызовами. Будущее горнодобычи будет зависеть от способности компаний адаптироваться, инвестировать в технологии и выстраивать устойчивые цепочки поставок.
На фоне изменения макроэкономической среды и роста затрат, компании вынуждены уделять особое внимание рискам и устойчивости бизнес-моделей. Надежность и прозрачность остаются основными факторами доверия в горнодобывающем секторе. В этом контексте компании обращают внимание на диверсификацию поставок и расширение географии операций, чтобы уменьшить зависимость от определённых регионов.
Важным шагом в этом направлении стало внимание к критически важным минералам, таким как литий, кобальт и редкоземельные элементы. Ожидается, что спрос на эти ресурсы будет расти с учетом роста производств аккумуляторов для электромобилей и перехода к чистым источникам энергии.
— В чём природа рисков, связанных с концентрацией минеральных ресурсов, и как они проявляются на примере отдельных стран, включая Казахстан?
— Риски, связанные с высокой концентрацией минеральных ресурсов, обусловлены как природными, так и антропогенными факторами. Природные запасы полезных ископаемых распределены по планете крайне неравномерно, и даже при активной геологоразведке и внедрении новых технологий невозможно изменить их географию или создать новые месторождения. Это означает, что определённые регионы обладают уникальными ресурсами, от которых зависит глобальная экономика.
Однако сама добыча и переработка этих ресурсов зависят от множества внешних факторов: государственной политики, доступности финансирования, инфраструктуры, а также стабильности в регионе. В результате наблюдается рост концентрации не только запасов, но и производственных мощностей в ограниченном числе стран. Например, Китай обеспечивает более 50% мировой добычи 18 видов полезных ископаемых, а США — семи. Это создаёт серьёзные дисбалансы между местами добычи и точками потребления.
Казахстан — яркий пример такой концентрации. В 2024 году страна обеспечила 38% мировых поставок урана, оставаясь крупнейшим производителем. Однако значительная часть добычи осуществляется российскими компаниями, что вызывает обеспокоенность в условиях санкционного давления, связанного с геополитической ситуацией.
— Какие инициативы реализуются на международном уровне для укрепления надёжности цепочек поставок критически важных минералов?
— В ответ на растущие риски, связанные с концентрацией минеральных ресурсов, всё больше стран и регионов начинают активно инвестировать в устойчивость, технологические инновации и стратегическую автономию. Это может привести к росту стоимости ресурсов, но одновременно повысит надёжность и гибкость глобальных цепочек поставок.
Правительства таких стран, как Австралия, Канада, Чили, страны ЕС и США, разработали стратегии по критически важным минералам, направленные на диверсификацию добычи и расширение географии поставок. Эти стратегии включают налоговые льготы, доступ к государственному финансированию и упрощённые режимы лицензирования для геологоразведки. Например, количество стран-производителей кобальта выросло с 7 в 2000 году до 16 в 2024-м.
— Какие долгосрочные факторы будут формировать развитие горнодобывающей отрасли в ближайшие десятилетия?
— Во-первых, рост населения и урбанизация: к 2050 году численность городского населения удвоится, и около 70% людей будут жить в городах. Это приведёт к увеличению спроса на минеральные ресурсы, несмотря на прогресс в области переработки и повышения эффективности использования материалов.
Во-вторых, энергетический переход. Переход к низкоуглеродной экономике требует значительного объёма критически важных минералов, что стимулирует запуск новых проектов и расширение добычи.
Климатические изменения также оказывают влияние: экстремальные погодные условия увеличивают потребление энергии, а такие явления, как засухи, наводнения и повышение уровня моря, создают риски для логистики и инфраструктуры. В условиях потепления ожидается круглогодичное открытие арктических морских путей, что может изменить глобальные маршруты поставок. Арктические страны, включая Канаду и США, уже инвестируют в инфраструктуру и усиливают своё присутствие в регионе.
Наконец, технологические инновации и автоматизация будут способствовать росту производительности, снижению затрат и повышению безопасности. Автономные транспортные средства и цифровые решения особенно активно внедряются на новых рудниках, тогда как на действующих предприятиях технологии применяются точечно — там, где это экономически оправдано.
Ранее стало известно сколько налогов уплатили в 2024 году горнодобывающие компании РК.