Как домбра стала голосом поколения в Костанайской области
Музыкальное искусство и традиции исполнения на домбре передаются в семье Алпысовых из поколения в поколение. Почему любовь к народному инструменту объединяет не только старших, но и молодое поколение в беседе корреспонденту агентства Kazinform рассказал музыкант Серик Алпысов.
– Расскажите, пожалуйста, когда и как домбра впервые появилась в вашей семье?
— Домбра в нашей семье была всегда. Моя бабушка по отцу, Зейнекеш, была музыкальной женщиной – она пела, умело играла, понимала, что такое сила слова. А мой дед Алпыс прекрасно знал наизусть эпические сказания и песни, он мог рассказывать их по памяти. Потом это передалось моему отцу. Он был строителем по профессии, но известным жыршы. Сколько я себя помню, он всегда держал домбру в руках. Мы с братьями с детства слушали и пытались повторять, не как урок, а как часть жизни.
– То есть музыкальность и любовь к домбре у вас буквально в крови?
– Именно. Это не передавалось по принуждению. Нас не заставляли заниматься музыкой – просто в доме постоянно звучала домбра, звучал голос отца. И ты сам к этому тянулся. Потом уже сам начинаешь играть – вначале простые кюи, потом терме, и, главное, чувствуешь: это не просто мелодия, это разговор с собой, с родом, с землей.
– Можно сказать, что Вы играете профессионально?
– Нет, профессиональным кюйши себя не считаю. Я участвовал в конкурсах жырау и терме – в областных, республиканских. Были победы, призы. Но для меня главное – это не сцена, а суть. Когда исполняешь произведение на домбре, твоя задача не просто красиво подать – а передать весь смысл, настроение, историю. Сейчас уже чаще слушаю молодёжь – поддерживаю их. Мы свое уже сыграли, теперь очередь за ними.
– В Вашей семье кто-то продолжает традиции?
– Конечно. У нас это как бы незаметно, но крепко передается. В доме всегда есть домбра, и она не пылится на полке. Мои дети играют. У всех есть понимание: домбра – это наше. Это не что-то музейное. Это живое, настоящее.
– Сейчас многие говорят, что молодежь уходит от традиций, выбирает другие интересы. Как Вы к этому относитесь?
– Я думаю, традиция не уходит, если она в семье сильна. Главное – не навязывать. Мы никогда не говорили: «Садись, играй!». Просто сами играли, и дети наблюдали. А интерес – он всегда приходит. Особенно если есть живой пример рядом. И сегодня я вижу: в аулах, в городах, на конкурсах появляются очень сильные молодые исполнители. Это радует. Значит, домбра жива.
– Что для вас лично означает этот инструмент?
– Домбра – это душа. Это как продолжение руки. С ней не страшно, с ней спокойно. Бывают дни, когда не всё идёт, как хотелось бы – берёшь домбру, и как будто возвращаешь себе равновесие. Я с ней могу выразить то, что словами не объяснишь. Дома у нас хранилась семейная реликвия – крепкая домбра, с чистым звучанием. К сожалению, мы потеряли её в последние годы, когда переезжали.
– Ваши любимые произведения?
– Мы не профессиональные кюйши, поэтому судить о кюях не берусь. А вот в жанре жыр-терме «Құлагер» и «Қаншеңгел» занимают особое место в сердце.
– Что бы Вы хотели пожелать нынешнему поколению?
– Не забывайте свои корни. Домбра – это не просто музыка. Это способ почувствовать себя частью чего-то большего. Кто хотя бы раз по-настоящему слушал терме, поймёт: в этом голос предков. А если ты слышишь его – значит, ты не потерян. Хотелось бы, чтобы в каждом доме звучала домбра, сопровождая самые важные моменты в жизни.
Напомним, Kazinform делился локациями, где установлены памятники, посвященные домбре.
О нуждах и проблемах мастеров домбры рассказал известный ремесленник Жолаушы Турдугулов.
О том, как казахский музыкальный народный инструмент покорил сердце корейца, можно прочитать здесь.
Также мы рассказали о домбристе из Караганды Адильхане Саяте, который также играет на домбре и записывает свои музыкальные эксперименты в TikTok.