Дочь известного репрессированного ученого рассказала о судьбе своих родных
О политических репрессиях начала ХХ века профессор, директор общественного фонда «Центр образования и культуры имени Каюма Мухамедханова» Дина Мухамедхан знает не понаслышке. Они напрямую затронули ее деда и отца - Мухамедхана Сейткулова (1870-1937) и Каюма Мухамедханова (1916-2004), ярких представителей духовной элиты казахского народа, поддерживавших идеи основателей Алаш-Орды.
Жизнь Мухамедхана Сейткулова оборвалась 2 декабря 1937 года в 2 часа ночи. В ту ночь в Семипалатинске было расстреляно около ста человек, до сих пор точное место его расстрела и захоронения остается неизвестным. А ведь каких-то 20 лет назад он и предположить не мог, что из уважаемого человека превратится во врага народа.
Мухамедхан Сейткулов родился в 1870 году. С детства обладал тягой к знаниям, в совершенстве изучил арабскую и русскую грамоту, знал арабский и татарский языки. Являясь имамом в медресе Ахмета Ризы, одновременно учительствовал. Сейткулов давал уроки по основам ислама в мечети Тыныбай Семипалатинска. В доме Мухамедхана Сейткулова останавливались, приезжая в Семипалатинск, Абай и его ученики - Турагул, Кокбай, Шакарим и другие. А в 1912 году, в один из приездов Шакарима в дом М.Сейткулова и была сделана всем известная фотография поэта, которая долгое время хранилась в доме Мухамедхановых.
Гостеприимный дом Сейткулова в городе Семипалатинске был всегда открыт для встреч и дискуссий о прошлом, настоящем и будущем народа. Он поддерживал отношения с писателями и издателями того времени. Мухтар Ауэзов с молодых лет был частым гостем Мухамедхана Сейткулова. Ауэзов в то время учился в Семипалатинской учительской семинарии. Сейткулов предоставил Ауэзову возможность проводить в собственном доме первые репетиции пьес «Енлік-Кебек», «Қарагөз», «Бәйбіше тоқал», «Ел ағасы». Так зарождался первый казахский театр.
Домашняя библиотека занимала в его доме огромный зал. Дед Дины Мухамедхан выписывал много газет, журналов того времени на казахском, татарском и русском языках, Он был одним из немногих, кто финансировал журнал «Абай», выходивший под редакцией Ж.Аймауытова и М.Ауэзова и газету «Сары-Арқа». Он сделал много добрых дел, для того чтобы не оборвалась духовная связь времен.
Домашняя библиотека постоянно пополнялась новыми книгами. Среди них были произведения устного народного творчества, классика мировой и русской литературы, все эти источники постепенно входили в круг чтения детей и старшего сына - Каюма.
«В 1976 году, прочитав ряд интересных статей-открытий моего отца, семипалатинского ученого Каюма Мухамедханова, ему написал письмо 89-летний старец Омиртай Мустин. В том письме, обращаясь к ученому, он писал о том, что видел его отца. Это было в левобережной части города, на сходе жителей Заречной слободки. В город прибыл лидер партии «Алаш» и глава правительства «Алаш-Орда» Алихан Букейханов, выступая перед горожанами он говорил о необходимости возвращения городу исконного названия «Алаш», а Мухамедхан Сейткулов стоял рядом с ним и выступил в его поддержку». Он был сподвижником алашординцев»,- вспоминает Дина Мухамедхан.
Дочь Мыржакыпа Дулатова Гульнара в письме к Каюму Мухамедханову вспоминала о дружбе их отцов. В 1912 году Мухамедхан Сейткулов спас Мыржакыпа Дулатова от тюрьмы.
Все это не могло нравится беспощадному режиму, который не терпел инакомыслия и безжалостно уничтожал всех, кто ему противился. Но идеи Алаш-Орды невозможно было стереть из памяти народа. В том числе благодаря потомкам.
Сын Мухамедхана Сейткулова Каюм Мухамедханов продолжил дело отца. Выдающийся ученый, текстолог, основатель первого государственного музея Абая в Семипалатинске, основоположник научного абаеведения и шакаримоведения, преданный ученик и соратник М.Ауэзова, член Союза писателей СССР с 1940 года, автор текста Государственного гимна Казахской ССР 1945 года, поэт, писатель, драматург, переводчик, непревзойденный педагог-наставник и общественный деятель, Каюм Мухамеджанов не избежал репрессий. Поводом начать преследования для режима стала открытая им школа учеников и последователей Абая. Пытки НКВД (горячая и холодная камера, иглы под ногти, капли воды на голову), лагеря Карлага не сломили мужественного гражданина и ученого, который не отказался от открытых им научных идей о школе Абая.
«Он учился по книгам, которые читал его отец и по книгам алашординцев, из которых узнал правдивую историю своего народа. С детства он видел друзей отца в родовом доме, впитал дух «Алаш». Память об отце и посетителях его дома была святой для него. Она вела его по жизни. Он посвятил свою жизнь сохранению памяти о тех, кто приходил в дом, реабилитировал их имена и творчество. За Абая и учеников Абая, за Шакарима и последователей Абая - алашординцев Каюм был репрессирован в 1951 году», - вспоминает Дина Мухамедхан.
Как и его отец Каюм с детства был открыт людям и разным культурам. Исследования Каюма Мухамедханова относительно взаимосвязей культур разных народов особенно актуальны сегодня, когда все больше убеждаешься, что культура каждого человека становится основой для сохранения памяти и совести общества, она определяет поступки и действия человека, гражданина и профессионала.
«Даже находясь в заключении, Каюм Мухамедханов не изменял своим принципам, переживал за судьбы народа. Письмо к начальству Карлага в защиту прав заключенных он начал со слов: «У меня нет чувства мести, но оскорбленная моя человеческая совесть толкнула меня довести до Вашего сведения вышеизложенное...». Он всегда ратовал за то, чтобы человек был счастливым. А счастье в его понимании означало быть свободным, говорить правду и не бояться ничего»,- говорит Дина Мухамедхан.
Мухамедхан Сейткулов реабилитирован посмертно, Каюм Мухамедханов после смерти Сталина был полностью реабилитирован и смог вернуться в родные края, продолжить научную деятельность.
«Отец и сын - Мухамедхан Сейткулов и Каюм Мухамедханов - патриоты Отечества», - так называется книга, изданная общественным фондом «Центр образования и культуры имени Каюма Мухамедханова», посвященная памяти двух поколений алашординцев. Она станет лишь одной маленькой страницей в книге судеб народа, пострадавшего от репрессий начала ХХ века.